Сборник рассказов. Фантастика и фэнтези. Осколок памяти

Я откинулся в мягком, удобном кресле, обволакивающем меня приятной подпитывающей энергией, оторвавшись от моей Хроники Акаши, и взглянул направо вглубь обширного зала гигантской библиотеки, конец которого терялся где-то вдали. Мимо меня с огромной, толстой, похожей на старинный фолиант книгой в руке, бесшумно пролетел Архивариус – Хранитель. Он был одет в тёмную, почти чёрную, рубаху свободного покроя, с тонким белым кружевным воротником, чёрные бриджи, светлые гетры и туфли на западноевропейский манер семнадцатого века. На голове у него красовалась маленькая круглая шапочка, из-под которой виднелись длинные пепельно-седые волосы. Средних размеров борода, того же цвета, доходила до середины груди. Хранитель имел вид средневекового архивариуса, и, явно, этим очень гордился. Вдоль стены длинного библиотечного зала сидели такие же, как и я, посетители, и их книги светились, словно экраны мониторов в приятной жемчужно-серой полутьме. На грани восприятия слышалась тихая успокаивающая очень красивая мелодия, витающая прямо в воздухе, и звучащая ниоткуда и отовсюду. Я решил немного отдохнуть и поразмышлять по поводу этого моего воплощения…

Из задумчивости меня вывел раздавшийся у меня в голове тихий участливый голос, возникшего рядом со мной Хранителя:

– Вам что-нибудь подсказать?

– Нет, спасибо, – так же тихо мысленно ответил я, – я, просто решил немного отвлечься и отдохнуть.

Хранитель бесшумно исчез, а я снова вернулся к книге, передвинув яркую рубиновую точку на светящейся тем же цветом узкой ниточке хронополоски назад в своё детство в этом же воплощении, и оказался в теле мальчика, реально ощутив все его чувства и переживания на тот момент…

Велимиру десять лет, он решил поиграть с отцовским мечом, зная, что отцу это не понравится. Меч висел высоко на стене в красивых ножнах и ему с большим трудом, подтащив лавку, удаётся его достать. Меч для него тяжёл, но всё же, он машет им во все стороны, воображая себя великим витязем, сражающимся с ордами коварных печенегов, и, вдруг, замечает в окно отца, возвращающегося домой от воеводы. Мальчик пытается засунуть меч обратно в ножны, но у него ничего не получается. Он в отчаянии ищет выход из этого положения. Тут спасительная мысль приходит ему в голову. Велимир бросает меч на пол, вытаскивает из большой плетёной корзины кусок пирога с малиной, кладёт его на стол и бежит искать младшего брата. Он находит Любомира, который на год младше его, в горнице.

– Эй, Любомир! На столе в комнате отца я видел вкусный пирог, хочешь попробовать? – с лукавой улыбкой спрашивает его Велимир.

Как он и рассчитывал, Любомир побежал в комнату за пирогом, и, увидев там меч, естественно, взял его в руки и начал играть с ним, какой же мальчишка упустит такую возможность. Велимир специально попался на глаза отцу, входящему в сени.

– Доброго дня, отец, – кротко говорит он, чуть склоняя голову, как примерный сын.

– Здравствуй, Велимир, – говорит отец, – что ты здесь делаешь?

– Да, вот, хотел пойти дров наколоть для печки.

– Молодец, сынок! – хвалит он сына. – А где Любомир?

– Не знаю, – пожимает плечами Велимир с самым невинным видом, – играет, наверное, где-нибудь в горнице.

Отец идёт к себе в комнату и, вскоре, оттуда доносится его разгневанный голос, и плач брата. Отец не поверил сбивчивым объяснениям Любомира, что меч уже валялся на полу. Он наказывает его, и тот остаток дня проводит в углу тёмного чулана, лишившись обеда и ужина с вкусным десертом. Велимир чувствует, что его до самого вечера мучает совесть. Несколько раз он порывается повиниться отцу и рассказать о том, что его брат не виновен, но так и не решается…

Я вновь передвигаю рубиновую точку на полоске немного вперёд во времени…

Велимиру семнадцать лет. Он, в числе нескольких избранных сверстников, обучается военному искусству, чтобы стать витязем. Их обучает старый дружинник князя – Тихомир, опытный воин и хороший наставник. Вместе с Велимиром военную науку осваивает и сын воеводы – Радомир, его соперник в бою и в любви. Радомир – высокий и статный красавец, с кудрявыми соломенного цвета волосами, голубыми глазами, небольшими усиками, уже пробивающимися над верхней губой, любимец и покоритель молодых девичьих сердец. Они оба влюблены в очень красивую русоволосую, зеленоглазую девушку, стройную как берёзка, с толстой косой ниже пояса, первую невесту слободы – Летеницу.

– Давай, Велимир, – подбадривает его учитель, – не сжимай меч так сильно, следи за противником.

Радомир наносит Велимиру сильный и быстрый рубящий удар справа, и он, в последний момент, отражает его мечом, делая шаг назад, спотыкается о небольшую кочку и на мгновение теряет баланс. Радомир не упускает свой шанс и тыкает мечом Велимира прямо в грудь. Велимир, пытаясь смягчить удар, или уклониться, не удержавшись на ногах, падает, перекатывается через левое плечо, и вскакивает с мечом в руке. Лицо его заливает краска стыда и гнева. Он опять проиграл своему сопернику.

– Успокойся, Велимир, – подскакивает к нему Тихомир, хватая за руку с мечом. – Учись проигрывать достойно.

Радомир снова победил в схватке на мечах и оказался более метким в стрельбе из лука. Летеница из них двоих, явно, отдаёт предпочтение Радомиру, они опять вчера вдвоём ходили вечером гулять на реку, некоторые, даже, поговаривают о возможной скорой свадьбе Радомира и Летеницы. Велимир решил привлечь к себе её внимание иным способом, выглядеть в её глазах героем, совершить для неё какой-нибудь поступок, который она оценит и завоевать тем самым сердце красавицы. На праздники Летеница всегда надевала оберег их рода, который ей на шестнадцатилетие подарила мать, оберег этот передавался от матери к дочери из поколения в поколение. Велимир решил выкрасть этот оберег, а, затем, «найти» его и торжественно вернуть своей возлюбленной.

– «Несомненно», – думал он, – «она оценит мои усилия, и посмотрит на меня другими глазами».

Сегодня праздник Ивана Купалы, вечером большинство населения слободы пошло на реку водить хороводы, жечь костры и прыгать через них. А ночью девушки и парни будут купаться в реке и бегать по лесу, заигрывая друг с другом. Дождавшись, когда все домашние Летеницы, и она сама ушли на реку, Велимир через открытое окно в Избе забрался в дом. Ему довелось несколько раз бывать у Летеницы в гостях, так что найти её девичью комнату, расположенную в Светлице, для него не составило труда. Свет зажигать он не рискнул, поэтому, даже свечки с собой не взял. Велимир знал, что Летеница хранит оберег в резной деревянной шкатулке, которую она убирает в ларь у стены, рядом с окном. Летеница сама ему не раз показывала этот оберег, доставая его из ларя на его глазах. Пробравшись на ощупь через всю Избу, уронив по дороге ухват и пару горшков, стоящих на лавке, он добрался до двери. Дверь в Сени открылась с таким скрипом, что Велимир испугался, что кто-нибудь услышит его. Он замер на месте и стоял так двадцать ударов сердца, прислушиваясь к возможным шагам за стенами дома, но всё было тихо. Поднявшись по лестнице на второй этаж, Велимир прокрался к девичьей Светёлке и надавил на дверь. Дверь неожиданно легко и бесшумно открылась, и он чуть не упал, ввалившись в Светлицу.

– «Если ларь закрыт на замок», – подумал Велимир, крадучись в темноте, пробираясь вдоль стенки комнаты, – «то дело моё плохо, придётся уходить ни с чем».

Он, дрожащей рукой, взявшись за неё пальцами, осторожно потянул крышку вверх, пальцы соскользнули с гладкого бока крышки, она не поддалась. Велимир, вдохнув полной грудью, чтобы успокоиться, ухватил крышку покрепче двумя руками и потянул на себя сильнее, крышка издала тихий щелчок, отдавшийся в ушах Велимира громом в тишине пустого дома, и открылась. Юноша вздрогнул, замер, осматриваясь по сторонам и прислушиваясь, но всё было тихо. Он, запустив руку в ларь, в темноте нащупал внутри шкатулку, осторожно достал её и поднёс к окну, чтобы осмотреть. Шкатулка была закрыта на нехитрый замок. Велимир вытащил из ножен кинжал, легко подцепил крышку и вскрыл её. В сгущающихся за окном сумерках, он рассмотрел плоский овальный камень на кожаном шнурке, аккуратно лежащий на дне шкатулки. Бережно достав оберег, Велимир полюбовался им, поцеловал его и начал прятать за пазуху рубашки, но в этот момент дверь комнаты неожиданно скрипнув, отворилась, и со свечой в руке в девичью вошла Летеница. Она была в длинном, до самого пола, светлом платье, расшитом у ворота, посередине от него до самого низа и на рукавах, узорами – оберегами. Свеча озаряла её в темноте, и она показалась Велимиру прекрасным светлым духом, возникшим на пороге комнаты.

– Ой! – вскрикнула Летеница от неожиданности, подавшись назад и чуть не выронив свечу.

Но в следующий момент, подняв свечу повыше, узнала Велимира, застывшего на фоне окна как изваяние, с ремешком от наполовину спрятанного за пазуху оберегом в одной руке и кинжалом со шкатулкой в другой.

– Это ты Велимир? – уже спокойнее сказала она, узнав его. – Что ты тут делаешь?

– Я… это… я… тут, – залепетал он, не зная, что придумать и поглядывая на окно, намереваясь сбежать через него из дома, спрыгнув во двор.

– Ты решил украсть мой оберег? Зачем? – ледяным тоном произнесла она, приближаясь к юноше.

– Летеница, прости меня, – упав перед ней на колени, Велимир бросил к её ногам оберег, шкатулку и кинжал. – Это всё ради тебя! Я люблю тебя и хотел таким образом завоевать твоё внимание.

– Каким это образом? – удивилась Летеница, останавливаясь в двух шагах перед ним, горячий воск от свечи стекал ей на пальцы, но она не замечала этого.

– Я хотел, как бы, найти оберег и вернуть его тебе. Я надеялся, что, в благодарность за это, ты станешь относиться ко мне более благосклонно. Я давно уже люблю тебя, а ты меня не замечаешь.

– Дурак, – покачала головой она, приказав холодно и властно, – подними оберег и шкатулку и давай сюда.

Он вскочил, трясясь от страха, лихорадочно отдавая ей то, что она просила. Затем протянул кинжал рукоятью вперёд:

– Убей меня, лучше убей сейчас, чем все узнают, что я забрался в ваш дом. Отец всё равно не оставит меня в живых. Лучше уж ты, чем он.

– Совсем дурак, – презрительно произнесла она, вырвала кинжал из его руки и кинула его на пол. – Убирайся сейчас же из моего дома, и я обещаю тебе, что никто об этом не узнает. Но, при условии, что ты больше ко мне не подойдёшь. Я видеть тебя не хочу.

Велимир подхватил кинжал и, красный как рак, стрелой вылетел на улицу. Осенью Летеница и Радомир сыграли свадьбу, а Велимир, при первой же возможности, вступил в орден и ушёл из отчего дома…

Выбор, мне всегда приходилось делать выбор в моих воплощениях на земном плане, принимать не простые решения в ситуациях, которые подсовывала судьба. Впрочем, судьбу то я планировал себе сам, и основные уроки тоже задавал себе сам. Мои ангелы – хранители, потом, во время моего воплощения, просто, «подтаскивали» мне необходимых людей и ситуации, в соответствии с моим сценарием. И, как потом выяснялось, решал я эти «задачки» не очень успешно. Вот и сейчас, когда я снова решил воплотиться в косном мире, мой гид – наставник посоветовал мне хорошенько проанализировать все мои предыдущие воплощения, чтобы выяснить: какие наиболее важные задачи мне нужно будет поставить перед собой на этот раз? Я решил просмотреть основные моменты всех моих предыдущих воплощений, начиная чуть ли не с первого моего прихода на Землю.

Ах, Радомир и Летеница, ну откуда же в тот момент на Земле мне было знать, что они Родственные души, часто воплощающиеся как муж и жена. Готовясь к тому воплощению в мире Выбора судьбы, находясь ещё в Истинной Обители, они тоже договорились пожениться и жить вместе. Потом я неоднократно видел их в нашей общей компании и на Серебряном озере, и в долине Эоловой арфы. Они всегда сидели, обнявшись, часто целовались и были счастливы друг с другом.

Я снова передвинул рубиновую хронополоску вперёд и вернулся в тот момент, когда оказался в лесу, скрываясь от погони дружинников воеводы Всеволода…

Велимир упорно пробирался сквозь глухую чащобу, иногда продираясь сквозь обширные густые кусты и перелезая через поваленный бурей валежник. Его суконные рубаха и штаны были уже изрядно изорваны. Местами когда-то белая материя, ставшая грязно-серой, свисала клочьями. Наконец, среди густых лесных веток деревьев показался желанный просвет, и, вскоре, Велимир выбрался на опушку леса. Теперь можно было сориентироваться и добраться до братьев по ордену. Он устало опустился на большой пень, покрытый сухим серым мхом, снял с плеча лук с тулом, в котором ещё оставались три стрелы, съел последнюю горсть ягод из туеска на поясе, запив её родниковой водой, и прикрыл глаза отдыхая. В его памяти против воли всплыли последние события. Седмицу назад, его вместе с братьями – близнецами Яромиром и Твердиславом, вызвал к себе Верховный хранитель ордена росских витязей «Миссия» Святозар.

– Братия, – сказал он, когда все трое вошли в его походный шатёр и уселись на лавке. – Намедни наш человек в дружине воеводы Всеволода, продавшегося вместе со своим князем нашим исконным врагам печенегам, сообщил мне о некоем письме, полученном Всеволодом от печенежского хана. Он не знает содержания письма, но подозревает, что там имеются важные сведения о сговоре князя Глеба с печенегами. Я не приказываю вам, но прошу, ежели сможете оказать великую услугу Руси и нашему ордену, то добудьте это письмо. Хранится оно, скорее всего, в княжьем тереме. Нашего человека зовут Роман, он служит десятником в дружине воеводы. Найдите его, он вам поможет. Ещё раз говорю вам, что не могу приказать, но прошу.

– «Вот, – грустно подумал Велимир, – выполнили мы твоё поручение Святозар. Лежит теперь заветное послание печенежского хана в моей суме, надёжно притороченное к поясу».

Он бережно потрогал в суму, вытащил свёрнутое трубочкой послание, перевитое разноцветным шнуром, подержал его в руке, словно желая убедиться в его реальности, и осторожно спрятал обратно, тщательно закрыв клапан и обвязав его несколько раз кожаным ремешком.

– «Выполнили мы твоё задание, Верховный хранитель, но один я остался. Заметили нас дружинники воеводы, и началась погоня. Они настигли нас у самого леса, в котором мы надеялись скрыться. Братья – близнецы Яромир и Твердислав сделали свой выбор там, на дороге у леса, защищая меня, зная, что они уже не уйдут живыми. Они приняли этот последний неравный бой, чтобы я мог уйти с доказательством предательства Серой Лисы – князя Глеба Залесского…»

– «Да», – подумал я, в очередной раз, выныривая из псевдодействительности, созданной книгой Хроник Акаши, – «а мне, снова и опять пришлось принимать очень тяжёлое решение между честью и долгом. Как же тяжело оно мне далось. И я до сих пор не знаю, правильно ли я поступил, бросив их умирать одних на дороге?…»

Откинувшись назад на высокую спинку мягкого и уютного кресла, обволакивающего меня очень приятной положительной энергией, я посмотрел на рубиновые полоски, с яркими капельками – движками, расположенные под сияющим объёмным экраном книги. Заманчиво сейчас воспользоваться альтернативными вероятностями развития событий и посмотреть: можно ли было спасти братьев – близнецов? Передвинув эти полоски, я могу попасть в альтернативную реальность, которую смоделирует для меня Хроника Акаши, и посмотреть, что случилось бы, поступи я по-другому? Например, как обернулись бы события, прими я бой вместе с братьями – близнецами? Впрочем, могу и сам догадаться, что ничего хорошего из этого бы не вышло. Слишком неравными были силы, и братьев не спас бы и сам погиб, а письмо вернулось бы обратно к Серой Лисе. Но, нет, на этот раз хватит, у меня, итак, в избытке информации к размышлению.

Наконец, я закрыл Хронику Акаши, решив сделать перерыв, и подумать над теми Жизненными Контрактами, которые я уже к этому моменту просмотрел. Я, конечно, совершенствуюсь с каждым новым воплощением и, несомненно, продвинулся вперёд, но мне ещё есть над чем поработать. В моём новом путешествии на земной план нужно поставить перед собой чёткие задачи, которые мне нужно будет отработать в моей новой судьбе.

– Спасибо, – мысленно обратился я к Хранителю, – я закончил, можно забирать мою запись.

Хранитель тут же появился рядом со мной, не говоря ни слова, дотронулся до книги, и она погасла. Бережно сняв её с подставки, он унёсся с ней к одному из высоких, теряющихся в полумраке, бесконечных стеллажей. А я, не торопясь, направился к выходу, минуя длинный ряд душ, работающих со своими Хрониками. Они сидели в мягких уютных креслах, каждый в своей открытой наполовину кабинке, отделённый от других небольшими перегородками из похожего на тёмное матовое стекло материала, который чуть светился приглушённым светом. Свет, изливающийся из перегородки, создавал в читальном зале полумрак, и в то же самое время, в купе со светящимся экраном книги Хроник Акаши, создавал достаточную подсветку для читателя. Перед всеми посетителями неярким светом горели страницы их книг, воспроизводящие историю воплощений. Вдоль всего зала вдаль уходили два ряда колонн, казалось, вырезанных из цельных кусков рубина, отделанных снизу и сверху золотыми кольцами. Колонны тоже издавали неяркое красное свечение, а внутри них постоянно мерцали красные огоньки и полыхали разряды красных молний. Впрочем, светились колонны сами по себе и не оказывали никакого влияния на царящий в зале полумрак, а тем более, не отвлекали читателей.

Я ещё не однократно посещал, по совету моего гида-наставника, библиотеку Хроник Акаши, анализируя свои прошлые жизни и ошибки, допущенные в них, пока не составил план моего будущего Жизненного контракта и не решил, что я готов к новому воплощению.

Эльфчинлуэны

Тоэрдан проснулся, открыл глаза, сладко потянувшись всем телом в постели, и, вдруг, вскочил, отбросив одеяло. Он никак не мог понять: где он находится, и как тут очутился? Он точно помнил, что лёг спать в гостиничном номере города Галта, а проснулся на широкой постели под мягким белоснежным покрывалом в очень странном помещении. Да и помещением-то это нельзя назвать. Фактически, он проснулся на улице посреди прекрасного сада с невиданными деревьями. Крыша-то у него над головой была, и, даже, поддерживалась двенадцатью ажурными колоннами, выточенными из какого-то полупрозрачного камня, по всей поверхности которых вились каменные растения, настолько искусно вырезанные неизвестным мастером, что Тоэрдан поначалу решил, что они – живые. А, вот стены отсутствовали, напрочь, открывая чудесный вид на красивые цветы и деревья с густыми кронами. Отполированный до зеркального блеска голубой с белыми прожилками мраморный пол, приятно холодил босые ноги. Строение это, напоминающее огромную открытую беседку, вероятно, всё – таки являлось домом, в котором существовала всего одна большая комната. Пространство комнаты было уставлено странной мебелью, назначение некоторых предметов которой Тоэрдану было не известно. Он обнаружил около своей кровати высокий узкий шкафчик, созданный из какого-то странного материала, похожего на голубой мрамор с белыми прожилками, но лёгкого и тёплого на ощупь. В шкафчике обнаружилась немного непривычное одеяние, состоящее из свободных штанов, яркого изумрудного цвета, сделанных из неизвестного лёгкого и прочного материала, переливающегося различными оттенками, и такого же цвета удлинённой и очень удобной куртки, совершенно не стесняющей движения, расшитой причудливыми серебряными узорами. Поверх куртки надевался широкий, красивый пояс из мягкой, но очень прочной кожи, к которому крепились ножны с лёгким и тонким длинным клинком. Клинок, выкованный из неизвестного металла, по лезвию которого тонкой вязью вились незнакомые руны, имел изящную рукоять с полусферической, немного вытянутой и сплюснутой гардой. Рукоять с большим красиво огранённым изумрудом, очень удобно легла в ладонь, а ажурная гарда, украшенная россыпью сверкающих самоцветов, полностью закрывала кисть руки, предохраняя её от ранений. В нижней части шкафчика стояли полусапожки, по цвету подходящие к одежде, также играющие разными красками при малейшем движении, серебряные узоры на них выгодно подчёркивали фактуру материала. Тоэрдан оделся, отмечая, что одежда пришлась ему точно впору, прицепил на специальные застёжки к поясу клинок и пошёл осматривать это необыкновенное жилище. Около одной из колонн на прозрачной резной подставке, казалось вырезанной из большого кристалла чистейшего горного хрусталя, стояло огромное зеркало, в два человеческих роста высотой, в изящной серебряной окантовке, отделанной крупными самоцветами изумительной красоты. Тоэрдан подошёл к нему, полюбоваться на своё одеяние и отшатнулся в испуге. Из зеркала на него смотрел незнакомец, высокий, стройный с длинными светлыми серебряными волосами, тонкими изящными чертами необычайно красивого лица, на котором выделялись большие, миндалевидные изумрудные глаза с огромными как у тиунов зрачками. Из-под серебряных волос выглядывали остроконечные, удлинённые уши необычной формы. Тоэрдан снова приблизился к зеркалу, и теперь уже спокойнее осмотрел себя. В своём изумрудного цвета одеянии, с изящным клинком на боку, длинными серебряными волосами, смотрелся он очень эффектно. Всё было бы здорово, но он решительно не понимал: что за незнакомец отражается в зеркале, и как он тут очутился? В это мгновение раздался мелодичный перезвон серебряных колокольчиков, зеркало пошло волнами, а самоцветы в его окантовке начали пульсировать. Повинуясь какому-то наитию, Тоэрдан коснулся окантовки, и зеркало просветлело. Теперь из зеркала на него смотрела девушка неземной красоты. Её короткое сапфировое платье со сложными золотыми узорами, небольшим круглым вырезом на груди, перехваченное на тонкой талии широким золотым поясом смотрелось на ней потрясающе. Длинные золотистые волосы, заправленные за заострённые ушки, ниспадали с прекрасной головки, обрамляя нежное юное личико с такими же, как и у него изящными необычайно красивыми чертами, и струились вниз каскадами по плечам на грудь и за спину. На него произвели неизгладимое впечатление глаза незнакомки – сапфирового цвета огромные миндалевидные с большими зрачками, и изящный ротик с маленькими розовыми, словно два коралла, губками. Её золотистая кожа с идеальным загаром выглядела безупречно. Незнакомка кокетливо улыбнулась, видя восхищение в глазах Тоэрдана, и изящным жестом слегка поправила волосы.

– Приветствую тебя, Лииниеаран, из ветви Изумрудной листвы! – сказала она нежным мелодичным голоском. – Что это ты застыл в таком изумлении, словно видишь меня впервые?

– И тебе привет, Гленвирсангель, из ветви Вечернего заката, – неожиданно для себя поняв, что откуда-то знает эту девушку, ответил Тоэрдан, в то же самое время уверенный, что видит её впервые. Он с изумлением понял, что свободно говорит на неизвестном ему очень красивом и певучем языке.

– Какой-то ты сегодня странный, сам на себя не похожий, – произнесла девушка после минутной паузы, присмотревшись к своему собеседнику повнимательнее. – У тебя что-то случилось?

– Да, нет, всё в порядке. Плохо спал. Видел кошмары и не выспался.

– Не удивительно, – печально усмехнулась она, – после таких-то новостей. Я связалась с тобой, чтобы сообщить, что Энгорниенган, по совету старших, немного поменял наши планы, и мы выходим сегодня вечером, а не завтра утром, как планировали. Так что советую тебе хорошенько подготовиться, думаю, что этот рейд не будет лёгким и безопасным. Да, и ещё одна новость: мы не берём с собой изменённых, зато с нами пойдут ещё два мага и четыре бойца, кто конкретно, сейчас согласовывается.

– А где мы собираемся? – спросил Тоэрдан, пытаясь понять, о чём говорит эта потрясающе красивая девушка.

– Да что с тобой, Лииниеаран? – удивилась Гленвирсангель. – Там же, где всегда и собираемся, у большого Бантана. – Нет, ты какой-то странный сегодня. Ты, случаем, не заболел?

– Я в порядке, – сказал Тоэрдан, понимая, что сейчас попадётся на чём-нибудь ещё, и девушка поймёт, что перед ней чужой.

– Ладно, – взмахнула ладошкой на прощание Гленвирсангель, – извини, мне немного некогда сейчас, но позже я обязательно свяжусь с тобой, и мы ещё поговорим перед рейдом.

Тоэрдан поднял руку ладошкой кверху в ответ, и зеркало потускнело, затем, прояснилось и снова стало зеркалом. Он отошел от зеркала, поискал глазами: куда бы можно было сесть? И тут в его памяти начали всплывать названия и предназначение предметов мебели в этом помещении. Тоэрдан нашёл нечто, похожее на кресло, подошёл к нему и опустился в него. Это была немного удлинённая полусфера, голубого с белыми прожилками цвета, точно такого же, как и пол, на котором она стояла. Внутри полусферы было мягко и уютно, при желании она легко скользила по полу и вращалась в любую сторону. Тоэрдан, удобно устроившись внутри этого необычного кресла, задумался о том, что он будет делать дальше, и, вдруг, почувствовал, что проваливается в белый туман, который обволакивает его со всех сторон. На какое-то мгновение он потерял сознание, а когда пришёл в себя, то понял, что знает всё о себе и об окружающем мире. Он был эльфчинлуэном по имени Лииниеаран, являясь одним из старших воинов ветви Изумрудной листвы. В настоящее время он находился у себя дома, который назывался «Голубая лилия, раскрывающая свои лепестки на рассвете», в своей спальне, расположенной посреди прекрасного и большого сада. В саду находились и другие строения, каждое из которых имело своё предназначение. В дальних строениях, на самом краю сада, недалеко от выхода, жили низшие, прислуживающие Лииниеарану, и обеспечивающие порядок в помещениях и в саду. Гленвирсангель, являлась старшей воительницей из ветви Вечернего заката, она жила недалеко от него в доме «Дождевой капли, одиноко падающей с вечернего неба». Оба они входили в отряд разведчиков, который назывался Билингеневеаль – призраки, скользящие в утреннем тумане, под командованием Энгорниенгана лидера воинов из ветви Серебряного дождя. Завтра утром их отряд должен был отправиться в дальнюю разведку со сложным и опасным заданием, но, как сказала Гленвирсангель, старшие решили перенести выступление на сегодняшний вечер. Тоэрдан поднялся с удобного кресла, увидел лежащий рядом на столике изящный головной обруч и, скрепив им волосы, решил выйти, прогуляться по саду. Он уже заметил одну странность – его память постепенно возвращалась к нему, события и понятия выплывали, словно деревья из белёсой клубящейся мглы, когда ранним утром бредёшь по берегу реки в густом липком и влажном тумане, поднимающимся от воды, причём, чем больше он разнообразил своё общение с окружающим миром, тем больше вспоминал. Его немного тревожило странное раздвоение личности, он уже не мог понять: кем же он является на самом деле? С одной стороны, он воспринимал себя человеком по имени Тоэрдан, подданным короля Абреса, живущем в королевстве Лемогрит. С другой стороны, он был Лииниеараном, старшим воином ветви Изумрудной листвы, эльфчинлуэном, родиной которого является прекрасная Луичеменуария – страна искрящихся солнечных лучей. Причём, этот образ неотвратимо занимал всё больше места в его сознании, вытесняя человеческий, который постепенно таял, и уже воспринимался им, как виденный накануне сон.