Вечный Страж: Хроники Нефритового Сердца

Он не соврал.

Линь Бао смотрел на него, и его собственное горе словно отступило на второй план перед лицом чужой потерянности. В его добром сердце шевельнулось сострадание.

– Я… я тоже, – прошептал он. – Теперь я один. Бабушка… она была последней.

В его голосе не было жалости к себе. Лишь констатация факта, которую он теперь делил с кем-то еще.

В этот миг его «Ухо», прилепленное к Ло Фэну, донесло новый взрыв ярости: «Что он делает?! Почему он стоит и смотрит? Он должен был пройти мимо! Должен был увидеть слабость и презреть! Вспомни, как ты поступил с тем богом! Вспомни!»

Вспомнилось:

Бог Южного Ветра. Молодой, пылкий, но слабый духом. Он дрогнул в битве с легионами пустоты, позволив им прорвать оборону. Шэнь Вэй не стал слушать оправданий. Не было гнева. Была лишь холодная констатация брака. Он поднял руку… и просто стер его. Сотрил с лица бытия, как стирают пыль со стола. Никаких эмоций. Только эффективность. Ло Фэн тогда смотрел на него с благоговейным ужасом.

Шэнь Вэй вспомнил. И ему стало противно от самого себя. От того холодного, жестокого божества, которым он был. От этой бесконечной, давящей «эффективности».

–Я не хочу быть один. И ты один. Давай будем вдвоём? – вдруг сказал Шэнь Вэй, и его собственные слова удивили его. Голос его звучал молодо, неуверенно и искренне. Он чувствовал себя не Императором, а юношей, делающим первый шаг в неизвестность. – Я имею в виду… нам же обоим некуда идти.

Он улыбнулся. Это была не улыбка мудрого старца или расчетливого стратега. Это была робкая, немного печальная улыбка потерянного юноши, предлагающего руку дружбы такому же потерянному.

Линь Бао смотрел на него, на эту неожиданную улыбку, на прекрасное лицо, тронутое грустью. И в его собственном сердце, сжатом горем, что-то дрогнуло. Одиночество внезапно стало не таким абсолютным.

– Меня зовут Линь Бао, – сказал он, и в его голосе впервые появился слабый проблеск чего-то, кроме скорби.

– Вэй, – ответил Шэнь Вэй, впервые за тысячи лет представившись лишь одним, своим истинным именем, сбросив все титулы и эпитеты. – Меня зовут Вэй.

Он сделал шаг вперед, и теперь они стояли друг напротив друга – два юноши, два одиночества на краю забвения. Один – с сердцем из чистого нефрита, другой – с душой, закованной в лед вечности, которая лишь начала давать трещины.

– Тебе есть где ночевать? – спросил Линь Бао, с практической простотой человека, знакомого с лишениями.

Шэнь Вэй покачал головой. Мысль о сне, о еде, о крове казалась сейчас поразительно земной и далекой от его забот.

– Пойдем, – Линь Бао кивнул в сторону убогой, но все еще стоящей хижины на окраине деревни. – У меня есть крыша. И… немного похлебки. Бабушка успела сварить ее утром.

Он повернулся и пошел, не дожидаясь ответа, будто это было самым естественным делом в мире – пригласить потерянного незнакомца в свой дом.

Шэнь Вэй последовал за ним. Он шел по пыльной земле, и с каждым шагом груз тысячелетий на его плечах становился чуть легче. Он слушал сквозь «Уши» яростный, недоуменный шепот Ло Фэна, чувствовал нарастающее давление той «древней» пустоты где-то на краю мира.

Но прямо сейчас, глядя на прямую спину Линь Бао, ему было на это почти наплевать. Он был просто Вэй. Заблудившийся юноша. И у него появился проводник.

Шэнь Вэй – Вэй – последовал за Линь Бао к убогой хижине. Дверь скрипнула на самодельных кожаных петлях, пропуская их внутрь. Воздух внутри был тяжелым, пах дымом, сушеными травами и немытой бедностью. После кристальной, стерильной чистоты Небесных чертогов это было как удар по лицу. Но не отвратительный, а… настоящий. Осязаемый.

Вспомнилось:

Бесконечные залы из белого нефрита, где воздух всегда благоухал цветами бессмертной сливы. Где каждая пылинка начищена до блеска усилиями легионов низших духов. Совершенная, безжизненная красота, над которой он восседал, как драгоценность в шкатулке.

– Садись, – Линь Бао указал на скрипучий табурет у простого деревянного стола. Сам подошел к очагу, где в глиняном горшке томилась та самая похлебка. – Она уже холодная, но… согреет изнутри.

Вэй сел. Его движения, обычно плавные и полные неоспоримой власти, были теперь немного неуверенными, будто он заново учился владеть своим телом. Он наблюдал, как Линь Бао разливает похлебку по двум простым деревянным мискам. Движения его были экономными, точными, привыкшими к нужде, но лишенными униженности.

– Спасибо, – тихо сказал Вэй, принимая миску. Его пальцы, способные дробить горы, с неловкостью сомкнулись вокруг грубой деревянной поверхности. Он поднес ее к губам. Похлебка была простой – вода, немного зерна, съедобные коренья. Пища бедняков. Он не ел ничего подобного… никогда. Пища богов была квинтэссенцией энергии, вкусом гармонии и силы.

Он сделал глоток. Было тепло. Немного пресно. По-человечески.

– Тебе… куда путь держать? – спросил Линь Бао, садясь напротив. Он ел медленно, с благодарностью, и Вэй поймал себя на том, что наблюдает за движением его губ, за игрой тени от потухающих углей на его лице.

Вспомнилось:

Пиршества в Небесном Дворце. Нектар, что опьянял разум, пиры, что длились десятилетия. Бессмертные, поглощавшие яства, чей вкус был сложнее симфонии. И он посреди этого, на своем троне, безучастный, не чувствующий ни вкуса, ни радости, ибо все это было лишь формой, лишенной настоящего содержания.

– Не знаю, – снова ответил Вэй правду. Он смотрел на Линь Бао, и ему хотелось говорить, говорить много, выплеснуть ту тишину, что копилась в нем веками. Но он не мог. – Ищу… что-то.

– Разве не все мы ищем что-то? – Линь Бао улыбнулся слабой, усталой улыбкой. Его глаза блестели в полумраке. – Я искал лекарство для бабушки. Не нашел. Теперь, наверное, буду искать работу в городе. Или… не знаю.

Его простота и принятие своей доли снова тронули Вэя до глубины души. Не было жалоб на судьбу, на богов, на несправедливость. Просто… жизнь.

В этот миг сквозь связь с «Ухом» донесся новый виток ярости Ло Фэна, но теперь в ней сквозила тревога: «Он что, остался с ним? Ест его пищу? Сидит в его лачуге?! Это не по плану! Он должен был презирать эту нищету! Мо Цзюнь… Мо Цзюнь говорит, что нужно ускориться. 'Древнее'пробуждается быстрее, чем планировалось. Нужно спустить вниз первую волну. Пусть он увидит настоящий ужас!»

Вэй чуть не поперхнулся похлебкой. Первая волна. Ло Фэн не просто показывал ему грязь мира. Он собирался обрушить на эту землю бедствие. И это все из-за него. Из-за его нисхождения.

Его взгляд упал на Линь Бао. На его хрупкие плечи. На его добрые глаза.

Нет.

Мысль была мгновенной, железной. Не расчетливой, а инстинктивной. Он не позволит.

– Что-то не так? – Линь Бао заметил изменение в его выражении лица.

– Нет, – Вэй заставил себя улыбнуться. Улыбка вышла более уверенной. Он отставил миску. – Просто… вспомнил кое-что. Ты сказал, тебе нужна работа?

Линь Бао кивнул. – Нужно как-то жить.

– Я… я кое-что смыслю в растениях, – сказал Вэй, и это была очередная правда, хоть и сильно урезанная. Он мог силой мысли заставить цвести выжженную пустыню. – Может, найдем работу вместе? В любом случае, будет веселее.

Он произнес это, и внутри него что-то екнуло. Он, Хунь Дунь Чжэ Цзай, Шэнь Вэй, Первый Император Небес, только что предложил смертному юноше… составить ему компанию в поисках поденщины.

Линь Бао смотрел на него, и его лицо постепенно прояснялось. Одиночество отступало, сменяясь робкой надеждой.

– Правда? Ты не против? А то я… я не очень хорошо с людьми. Говорят, я слишком тихий.

– Я тоже не большой мастер разговоров, – брякнул Вэй и тут же поймал себя на мысли, что только что солгал. Он мог говорить цитатами из древних трактатов часами, заставляя мудрейших философов рыдать от восторга. Но сейчас ему захотелось быть именно таким – тихим. Понятным. Своим.

Он встал и подошел к небольшому окошку, затянутому промасленной бумагой. Ночь опустилась на землю. Где-то там, в темноте, уже собиралась «первая волна» Ло Фэна. Где-то копошилось «древнее зло». А здесь, в этой хибарке, пахло похлебкой, и его сердце, древнее и холодное, билось чаще от близости другого, теплого, живого сердца.

– Завтра, – сказал Вэй, обернувшись к Линь Бао. – С рассветом двинемся. Куда-нибудь, где больше людей.

Линь Бао кивнул, и в его глазах вспыхнула искорка благодарности и чего-то еще, что заставило Вэя отвернуться.

Он смотрел в ночь, а его сознание уже строило планы. Он не мог использовать свою силу открыто – это нарушило бы все правила и сразу выдало бы его. Но он мог направлять. Мог защищать. Незаметно.

Полный титул Шэнь Вэя

Хунь Дунь Чжэ Цзай

· Хунь Дунь— «Хаос», «первозданный хаос», «изначальный беспорядок до творения».

· Чжэ— суффикс, означающий «тот, кто».

· Цзай— «Правитель», «управитель», «тот, кто вершит судьбы».

· Полный перевод: «Правитель Первозданного Хаоса» или «Тот, кто упорядочил Хаос».

· Значение: Это самый древний и грозный титул, раскрывающий его истинную сущность. Он не просто создатель. Он тот, кто подчинил себе сам изначальный, бесформенный хаос и силой своей воли выковал из него мироздание. Это титул существа, существовавшего до самого понятия «бытия».

Ночь опустилась на покинутую деревню, сгущаясь в тенях между покривившимися стенами. Внутри хижины царил полумрак, нарушаемый лишь слабым отсветом тлеющих углей в очаге. Воздух, плотный от запахов бедности, казался Вэю вдруг удивительно живым после вечной стерильной прохлады Небесных чертогов.

Линь Бао постелил на земляной пол два тонких, истрёпанных матраца, набитых соломой.

– Прости за убогость, – произнёс он без унижения, просто констатируя факт. – Зимой спим с бабушкой вместе, чтобы теплее было. Теперь… – он замолчал, и Вэй почувствовал, как волна свежей боли накрыла юношу.

Вспомнилось:

Его опочивальня в Серебряном Дворце. Ложе из цельного куска лунного камня, на котором он никогда по-настоящему не спал, лишь погружался в медитацию, длящуюся столетиями. Безмятежный, холодный покой, лишённый сновидений.

– Ничего, – тихо сказал Вэй, опускаясь на предложенное ложе. Солома зашуршала под ним, грубая и неудобная. Это было непривычно. Осязаемо. – Мне и это подходит.

Они легли в темноте, разделенные лишь несколькими чи. Дыхание Линь Бао было ровным, но Вэй чувствовал – он не спит.

– Ты откуда, Вэй? – вдруг спросил Линь Бао в темноту. – Из знатной семьи? По речи… по рукам видно.

Вэй замер. Его руки, лежащие на груди, были белы и ухожены, с длинными пальцами, не знавшими грубого труда. Он сгоряча создал себе облик юноши, но забыл о мелочах, выдающих происхождение.

– Издалека, – уклончиво ответил он. – Семья… осталась там. Решил увидеть мир своими глазами.

– Понятно, – тихо отозвался Линь Бао, и в его голосе послышалась тень грусти, будто он понял что-то своё. – Значит, ты тоже сбежал.

Вэй не стал отвечать. Он прикрыл глаза, но не для сна. Его сознание, хоть и ограниченное телом, рвалось наружу, раскидывая незримую сеть восприятия. Он чувствовал жизнь окрестностей – мышей, скребущихся под полом, сову на крыше, трепет листьев на умирающих деревьях. И нечто ещё.

Вспомнилось:

Как он впервые создавал Небеса. Выковывал звёзды из первозданного хаоса, натягивал свод из ткани вечности. Каждое его движение рождало новый закон бытия. Он был не творцом-художником, а архитектором, с холодной точностью вычисляющим каждую деталь мироздания.

И сейчас он чувствовал искажение этих законов. Где-то на окраине его восприятия, за гранью мира смертных, ткань реальности истончалась. То самое «древнее», о котором шептался Ло Фэн. Оно дышало ледяным безмолвием, от которого стыла кровь. Оно было старше его творений.

И оно приближалось.

Одновременно его «Ухо», приклеенное к Ло Фэну, донесло новые отголоски ярости, смешанной с беспокойством: «Почему нет активности? Почему он просто… спит? Или притворяется? Нет, не может быть! Мо Цзюнь, твои «гончие» готовы? Пусть войдут в мир у горы Сюань! Пусть покажут ему, что такое настоящий страх!»

Гора Сюань. Вэй мысленно увидел карту этой местности. День пути отсюда. Ло Фэн не решался напасть прямо сюда, на него. Он хотел сперва напугать, показать когти издалека. Глупец. Он не понимал, что каждое такое действие лишь привлекало внимание той самой «древней» пустоты, будто всплеск крови в воде привлекает акул.

Вэй открыл глаза. Темнота хижины казалась ему теперь наполненной невидимыми угрозами. Он повернул голову и увидел в сумраке силуэт Линь Бао, свернувшегося калачиком под тонким одеялом. Он спал. Доверчивый. Беззащитный.

И за него, за этого одного-единственного мальчика с чистым сердцем, ему предстояло сражаться сразу на двух фронтах: с демоническими кознями своего бывшего генерала и с чем-то неизмеримо более древним и страшным.

Он тихо поднялся с ложа. Солома не зашуршала – он парил в воздухе на толщину пальца, не касаясь пола. Он подошёл к спящему Линь Бао и замер.

Вспомнилось:

Как он накладывал печати на врата в Преисподнюю. Каждое движение руки отнимало часть его силы, но было необходимо для баланса. Он делал это один. Всегда один.

Теперь он поднял руку. Не для грандиозного заклятья. Для малого, почти незаметного жеста. Кончиком пальца он вывел в воздухе над спящим юношей крошечный, сияющий золотом иероглиф «Защита». Он светился секунду, а затем впитался в ауру Линь Бао, растворившись без следа. Это не была мощная броня. Это был маячок. Предупреждение.

Если жизни Линь Бао будет угрожать нечто, выходящее за рамки обычных смертных опасностей, Вэй узнает об этом первым.

Он вернулся на своё ложе. Теперь он мог «видеть» не только угрозы издалека, но и спокойное дыхание того, кто стал неожиданным центром его вселенной.

Рассвет застал его сидящим у очага. Угли были потушены. Он сидел неподвижно, вслушиваясь в тишину мира, в шепот ветра, приносящий с запахами пыли и полыни отголоски надвигающейся бури.

Линь Бао проснулся с рассветом. Его глаза сразу же нашли Вэя.

– Ты уже давно не спишь?

– Не спалось, – соврал Вэй, вставая. Его лицо в утреннем свете, пробивавшемся сквозь щели, казалось уставшим, но решительным. – Собирайся. Отправимся в путь. Надо уйти отсюда до полудня.

В его голосе прозвучала та самая, забытая за века нота приказа, что не терпела возражений. Линь Бао, привыкший к послушанию, лишь кивнул, не спрашивая причин.

Они вышли из хижины. Утро было серым и холодным. Вэй бросил последний взгляд на покинутую деревню. Это было начало. Начало пути, начало охоты, начало чего-то такого, чего он, древний бог, предвидеть не мог. Рядом с ним шагал тот, ради кого он теперь был готов снова стать Молчаливым Клином – острием, рассекающим тьму. Только на сей раз не ради порядка. Ради одного-единственного, хрупкого, драгоценного сердца.

Солнце поднялось выше, но свет его был бледным и холодным, будто сквозь толстое стекло. Они шли по пыльной дороге, оставляя позади уродливые шрамы покинутой деревни. Линь Бао шёл молча, погружённый в свои думы, время от времени украдкой поглядывая на спутника.

Вэй двигался легко, но теперь его движения были тщательно выверены, чтобы не выдать сверхъестественной лёгкости. Он намеренно ставил стопы глубже, оставляя в пыли чёткие отпечатки. Внешне – это был всего лишь юноша из благородной, но обедневшей семьи, не привыкший к долгим переходам.

Вспомнилось:

Он стоит на краю новорождённой вселенной. Хаос бушует вокруг. Он – Молот Творения. Его воля – закон. Но сейчас ему нужен не молот, а игла, тонкая и невидимая.

Его сознание, словно щупальца, раскинулось далеко вокруг, считывая каждую вибрацию мира. Его «Ухо»донесло новый взрыв ярости Ло Фэна и ледяной ответ Мо Цзюня о «древнем» и «гончих». Угроза приближалась.

– Вэй, смотри, – Линь Бао прервал его раздумья, указывая на обочину.

У края дороги, в пыли, лежал заяц. Он был ещё жив, бока его судорожно вздымались. Половина его туши… словно исчезла, оставлена неестественно гладким, как бы оплавленным срезом.

– Что это с ним? – прошептал Линь Бао, бледнея и делая шаг вперёд.

Вэй резко кашлянул, будто подавился дорожной пылью, и сделал шаг вправо, нечаянно заслонив собой Линь Бао от зрелища. В тот же миг его воля, невидимая и абсолютная, сжалась в точку и коснулась страдающего создания.

Умри. Усни. Обратись в прах.

Тело зайца мгновенно обмякло, жизнь покинула его без вспышки и звука. Теперь это была просто мёртвая тушка, и лишь внимательный взгляд мог заметить странность раны.

– Не смотри, – тихо сказал Вэй, уже настоящим, полным сочувствия голосом, мягко отводя Линь Бао в сторону. – Какая-то хворь. Не стоит рисковать.

Линь Бао, всё ещё бледный, кивнул, благодарный за заботу. Он не заметил ни скорости смерти, ни намёка на силу.

Они зашагали быстрее. К полудню они достигли подножия холмов. Ветер нёс странный металлический привкус. И тогда Вэй почувствовал приближение демонических гончих.

Он не скомандовал «стой». Вместо этого он сделал вид, что споткнулся о камень, и ухватился за руку Линь Бао, чтобы удержать равновесие. – Ой, прости! Нога затекла с дороги… Давай присядем на камень, отдохнём минутку? – его голос звучал естественно усталым и немного смущённым.

Линь Бао, конечно, согласился. Пока тот отряхивал пыль с камня, Вэй отвернулся, делая вид, что поправляет обувь. Его взгляд упал на землю. Он сконцентрировался.

Вспомнилось:

Как он выписывал иероглифы Судеб на свитках из кожи дракона. Каждая черта меняла реальность.

Из-за поворота выползли трое одержимых разбойников. Их глаза застилала чёрная пелена, а плоть местами уже начала разлагаться. От них веяло гнилью и смертью.

– Кто вы такие?! Почему вы волочитесь по земле нашего клана без платы? – прорычал один из этих «странных» путников, его голос звучал хрипло и надрывно.

– Все пути под солнцем принадлежат нашему императору. Я не слышал, чтобы была плата за путешествие из деревни в город, – ответил Вэй, сохраняя спокойствие.

– Нет! Эти земли принадлежат нам! Здесь есть плата – четыре медяка за одного! Ждём оплаты! – взвыл первый разбойник, протягивая к нему руку, на которой язвы уже начали сочиться чёрной жижей.

Вэй сделал шаг назад, отступил вместе с ним отступил и Линь Бао, но тут же почувствовал, как воздух передал импульсы намерений. Второй разбойник, более ловкий, чем его товарищи, метнулся вперёд, целясь в незащищённую спину Вэя. Его клинок, искривлённый и покрытый странными рунами, жаждал крови.

– Умри, чужак, плата будет взыскана за двоих твоей кровью! – прошипел нападавший, но Вэй успел развернуться. Его рука сама метнулась к поясу, где висел короткий меч.

Сталь встретилась со сталью в оглушительном звоне. Разбойник оказался сильнее, чем выглядел, но Вэй был быстрее. Отбив удар, он сделал стремительный выпад, целясь в незащищённое горло противника.

В это время второй одержимый, сделав выпад на помощь первой твари, ступил на невидимую черту запретного круга, начертанного Вэем, издал жуткий кашель. Чёрная жижа хлынула из его рта, и он с душераздирающим воем осел на землю, корчась от нестерпимой боли. Его тело содрогалось в конвульсиях, а глаза наполнились ужасом перед могуществом невидимой силы.

Третий, видя это, зашипел и отступил, изрыгая из своего рта проклятия и угрозы. Вэй не стал его преследовать. Он стоял, дыша чуть учащённее обычного, с лицом, выражавшим испуг и отвращение – идеальная маска для благородного юноши, столкнувшегося с жестокостью мира.

– Они одержимые…? – прошептал Линь Бао. Он смотрел на Вэя с новым чувством – не страхом, а изумлённой благодарностью. Ему показалось, что его новый знакомый, пусть и случайно, проявил недюжинную ловкость и хладнокровие. – Ты… ты в порядке?

– Кажется, да, – выдавил Вэй, делая вид, что отряхивается, его руки чуть дрожали – прекрасно сыгранная реакция. – Нам невероятно повезло. Видимо, они больны падучей. Надо бежать, пока третий не вернулся с подмогой!

Он снова схватил Линь Бао за руку, и на этот раз его хватка была твёрдой и властной. Он потянул его за собой, вверх по тропе, прочь от места нападения.

Линь Бао, не оправившийся от шока, позволил себя увлечь. Он видел лишь удачное стечение обстоятельств и расторопность товарища. Мысль о том, что всё это было тончайшей работой силы, скрытой под маской обычного юноши, даже не посетила его.

Вэй же, бежа рядом с ним, вёл свою невидимую войну. Он не сражался молотом. Он фехтовал иглой, нанося точечные, незаметные уколы, оставаясь в тени. Его истинная личность была сокрыта прочнее, чем когда-либо. И ради этого он был готов на любую ложь, любую уловку. Пока его спутник видел в нём лишь Вэя – такого же потерянного юношу, каким он сам притворялся.

Они бежали вверх по горной тропе, спасаясь от невысказанного ужаса. Сердце Линь Бао колотилось, прижимаясь к рёбрам, а в ушах стоял звон. Он едва успевал за Вэем, который, казалось, обрёл второе дыхание, увлекая его за собой с неожиданной силой.

– Куда? – выдохнул Линь Бао, спотыкаясь о корень.

– Выше! – ответил Вэй, не оборачиваясь. Его голос был сдавленным, но твёрдым. – Должна быть пещера или уступ! Надо укрыться до ночи!

Он лгал. Он с абсолютной точностью знал каждый камень на этом склоне. Его сознание, словно неслышный эхолот, прощупывало гору, находя малейшую трещину, малейшее углубление. Он вёл Линь Бао не наугад, а к конкретной цели – небольшой пещере, скрытой за грудой валунов и зарослями дикого винограда.

Вспомнилось:

Картография Вечности. Он мысленно вычерчивал карты мироздания, нанося на них звёздные скопления, течения эфира и разломы между мирами. Эта жалкая горка была для него проще, чем детская раскраска.

Наконец он резко свернул с тропы, раздвинул колючие ветви – и перед ними открылся тёмный провал в скале.

– Внутрь! Быстро!

Они вползли в прохладную, пахнущую сыростью и землёй тесноту. Пещера была небольшой, но глубокой. Свет с трудом пробивался внутрь, оставляя большую часть пространства в спасительной тени.

Линь Бао прислонился к стене, пытаясь перевести дух. Его руки дрожали.

– Что это было, Вэй? Эти люди… их глаза…

– Может культисты, они больны какой-то скверной, – тут же нашёлся Вэй, опускаясь на корточки у входа и пристально вглядываясь в щель между камнями. Его собственная грудь едва вздымалась, но он изо всех сил заставлял себя дышать чаще, изображая усталость. – Говорят, в этих горах орудуют банды. Дымят какими-то травами, теряют рассудок.

Он сплёл ложь легко и быстро, подкрепляя её правдоподобными деталями. Линь Бао, выросший в глухой деревне, слышал такие истории. Страх перед неизвестным начал понемногу отступать, сменяясь более понятным страхом перед человеческой жестокостью.

– Но тот… который упал… он так странно…

– Конвульсии, – отрезал Вэй, не давая ему договорить. – От дурмана. Видел такое. – Он обернулся, и в полумраке его лицо казалось бледным и искренне напуганным. Игра была безупречной. – Главное, что мы живы. И нам повезло.

Линь Бао молча кивнул, постепенно успокаиваясь. Да, им повезло. Очень повезло. Он посмотрел на Вэя с новой теплотой. Этот странный юноша из знатной семьи оказался не просто белоручкой. В критический момент он не растерялся, проявил смекалку и не бросил его.

– Спасибо, – тихо сказал Линь Бао. – Если бы не ты…

– Пустое, – отмахнулся Вэй, снова превращаясь в скромного и немного растерянного попутчика. – Мы же вместе. Так и надо держаться.

Он отвернулся к входу, делая вид, что следит за обстановкой. Но его настоящий «взгляд» был обращен вовнутрь. К своим «Ушам».

Хаос на Небесах нарастал. Ло Фэн был в ярости от «нелепой случайности», погубившей его гончих. Он требовал от Мо Цзюня немедленно выслать новых, более сильных. Но Князь Демонов отвечал уклончиво. Его внимание было приковано к чему-то другому. К «древнему». Оно активизировалось. Оно тоже отреагировало на всплеск силы, каким бы малым и тщательно замаскированным он ни был. Оно… интересовалось.

Вэй сжал кулаки. Его игра в скрытность становилась всё опаснее. Каждое его действие, каждая крошечная всплеск силы привлекала внимание всё более страшных существ. Он был словно фонарь в кромешно тёмном лесу, и к нему со всех сторон начинали сходиться хищники.

Он должен был защитить Линь Бао. Но как? Оставаясь в тени, он лишь оттягивал неизбежное. Рано или поздно ему придётся проявить себя. И тогда он потеряет того, кто смотрел на него сейчас с таким доверием.