Я скреббер

– В таком случае, зачем же мы сюда приехали?

– За жрачкой, бухлом, сигаретами. Одежда тут тоже попадается. Бытовая мелочевка, без которой жизнь не в радость. Туалетная бумага, к примеру. В общем, тут три больших магазина, и семь лавчонок, типа булочных. Автопарк обновить надо. Ничего особо ценного. Не военная база. Но зато удобный. Грузится раз в две недели. Еще немного подождем и поедем.

Когда мы въехали на улочки города уже почти стемнело. В большинстве окон свет не горел. Наша машина свернула в небольшой переулок, остальные поехали дальше.

– Куда это они?

– У каждой группы свой магазин. Маршрут известен. Ну, а нам сюда.

Мы остановились у красивого дома. Каменная кладка. Высокие окна. Кованный фонарь, над дверью. Молоток в виде головы горгульи. В окнах ярко горел свет.

– Черт, праздник у них, что ли?

Алия поднялась по ступеням и постучала в дверь. Громко. Горгульей. Потом еще раз. Подождала и снова подняла, было руку, но тут с той стороны кто-то с силой ударился в дверь. И следом сверху раздался дикий визг.

– Кого-то уже жрут. – Меланхолично уронил Тиб.

Я прикрыла глаза, чтобы не взорваться от гнева.

– Приготовились. – Тихо скомандовала Алия. Огнестрел убрали все подальше? А то в прошлый раз переполошили половину города.

Тиб вставил в двери фомку и, не особо напрягаясь, отжал створку. И тут же на нас выскочил измененный. Выскочил, чтобы напороться на нож Тиба, и беззвучно опуститься на площадку широкого крыльца.

В доме, видимо, действительно что-то праздновали. Народу было немало. Нарядные все. В настенных бра горели толстые свечи. Изумительно пахло стряпней. На небольшом столике в углу высились горкой разноцветные коробочки, в которые обычно укладывают подарки для самых любимых. И горел огонь в огромном камине.

Странно и жутко было смотреть на тех, кто еще был похож на человека, но уже перестал им быть. Пустые глаза, расслабленные лицевые мышцы, кукольные ломаные движения. Изменение у всех проходило с разной скоростью. Сморщенный старикашка в смокинге первым рванул к нам, будто к любимым внукам. А девушка в розовом бальном платье сидела на полу у окна, терла ладошками личико и мотала головой, словно надеялась вытряхнуть из своей головы ту заразу, которая уже начала пожирать ее мозг. Ее движения становились все более неуклюжими, а в глазах гасла последняя искра сознания.

Визг наверху не прекращался и Тиб, не останавливаясь, рванул по лестнице. Алия мимоходом воткнула в глаз старичка нож, выдернула, и пошла дальше. Как Смерть. Только юная и прекрасная, с клинком, вместо косы. А потом вдруг исчезла на мгновение и появилась уже возле девушки в розовом. За ее спиной на пол медленно падали те, мимо кого она прошла. Семи секунд, на которые она входила в клоккстоп, ей хватило, чтобы прикончить еще четверых изменившихся.

На мою долю осталось всего трое. Женщина и старушка, сидящие рядом на миниатюрном диванчике. Женщина была невероятно красива. Красоту немного портило тупое выражение лица и слюна из уголка четко очерченных губ. Старушка же потянулась ко мне, радуясь свежепришедшему обеду. Я уже убивала перерожденных и рука не дрожала. Я видела то, чем они могут стать, дай им время.

Для тех, кто только начал обращаться, не нужны были тяжелые клинки, которые рейдеры таскали с собой повсюду, даже в туалет. Я пользовалась изящным мизерикордом. Он легко входил в плоть и так же легко покидал ее.

Третьим был мужчина. Он лежал на полу, лицом вниз, и не двигался. Только тихонечко постанывал. Я перевернула его и уже приставила клинок к его груди, как он, внезапно открыл глаза и простонал. – Голова… больно.

– Имунный.

Алия уже стояла рядом со мной.

– Дай ему живчика. Посмотрим. Если не поможет, то убей.

После первого глотка мужчина вздохнул глубоко и прошептал.

– Еще.

После третьего он смог сесть. С силой потер лицо ладонями. Обернулся и замер. Потом посмотрел на меня.

– Что с ними?

– Убиты. – Пожала я плечами.

– Как… Как убиты? Почему? Кто… вы?.. Вы их убили. – Уже не спрашивая, произнес он. – За что? Что они вам сделали?

Я не успела ничего ответить. Снизу спускался Тиб с девочкой на руках.

– Вот. Чуть не сожрали. Там двое было. Тоже дети, но уже постарше. Как она на тот шкаф забралась, ума не приложу.

– Мари!! – Мужчина, так и сидя на полу, протянул к ребенку руки. – Не трогайте ее. Умоляю. Отдайте.

– Да держи.

Тиб осторожно опустил девочку в руки мужчины.

– Она точно имунная? – спросила я, глядя на дивное создание. Золотые кучеряшки, огромные синие глаза. Щечки, которые страшно было даже поцеловать, настолько они были нежны. Как лепестки розы. Синее воздушное платье и, неожиданно тяжелая диадема в волосах. Громоздкое колье, на тоненькой шейке и два браслета на вырост. Обернутых по два раза, на каждой ручке. Прозрачные камни. И уж точно, это не стекло. Такая тонкая и сложная работа.

На курсах рисования мы проходили, в том числе и исторические украшения. Научили отличать руку мастера от любительской. В повседневной жизни бирюльки у нас мало кто носил. Даже бижутерию. Разве что, авторские работы. Разве что сами авторы. Или памятные подарочки от любимых. Или талисманчики. Ювелир, в моем мире, не профессия, а хобби. Кто-то создавал изделия в единственном экземпляре, кто-то сбрасывал свои работы в копираторские каталоги. И любой желающий мог сляпать себе копию для какого-нибудь костюмированного праздника.

Там, в той жизни, у меня валялась парочка возмутительно прекрасных серег. Муж на свадьбу подарил. На свадьбе я их и носила. Первый и последний раз. Но в целом украшения мне нравились. На других.

И то, что было надето на девочке, я бы никогда бижутерией не обозвала.

– Она маленькая.

– И что? – Повернулась я к Тибу.

– Ты забыла, что ли? Дети до четырнадцати кило не обращаются, равно, как кошки и прочая мелкая живность. Нафига вирусу мелочь? Только на обед.

– То есть, она подрастет и переродится?

– Скорее всего, так и будет. Но нескоро. А там посмотрим.

– О чем вы говорите?

Мужчина встрял в наш разговор.

– Ты, мужик, не парься. – Тиб присел рядом с мужчиной на корточки и похлопал его по плечу. – У тебя уже точно все срослось. Будешь жить, пока не помрешь.

– Я не мужик. – Мужчина гордо вскинул голову. – Я лорд Маклик.

– Как, как? – Тиб захохотал.

– Эх жаль тебя Макликом обозвать нельзя. Ладно, будешь Лордом, так и быть.

– Притормози, амбал. – Фыркнула Алия, аккуратно снимая украшения с трупов. – Это Ленин крестник. Ей его и называть.

– Да пусть Лордом и будет. – Отмахнулась я. – Была нужда заморачиваться. Ты лучше скажи, на кой пень ты в клоккстоп входила? Нахрена попусту выёживаться?

– А чо за истерика? – Вскинула бровки Алия. – Вошла и вошла. Монстров мы не ожидаем. Пару дней тут повисим, пока монстрики слабенькие, и домой. Я уже готова буду.

– Лена дело говорит. Монстры, дело случая.

Тиб потряс мужчину за плечо. Тот сидел, уткнувшись в волосы девочки носом и кажется, впадал в прострацию. Если уже там не был.

– Оружие в доме есть?

– Оружие? Да, мечи, там… в парадной зале.

– Не, это не то. – Разочарованно вздохнул Тиб и поднялся, поправляя автомат на плече. – Ладно, Оль, раз уж ты крестная, то и объясни крестничку, кудой они с дочкой попали.

Мы еще два дня мародерили город. Кроме Лорда попалась еще пара иммунных. Парнишка трубочист. В самом настоящем котелке и с ежиком на веревке. И седая женщина, которая, хоть и не обратилась, но зато старательно пыталась сойти с ума.

В дома особенно не заходили. Разве что в самые роскошные, где Алия выгребала драгоценности и милые безделушки, вроде фарфоровой кошечки и бронзового трехрожкового подсвечника. На мой вопрос, на кой ляд ей понадобилось золото, которого везде полно и которое тут совершенно не ценится, Алия ответила, что это спецзаказ Аллы. Ну, любит человек побрякушки, что поделать.

Три камаза доверху были забиты едой, одеждой и прочим разным барахлом. Что не могли вывезти, стащили в здание ратуши и замотали вход проволокой. Алия сказала, что мы приедем сюда еще раз. Дней через десять. Когда те, кому повезло вырваться на свободу и немного отожраться, нарастят в себе споранов. До гороха местные монстрики не дорастали. Не успевали просто. Те, кому не хватило остатка мозгов смыться из города, исчезали вместе с ним.

Мы с Гоном прогуливались по городу. Алия отпустила. Сама же с Тиберием и еще двумя рейдерами умотала куда-то «по делам». Что там были за «дела» и почему меня с собой не взяли, я спрашивать не стала. Не то чтобы было неинтересно, просто решила, что потом все равно узнаю. А пока наслаждалась прогулкой и обществом симпатичного парня с самой обаятельной улыбкой во всех существующих мирах.

– Посмотри.

Мы стояли перед витриной крошечного ателье. Высокое, от земли, окно, в котором стояли два манекена. На мужском был надет классический костюм серого цвета с серебристым отливом. На женском, серое же платье с переливами в бордо. Само платьишко показалось мне простецким, а вот туфельки на манекене меня просто поразили. Серебряные, обсыпанные мельчайшими стразами, на высоком прозрачном каблучке.

– Зайдем? – Предложил Гон.

– Зачем? – фыркнула я, но парень уже отжал защелку и распахнул передо мной двери.

Это действительно было ателье. Чисто производственное помещение. Две комнаты. Первая, примерочная. С огромными зеркалами, пуфиками, подставками и скамеечками для ног. Дальняя была собственно мастерской. Полки с тканями и коробочками. На огромном столе лежала ткань, уже расчерченная под крой. Ножницы, игольница, сломанный портняжный мелок.

Я стянула рюкзак, и принялась закидывать в него нитки, коробочки с иглами и пуговицами. Нашла ящик с ножницами и ссыпала их все в отдельный кармашек. Посмотрела на верхние полки и обомлела. Там стояли уже не коробки, а деревянные шкатулки. Сняла одну. Изумительной работы вещица. Отполирована так, что казалась покрытой лаком, но под пальцами чувствовалось тепло живого дерева. Как оно росло, что получилось такое множество переходов, или это была мозаика, но идеально ровная поверхность казалась бугристой. Я сняла крышку и осторожно положила ее на стол. Внутри, находились пуговицы, нашитые на замшевые лоскутики. Впрочем, слово «пуговицы» тут не подходило. Драгоценные и полудрагоценные камни в дивной оправе, они больше походили на миниатюрные брошки.

Я осторожно перекладывала лоскутки. Лазурит, опал, бирюза в серебре. Темный аметист в черном металле. Двенадцать пуговиц коконов и одна большая, в виде мотылька. Искусно вырезанная из цельного камня бабочка с металлической окантовкой. Синтетические камни, которые делались на наших заводах, были абсолютно неотличимы от настоящих. Точнее, они и были настоящими. Просто создавались не природой, а людьми. Я часто ходила на выставки художников-ювелиров. Восхищалась красотой и невозможностью их работ, но ни разу мне не захотелось купить себе что-нибудь уникальное. Например кольцо – браслет в виде платиновой паутинки с изумрудным паучком и крохотными рубиновыми мушками и алмазными капельками росы, рассыпанными по паутине, и, невероятным образом, прикрепленных к тончайшим, почти невидимым нитям. Изделия восхищали, но не манили. И каждое последующее заставляло забыть предыдущее навсегда. На выходе оставалось восторженное удивление мастерством ювелиров. Но ничего не заставляло вернуться, чтобы полюбоваться еще раз блестящим великолепием.

Но я видела и настоящие, природные камни. Даже необработанный алмаз, похожий на кусок грязного, мутного стекла, ложился в ладонь маленьким котенком. А когда хозяин коллекции показал мне кусочек аметистовой друзы, я так в нее вцепилась, будто именно в ней было заключено все счастье моей жизни. Выпрашивать друзу в подарок было неудобно. Но я буквально замордовала нашего Гомилыча, просьбами в следующий раз поехать, куда-нибудь, на Урал. Я просто влюбилась в настоящие камни. Они были живыми.

Вот и эти камушки так тянули к себе, что внутри меня задрожала киселем маленькая жабка. Унести все шкатулочки я не смогу. Надо будет попросить Алию подъехать сюда на машинке. Уж пару десятков шкатулок найдется куда впихнуть.

– Лен.

Я обернулась. Гон держал в руках снятое с манекена платье.

– Примерь, а.

– Не выдумывай. – Отмахнулась я, и принялась снова перебирать лоскуты с пуговицами.

Парень склонился ко мне и дыхнул в затылок. – Ну, пожалуйста.

От его дыхания по моей бедной тушке прокатилась горячая волна. Я чуть не застонала. В горле моментально пересохло. Я только кивнула и ладошкой себя по плечу похлопала. Гон на это мое плечико платье повесил, на стол туфельки поставил. Те самые, серебряные.

Простота платья была ложью. То, что его создал гений, было истиной.

Я стояла и удивленно пялилась в зеркало. Там отражалась незнакомая мне красавица. Юная, тоненькая, воздушная.

За спиной раздался восхищенный вздох, и я неожиданно перепугалась, что сейчас услышу ставшие ненавистными мне слова. «Ты, самая красивая девушка в мире»

– Ты чудо.

Я развернулась к парню, отчего легкий подол платья закрутился спиралью и взметнулся серо-бордовыми лепестками.

– По-моему, здесь не хватает вот этого.

Гон держал в руках цепочку, на которую он, каким-то образом, подвесил аметистовую бабочку.

– Вы позволите?

Он галантно поклонился, слегка улыбнувшись, отчего стены слегка покачнулись, а в зеркалах на мгновение, появилась дополнительная глубина. Я снова смогла только кивнуть. На цепочке, которую Гон оторвал от катушки, не было замочка. Поэтому он просто приложил бабочку к моей груди, а саму цепочку завязал на узел. Потом положил ладони мне на плечи, и мы поцеловались.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

«Стремительный домкрат» – это не техническая неграмотность автора. Точнее, техническая неграмотность, но не автора. Точнее, автора, но не данного произведения, а совершенно незнакомого автору данного произведения, автора. Это, можно сказать, мем ажна из прошлого века. Ближайший родственник «Развесистой клюквы»

2

Не могу точно назвать место расположения «восвоясей». Каждый раз они оказываются в новой локации. Так что можно смело утверждать, что «восвояси» имеют блуждающие координаты не поддающиеся… Да ничему не поддающиеся.

3

Коммунистический союз молодёжи. Если, вдруг, кто-то не знает, чего, разумеется, быть не может.