В плену романа

Шарлотта склоняет голову в ответ. Она не выпускает Китти из виду, даже когда та уходит и настает мой черед.

В этот раз я просто делаю реверанс и, как только королева машет рукой, удаляюсь, чтобы встать в углу со своей подопечной.

– Я сделала что-то не так, Лала? – тихо спрашивает она меня. – Я должна была молчать, не так ли? Как говорила бабушка…

– Ты все сделала безупречно, – заверяю я и, взяв ее под локоть, тяну в большой зал. Пока Китти болтает о еде (и сразу же направляется за ней), я внимательно рассматриваю всех джентльменов и леди вокруг нас.

Здесь уже собрались не просто наивные, застенчивые дебютантки, ослепленные, как и мы, великолепием дворца, а умудренные опытом графы, герцогини с острым язычком и виконтессы с расчетливыми взглядами, которые прячут сплетни за веерами.

Чем старше они, тем больше фальши я улавливаю в их движениях. От некоторых жестов (презрительных, высокомерных, нескромных) у меня стынет кровь.

Очевидно, что Китти – самая красивая дебютантка, а после ее представления королеве – главная соперница для всех, кто стремится к тому, чтобы их дочерей назвали бриллиантом сезона.

Неужели чья-то амбициозная мать хочет убить Китти?

– О, Лала, смотри! Пирожные с кремом.

– Одно из маленьких сохрани в ладошке, – советую я ей, не оборачиваясь, устремив свой взгляд в глубину комнаты. – На всякий случай.

– Какая отличная идея!

Джордж Китинг на месте. Вокруг него, как мотыльки у пламени свечи, вьются девушки. Они красивы, да, но не так, как Китти. Герцог говорит что-то, и все смеются. Кроме Сэмюэля Хаскелла, который снова закатывает глаза.

Отлично. Все происходит так, как и должно быть.

И продолжается в том же духе. Через несколько секунд появляется Джон Китинг. Он что-то шепчет на ухо брату и… вот оно. Джордж оборачивается на нас.

Его голубые глаза устремлены на девушку рядом со мной.

– Китти, стряхни с себя сахар.

– Что?

– С носа. – Я касаюсь кончика своего носа, и она, не задумываясь, повторяет. – Отлично. А теперь приготовься.

– К чему?

– К танцам.

– Простите меня за беспокойство, дамы, но вы… мисс Реммингтон?

И как обычно: бла-бла-бла, желаете ли вы потанцевать, о, вы очень добры, милорд, но вы не из сахара сделаны. Удивление на лице Джорджа, и – бац, он съедает пирожное прямо из ее рук.

Уф-ф, опять этот заторможенный взгляд – неужели он так быстро влюбился в нее в книге?

Когда они с Китти отходят от нас (наконец-то), чтобы занять место в центре комнаты и начать танец, я вздыхаю.

– Вы в порядке, мисс Лабби?

О нет. Я на секунду забылась. Я – тень Китти. Сэмюэль Хаскелл – тень герцога. А это значит, что мне придется терпеть его не один вечер в этом сезоне.

И я не забыла, как он назвал меня перед смертью. Как и то, что он – один из моих главных подозреваемых.

Но я не могу допустить, чтобы он заподозрил меня или догадался об истинных намерениях. Возможно, Сэмюэль не читатель и не злодей. А если все же да, то я ничего не выиграю, сразу раскрыв перед ним свои карты.

– Да, я в порядке, – тихо отвечаю я. – Просто немного устала.

– Я понимаю вас.

Затем, по возможности незаметно, я оглядываю комнату. Минуты идут, никто из нас ничего не говорит, и я ощущаю повисшее напряжение. Не знаю, у кого из нас больше гордости, но если он рассчитывает, что я первой открою рот, то пусть ждет дальше.

Пока пары кружат под звуки финальных тактов, я задаюсь вопросом, что делала Лавиния Лабби, пока Гарден была сосредоточена на главной героине. Скорее всего, ничего. Рассматривала все вокруг.

Черт, меня ждут часы вечной скуки в роли телохранителя.

– Желаете потанцевать под следующее произведение?

Я поворачиваюсь к Сэмюэлю Хаскеллу. Его физиономия все такая же кислая, но на этот раз он соизволил пошевелиться. Точнее, он махнул рукой. Причем в мою сторону.

Я смотрю на его руку. Потом на него самого. Наконец он, кажется, решает, что я оглохла, и снова повторяет вопрос уже громче:

– Я спросил, не хотите ли вы потанцевать.

– С вами?

– Не думал, что вы настолько глупы, – тихо говорит он, раздражаясь. – Да, со мной. Если не хотите, можете так и сказать. Я предпочту правду, чем если вы будете выкручиваться, оправдывая отказ.

Что это за тон, к чему он? В прошлый раз именно он отказался танцевать с Китти.

– Прекрасно, тогда скажу прямо: нет, я не хочу танцевать, – отвечаю я безапелляционно. – Не обижайтесь, но я не ищу танцев ни с вами, ни с кем-то еще.

Он строит гримасу то ли разочарования, то ли насмешки – мне неясно.

– Спасибо, для меня большая честь, что вы оскорбили не лично меня, а весь мужской пол.

– Не за что. – Затем я поворачиваю голову к танцующим. – Хотя мне непонятно, почему вы должны чувствовать себя оскорбленным. Разве вы не должны испытывать благодарность вместо обиды? Ведь мое нежелание танцевать не основано на неприязни лично к вам.

– И на чем же оно основано?

– Я просто предпочитаю оставаться здесь.

– Наблюдать за другими?

– Да. – А наблюдая, я как раз пользуюсь возможностью поискать родинки на коже гостей. – И если честно, меня удивил ваш вопрос, заданный ранее. Я думала, что вы такой же, как и я.

– Что вы имеете в виду?

– Я думала, что вы, возможно, один из тех, кто, как и я, держит свечу, сам оставаясь в тени.

Я мельком замечаю, как Сэмюэль хмурится.

– Если вы держите свечу, разве она не будет освещать и вас?

Я киваю, не отрывая взгляда от танцующих.

– Это фигура речи.

– Ну, это чепуха. – Затем он переключает свое внимание на пары, как и я. – В любом случае это должно быть утомительно.

– Что именно?

– Бесконечно жалеть себя и свою судьбу.

Я поворачиваю к нему голову, нахмурив брови. Я многое готова вытерпеть, но он начинает действовать мне на нервы.

– О, вы обо мне говорите? Похоже, теперь моя очередь оскорбляться.

Сэмюэль пожимает плечами.

– Это просто фигура речи.

Я сужаю глаза.

– Не держите меня за дуру, лорд Хаскелл, – бормочу я, сдерживая порыв назвать его идиотом, точно так же, как он, когда я умирала. – И я не жалею себя. Но факт остается фактом: я тут не для того, чтобы танцевать или принимать чьи-то приглашения из жалости. Мне следует сопровождать и оберегать мисс Реммингтон. Вот почему я… – Пауза. – Вот почему леди Реммингтон привезла меня в Лондон.

Подражая мне, Сэмюэль прищуривает свои голубые глаза.

– И вы собираетесь весь сезон провести, словно часовой на посту?

– Не ту же ли роль занимаете вы по отношению к герцогу Олбани?

Лорд Хаскелл изображает какую-то пародию на улыбку. Как и мне, ему, похоже, трудно дается искренность. Тем не менее в его глазах мелькает веселый блеск.

– Вы думаете, что знаете меня настолько хорошо, чтобы это утверждать?

– Это было не утверждение, – парирую я, – а вопрос. – Краем глаза я замечаю, что к нам приближаются леди Реммингтон и ее мать, а также Джон Китинг. Перед их появлением Сэмюэль бормочет:

– Если так, то я не буду отвечать. Я не держу вас за дуру, поэтому предоставлю вам разбираться во всем самой.

Снова это высокомерное лицо умника. И снова я испытываю желание врезать ему кулаком по носу.

Конечно, мне приходится затолкать это желание поглубже. Если бы я позволила инстинктам взять верх, роман Гарден пошел бы не по сюжету и я бы проснулась (снова) в той же кровати, терпя того же призрака (и все остальное).

Нет, я должна сдерживать себя. Однако после нашего разговора мои подозрения в отношении Сэмюэля Хаскелла лишь усилились. Возможно, он хочет защитить герцога и считает Китти неподходящей для него парой. Но было бы нелепо убивать ее лишь за это? Или же он может быть читателем, который, как и я, терпеть ее не может, только выбрал гораздо более коварный путь, чем мой (который основан на молчаливом презрении в ее адрес).

Вместо того чтобы наблюдать за парой, которая со смехом возвращается после танца, я переключаю внимание на Сэмюэля. Он снова надел маску глубокого безразличия.

Он может как ненавидеть Китти, так и обожать ее. Я не в состоянии прочитать по его лицу.

– Небольшое угощение для дебютанток.

Я поворачиваюсь к слуге, приближение которого не услышала. Китти вежливо отказывается от бокала. Я тоже качаю головой. Не продолжая настаивать и не выражая ни грамма недовольства, мужчина откланивается и уходит.

Наша компания болтает о представлении дебютанток, даже не подозревая, от какой пули только что уклонилась Китти. Я бросаю взгляд на Сэмюэля; выражение его лица не изменилось. Если он и есть тот самый таинственный отравитель, то, похоже, его ничуть не смущает, что план провалился.

Ах-х-х. Чувствую, что зря теряю время. В конце концов Хаскелл окажется просто еще одним мелким персонажем без предыстории, так что я сосредоточена не на том.

– Если позволите, я на минутку отлучусь в туалетную комнату, – бормочу я.

Никто, похоже, даже не слышит меня, обсуждая претенденток на королевский бриллиант, поэтому я ускользаю, прежде чем кому-то придет в голову остановить меня или что-то спросить.

Слуга уже собирается покинуть зал, поэтому я ускоряю шаг и пробираюсь сквозь толпу, чтобы последовать за ним, подальше от музыки.

Я держусь на безопасном расстоянии, наблюдая, как он идет по коридорам. Меня не покидает мысль, что он не предложил напитки, от которых мы отказались, ни одной из других дебютанток, которые попадались ему на пути.

В конце пустого коридора он замедляет шаг. Я делаю то же самое, пока не останавливаюсь за колонной. Спрятавшись, я выглядываю наружу ровно настолько, чтобы иметь возможность наблюдать за ним.

Оглянувшись, чтобы убедиться, что вокруг никого нет (плохо проверил, приятель), он подходит к серванту и выливает содержимое бокалов в стоящую на нем вазу. Затем он улепетывает с невероятной скоростью.

Я жду минуту, прежде чем выйти из укрытия. Подойдя ближе, я замечаю, что ярко-розовые цветы в вазе, до этого совершенно свежие, завяли.

В воде, помимо красного вина, заметно вещество, похожее на чернила лавандового оттенка. Оно мерцает и закручивается в воде в неестественные спирали.

– Аконит, – бормочу я.

Смешанный с волосами дриады, чтобы ускорить эффект, я уверена в этом. Вот почему я умерла так быстро. Симптомы моей смерти также соответствуют данному типу яда.

Не то чтобы эта информация сильно помогает мне в расследовании, по крайней мере в данный момент. Но каждая деталь может оказаться полезной, даже если поначалу так не кажется. Я узнала это из книг, да и сама как раз нахожусь внутри одной; ничто не случайно.

Вернувшись в бальный зал, я ищу Китти. Пожалуйста, скажите, что она не умерла в мое отсутствие.

К счастью, у моей протеже имеется какое-то чувство самосохранения (возможно, больше, чем у меня); она цела и невредима, как раз сидит рядом с двумя девушками.

Одна из них рыжеволосая и очень худая, с грустными зелеными глазами. Из-за своего хрупкого сложения она все время выглядит несчастной, даже если улыбается. Это Пэтти Макдональд, без сомнения. У бедной девушки доброе сердце, но жестокая семья.

Другая дебютантка пониже ростом, со светло-каштановыми волосами, уложенными колечками, и черными глазами. Ее платье и головной убор – того же цвета. Это не знак траура, она сама пожелала так одеться. Этель Седдон, дочь графа (и главзлодея этого романа), она настолько же умна, насколько и скрытна. Персонаж, полный тайн, которые даже Гарден еще не раскрыла.

Когда я направляюсь к ним, Китти замечает меня издалека. Без необходимости она машет рукой, чтобы привлечь мое внимание.

– Лала, сюда! Я уже начала беспокоиться. Где ты была?

– В уборной, – быстро отвечаю я. – Ты успела завести друзей, пока меня не было?

– О да. Позволь представить тебе мисс Макдональд и леди Седдон. Они обе замечательные, Лала, ты их полюбишь!

Я в этом не сомневаюсь. Я уже люблю их. Но подобно тому, как я играю роль Лавинии, возможно, кто-то из читателей тоже играет их роль. А даже если нет, у одной из них есть все основания желать Китти смерти.

В конце концов, именно из-за нее в конце этой книги казнят ее отца.

Хотя… она не может этого знать. Пока.

– Мисс Лабби? – Этель Седдон улыбается мне. – Почему бы вам не присесть? Мы будем рады, если вы присоединитесь к нашей беседе.

Я молча соглашаюсь и сажусь на пустой стул рядом с Патрицией Макдональд.

В этот момент я чувствую, как мой затылок покалывает от чужого пристального взгляда. Я оглядываюсь по сторонам, снова насторожившись, но ни один аристократ, кажется, не наблюдает за мной.

Это не имеет значения. Интуиция меня никогда не подводит. Я знаю, что на этой шахматной доске прячутся и другие игроки. И, честно говоря, я сомневаюсь, что среди них есть союзники.

Глава 10

Не доверяй теням (и превратись в одну из них)

– Вам повезло с партнером по танцу, мисс Реммингтон, – спустя какое-то время отмечает Этель. – Герцог Олбани – самый желанный холостяк этого сезона.

– А разве он не был таковым и в прошлом сезоне? – спрашивает Пэтти своим тоненьким, на две октавы выше, голоском.

– Тогда он еще не полностью унаследовал титул, – объясняет Этель. – Всеми делами занимался его дядя, но он лишь ждал, когда Джорджу исполнится восемнадцать. Ведь у него нет наследника, а сам бедняга болен той же болезнью, что и глава семьи Китинг.

– Как жалко, – сетует Китти. – Неужели эту заразу подхватила вся семью?

– Кто знает… – Этель пожимает плечами. – Болезнь и смерть Китинга Старшего были настолько внезапными, что можно подумать, будто дело в магии…

Пэтти и Китти от удивления ахают, но вежливо прикрывают рты руками, затянутыми в перчатки. Я же спешу прояснить ситуацию:

– Как бы там ни было, принц-регент приказал расследовать обстоятельства его смерти, и никаких доказательств магического вмешательства не найдено.

– Это правда, – соглашается Этель. – И все же не кажется ли тебе это очень странным? Сначала заболел его отец, потом дядя… Кто станет следующим?

– Не думаю, что это будет Джордж Китинг; он не выглядит больным. Он скорее относится к тому типу молодых людей, которые пребывают в добром здравии, что бы ни случилось, – рассуждает Китти, устремляя свой взгляд на него, стоящего в другом конце комнаты.

Судя по сверхактивной жестикуляции, я бы предположила, что Джордж сейчас описывает своему брату Джону и Сэмюэлю незаконный фехтовальный поединок, в котором он недавно участвовал.

– Так оно и есть, я слышала. – Мы все поворачиваемся к Пэтти. Она настолько не привыкла быть в центре внимания, что вжимается в стул, прежде чем продолжить. – У моей старшей сестры была та же гувернантка, что и у кузин Китингов, и она рассказывала мне, что, в какие бы передряги, дуэли и драки ни попадал Джордж, он всегда выходил сухим из воды. А вот его младший брат Джон, будучи всегда таким осторожным, сломал руку в тот единственный раз, когда помогал ему, и слег на несколько месяцев. Мы с семьей пару раз навещали его.

– Тому есть простое объяснение, мисс Макдональд: всем безмозглым людям сопутствует удача, – говорит Этель, а Пэтти и Китти снова прикрывают ладонями улыбки. Хотя я уверена, что Пэтти прячет гримасу ужаса, а моя протеже – озорную ухмылку.

Я не могу не согласиться с Этель. Мне нравится Джордж Китинг как персонаж (и, скажем прямо, он чертовски горяч), но его нельзя назвать гением.

Поэтому он так хорошо подходит Китти, я полагаю.

– Итак, мисс Реммингтон уже положила глаз на потенциального жениха, – говорит Этель. – А вот нам еще предстоит определиться…

– Я? Положила глаз? – Китти начинает активно все отрицать, размахивая обеими руками в воздухе. – Я его почти не знаю, мы танцевали всего два раза!

– Но признай, что ты привлекла его внимание, – вмешиваюсь я. – А этого не так-то легко добиться.

– Но я не собиралась делать ничего подобного, Лала…

– Может, в этом и кроется причина. – За исключением Этель, у остальных на лицах написано недоумение, поэтому я спешу добавить: – Он привык, что все глядят ему в рот, а ты – нет. По крайней мере, ты выбиваешься из череды его поклонниц.

Пэтти и Китти кивают, смотря на меня так, словно я выдала нечто гениальное, а не банальные основы мужской психологии.

– А вы, мисс Лабби? – спрашивает Этель. – Неужели вас не заинтересовал ни один джентльмен?

Да, заинтересовал. Тот самый, который пытается отравить главную героиню этой истории (и который заодно отравил и меня, пусть и не умышленно).

– Нет, – резко отвечаю я. – А вас?

– На данный момент никто из них не кажется достаточно интересным, – просто отвечает Этель. – Кроме того, мой отец отвергнет любого, кто не будет соответствовать его личным стандартам. В любом случае я не особо волнуюсь. Сезон только начался, кто знает, что он нам принесет.

– А как насчет вас, мисс Макдональд?

Пэтти поворачивается к Китти, чтобы ответить, но опускает взгляд на пальцы, сжимающие потертый веер из лунного камня.

– Я не могу позволить себе выбирать джентльмена, исходя только из своих вкусов…

– Почему нет?

Потому что она нуждается в деньгах. Отчаянно. Именно поэтому семья подталкивает ее к браку с богачом. Это ее единственный выход, если только она не будет названа бриллиантом сезона и не обретет впечатляющую силу, которая привлечет внимание интересующего ее аристократа.

Однако бедная Патриция не получит ни того ни другого, и после неудавшегося сезона ее отошлют обратно в Ирландию. Я надеюсь (хоть бы так и случилось!), что Гарден подарит ей тот финал, который она заслуживает. А что, если седьмой роман саги будет о ней? Я бы до смерти хотела это прочитать.

– Потому что не все могут жениться по любви, как твой брат, Китти, – заканчиваю я, понимая, что Патриция явно не собирается признаваться в своем положении. – Жаль, но такова реальность.

– В вашей семье нет магии? – задает вопрос Китти, не в силах оставить это без внимания.

– Ни капли, – отвечает Пэтти. – Впрочем, для меня это не имеет значения. Несмотря на положение моей семьи, нам принадлежит дом в Стаффордшире.

– А разве это не часть герцогства Олбани?

– Да, и я его обожаю. Там полно колодцев желаний, а существа, которые их охраняют, безобидны. Если посадить вокруг них цветы, они разрешают бросить в их воды шиллинг и загадать желание, когда тот достигнет дна.

Китти восторженно хлопает в ладоши.

– И какое последнее желание ты загадала перед приездом в Лондон?

Пэтти еще больше прячет лицо, теперь уже покраснев от смущения.

– Если я расскажу вам, мисс Реммингтон, боюсь, оно не сбудется.

В этот момент кто-то рядом с нами вежливо покашливает, тем самым привлекая наше внимание.

Углубившись в разговор, мы не заметили, как к нам подошли трое джентльменов. Два блондина и один брюнет. Два Китинга, один Хаскелл. Двое подозреваемых, один невиновный.

– Мисс Реммингтон, – первым произносит Джордж, – могу я пригласить вас на следующий танец?

Хотя Китти улыбается, готовая сказать «да», мне удается ответить первой.

– Разве это не будет уже ваш третий танец за сегодняшний вечер? – деликатно намекаю я. – Что подумает леди Реммингтон, Китти?

Бедная девушка поворачивается ко мне с ужасом в глазах. С одной стороны, мать поощряет ее сделать все возможное, чтобы привлечь внимание герцога. С другой стороны, правила этикета не позволяют девушке принимать приглашение на танец от одного и того же кавалера более двух раз на мероприятии.

Какими бы абсурдными ни были эти правила, приходится уважать их, чтобы выжить в этом обществе и не стать изгоем, а уж тем более если ты жаждешь стать бриллиантом сезона.

Да, да, знаю: хреново быть женщиной в эту эпоху.

– Простите, милорд… Я не могу.

– О. А-а-а. Я… я понимаю.

Джордж так и остается стоять с протянутой рукой, пребывая в шоке от отказа, который он получил впервые за долгое время. Через несколько секунд Сэмюэль хватает его за локоть и подталкивает в сторону, чтобы тот мог переадресовать свое приглашение Этель Седдон. В этот момент герцог наконец просыпается.

– А… вы, леди Седдон? Не окажете ли вы мне честь?..

– …быть вашим вторым выбором? – Однако Этель принимает его руку и с его помощью поднимается со стула. – Конечно, герцог. Я уже начала чахнуть, сидя здесь без внимания достойного кавалера.

Интересно, уловил ли Джордж ее иронию? Как бы то ни было, они оба уходят, хотя ни от кого не ускользает взгляд, который герцог бросает на Китти через плечо, удаляясь.

– А вы, мисс Лабби? – спрашивает меня Джон. – Вы бы хотели?..

– Мисс Лабби не танцует, – обрывает его Сэмюэль. – Она слишком занята тем, что держит свечи.

Джон хмурится.

– Свечи, говоришь? – Он поднимает взгляд на потолок, где мягко покачиваются люстры, меж которых порхают феи. – Но это лишено всякого смыс…

– Я потанцую с вами, – перебивает его Китти. Когда я поворачиваюсь к ней, она подмигивает. – Моя подруга не будет танцевать с одним из Китингов лишь потому, что она уступает мне. – Взяв его за руку, она нежно улыбается. – Ранее я вслух задавалась вопросом, кто из вас лучший танцор.

Джон сжимает ее пальцы в ласковом жесте.

– Без всяких сомнений, первое место, как всегда, достанется моему брату. Но я надеюсь, что вы сочтете меня достойной заменой.

Они уходят вдвоем. Я знаю их разговор во время танца наизусть. Джон попытается выяснить, искренен ли интерес Китти к его старшему брату. Она, конечно, не догадается, а Джордж, наблюдая за их танцем, испытает огромную ревность.

А я тем временем сижу на месте, наблюдая, как двигаются все актеры этой постановки, и моя ненависть к одному из них растет как на дрожжах.

– То, что вы сказали минутой ранее, лорд Хаскелл, – бормочу я, – было очень невежливо.

– Напротив, я лишь избавил вас от неловкой ситуации, когда вам пришлось бы отказать Джону Китингу, как вы поступили со мной, – оправдывается Сэмюэль с (ненавистным) выражением удовлетворения на лице. – Разве вы не должны испытывать благодарность вместо обиды?

За что бы я его поблагодарила, так это за то, чтоб он пошел на…

– О, действительно? В таком случае большое спасибо, милорд, – говорю я с неискренней улыбкой. – Вы просто воплощение любезности!

– Боюсь, вы не первая, кто меня так описывает, – говорит он, иронизируя, как и я. – В любом случае не за что.

От меня не ускользает, что он почти дословно повторил то, что я сказала ему всего час назад. Только, прежде чем я успеваю придумать новое опровержение, он поворачивается к Патриции Макдональд.

– А вы, мисс, не подарите ли мне этот танец?

Бедная Пэтти теряет дар речи. Она сжимает веер, как спасательный круг. Я почти слышу, как мысли мечутся в ее голове на полной скорости.

У Хаскелла нет ни денег, ни влияния, в которых нуждается ее семья. Он не является подходящим кандидатом. Наиболее целесообразно было бы отклонить его предложение, вот только она не в состоянии этого сделать. У нее не хватает мужества.

Зато у меня его хватает сполна.

– Знаете, лорд Хаскелл, ваша непревзойденная любезность заставила меня передумать. – Я хватаю его за руку и встаю: – Давайте потанцуем.

Если он и удивился, то это почти незаметно по его лицу. Он просто снова кланяется Пэтти в знак извинения и провожает меня в центр зала, где пары уже выстроились небольшими кругами по шесть человек.

Дыши, Лаура. Ты можешь это сделать. Ты не изменишь сюжет; наши герои настолько незначительны, что Гарден даже не стала описывать, с кем они танцевали. И танцевали ли вообще.

– Чем вызвана эта перемена настроения, мисс Лабби?

Тем, что я хочу выяснить, не убийца ли ты, идиот, и каковы могут быть твои мотивы расправиться с Китти.

– Я уже сказала вам: вашей непревзойденной любезностью, – отвечаю я вместо этого.

– И это никак не связано с затравленным выражением лица мисс Макдональд после моего вопроса?

– Ничего подобного.

Наконец мы встаем в круг, лицом друг к другу. Счастье, что я знаю все эти дурацкие танцы благодаря Джиллиан; моя сильная сторона – игра на фортепиано, а не танцы, но на фан-встречах она никогда не позволяет нам с Элис улизнуть. Кроме того, там всегда не хватает фанатов-парней, которые осмелились бы потанцевать.

Скрипка квартета играет начало произведения, я делаю реверанс, а Сэмюэль кланяется. На второй шаг мы касаемся друг друга тыльными сторонами ладоней. Чувство опасности пронзает меня и расползается по телу, заставляя покрыться мурашками.

Это напоминает покалывание, которое я чувствовала раньше, когда сидела рядом с девушками. Ощущения не из приятных.

Я ненавижу ситуации, которые не могу контролировать, а сейчас – одна из таких. Я понятия не имею, что он задумал, но вряд ли это что-то хорошее.