Чистый разум

– Чертов Бейн… – Сайрин редко слышала, чтобы Лион ругался, но тот, видимо, крепко его задел своими высказываниями. Лионель поправил прическу, одернул халат и направился прямо по коридору.

– Ты его знаешь?

– О, его знают все! Помнишь, как университет выделил грант для особо талантливых персон?

Сайрин кивнула.

– Так вот. Райан Бейн – тот самый талантливый абитуриент, который поступил в университет, пройдя конкурс. Насколько я знаю, семьи у него нет. Живет где-то на окраине, якшается с отбросами из гетто, – Лион хмыкнул. – Такое впечатление, что наша система отбора дала сбой: как иначе объяснить, что он учится вместе с нами? Ума не приложу, сколько не думал об этом.

– Райан, говоришь… На каком факультете, не знаешь?

Они спустились на лифте в подземную лабораторию, чтобы подготовить свои проекты к следующему практическому занятию.

– Бионики и биоинженерии. У нас ним только один общий предмет, ввели в этом году.

Действительно, выглядело странным то, что руководство приняло парня практически из гетто в лучший университет города, где велся строгий отбор кандидатов. Неужели он настолько талантлив? Нужно спросить у отца.

Глава 2

Сознание возвращалось к нему медленно. Сперва – лишь смутное ощущение падения и свинцовая тяжесть в конечностях. Потом – звук. Ненавязчивый, монотонный стук, от которого вибрировали виски. Он попытался заставить себя открыть глаза, но тело не слушалось, парализованное остатками кошмара.

Сердце бешено колотилось где-то в районе горла, выбивая тот же ритм, что и стук в висках. Райан рывком сел на матрасе, пытаясь вдохнуть полной грудью. Воздух в комнате был спертым, с едким привкусом металла и остывшего синтетического масла – фирменный аромат Геликс-гетто по утрам. Это был Джекс, колотящий одной рукой по заклиневшему клапану самодельного фильтра для воды.

– Опять твой будильник сработал? – хриплый голос Джекса прозвучал почти одновременно со щелчком, и из крана хлынула мутная жидкость.

Райан лишь кивнул, с силой проводя ладонями по лицу, словно пытаясь стереть остатки видения. Не будильник. Проклятие. Одно и то же, стабильно каждый месяц вот уже несколько лет подряд.

Крик. Попытка остановить утечку токсинов из трубопровода. и Джекс, весь в крови, который лишился руки в мгновение ока. Если бы он смог удержать шлюз, Джекс бы не страдал. А он бы не просыпался каждое утро от всепоглощающего чувства вины.

Райан не рассказывал другу о подробностях кошмара – признаться, что вина его гложет до сих пор он не смог. Все, что происходит в голове, не представляет большой угрозы, пока оно не произнесено вслух. Он бросил взгляд на спальное место друга. Пустой рукав куртки безвольно болтался, а сам Джекс, повернувшись, пытался зацепить протез – неуклюжий громоздкий коготь из ржавого хрома и потрескавшегося пластика.

– Ничего, – Джекс осклабился, – Настанет тот день, когда мы тебя починим. – Но его в его будничном тоне не было ни капли веры. Эта ритуальная фраза – дань надежде, которую они хранили, как сокровище.

Райан молча встал и подошел к раковине. Он сунул голову под ледяную струю, охлаждая разгоряченную кожу. Капли стекали за воротник футболки. В крошечном, заляпанном зеркале над раковиной на него смотрел незнакомец – отросшие темные волосы, осунувшееся лицо с темными кругами под глазами цвета чистого неба, в которых застыла привычная смесь ярости и усталости. Недостаток сна и кошмары отражались на его лице.

Взгляд скользнул по комнате. Четыре стены, заваленные деталями от списанной корпоративной техники, проводами и с трудом добытыми припасами. На столе рядом с паяльной станцией лежала распечатка – заявление о приеме в Сай Юниверсити. Его пропуск. Его оружие.

Джекс, поймав его взгляд, хмыкнул:

– Смотри, не зазнайся там, среди «стекляшек». А то назад не пущу.

Райан отвернулся. Он не мог смотреть другу в глаза. Потому что его план был не про “починить протез”. Его план был про месть. Месть системе, которая сделала Джекса калекой. Месть человеку в стерильной лаборатории под Куполом, который когда-то одаривал Райана вниманием, а потом выбросил, как мусор.

Он потянулся за потертым рюкзаком, набитым конспектами, добытыми из цифрового мусора корпоративных сетей. Сегодня он войдет в логово зверя. И сделает первый шаг к тому, чтобы разорвать его глотку.

Райан вышел на улицу, и густой воздух ударил ему в лицо. Рассвет в Гетто был не светом, а медленным отступлением тьмы, окрашивающим нагромождения ржавых конструкций и самодельных переходов в серо-стальные тона. Где-то в вышине, за слоями смога, уже сияли неоновые огни Центральных Куполов – недостижимые созвездия другого мира.

Он двинулся сквозь утреннюю толпу. Люди спешили по своим делам с потухшими лицами, привыкшими к постоянной борьбе за выживание. Райан ловко лавировал между ними, его тело помнило каждый выступ, каждую лужу на этом маршруте. Его здесь не замечали.

Воздух Гетто висел плотной пеленой, пахнущей ржавчиной и жженым пластиком. Райан шёл по так называемой «Артерии» – узкому проходу между нависающими друг над друга постройками, который вёл к станции монорельса. Это был пародийный аналог сияющего «Луча»: вместо гладкого полимера под ногами – потрескавшийся асфальт, вместо голографических указателей – выцветшие граффити. Свисающие провода шипели, искря на стыках, а с высоты капала конденсатом влага, которую местные осторожно собирали в ёмкости.

Впереди, у массивных ворот с колючей проволокой, уже виднелась очередь. КПП «Шлюз». Единственный легальный переход из Сектора-7 в мир Центрального купола. Райан, как и все, замедлил шаг, его пальцы непроизвольно потянулись к пропуску в нагрудном кармане. Очередь двигалась медленно, порождая гул нетерпения. Люди в потрепанной одежде, с пустыми глазами, молча проходили сканирование.

Когда подошла его очередь, один из охранников в корпоративной броне, массивный мужчина с каменным лицом, грубо махнул ему рукой.

– Эй, ты. Стоп.

Райан замер, чувствуя, как по спине пробежали мурашки. Охранник медленно обошёл его, взгляд скользнул по поношенной куртке и рюкзаку.

– Документы. Цель визита в Сектор Альфа?

– Учёба, – коротко бросил Райан, протягивая чип-пропуск. – Сай Юниверсити.

Охранник взял чип, вставил в сканер, не отводя от Райана подозрительного взгляда.

– Учёба? – он фыркнул, глядя на данные на планшете. – Слышал, там сейчас гранты раздают всякому сброду. Чтоб квоту по разнообразию выполнить.

Райан сглотнул ком ярости в горле. Он чувствовал, как сжимаются кулаки, но знал – один неверный шаг, и пропуск аннулируют.

– Можете проверить базу, – сквозь зубы произнёс он. – Всё легально.

Второй охранник, помоложе, просвистел:

– Смотрите, кто это тут у нас? Неужели ученый муж из Витков? – он оценивающе окинул Райана взглядом. – Может, и правду, папаша Кортекс за своих тварей заступается на отборе?

Сердце Райана ёкнуло. Эта фраза попала точно в цель, в его самое больное место – гордость. Кровь ударила в голову.

– Я сам пробился, – его голос дрогнул от напора злости. – Без чьего-либо «покровительства».

Первый охранник навис над ним.

– Не умничай, виток. Тут я решаю, кто пробился, а кто нет. – Он ещё раз посмотрел на данные, затем с явной неохотой швырнул чип обратно Райану. – Валяй. И смотри у меня там.

Ворота с шипением раздвинулись. Райан, не оборачиваясь, шагнул вперёд, на чистый, освещенный перрон. Воздух здесь был другой – холодный, пахнущий озоном. Стеклянные стены купола рассеивали свет, создавая ощущение ненастоящего, слишком правильного утра.

Он подошёл к остановке монорельса. Поезд, бесшумный и стерильный, уже ждал. Двери раздвинулись. Райан вошёл в почти пустой вагон, чувствуя, как на него смотрят редкие пассажиры – студенты в дорогой форме. Он отвернулся к окну. Вдалеке, за прозрачной стеной купола, клубился туман Гетто – такой привычный, ставший чем-то родным, несмотря на его отравляющее, пагубное воздействие на легкие. А он двигался дальше, в самую глубь стеклянного неба. Парящие в небе вершины небоскребов из стекла и титана. Изумрудные парки с идеальными газонами. Чистые, пустынные улицы, по которым бесшумно скользили аэромобили. Через пол часа показался Академический сектор Сай Юниверсити – сердце системы.

«Следующая остановка – Академический сектор, Центральный купол. Имейте при себе идентификаторы», – прозвучал механических голос.

Поезд плавно остановился недалеко от кампуса. Двери открылись с тихим шипением. Райан сделал шаг на перрон, и его охватило странное чувство – смесь ненависти и благоговейного трепета. Здесь, в этой тишине и порядке, принимались решения, которые обрекали его мир на медленную смерть.

Райан вошел в здание, и стерильный воздух университета снова ударил ему в нос. Найдя свою аудиторию, его выбор пал на место в последнем верхнем ряду, подальше от экранов и пристальных взглядов студентов в идеальной форме. Его рюкзак с контрабандными деталями глухо стукнул о пол, нарушая тишину. Несколько студентов обернулись, их взгляды скользнули по его поношенной куртке с безразличным презрением.

В двери вошел профессор Олдбридж.

– Итак, коллеги, – он прошел быстрым шагом к кафедре, попутно окинув аудиторию взглядом. – Начнем сегодняшнюю лекцию по прикладной нейроэтике с важной новости. Все видели интервью профессора Кортекса?

Райан пытался сосредоточиться на голосе профессора, но слова расплывались. После прозвучавшей фамилии все мысли звучали как чужая молитва. Вместо профессора он видел лицо Джекса, искаженное болью от неисправного протеза. Вместо стерильной аудитории – грязные улицы Гетто, где каждый день был борьбой за выживание.

Когда профессор заговорил о новой разработке отдела нейрографии, Райан почувствовал, как по спине пробежали мурашки. "Клепсидра-9". Та самая технология, что обещала стирать боль. Он представил, как эта сыворотка попадает в руки корпораций, как ее будут использовать против таких, как он и Джекс – чтобы стереть память о несправедливости, чтобы заставить забыть о боли, которую причиняет система.

Его пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Гнев поднимался по горлу горячей волной. Он видел, как Сайрин Кортекс возле кафедры говорит о разработке отца, ее лицо отражало холодное понимание. Дочь создателя. Принцесса из стеклянного замка.

И тогда он поднялся. Ноги будто сами вытолкнули его вверх. Аудитория замерла. Он видел удивленные лица, слышал шепот. Но в этот момент его не волновало ничего, кроме одного – сказать правду. Не та, что написана в учебниках, а та, что жила в его памяти, в каждом шраме на теле Джека, в каждом вздохе отчаяния в Гетто.

Его голос прозвучал хрипло, срываясь на первых словах, но потом набрал силу. Он больше не мог спорить. Не теперь. Сейчас он обвинял и каждое слово было пропитано болью и гневом человека, который видел обратную сторону их "прогресса".

Он говорил, и кажется, впервые за все время учебы в этом стерильном аду его наконец услышали. Не потому, что согласились – нет: лица перед ним застыли в масках непонимания и откровенного неприятия. А потому, что никто до него не думал, и тем более не решался высказаться об обратной стороне, о пагубном эффекте. Райан был уверен – он первый. В воздухе повисло напряжение, тревожная вибрация, будто он незвано вломился в чужой храм и опрокинул алтарь.

В спор вступил Лионель – такой же продукт системы, как и Сайрин. Райан сильнее сжал кулаки, так, что побелели костяшки пальцев.

И тогда он услышал ее голос. Снова. Посмотрел в сторону Сайрин. Он нашел ее взгляд. Ее взгляд – холодный, острый, как скальпель. Сайрин Кортекс. В бесцветных глазах не было ни гнева, ни раздражения. Лишь чистое, безразличное любопытство, с каким учёный рассматривает аномалию под микроскопом. Этот взгляд обжег его сильнее, чем любая насмешка.

Внезапно ярость покинула его, сменившись тянущей пустотой. Что он вообще надеялся доказать? Что его боль значимее их формул? Его слова, ещё секунду назад такие жаркие, повисли в тишине мёртвым грузом. Профессор что-то говорил ему в ответ, просил, кажется, спуститься вниз – этого Райан уже не слышал. Он видел только её – идеальную, невозмутимую, неприступную.

Но тут Олдбридж объявил о конце лекции.

Сайрин и ее друг вышли за дверь, как и остальные сокурсники. Дверь захлопнулась. В пустой аудитории Райан прислонился к холодной стене, пытаясь перевести дыхание. Сердце билось о ребра, как птица о прутья клетки. Он проиграл. Не спор – он проиграл самому себе, своей наивной вере, что хоть что-то здесь может измениться.

Но вместе с горечью поражения в нем шевельнулось иное, упрямое чувство. Она посмотрела на него. Не сквозь него, как все остальные, а на него. И в этом взгляде, лишенном всякого человеческого тепла, он увидел нечто новое – вызов. Она была крепостью, которую нужно штурмовать. Не словами, которые здесь ничего не стоили. Делом. Доказательствами.

Его рука потянулась к чипу в кармане – тому самому, что открывал двери в запретные зоны. Сегодняшний провал лишь подтвердил его правоту. Систему нельзя было изменить изнутри, играя по ее правилам. Её нужно было взломать. И он знал, с чего начать. С лаборатории её отца. С источника яда, который они называли спасением.

Он шёл по пустынному коридору, и эхо его шагов звучало глухими ударами. Казалось, сама архитектура здания давила на него – идеальные линии, бездушный свет, кричащая тишина. Здесь даже воздух был другим – обеззараженным, лишённым жизни. Не то что в Гетто, где каждый угол дышал энергией борьбы, где пахло дымом, металлом и людьми.

Его пальцы сжали краешек чипа в кармане. План, который раньше казался дерзкой авантюрой, теперь выглядел единственно верным путём. Слова, которые он бросил в лицо этой ледяной принцессе, были не просто эмоциональным взрывом. Это была разведка. И он получил ответ – непробиваемую стену безразличия.

Он представил лабораторию Деклана. Не ту, что показывали на экскурсиях для избранных студентов, а настоящую. Ту, где на полках стояли не учебные макеты, а ампулы с первыми, неидеальными версиями сыворотки. Где в компьютерах хранились не отредактированные отчеты для публикаций, а сырые данные о том, что эта сыворотка делала с людьми. Данные, которые могли бы стать оружием.

Мысль об этом заставила его ускорить шаг. Адреналин еще пульсировал в крови, но теперь он направлял его не на бесполезный спор, а на действие. Он не просто хотел украсть образец. Ему нужны были доказательства. Файлы, цифры, записи – всё, что могло обрушить этот лживый карточный домик.

Он свернул в служебный переход, где было меньше камер слежения. Его взгляд скользнул по голограмме с расписанием. У Деклана должно быть совещание с руководством университета. Окно в полчаса.

«Идеально», – подумал он, и на мгновение его губы тронула усмешка. Впервые за сегодняшний день он почувствовал не ярость и не отчаяние, а нечто иное – холодную, сосредоточенную решимость.

Доступ к служебному лифту требовал двойной аутентификации. Чип, который он добыл, решал только половину проблемы. Второй шаг – биометрика. Но Райан знал слабое место. Система безопасности обновлялась раз в сутки, в полночь. А в шестнадцать тридцать, за минуту до автоматического кэширования данных за день, происходил кратковременный сбой – окно в три секунды. Достаточно, чтобы обойти сканер.

Он посмотрел на время.

16:28.

Райан сделал глубокий вдох, сливаясь с тенью в нише у стены. Оставалось ждать.

Сердце Райана отстукивало обратный отсчёт гулкими ударами в висках.

16:29.

Каждая секунда тянулась мучительно долго. Из-за угла донесся смех и быстрые шаги – группа студентов спешила на лекцию. Он затаил дыхание, пока звуки не затихли вдали.

16:30.

На панели лифта мигнул индикатор. Райан приложил чип к считывателю. Зелёный свет. Первый барьер пройден. Затем он прижал ладонь к стеклу биометрического сканера. Секунда. Две. На дисплее замигал желтый предупреждающий знак – система не узнавала его отпечаток. Именно этого он и ждал.

Внезапно экран погас. На мгновение во всём коридоре повисла абсолютная тишина, будто мир затаил дыхание. Три секунды. Ровно три секунды, пока система безопасности перезагружала протоколы.

Одной рукой он вытащил из кармана тонкую, почти невесомую пленку – слепок, сделанный неделю назад с ручки двери кабинета Деклана. Он наложил плёнку на сканер и снова прижал ладонь.

Раздался мягкий щелчок. На дисплее загорелась зелёная надпись: «Доступ разрешён. Добро пожаловать, профессор Кортекс».

Двери лифта бесшумно раздвинулись, открывая путь в стерильную кабину. Райан шагнул внутрь, и двери тут же закрылись за его спиной, отсекая его от внешнего мира. Тишина стала абсолютной. Воздух пах озоном и холодным металлом.

Он обернулся к панели. Рядом с кнопками этажей горел небольшой сенсор с надписью «Сканирование сети безопасности…». Система проверяла, не вызвал ли его вход подозрений. Это заняло несколько мучительно долгих секунд. Наконец, сенсор загорелся зелёным.

Райан медленно выдохнул. Он был внутри. Его пальцы сжали ремень рюкзака с инструментами. Пусть Сайрин и её отец думали, что их цитадель неприступна. Они недооценили упрямство тех, кому нечего терять.

Лифт плавно тронулся вниз.

Минуты застыли в ожидании прибытия лифта на нужный уровень. Райан снова прокручивал в голове этапы подготовке к “штурму” лаборатории. Пока “дети куполов” прилежно учились, он последние несколько недель изучал не только теорию, которую преподносили профессора – Райан изучал привычки охраны, расписание руководства и профессорского состава, а также “мертвые зоны” системы наблюдения, информацию о которых пришлось выкупить на подпольных форумах Гетто.

Его рюкзак, сделанный из материала, не пропускающего волны сканера, был тяжелее, чем у других. Помимо планшета там лежало кустарное устройство, коммуникатор, создающий помехи в работе камер и карта памяти с данными, ради которых он это все затеял.       На ней были схемы вентиляции и служебных тоннелей на случай экстренного отхода, добытыми им за бутылочку синтетического вискаря у бывшего инженера Сай Технолоджис, спившегося и выброшенного на обочину доживать свою жалкую жизнь.

Повезло, что именно в этот день, когда он решил осуществить свой план, охрана на КПП не придала значение содержимому рюкзака, усмехаясь над целью его визита. Обычно они более дотошны, но сегодня на службу заступили новички. Парень из Гетто, идущий на учебу в Центральный “элитный” купол, был чем-то вроде диковинки и не мог не привлечь к себе внимания новичков.

Спустя пару минут двери лифта с шипением открылись.

Райан сделал шаг вперед. Сердце билось так громко, что, казалось, эхо разносилось по пустой лаборатории.

“Ищи холодильник с образцами. Скорее всего, там найдется что-то стоящее” – мысленно сказал он себе и окинул взглядом лабораторию прежде, чем двинуться к цели. У дальней стены его взгляд привлек шкаф с прозрачными дверцами, окутанный холодным свечением. Аккуратно обойдя стеллажи, стоящие в центре помещения, он подошел к холодильнику. Аккуратные ряды ампул с маркировкой “Клепсидра-9” не вызвали удивление. Он ожидал, что найдет сыворотку тут. Но не она была ему нужна.

Его внимание привлекла отдельная, не подписанная коробка в дальнем углу на нижней полке. Им овладело любопытство. Но чтобы открыть дверцу, нужно ввести код на электронном замке. Времени подбирать код вручно нет, поэтому Райан бесшумно поставил рюкзак на пол и достал устройство, размером со спичечный коробок с парой тонких щупов-игл и небольшим экраном. Поддев отверткой панель замка, от осторожно ее отсоединил, не нарушая целостности проводов, ведущих от холодильника. Уверенным движением от присоединил свое устройство к контактам панели замка. На экране устройства загорелась надпись “Анализ мощности…”*.

Устройство стало молниеносно подбирать комбинации. Райан не видел цифр, но услышал тихий щелчок и увидел, как на экране один за другим загораются цифры: …0 …8 …2 …8 …1 …9 …9 …5 …

Через пару мгновений раздался мягкий щелчок, и дверца, наконец, открылась.

Райан потянулся к коробке и достал ампулу старого образца с маркировкой “Элизиум. Протокол 0”.

_______________________________

* Даже у такой продвинутой системы безопасности есть ахиллесова пята: электронные замки потребляют разное количество энергии на каждую попытку ввода. Когда набор цифр подобран верно, энергопотребление на долю секунды слегка падает, а неверная цифра вызывает микроскопический скачок потребления энергии.

“Вот она – первая версия сыворотки, которую никто не удосужился уничтожить. Значит, она для чего-то нужна, и не факт, что ее сохранили только для демонстрации на практических занятиях. Какие секреты она в себе хранит?” – думал он, рассматривая одну из пробирок в свете неоновых ламп.

Внезапно звук сирены пронзил воздух. Рука, сжимающая ампулу с сывороткой, предательски дрогнула и стеклянный цилиндр выскользнул из пальцев, разлетевшись на осколки. Райан почувствовал резкий химический запах, но поздно понял, что он вдохнул испарения от жидкости, растекшейся по полу. Нет времени думать, нужно убраться отсюда подальше, пока не вломилась охрана. Он схватил образец “Элизиума”, быстро закинул в рюкзак бросился к запасному входу – вентиляционной решетке под потолком, путь по которой он изучил до мелочей. “Главный тоннель, тридцать метров, потом лестница и поворот налево, дальше – люк в шахту лифта”, – четко пронеслось в голове.

Огни погасли, включилось аварийное освещение, разрывая красным мерцанием пространство. “Протокол изоляции. Блокировка сектора девять”, – прошелся по нервам механический голос.

Но была проблема – люк на высоте четырех метров.

Резким движением Райан смахнул со стола с документами все лишнее, придвинул его к стеллажам у стены с вентиляционной решеткой и взобрался по ним к отверстию. Металл предательски скрипел под его весом. Еще не успев до конца открутить решетку люка, он услышал топот бегущих охранников за дверью. Как только он скрылся в тоннеле, раздался звук взлома входной двери.

Тесное, темное пространство позволяло двигаться ползком на ощупь, спотыкаясь о провода и царапая руки об острые выступы металлических пластин. Сзади промелькнул луч фонаря.

– Он в вентиляции! Перекрыть выходы! – раздался оглушительный крик.

Райан уже приближался к развилке, карабкаясь по лестнице, как вдруг волна дезориентации накрыла разум. Голова закружилась и картинка перед глазами поплыла. Он отчаянно тряхнул головой, пытаясь сосредоточиться. “Главный тоннель, тридцать метров… Главный…”. Паника, холодная и липкая, подступила к горлу. Он не могу вспомнить, куда нужно поворачивать после главного тоннеля. Пустота. Черная дыра в памяти, которая только что была наполнена деталями плана.

“Нет… НЕТ!” – его собственный голос прозвучал чужим эхом в тесной металлической клетке. Времени на размышление не оставалось. Райан судорожно пытался отыскать в уголках памяти хоть намек на верный вариант: вместо чертежа перед глазами плыли обрывки – лицо Джекса, холодный взгляд Сайрин, но не путь к отступлению.

Звуки приближающихся охранников, взбирающихся по лестнице, раздавались все ближе. Лучи фонарей мелькали позади. Отчаяние достигло пика. Он не мог вернуться. Оставалось выбрать наугад.

И он повернул налево.

Слепой инстинкт, удача – он не знал, но через двадцать метров в полу действительно оказался люк. В этот момент его рюкзак ударился о выступ, и Райан услышал стеклянный хруст. “Элизиум”. Доказательство, ради которого он все затеял, было уничтожено.

Люк в полу вел в темную шахту. Райан прыгнул прямо на кабину старого резервного лифта для персонала этажом ниже. Удар его оглушил, но быстро придя в себя. Найдя в стене аварийный выход из шахты – дверь в подсобку университетской столовой – Райан пробрался сквозь пустое помещение в коридор. Смешавшись с толпой студентов, спешащей к выходу из-за объявленной тревоги, он наконец выбрался наружу.

Весь в царапинах, с рваной курткой и дрожащими руками, он завернул за угол здания в слепую зону, и остановился отдышаться. Сняв куртку, закинул ее в рюкзак. Но обнаружив на дне осколки и мокрое пятно, только сейчас вспомнил, что во время погони слышал звук разбившегося стекла.

Все. Было. Напрасно.

Райан опустил голову и сжал кулаки так, что ногти впились в ладони. В висках пульсировала кровь. Он прошел через все испытания и ради чего? Ради разбитой о стену надежды?

Разочарование подкралось следом, холодное и тошнотворное. Райан провел по лицу, чувствуя, как дрожат пальцы. Он проиграл. Не просто провалил план – он доказал всем, что такой никчемный выскочка из Гетто не способен на что-то большее, чем на хаос и разрушение.