Per Tempus

Боязливо и осторожно я вышла на улицу, отчаянно надеясь, что вчерашнее мне только привиделось. Невольный хриплый крик вышел из моего рта – в утреннем свете всё выглядело куда хуже. Посёлок был абсолютно точно заброшен, словно здесь не жили уже много лет. Я плелась по дороге и смотрела то налево, то направо. Выбитые двери, разбитые окна, проломанные или треснутые стены, обвалившиеся крыши. А главное растительность. Густо заросшая, дикая, неухоженная. И нет ни единого следа пребывания человека.

– Где же все, мать вашу! – только на фоне сильного стресса я могла выругаться, не подумав.

Местами на земле лежали старые покрышки или заржавевшие велосипеды. Автомобилей видно не было. Я порывалась зайти в какой-нибудь дом и осмотреть его для поиска ответов, но страх и ступор в теле не давали на это осмелиться. Сотни бредовых, нелогичных мыслей лезли в голову, самыми нормальными из которых были, что это всё дурацкий розыгрыш или что я просто сошла с ума. Может болезнь бабушки через гены передалась и мне, начав катастрофически быстро прогрессировать и поэтому сейчас я нахожусь в собственных галлюцинациях?

Что бы ни было, оставаться здесь было бессмысленно и неразумно. Я решила выйти на трассу в надежде поймать машину и добраться до города. Как жаль, что все мои вещи пропали безвозвратно. И удастся ли мне когда-то узнать что-либо о судьбе Зары?

Я шла долго, несколько часов, и за всё это время по дороге не проехала ни одна машина, не появился ни один человек. Низкие свинцовые тучи висели над головой, вызывая ощущение давления и угнетения. Оголенные ветви деревьев и кустов шевелились на редком ветру с тихим жалостливым звуком. Я пребывала в настолько потерянном состоянии, что не сразу сообразила, как ушла в совсем противоположную от города сторону. Ноги ныли от долгой ходьбы, ужасно хотелось есть и пить. От усталости мозг не мог трезво мыслить. Было уже без разницы куда я иду.

Наконец, ближе к вечеру вдалеке показалось какое-то здание. Я прибавила шаг и вскоре подошла к нему. Это оказалась автозаправка. В цветах прояснившегося закатного неба она выглядела почти такой же заброшенной, как дома в посёлке. А ещё рядом с ней стояли пару машин. Грязные, ржавые, старые. Я неспешно обошла территорию и рискнула пройти через выломанные двери внутрь здания. В полумраке были видны пустые прилавки, мусор и осколки стекла на полу, а с потолка свисали разбитые лампы. Подошвы моих ботинок шаркали по толстому слою пыли. Почему всё здесь выглядит словно декорация фильма ужаса или фильма про конец света? Что, черт возьми, произошло с этим миром?

Острая нужда в еде и воде заставили меня обыскать каждый уголок помещения. Осипший вскрик радости сорвался с моих губ, когда за поломанным автоматом я нашла закрытую банку газировки. Осушив её почти залпом, я ощутила себя более-менее живой. Больше не найдя ничего полезного, кроме карманного ножа, я вышла наружу.

Смеркалось. Я обхватила себя руками и поёжилась. Как же не хотелось верить в происходящее, верить в то, что я действительно оказалась в такой невиданной дикой ситуации. Сознание пока отвергало бредовые теории о зомби-апокалипсисе или внезапном исчезновении всего человечества или о прибытии инопланетян, но я уже была готова поверить во что угодно. Наверняка объяснение было очевидным, только не было никого, чтобы спросить об этом. Я почувствовала себя до одурения одинокой и несчастной. Слёзы застилали глаза, хотелось отчаянно выть и кричать.

Внезапно какой-то шорох справа заставил меня подпрыгнуть на месте от испуга. Сердце ушло в пятки, внутренности сковал страх. Я обернулась и уже было собралась бежать, но замерла, увидев в нескольких шагах от себя небольшую и лохматую собаку. Она сидела на задних лапах и с любопытством глядела на меня. Я медленно выдохнула, усмехнувшись про себя своей трусости. Обычно я была равнодушна к псам и другим представителям четвероногих, но сейчас почти возликовала от присутствия живого существа. Я не одна теперь.

– Хей. – произнесла я севшим голосом. – Откуда ты?

Собака не выглядела озверевшей или бешеной, правда не выглядела и домашней. Грязная шерсть торчала, бока были тощими. Она привстала и боязливо приблизилась на шаг.

– Не бойся. Я тебя не трону.

Я протянула руку вперёд, давая понять, что хочу её погладить. Животное неспешно засеменило лапками ко мне, понюхало руку и весело замахало хвостом. Я улыбнулась.

– Будем дружить?

***

Вскоре наступила непроглядная темень, температура воздуха упала на пару градусов. Надо было искать место для ночлега. Мой новый друг негромко тявкнул, будто что-то говоря и я шутливо поинтересовалась не знает ли он где поблизости есть тёплое место. К моему удивлению, собака направилась куда-то в южном направлении дороги, оглядываясь и проверяя иду ли я за ней, затем свернула в пролесок. Через десяток метров за высокими деревьями я увидела брошенную и застрявшую в земле автомобильную фуру. Ее кузов был сломан и опрокинут, хотя кабина выглядела вполне целой, а стекло было в трещинах, но не разбито.

Я и пёс забрались внутрь, где устроились на ещё крепких сиденьях из грубой ткани. Я закрыла дверь, нашла под ногами скомканную холщовую тряпку и укрыла ноги. Осмотрелась. Несмотря на грязь, старую листву и траву, занесённых сюда ветром, кабина была практически нетронута разрушением. Приборная панель, руль, рычаг, педали – всё было на месте. Я открыла бардачок в надежде найти что-то ценное, но оттуда выпал лишь клочок газеты. В темноте прочитать написанное было невозможно. Я устало откинула голову назад. Собака свернулась возле меня, будто понимая, что вместе теплее. Она смотрела на меня своими чёрными блестящими глазами, изредка двигала ушами, наверняка улавливая какие-то недоступные для моего слуха далёкие звуки. Я же смотрела прямо перед собой. Тишина и темнота окутали со всех сторон плотным коконом. Тело моё постепенно согрелось, веки отяжелели и слипались. Усталость и слабость овладели мной до такой степени, что казалось я больше никогда не смогу встать и куда-то пойти. Да и зачем? Какой смысл? Везде пустота и разруха. Я одна. Совершенно одна.

Краем глаза, сквозь мутное окно, я уловила слабое мерцание. Резко вскочила и присмотрелась. Показалось что ли? Зрачки максимально расширились, пытаясь уловить свет. И вот оно. Вдалеке, за много миль отсюда что-то тускло сверкало. Лампа, фонарь? Значит там люди! Я рванулась с места и выпрыгнула из кабины. Собака встрепенулась и выскочила следом. В ночной мгле свет был виден немного ярче, но всё равно был далёк. Безрассудная надежда увидеть другого человека овладела мной, и я бесстрашно полезла на стоящее возле фуры высокое дерево. Мне нужно было оценить расстояние и расположение источника свечения. Он находился за холмами, на северо-западной стороне, откуда я пришла. Должно быть это был тот город, в который я приехала навестить бабушку. От досады на себя и свою невезучесть я готова была кусать локти и рвать волосы на голове. Я потеряла целый день, а спасение было так близко!

– Какая же ты лохушка, Анита! – раздражённо поругала я саму себя. Слёзы обиды навернулись на глаза.

Я прикинула приблизительный маршрут и вернулась в кабину: идти ночью было глупо и небезопасно. Полночи я следила за светом, но потом сон сморил меня. Разбудило щекотно-мокрое ощущение на руке и лай. Я встрепенулась и открыла глаза. Собака облизала мою ладонь и снова тявкнула. Я погладила её за ушком, затем вышла наружу.

Под ноги упал газетный обрывок. Странное изображение привлекло мое внимание, и я подняла листок. На фото были запечатлены случайные прохожие… в противогазах, а под картинкой шла фраза: «… уцелевших соблюдать комендантский час и не покидать бункера без крайней необходимости. Напоминаем, что продуктовые карточки выдаются с…». На этом информация обрывалась. Господи, пусть хоть это окажется чьей-то фантазийной выдумкой или злым розыгрышем! Я слишком измотана, чтобы думать ещё о людях в противогазах и о бункерах. Я выбросила листок, притаптывая ботинком в землю.

И снова унылый пасмурный день, и снова прохлада ранней весны. И почему всё это не случилось со мной в летнюю пору? Я тяжко вздохнула и, не теряя ни минуты, отправилась в путь. Перспектива встретить людей и провести следующую ночь в тепле и сытости, давала немного сил истощённому организму и подстёгивала торопливо идти вперёд, несмотря на слабость в каждой мышце тела. Мой мохнатый друг бежал следом.

Стремясь сократить дорогу, я решила пойти через поля и просёлочные дороги. В одном месте мне попались два длинных разбитых сооружения, видимо бывшие в прошлом складом зерна. Около них я увидела старую почерневшую конструкцию с рычагом и подсознание подсказало мне, что это похоже на ручной насос для прокачки воды из-под земли. Ржавый механизм поддался мне не сразу, но после упорных усилий и лопнувшей кожи на ладони, я с облегчением увидела, как из крана потекла долгожданная жидкость. Собака тут же принялась жадно лакать воду, я же подождала пока она станет почище. После набрала её в ладонь и выпила. На вкус не обратила внимание, лишь помолилась, чтобы меня минуло кишечное отравление. Вымыла лицо, не обращая внимание на то, что вода весьма холодная. Свежесть на коже немного взбодрила. Мысленно пожалев, что с собой не было бутылки, я пошла дальше.

Во второй половине дня заморосил несильный дождь. Куртка скоро промокла насквозь, ноги были по колено в грязи. Я боролась со своим изнеможением, пересиливая желание лечь и больше не вставать. Мои жизненные ресурсы почти полностью исчерпали себя. Сколько человек может прожить без пищи? Неделю? Я не ела трое суток. И если бы я встретила зомби, он бы выглядел симпатичнее меня. Казалось, я иду не часы, а годы.

Я вышла на трассу, мозг плавился стоило мне попытаться рассчитать расстояние до пункта назначения. Близились сумерки. В страхе не дойти до места с наступлением темноты, я опять забралась на высокое дерево, но на это ушло слишком много сил. В паре-тройке километров отсюда, за широкой лесопосадкой, я увидела серое возвышение. Я облегчённо выдохнула. Я почти дошла.

Минуя деревья, вязнув в сырой земле, превозмогая усталость, примерно через полчаса, я наткнулась на бетонную стену. Высота её составляла не менее двадцати метров, длина тянулась по обе стороны, а наверху торчала колючая проволока. Мои глаза расширились от изумления. Откуда взялась эта стена? Неужели я ошибочно дошла до тюрьмы? Новые вопросы без ответа. В любом случае я должна попасть туда. Я повернула направо, обходя сооружение по периметру. Вскоре я увидела яркий свет фонаря и радостно вскрикнула. Наконец-то!

Я ускорила шаг. Громкий хруст веток за спиной, резкое движение справа и вот чья-то сильная хватка крепко удерживает меня. Я закричала, но мой рот тут же накрыла рука в перчатке. Меня поймали. Я в ловушке.

4.

За последние несколько дней моей жизни я настолько привыкла жить со страхом внутри, что казалось он в прямом смысле слова впитался в мою кровь и выработал в ней собственные антитела. Наверно поэтому сейчас, находясь в тисках схватившего меня человека, я испытывала не испуг, а ярость. Я стала ожесточённо брыкаться и извиваться. Я была зла. На себя, на обстоятельства, на всё вокруг.

– А ну тихо! Не рыпайся! – услышала я требовательный бас возле уха. – Иди вперёд, иначе пристрелю.

Меня толкнули в спину, и я пошла, едва не спотыкаясь. Мы прошли несколько шагов и вышли на свет, отбрасываемый двумя прожекторами со стены. Я увидела перед собой массивную железные ворота, по краям которых стояли двое мужчин-охранников в чёрной форме и с оружием наперевес.

– Вот нашёл её бродившей возле западной стены. – сказал тип, державший меня за руки, словно преступницу. Его лица я не видела, но голос был довольно молодой.

Один из охранников подошёл ближе и пристально вгляделся в меня.

– Кто ты? Откуда взялась?

Ну точно тюрьма, подумала я. С опаской во взгляде я посмотрела на спрашивающего, раздумывая что сказать. Неожиданно из-за кустов выскочила дворняжка и начала свирепо лаять на мужчину, оскалив пасть. Мой четвероногий друг убежал от меня, когда я достигла стены, но теперь появился снова в роли моего защитника.

Охранник вскинул ружьё и нацелил на собаку.

– Нет! Не стреляйте! – в испуге крикнула я. – Она со мной!

Мужчина замешкался и тут же подал голос другой стражник. Он выглядел постарше остальных.

– Псина пригодится. Оставь её.

После он обратился к парню, удерживающему меня.

– А ты, Джон, уведи её к начальнику стражи. – мотнул головой мужчина в мою сторону, – Там разберутся.

– Постойте! Дайте объяснить! – попыталась я сопротивляться.

– Там объяснишь. – буркнул мой конвоир и грубо потащил меня через узкую дверь, встроенную в ворота. Собака отчаянно лаяла мне вслед, а затем протяжно заскулила.

Я не успела даже осмотреться, как меня сразу завели в какую-то каморку, где ещё один охранник в темной форме бесцеремонно обыскал меня с головы до ног. Он обнаружил в кармане брюк перочинный ножик и бросил его на пол. Я мысленно выругалась. Зачем я не попыталась воспользоваться им?

Когда обыск закончился, мне связали руки, затем Джон вывел меня наружу и, держа за локоть, повёл в передвижной вагончик. По пути я мало что разглядела. Было темно, но я заметила ещё несколько вооружённых людей, пару будок и свет фонарей вдалеке. На высокой стене с внутренней стороны горели красные лампы.

В вагончике парень усадил меня на стул, приказал не двигаться и вышел, заперев дверь. Меня трясло от страха и неизвестности, сердце гулко билось. В какую ещё передрягу я умудрилась попасть? И удастся ли мне выбраться отсюда невредимой? Я искала людей, забыв о предосторожности. И вот что в итоге.

Я глубоко вдохнула и осмотрелась. Грязный пол, обшарпанный стол, старый ящик для бумаг. С потолка свисала тусклая лампа. Комната для допросов? Примерно минут через пятнадцать в вагончик, отперев дверь, вошёл грузный мужчина лет сорока. Он был одет как охранники у ворот, лишь жилет, фуражка и грозный взгляд выдавали в нём начальника стражи. Он сел за стол и сложил руки в замок перед собой. Глаза исподлобья отсканировали меня насквозь. В его взоре не было опасности или явной угрозы, но я всё равно неприятно поёжилась.

– Мне некогда с тобой возиться. Отвечай быстро и правду, – свистящим голосом произнёс мужчина. – Имя.

– Анита.

– Откуда прибыла?

Я назвала свой родной город.

– Почему шастала возле стены?

– Я искала людей, я заблудилась.

– Ты из банды стервятников?

– Что? – не поняла я вопроса.

– Отвечай!

– Нет! Я не бандитка!

– Значит шпионка Фауста?

– Кого? Я не понимаю…

Командир охраны резким движением хлопнул ладонью по столу так внезапно и громко, что я невольно вздрогнула.

– Говори правду, иначе я применю менее гуманные методы допроса. – его тон повысился всего на одну ноту.

– Послушайте. Я шла три дня. Без еды и воды. Я… Я находилась в одной деревушке, там всё было разрушено. Я пошла в город, но заблудилась. Я не лгу вам. Мне пришлось…

– Если бы ты говорила правду, то знала бы, что город, который ты назвала мне, стёрт с лица земли ещё во время войны.

– Войны? Какой войны? – опешила я.

Весь этот разговор походил на какой-то сюрреализм. Я не понимала кто из нас бредит.

– У тебя проблемы с головой? – с раздражением во взгляде спросил мужчина.

– Нет. То есть да. – мысли роем метались в моей голове, и интуиция подсказала, что ради своей безопасности мне придётся пойти на обман.

– Кажется у меня потеря памяти. Я очнулась в той деревушке, но что было до этого совершенно не помню.

– Не помнишь, значит. – барабанный стук пальцами по столу вызвал во мне нервную дрожь.

– Да. Помню только своё имя и откуда родом.

Начальник стражи потёр свой подбородок и окинул меня задумчивым взглядом.

– Сдаётся мне, что ты либо лжёшь и тебя подослали к нам, либо ты случайная жертва обстоятельств. Я склоняюсь к первому варианту. – растягивая слова, произнёс мужчина.

– А я за второй. – этого типа было непросто убедить в чужой правоте.

– Разберёмся.

Он шумно встал из-за стола, намереваясь уйти, но я задержала его вопросами:

– Куда я попала? Это тюрьма?

– Нет.

– Что это за место?

– Это колония Прайм, бывший город Д.

– Что? В каком смысле? – этот дядя издевается или у него просто такие неудачные шутки?

– Мне некогда с тобой возиться. Джон!

Парень вошёл и его командир отдал приказ:

– Уведи её в камеру. Утром разберёмся.

Меня снова по-хамски взяли за руки и выволокли наружу. Сил для протеста уже не хватало, но и молча покорятся судьбе я не желала.

– Куда ты меня тащишь? Что со мной будет?

Я взглянула на Джона, лицо которого не выражало ни единой эмоции. Он смотрел прямо, двигаясь будто робот. Наверно он был моим ровесником.

– Хей, я вопрос задала! Ты будешь отвечать?

Парень упорно молчал. Мы прошли вдоль деревянного склада и зашли в двухэтажное кирпичное здание. При входе на посту сидели двое охранников и играли в карты. Джон кивнул им, провёл меня по тёмному коридору, в конце которого находилась дверь в подвал. Мы спустились по лестнице и оказались в низком проходе, справа и слева которого располагались две камеры. Мой сопровождающий снял с моих рук верёвки и завёл в один из отсеков. Прежде чем он захлопнул за мной стальную дверь, я успела выкрикнуть:

– Поесть хотя бы принеси!

Меня окутал сырой мрак. Когда глаза привыкли к темноте, я разглядела у потолка узкое оконце, через который внутрь проникал слабый уличный свет. На полу лежал ветхий матрас, в углу стояло железное ведро. Воняло нечистотами и плесенью.

Я устало села на подстилку и прислонилась затылком к стене. Голова слегка кружилась, а тело ощущалось разбитым сосудом, тяжёлым и лёгким одновременно. Всё представлялось сном. Кошмарным, идиотским бредом воспалённого разума. Может я попала в другую реальность? Может меня больше нет, а всё это предсмертная иллюзия? Поскорей бы это всё закончилось.

Минут через десять дверь громко отворилась. Джон поставил на пол миску и стакан, затем снова запер меня. Я жадно накинулась на еду (холодная вязкая каша и кусок чёрного хлеба), залпом выпила сладкий чай, что показался мне даром небес. После доползла до матраса и, не успев подумать о том, что ожидает меня в дальнейшем, провалилась в глубокий сон.

– Подъём!

Резкая команда заставила подскочить меня с места, как ужаленную. Сердце гулко забилось. Спросонья я не поняла, где нахожусь и кто кричал. Но при виде стоящего в дверях парня в форме, реальность обрушилась на меня как ушат ледяной воды. Нестерпимо захотелось расплакаться и захныкать от неверия в происходящий со мной невозможный бред. Меня схватили, допрашивали, посадили в камеру. И всё это меньше чем за сутки.

– На выход! – снова скомандовал Джон.

Я так быстро отрубилась на сон, что теперь голова ощущалась чугунной и мне было трудно сообразить, что от меня хотят.

– Куда теперь? – вяло спросила я, поднимаясь с матраса. Колени дрожали, мышцы казались ватными. Я покачнулась и оперлась рукой о стену. Физическое и нервное истощение давали знать о себе.

– На допрос. – чуть мягче ответил парень. И если бы не его суровый вид, я бы подумала, что у него пробудилась ко мне капля жалости.

При выходе Джон не туго связал мне руки, и я была почти благодарна ему за это. Он вывел меня из подвала, затем мы прошли коридор, поднялись на второй этаж и остановились возле обшитой плотным материалом двери. Парень открыл её и завёл меня внутрь. Я оказалась в полутемном помещении три на три метра, слева находилось зарешеченное окно, через которое пробивался тусклый утренний свет, напротив него стояли деревянный стол и два стула. На одном из них вальяжно, закинув ступню правой ноги на колено левой, устроилась молодая женщина. Она курила; сигаретный дым медленно поднимался наверх, к запыленной люминесцентной лампе на потолке.

Черты женского лица были немного грубоватыми, но приятными, короткостриженые чёрные волосы выбриты с одной стороны, кожаные штаны и армейская водолазка выгодно подчеркивали спортивное телосложение. Девушка окинула меня оценивающим прищуром, после кивнула Джону и тот вышел, плотно прикрыв за собой толстую дверь. Я осталась стоять, настороженно следя за действиями своего нового дознавателя.

– Выглядишь не очень. Садись, – низким голосом произнесла она и затушила окурок.

Я присела на свободный стул. Мне по-прежнему было страшно от неизвестности, но сейчас, зная, что в этом странном месте есть представитель моего пола, мне стало чуточку спокойнее. И даже любопытнее.

– Мне некогда с тобой возиться, так что давай кратко и по делу. Выкладывай кто ты и откуда. – отчеканила молодая женщина, не меняя позы.

Я откашлялась и повторила всё, что рассказывала вчера тому грузному мужчине – своё имя, откуда пришла и как оказалась здесь. В течении моего рассказа скептическое выражение лица девушки абсолютно не менялось. Когда я закончила говорить, она склонилась ко мне и снова прищурилась.

– Ты меня за дуру держишь? – тихо проговорила она сквозь зубы.

– Нет. Я говорю правду. – я старалась изобразить уверенный вид.

– Хмм. Тогда ты понимаешь, что просидишь в вонючей камере до тех пор, пока не вспомнишь всё?

В голосе дознавательницы не было явной угрозы и запугивания, но мне всё равно стало не по себе. Я ощутила смесь отчаяния и страха: мне совсем не хотелось возвращаться в сырой подвал и сидеть там будто преступница.

– Отведите меня к самому главному. – сказала я, пытаясь сохранить самообладание. Я выпалила эту фразу, услышанную когда-то в третьесортном боевике, так как понимала, что должна предпринять любую возможность, чтобы попытаться выбраться отсюда.

– Тебя к нему никто не пустит, пока мы не убедимся, что ты не враг. – сухо ответила молодая женщина.

– Я не враг! Клянусь вам! – выпалила я.

– Сначала проверим тебя от и до, а потом посмотрим. – меня обдало хладнокровием от её тона.

Я поняла, что могу застрять тут надолго, если не смогу достучаться до тех, кто интересуется мной. Мне пока не хотелось думать о том какая чертовщина произошла в мире, когда в одночасье всё успело так внезапно изменится. На данный момент моей первостепенной задачей было убедить допрашивающую в моей безобидности и невиновности.

– Послушайте, мисс… Как вас зовут?

– Трис.

– Послушайте, Трис. Я потеряла память и ни фига не понимаю, что вокруг творится. В моей голове полная каша. Я не помню, что было до того, как я очнулась в той деревне. Я шла три дня в поисках людей и ответов. Я даже не знала, что мой родной город разрушен. И поверьте, я не имею ни малейшего представления в каком месте сейчас нахожусь и какие у вас могут быть враги. Какой вам от меня толк?

– Может ты и про войну ничего не знаешь? – недоверчиво поинтересовалась девушка.

– Нет, не знаю.

– Значит тебе не хило так отшибло память.

– Что за война? – поспешила я задать тревожащий меня вопрос.

Трис около минуты не сводила с меня проницательного взгляда, словно сканируя моё лицо на крупицу лжи. Я надеялась, что в моих глазах она найдет ответы на свои сомнения. Несмотря на свою воинственную внешность и роль плохого полицейского, молодая женщина внушала мне некое доверие, допустимое при таких обстоятельствах. Наконец она отвернула голову и встала со стула. Затем приблизилась ко мне на шаг и слегка наклонила свой корпус. Негромко и серьёзно произнесла всего три слова, от которых по моей спине прошла волна ужаса:

– Третья мировая война.

5.

Пока я пыталась осмыслить её страшные слова, Трис прошлась по комнате, сложив руки на груди и о чем-то раздумывая. В момент, когда из моего рта готовы были сорваться новые бесчисленные вопросы, дознавательница достала из заднего кармана брюк небольшую рацию и включила её.

– Лоуренс, приём. Это Трис.

– Лоуренс на связи, приём. – ответил ей кто-то.

– Свяжись с куратором хозяйства. Скажи, что я отправлю к ней нового работника. Приём.

– Будет сделано. Приём.

– Конец связи.

Трис отключила рацию и посмотрела на меня.

– Я распоряжусь, чтобы тебя определили на кухню. Будешь работать там, пока мы не решим, что с тобой делать. Но учти, в нашей колонии строгие правила, а за тобой будут присматривать круглые сутки. Учудишь что-нибудь – сразу в карцер на месяц. Поняла?

– Да.

– Молодчина. Посиди пока тут. Я велю Джону найти тебе одежду и проводить в душ, а-то в таком, как бы мягче сказать, неприглядном виде тебя даже в сарай не пустят.

Раньше я бы сгорела от стыда из-за такой обидной фразы про свою внешность, но теперь лишь невнятно хмыкнула и молча обрадовалась долгожданной перспективе помыться. За последние дни со мной произошло столько хреновых вещей, что мне было уже абсолютно безразлично, как я выгляжу и что обо мне подумают другие люди.