След у таежной реки

– Разве тигр ест трупы? – изумился ошарашенный Клавдеич.

– Молодой и здоровый предпочитает сам убить добычу, – объяснил Тимофеев, знавший повадки таежных зверей, – но старый и больной часто подбирает туши павших животных. Свежий человеческий труп для старого тигра – накрытый стол, брезговать не станет.

– Это многое объясняет, – растягивая слова, отозвался Назаров, удовлетворенно думавший при этом: «Головастый парень, дюже головастый».

Капитан признался себе, что своими силами, без подсказки старшего лейтенанта, вряд ли увязал бы воедино два разрозненных происшествия, разделенных длительным интервалом. Умение видеть связи между событиями и людьми – редкий и великий дар, жизненно необходимый в контрразведке. У Николая Ивановича такой дар имелся, но Тимофеев соображал несравнимо быстрее, чем восхищал одних людей и вызывал граничащую с раздражением зависть у других. Назаров принадлежал к числу первых.

– И я о том же, – не сбавляя скорости, с жаром стал убеждать Михаил. – Теперь мне понятно, почему тело находилось так далеко от человеческого жилья, в дебрях, и почему вокруг не было никаких обрывков одежды. Убитого раздели и отнесли в лес.

– Остается еще много вопросов, но в целом я с твоей версией согласен, – поддержал идею Тимофеева капитан. – В известном смысле использование чужой личности в целях шпионажа не в пример выгоднее, чем создание искусственной биографии для легенды или даже использование двойной агентуры.

Мастерство разведки при всей своей хитрости и утонченности опирается на два незамысловатых столпа: в тыл врага запускается либо агент с вымышленной, хоть и правдоподобной на вид, биографией, либо двойной агент, то есть завербованный чекист или военнослужащий. Искусственная биография в основе легенды всегда опасна разоблачением, поскольку в любом полку, в какой бы тебя ни забросили, непременно отыщется боец, чья биография на каком-то жизненном отрезке немного похожа: учился в той же школе, или работал на том же заводе, или знал того же инструктора по плаванию, или проживал в 1934 году в том же городе. Словом, какие-то пересечения неизбежны, и это приводит к раскрытию агента, стоит ему вступить в общение с окружающими.

Иначе обстоят дела с двойной агентурой. Биография двойного агента не выдумка, она выдерживает любые проверки и расспросы. Даже если какие-то детали стерлись из памяти, подозрений ни у кого не возникнет, ведь агент остается самим собой. По этой причине японцы на протяжении всего прошлого года широко использовали вербовку в пограничных частях и разведывательных органах Красной Армии. Легенда нужна двойному агенту исключительно для объяснения своих действий, которые могут обеспокоить командование. Скажем, завербованный противником разведчик по заданию обязан прибыть на явку с командиром к такому-то сроку и в таком-то месте, но вместо этого, выполняя поручение японской стороны, посещает другие пункты, поэтому является на встречу в необусловленное время и место. Тогда-то и требуется легенда, которая представляет собой убедительное оправдание его поступка. Допустим, двойной агент говорит, что потерял ориентировку или ему что-то воспрепятствовало: невесть откуда объявившийся противник, поломка транспорта, непогода.

– С осени прошлого года до нас неоднократно доходили сообщения, что японский Второй отдел держит курс на отказ от работы через двойных агентов, – сказал Назаров. – Двойники ненадежны, вдобавок после выхода на явки подвергаются проверкам и гораздо больше сообщают нам о Маньчжурии, чем самураям – об СССР. В общем и целом японцы решили, что овчинка выделки не стоит. Мы, по правде говоря, считали такие сообщения дезинформацией. Однако в нынешнем году японцы использовать двойных агентов и впрямь стали меньше. Теперь понятно почему.

– А как же письмо? – вдруг поинтересовался Кириллов.

«Ай, Клавдеич, а старым олухом прикидываешься! – подумал Назаров. – Нить разговора не теряешь, вопросы подбрасываешь правильные».

– Относительно письма жду ответа. Я так полагаю, письмо необходимо для подтверждения легенды. Или брат действительно писал Ивану, но оригинал был поврежден при нападении на бойца: например, забрызган кровью. И японцам пришлось изготовить точную копию. Они решили, что письмо от родни пригодится, и не прогадали. Как-никак оно помогло лже-Зайцеву выйти отсюда.

– Как организуем захват лже-Зайцева? – торопливо спросил Тимофеев.

– Потребуется опергруппа. Так что я вас, друзья-товарищи, оставляю за чаепитием и отправляюсь в Хабаровск на прием к Шпагину, получать карт-бланш.

…Николаю Ивановичу повезло. Командир отдела контрразведки Первой Краснознаменной армии Дальневосточного фронта полковник Василий Петрович Шпагин освободился быстро, за неполных полчаса, и тотчас принял Назарова.

При взгляде на Василия Петровича капитан неизменно удивлялся, как молодцевато и свежо выглядел товарищ полковник, и не скажешь, что в этом году Шпагину исполнилось пятьдесят лет. Если сравнить с Назаровым, то Николай Иванович проигрывал, так как смотрелся старше своих лет. Шпагин, напротив, производил впечатление пышущего здоровьем и свежестью мужчины. Колоритный образ немного портила тучность, но опять же умеренная, даже тучностью не назовешь, скорее – дородность. Да еще на гладком приятном лице уродливо смотрелись мешки под глазами, оставшиеся «в подарок» от пристрастия к спиртному.

Был в жизни Шпагина, где-то в году 1940-м вроде бы, период частых запоев, из-за которых полковника бросила жена. Сразу после ее ухода Шпагин протрезвел во всех смыслах этого слова, то есть образумился и с пьянством завязал, но Людмилу свою так и не сумел вернуть. Теперь о Люде напоминала маленькая фотокарточка в рамке, постоянно стоявшая на рабочем столе, кроме тех моментов, когда в кабинет заходила переводчица, бывшая школьная учительница Мария Бояркина.

Биография Василия Петровича впечатляла Назарова куда больше его законсервированной внешности. Начать с того, что Шпагин, родившийся в поселке Садон, в Северной Осетии, в положенные годы школу не окончил, пришлось бросить в связи со смертью отца и начать вкалывать на свинцовом руднике. Потом воевал во время империалистической войны, в 1919 году вступил в Красную Армию. Образованием своим вновь занялся лишь с 1923 года, а в 1927 году окончил Закавказскую пехотную школу в Тбилиси, но не остановился на этом и спустя годок-другой поступил в Высшую пограничную школу НКВД СССР, стены которой покинул в 1935 году, а уже на следующий год получил должность начальника штаба 77-го Бикинского погранотряда Хабаровского пограничного округа. В этой должности Шпагин участвовал в боях с японцами на острове Баркасном в мае 1939 года, за что был удостоен ордена Красного Знамени.

Почетная награда, видимо, вскружила голову начштаба, отчего он стал частенько прикладываться к бутылочке. Дальнейший отказ от выпивки, не починивший личную жизнь Василия Петровича, положительно сказался на его карьере: Шпагин быстро пошел вверх, накануне войны получил полковника и возглавил ОКР СМЕРШ…

– Похоже, ты уже решил, кого набирать в опергруппу? – предположил Шпагин, выслушав рапорт Назарова.

Ни слова о том, что Назаров умудрился выпустить Зайцева. Вероятно, к этому моменту полковник вернется позже.

– Так точно, товарищ полковник, вот список на утверждение и личные дела на каждого. – Николай Иванович положил бумаги на стол перед Шпагиным.

– Перечисли-ка, – велел тот, не заглядывая в документы. Ему хотелось услышать устную оценку кандидатов.

– Во-первых, старший лейтенант Тимофеев Михаил Евдокимович. Он – моя правая рука. Очень смышленый парень, наблюдательный. Именно Тимофеев раскрыл загадку в легенде Зайцева.

– Топограф? – уточнил Василий Петрович.

– Он самый, – подтвердил Назаров, прежде чем продолжить перечень кандидатов в опергруппу. – Во-вторых, сержант Петраков Валентин Владимирович. Его подозрительность нам в этом деле уже сильно пригодилась. Он первым задержал Зайцева. В-третьих, сержант Рябцев Виктор Константинович. Отличный стрелок. Его и Петракова думаю назначить автоматчиками. И последний в списке – ефрейтор Кириллов Семен Клавдиевич. Его возьмем водителем.

– Это тот, который прям вылитый Щорс?

– Так точно.

– Сразу бы сказал, что наш Клавдеич. Хороший мужик. Он в 1941-м на фронт просился – не взяли, отказали, мол, возраст да болезни. Не сработало, он упертый, потом уломал-таки кого-то и попал шофером в НКВД. А вообще, всю свою жизнь шоферил.

Назаров кивнул. Кириллов и впрямь был немолод, уже за сорок пять перевалило, но с «баранкой» обращался ловко. Шпагин на миг ушел в свои мысли, и в кабинете воцарилась тишина.

– Отличная команда, товарищ капитан, – наконец проговорил Василий Петрович, выходя из задумчивости. – Тебя самого актив устраивает?

– Вполне.

– Добро! Приказ о создании опергруппы я подпишу сегодня. Мне одно не нравится в твоем отчете, Назаров. Ты подробно рассказал, почему Зайцев вызывает подозрения и почему вы считаете его опытным шпионом. Но ни словом не обмолвился, почему же вы его отпустили, несмотря на все улики. Что скажешь?

Николай Иванович в подробностях объяснил, почему первоначально не было причин не доверять Зайцеву.

– В следующий раз с этого и нужно начинать, чтобы каждый увидел: ты на тот момент поступил правильно. Не все такие понимающие, как я. Начальство может смотреть на твой промах иначе и сделать запись в личном деле ни за что ни про что. Это первое. Теперь второе. Не мне тебе напоминать, но в чекистской работе важно в первую очередь заметить, где и в чем недооценил противника, чтобы впредь не допускать ошибок.

– У китайского народа есть мудрое речение, – сообщил Назаров и процитировал: – «Отпустить тигра обратно в горы». Пояснять не буду, и без того ясно, о чем говорится. Так вот, сдается мне, совершил я ту самую ошибку, от которой предостерегает китайская мудрость.

Глава 3

Из обзора Первого управления ГУПВ НКВД СССР за январь 1943 г.

Японская разведка, имея в значительном количестве подготовленные диверсионно-разведывательные кадры, возможно, перейдет к наиболее активным методам работы.

Начальник Первого управления ГУПВ НКВД СССР Г. А. Петров1

День выдался ветреным, а в темной подворотне между закрывавшими солнце старыми двухэтажными домами, деревянными и сырыми, так и вовсе завывало. Сюда не проникало августовское тепло, царившее в остальном Хабаровске. Потоки пронизывающего ветра врывались вглубь двора и насквозь продували затаившийся здесь ветхий заколоченный домик, видимо подготовленный к сносу, но так и оставшийся на прежнем месте из-за начала войны. Не считая нескончаемых сквозняков, домик-развалюшка размещался удачно: с одной стороны над ним нависала «слепая», лишенная окон стена соседнего дома, с другой – высился прогнивший забор. Лаз в задней части этого забора позволял незримо покидать укрытие. В результате никто из жильцов в окружающих зданиях не заметил, что в заброшенной халупе с некоторых пор обосновался постоялец.

А «квартирант» старался вести себя тихо, не привлекая постороннего внимания. Этому его учили. Быть незаметным являлось залогом успеха его миссии, которую он выполнял под псевдонимом Филин.

Существовал небольшой риск, что в пустующий дом проберутся вездесущие дети. Но халупу подыскивали с умом. Кое-кто заботливый отыскал жилье по соседству с одинокими ветхими стариками, полуглухими и немощными, почти не выбирающимися из своих квартирок. Никакая детвора поблизости не бегала, даже детские голоса не доносились до затерянного, зарастающего густым сорняком дворика.

Этот же заботливый человек заранее подготовил одну из комнат к прибытию постояльца. На койке лежал матрац с подушкой, в прикроватной тумбочке нашлись браунинг, радиопередатчик, фотоаппарат «Лейка», двенадцать фотопленок, блокнот с хабаровскими адресами, комплект карт, портативный фонарик и даже компас, который пригодится впоследствии, по завершении миссии, когда придется продвигаться до условленной явки через тайгу по Маньчжурии. В углу комнаты стоял вместительный сундук, где хранился запас продовольствия на четыре дня. Более чем достаточно для осуществления порученного задания.

С человеком, оставившим оснащение и припасы, Филин в ходе выполнения миссии не увидится. В условленном месте на дереве находится кормушка для птиц, которую агент, словно бы оправдывая свой псевдоним, обязан ежедневно посещать с кульком семечек. Внутри кормушки может появиться шифрованная записка, если потребуется скорректировать задание. При необходимости инструкция допускала, чтобы агент тоже оставил в кормушке ответную записку.

В ближайшие три дня Филину придется украдкой покидать заколоченный дом и ходить по адресам из блокнота, фиксируя на фотопленку находящиеся там объекты. Затем отснятый материал, записи в блокноте и пометки на карте отправятся в вещмешок, владелец которого пересечет на резиновой камере от грузовика Амур. Камера будет припасена в условленном месте на берегу, откуда удобнее всего отплывать.

Но отбытие – впереди. Сначала необходимо через лабиринт дворов и тесных переулков, зажатых деревянными домиками, подобраться ближе к улице Шевченко, застроенной массивными домами из серого камня или темно-красного кирпича в два, а местами в три этажа. Широкие и кряжистые, эти громады, оставшиеся с дооктябрьских времен, представляли каждая немалый интерес.

В бывшем Дворце труда с началом войны разместился военный госпиталь, с ним соседствовал Институт Бехтерева, напротив находилось управление областного прокурора, на углу с Парковым переулком, где еще недавно работала милиция, теперь обосновалось военно-строительное управление. Не менее примечательным был комплекс зданий, носивший название Дома Красной Армии, в особенности его новая, возведенная чуть более пяти лет тому назад пристройка – театр, украшенный с фасада стройными колоннами. Однако наибольшей важностью обладало строящееся здание, которое буквально вгрызалось в скалу на берегу Амура, известную среди горожан как Хабаровский утес. Сооружение предназначалось для наблюдения за пограничной рекой.

В этой части города повсюду глаза и уши НКВД, человек с фотоаппаратом немедленно обнаружит себя, но риск был частью работы Филина. В первый раз агент совершал вылазку без оборудования, он прошелся по улице до Дома Красной Армии. Прогулка дала массу полезных сведений, в том числе о путях отступления, которые предоставлял застроенный деревянными домишками Парковый переулок.

Как обследовать местность? Просто крутиться здесь? Одиночка бросается в глаза и вызывает подозрения, поэтому Филин всегда старался держаться какой-нибудь компании. Решение подсказала груженная мешками с цементом телега впереди, которая частично перекрывала въезд во внутренний двор Дома Красной Армии. Филин обратил внимание на то, что в его сторону недоверчиво поглядывает группа проходивших мимо красноармейцев, он прибавил шагу и, поравнявшись с ними, крикнул в сторону парня в распахнутой гимнастерке, стоявшего рядом с телегой и прикидывавшего, как лучше ухватить мешок с цементом: