Per Tempus

Мы замолчали, размышляя каждый о своём. От стресса мой мозг был словно окутан туманом, не позволявшим ясно думать. Мысли метались от одного к другому. Что теперь делать? Куда податься? На что жить?

– Давай, я разбужу родителей и объясню им, что случилось? Может они смогут помочь.

– Нет. Не надо их впутывать. Тем более тебе может попасть за то, что вмешался в чужие семейные проблемы. Не хочу рисковать тобой.

– И что ты будешь делать?

– Не знаю. – я устало прикрыла веки. – Но здесь мне оставаться нельзя. Надо уйти.

– Не бойся. – Макс сжал моё плечо в жесте поддержки. – Этот подонок сюда не придёт. И куда ты вообще пойдёшь на ночь, глядя? Не глупи, Анита.

Я пожала плечами. От навалившейся усталости, ломоты в теле и действия лекарства слипались глаза.

– Побудем тут до утра. Только сбегаю за пледом. – сказал мой маленький друг и быстро убежал.

Я сползла с табуретки на пол и прислонилась к дощатой стене. Какое жалкое зрелище я должно быть из себя представляла! Изо рта вырвался сдавленный смешок (странная реакция моей психики). Вскоре снова пришёл Макс, присел рядом и накинул на нас покрывало.

Последняя мысль перед отключкой вонзилась острой иглой, заставив вздрогнуть: а ведь Джим сегодня был абсолютно трезв.

***

На рассвете мы с Максом придумали более-менее подходящий план действий – я тихо выхожу наружу и иду через задний двор к дыре в заборе; прохожу сквозь неё и направляюсь на соседнюю улицу в противоположном направлении от жилья; где-нибудь неподалёку провожу время в ожидании звонка друга, который будет наблюдать за моим домом и сообщит мне, если отец куда-то уйдёт.

Около часа я торчала на стоянке небольшого торгового центра в квартале от моей улицы. В окнах машин я видела своё отражение и удивлялась насколько плохо может выглядеть молодая девушка, когда вся её жизнь катиться под откос. Тело в местах ударов болело, на коже появились синяки, а голова трещала от малейшего движения шеей. Я накинула капюшон, скрываясь от слабых порывов ветра, мысленно благодаря март за то, что в этом году он теплее обычного. Редкие прохожие появлялись на дороге, и я представляла как тепло и хорошо сейчас людям, которые в эту субботу сладко спят в своих постелях, зная, что им не надо ни на работу, ни на учёбу и не вздрагивая от малейшего шороха. Я же обычно в свой выходной целый день гуляла по городу то заходя выпить чаю в кафе, то сидя подолгу в публичной библиотеке. Дом, где обитал отец казался мне логовом зверя.

Наконец позвонил Макс. Я быстро примчалась к себе и, пока мальчик сторожил неожиданное возвращение Джима, без промедления собрала свои скудные пожитки в рюкзак. Я обыскала все ящики в поисках хотя бы одной денежной купюры и радостно подпрыгнула, обнаружив небольшую сумму в комоде. Уходить из дома с пустым карманом было бы плохой затеей. Без капли сожаления, но с тяжким сердцем я покинула стены этого дома, стараясь не думать, что прожитые здесь пять лет были полны боли и страха.

– Что теперь? – спросил Макс, когда мы зашли перекусить в бургерную.

– Сегодня переночую у коллеги. – ответила я.

– А потом? Что будешь делать с колледжем?

– Напишу заявление на академический отпуск. Может за год удастся накопить.

– А работа?

– Уволюсь.

– Что? Зачем? – удивлённо посмотрел парнишка.

Я не торопилась отвечать, в сотый раз взвешивая в уме непростое решение, для принятия которого нужна была или сила духа или трусость.

– Макс, я решила уехать из города. Не могу здесь жить. Слишком много негативных эмоций.

На лице мальчика отразились грусть, смятение и понимание. Мне не хотелось расстраивать его, но он был моим единственным другом, настоящим защитником и мне нужна была его поддержка.

– Ты уверена? Может просто снимешь квартиру здесь? – всё-таки уточнил Макс.

– Уверена. Хочу начать жизнь с чистого листа. Сегодня схожу на работу, получу расчёт, а в понедельник заберу документы из колледжа и куплю билет на автобус.

– Куда поедешь?

– Навещу бабушку сначала, а потом посмотрим. Может замахнусь на столицу. – пошутила я, заметив, что друг совсем скис.

– У тебя всё получиться. Ты смелая. – несмотря на своё поникшее настроение подбодрил парнишка.

– Пфф, смелая, как же. – усмехнулась я. – Смелая девушка уже бы давно сбежала от отца-тирана или дала бы ему отпор.

– Не говори так. Ты смелая, потому что не опускаешь руки. Ещё добрая, потому что не хотела оставлять этого козла одного. – произнёс Макс, а затем улыбнулся, поднял руку и сложил указательный и большой пальцы вместе, оставив между ними миллиметр расстояния. – Может только совсем капельку глупенькая, что столько терпела.

– Ну спасибо.

Доев завтрак, мы распрощались, договорившись встретиться вечером. Я пошла в «Амбар» и заявила администратору о намерении уволиться. К моему облегчению она почти сразу согласилась, не спросив причину такого намерения, но попросила отработать завтра последний день, так как директор всё равно выдаст мне расчёт только в понедельник. Я, естественно, согласилась – деньги то всегда нужны.

Около пяти часов вечера мы увиделись с Максом в парке у пруда. Мальчик приехал на велосипеде и привёз мне сок и два мандарина, которые мы разделили между собой и съели.

– Видел твоего отца. Шел по улице пьяный вдрызг. Придурок.

– Не выражайся, Макс, хоть он лишь этого и заслуживает. – мне не хотелось, чтобы друг уподоблялся неграмотным сквернословам. – Про меня не спрашивал?

– Нет, кажется, он забыл о твоём существовании под действием водки.

– Оно и к лучшему. – вздохнула я.

– Как прошёл день?

Мы поведали друг другу чем были заняты весь день, потом решили полакомиться мороженым, а после Макс попытался научить меня езде на велосипеде, но я была такой неуклюжей, что падала на ровном месте. Парнишка задорно смеялся над моими попытками и на один короткий час я ощутила себя почти беззаботной.

– Ты будешь звонить мне? – стеснительно спросил Макс, когда настало время прощаться.

– Ну конечно! Ты же мой самый лучший друг. – тепло улыбнулась я.

– А ты мой. – чуть неловко ответил мальчик, далее глубоко вздохнул, будто набираясь храбрости и выпалил:

– Анита, главное не забывай меня и дождись. Когда мне исполнится восемнадцать, я приеду к тебе и… и…

Макс стал красный как свекла. Он запнулся и замолчал. Я решила, что он хочет сказать что-то важное и ласково переспросила.

– И?

– И женюсь на тебе. – едва слышно завершил предложение парнишка.

От неожиданности я растерялась и не нашлась, что ответить. Такого я точно не ожидала. Я подумала, что ослышалась и неуместно рассмеялась, но тут же пожалела об этом. Макс поджал губы и обиженно посмотрел в мою сторону серьёзным взглядом.

– Что смешного?

– Прости, я просто растерялась. – виновато извинилась я. – Ты действительно хочешь жениться, когда тебе будет восемнадцать? На мне?

– Ну да.

– Но ведь я уже буду староватой для тебя. – я постаралась превратить всё в шутку. – Ты увидишь меня и подумаешь «зачем мне эта взрослая тётка?».

– Не подумаю. Тебе нужен защитник и я буду оберегать тебя, чтобы никто не посмел обидеть.

Нежное чувство умиления со смесью благодарности сжало моё горло в спазм и заставило увлажниться глаза. Чем я заслужила такого чуткого и доброго друга? Как быстро и незаметно этот храбрый светловолосый мальчик стал мне роднее всех. Сколько раз он спасал меня, сколько раз своим сильным характером давал мне стимул не ныть и идти вперёд. И вот я собралась его покинуть, начать новую жизнь вдали от него.

– Ох, Макс… – сдавленно произнесла я и крепко обняла его.

– И всё равно, через шесть лет ты забудешь меня. – сказала я позже.

Мы вышли из парка. Быстро стемнело, к ночи заметно похолодало. Макс катил свой велик рядом с нами, я же зябко ёжилась, мечтая о тепле.

– Ни за что! Я приеду к тебе после окончания школы, мы будем гулять, ты станешь моей девушкой…

Тут уж я не сдержалась и весело рассмеялась. Было странно слышать из уст ребёнка такие уверенные речи, касающиеся более взрослых отношений.

– Опять смеёшься! – укоризненно нахмурил брови Макс.

– Ну извини. Я подумала ты шутишь.

– Да ну тебя.

– Ну не обижайся, Максик. Вот увидишь, когда повзрослеешь, сам будешь смеяться над своими словами.

– Не буду. И не называй меня так, я не маленький.

На автобусной остановке мы окончательно распрощались, по привычке хлопнув друг друга по рукам. Глубокой ночью, лёжа на чужой раскладушке в доме коллеги, я думала о своей недолгой, но такой непростой жизни и гадала какие сюрпризы злой рок ещё подготовил мне. Затем я вспомнила слова Макса и улыбнулась. Возможно, его детская влюблённость в меня, о которой я, итак, подозревала, стала единственным светлым пятном за последние дни. Надо бы прикупить ему какой-нибудь подарок перед тем, как я уеду из этого города навсегда.

Воскресенье прошло в трудах. Наступил дождливый понедельник. Я стояла на вокзале среди других пассажиров в ожидании рейсового автобуса. В сотый раз я обдумывала своё решение уехать и сомневалась правильно ли поступаю, понимая, что назад дороги нет. Всё, казалось, складывается удачно, как по маслу, будто сама судьба благосклонно подталкивает в спину, помогая мне. Начальник выдал хороший расчёт, декан в колледже быстро и без вопросов приняла заявление, билет на автобус был куплен за полчаса до отправления. Утро началось почти успешно. Только вот свербящие сердце переживания неизбежно сворачивали живот в тугой узел волнения. Это было естественно, когда впереди маячила абсолютная неизвестность.

Вскоре подали автобус, и я достала из кармана билет, чтобы предъявить водителю. Внезапно кто-то позвал меня по имени. Я обернулась и увидела бежащего ко мне Макса, растрёпанного и запыхавшегося. Мои брови поползли вверх, ведь вчера мы с ним долго говорили по телефону, и я просила его не пропускать школу, чтобы прийти проводить меня.

– Уф, еле успел. – тяжело дыша, произнёс мальчик.

– Макс! Не надо было сбегать с уроков, тебе попадёт. – обеспокоенно сказала я.

– Пустяки! Я должен был увидеть тебя и попрощаться.

– Автобус отправляется через три минуты. – услышали мы голос водителя.

– Мне пора. – я с грустью посмотрела на друга, потом вспомнила про приготовленный для него подарок и открыла рюкзак. – Вот держи. На память.

Я протянула Максу коричневый кожаный браслет, сплетённый вручную на подобие косы. Простой, символический презент, конечно, но лучше, чем ничего.

– Спасибо.

Мы крепко обнялись. Оказывается, так тяжело расставаться с человеком, к которому ты привязалась всей душой. Будто с ним остаётся часть тебя.

– Я буду скучать. – в глазах парнишки стояли слёзы.

– Я тоже.

Я зашла в транспорт и двери тут же со скрипящим звуком закрылись за мной. Сев на кресло у окна, я помахала рукой Максу. Он провожал автобус неотрывным скорбным взглядом, будто чувствуя, что разлука будет непростительно долгой, что надежда на встречу погибнет ещё до того, как обретёт силу.

Никто из нас ещё не знал, что скоро наши жизни разрушаться в одночасье, резко и безвозвратно.

3.

Дорога до самого крупного города нашего графства заняла почти два часа. Было послеобеденное время, когда я шла от автобусной станции мимо промышленного района. Колючий ветер дул прямо в лицо, развевая по воздуху едкие запахи от заводских труб. Дождь мелко моросил и не думал прекращаться. Я быстро перебирала ногами, торопясь успеть на трамвай. Облегченно вздохнула, как только он сразу подъехал и мне не пришлось мёрзнуть на остановке.

Я ехала навестить бабушку, которая жила в доме престарелых. Мы не виделись два года, что тяжким грузом висело на моей совести. Приют для стариков был государственным и пребывание там оплачивалось за счёт пенсии. Здание было старым, не раз ремонтированным, хотя внутри всё было обустроено вполне уютно и комфортно. Персонал за пожилыми ухаживал добросовестно. Они вызывали у меня сильное уважение, ведь не каждый добровольно согласится на такую работу.

Бабушку звали Илона и когда меня проводили в её палату, она сидела в кровати, листая какой-то журнал. На ней был серый халат и тапочки, седые волосы лохмато свисали вдоль щёк, тусклые глаза смотрели в никуда. Моё сердце горестно сжалось – как непоправимо безжалостны болезнь и время, за столь короткий период превращающие деятельного человека в старую развалину.

– Привет, ба. – негромко произнесла я.

Бабушка повернула голову в мою сторону и лицо её прояснилось. Беззубый рот растянулся в улыбке.

– Линда! – радостно воскликнула она.

Так звали мою мать. Моё сходство с ней ограничивалось только цветом глаз и волос. В остальном мама была красивее, ну или я так помнила.

– Как твои дела? Прости, что долго не навещала.

Перед тем как зайти к бабушке, работник дома престарелых сообщила мне, что её деменция прогрессирует не так быстро, но в половине случаев ощутимо влияет на сознание и память.

– Девочка моя, иди же обниму! – Илона протянула ко мне свои руки.

Я очутилась в тёплых и родных объятиях. Дыхание старости не было неприятным. Наоборот, несмотря на запах лекарств, оно навевало воспоминания о далёком и беззаботном детстве. Домашние кексы с изюмом, вязанные с любовью варежки и носочки на Рождество, разговоры по душам – всё это казалось сном из другой жизни. Как же всего этого не хватало моей израненной душе!

Я села на стул и ласково сжала в руке морщинистую ладонь.

– Красавица. – сказала бабушка, поглаживая меня по волосам.

– Как ты тут? Расскажи мне всё. – попросила я.

Илона начала говорить вполне ясно, я слушала не перебивая, думая, что её болезнь не такая явная, как мне сообщили. Но вскоре рассказ бабушки стал сбивчивым и путаным. Она добавляла бессмысленные слова и фразы, закончив монолог растерянным вопросом.

– А где мои ключи от машины? Мне надо съездить в магазин.

Она встала с кровати, рассеянно озираясь по сторонам. Я приобняла её и усадила обратно.

– Ба, не надо в магазин. Я уже всё купила.

– Славно, славно. Скоро придёт дочка из школы, мне надо будет её накормить. Она любит тосты с джемом. – бормотала бабушка, пока я поправляла подушки.

– Я всё сделаю.

После моих слов Илона будто успокоилась и замолчала. Мы сидели в тишине несколько минут, когда она вдруг неожиданно произнесла серьёзным тоном:

– Линда, ты не должна выходить замуж за Джима. Он не тот, кто тебе нужен.

Я поначалу опешила от этих спонтанных слов, гадая почему бабушка их сказала. Но после сразу вспомнила, что у неё была одна странная особенность – некоторые её высказывания были настолько правдивы, что попахивали экстрасенсорными способностями. И грудь тут же сдавила душевная боль, что была намного сильнее боли физической, через которую мне пришлось пройти. Я вспомнила, что только при живой матери отец никогда на поднимал рук, а выпивал очень редко.

– Да, это правда. – наконец обдумала я свой ответ. – Но тогда бы не родилась Анита.

– Кто такая Анита? – удивлённо спросила бабушка.

Я промолчала. Действительно, кто такая эта Анита. Потерянная в себе девушка, сбежавшая из дома? Или круглая дура, позволившая издеваться над собой? А может просто никто, лишь микроскопическая серая молекула в этой бескрайней вселенной? Для чего вообще смысл моего существования?

– Это человек, который любит тебя. – прозвучал мой ответ, потом что-то щёлкнуло внутри меня, и я сумбурно заговорила со слезами на глазах:

– Ба, я не знаю, что мне делать. Как жить дальше? Мне очень страшно и одиноко. Почему вы все оставили меня? Я устала выживать, я больше не могу. Я стараюсь казаться сильной, уверенной, но не получается. Я слабая. Я не справляюсь. Зачем мне пытаться? Для чего? Я исчезну, и никто даже не вспомнит меня.

Я судорожно всхлипнула. Горло сдавили рыдания, жалость к себе затопила все остальные чувства. Я вытерла слёзы рукавом и прислонилась лбом к плечу бабушки.

– Что мне делать? Пожалуйста, скажи. – едва слышно прошептала я.

Это был вопрос без ответа, выскочивший из-за внезапного нервного переутомления. Я уже ненавидела себя за проявленную слабость, за столько лет во мне выработался иммунитет к ненужным эмоциональным всплескам. Я привыкла всё хранить в себе. Просто сейчас рядом со мной находился родной человек (пусть даже он не помнил порой своё имя) и мне хотелось ощутить настоящую поддержку.

Илона положила свою руку на мой затылок и чётко проговорила:

– Время благосклонно к тебе. Но тебя ждёт особенная и трудная участь. Ты должна бороться. Мне было видение. От тебя зависит будущее человечества.

Я подняла голову и недоуменно посмотрела на бабушку. Она опять несла полную бессмыслицу, только вот взгляд её был вполне уверенный и выразительный. Будто она сама твёрдо верила в сказанное. Я неоднозначно хмыкнула, вытерла мокрые от слёз щёки и встала.

Спустя час время приёма посетителей истекло, и я вышла из здания. На прощание бабушка обняла меня так крепко, что в душе у меня появилось тревожное предчувствие. Я пообещала прийти снова, но Илона лишь ласково сжала мою руку и покачала головой. Не хотелось думать о том, что мы могли попрощаться навсегда.

Недалеко от города жила лучшая подруга мамы Зара. Раньше она часто приезжала к нам в гости, а после трагедии стала мне огромной поддержкой. Мы не виделись пять лет, но я всё же позвонила ей и напросилась переночевать.

Зара жила одна в маленьком, уютном доме в посёлке, находившимся в десяти километрах от города. Я добралась на маршрутке до наступления сумерек. Добрая женщина тепло приняла у себя, с лёгким беспокойством оглядывая меня с головы до ног. Она сразу повела меня к столу, который был щедро уставлен разными блюдами. Мой голодный желудок радостно заурчал. Зара молча улыбалась, пока я поглощала еду, стараясь при этом не выглядеть как оголодавший зверёк.

После ужина мы сели в гостиной и мне пришлось поведать свою историю Заре. Я умолчала об избиениях отца, сказав лишь, что он одобрил моё решение уехать из родного города в поисках лучших перспектив. Женщина огорчилась из-за того, что мне пришлось бросить учёбу и, кажется, не очень поверила в то, что я уже нашла работу в столице, хотя я пыталась говорить так, чтобы моя ложь звучала убедительно. Мне просто не хотелось ни с кем делиться своими проблемами, не хотелось видеть жалость в глазах Зары.

Она сказала, что я могу оставаться у неё сколько пожелаю. Это было очень заманчиво – жить в тепле и сытости с человеком, который был очень добр к тебе. Но я не могла. Мне нужно двигаться дальше, иначе всё на что я решилась оказалось бы зря. Этой ночью я впервые за долгое время спала спокойно, без волнения и вздрагиваний.

На следующий день я собралась купить билет на поезд до столицы, но Зара каким-то магическим способом уговорила меня остаться ещё на день. И пока она готовила свои фирменные фаршированные блинчики, я решилась прогуляться по окрестностям, благо погода сегодня радовала.

День был по-весеннему чудесный. На деревьях медленно распускались почки, еле видная зелень пробивалось из-под земли, рискуя быть замороженной ночной прохладой. Безоблачное небо сияло голубизной и ярким солнечным светом. Я шла по склону холма на звук журчанья ручейка. Я дошла до неровной вершины и огляделась. Вода текла узким потоком по камням, расположенным между поляной и опушкой леса. Исток ручья находился в небольшом рельефном гроте, через широкий вход которого меня повлекло любопытство или что-то необъяснимое, словно чары, что манили пойти вперёд. Я, слегка пригнувшись, прошла каменистый проход, длиной примерно пару метров и оказалась в очень необычном, можно даже сказать чудном, месте.

Ярко-зелёный мох рос на больших камнях, стоявших полукругом у подножия высокой и раскидистой ивы, позади которой находился маленький пруд. На поверхности голубой, почти бирюзовой воды плавали огромные кувшинки. И всё это было тем страннее, что и они и трава и дерево неправдоподобно сияли летними красками. Я завороженно осмотрелась и присвистнула от удивления. Что за аномалия? Здесь даже температура была теплее градусов на пятнадцать.

Я сняла куртку и направилась к дереву. Изогнутый ствол плакучей ивы был шероховатым, ветви почти скрыты густой свисающей листвой. Меня окружил запах, наполненный зноем летнего дня и свежестью грозы. Я села на землю, закрыла глаза и умиротворенно вздохнула. Меня окутали непривычные безмятежность и покой. В голове вдруг стало пусто, все мысли куда-то испарились, а в груди образовалось счастливое блаженство. Мои губы расплылись в улыбке. Как же тут хорошо! Может это действительно какое-то волшебное место? Минуту спустя веки сонно отяжелели, на плечи будто навалился груз, голова устало прислонилась к стволу. Я задремала.

Тревога. Беда. Я бегу, спотыкаюсь. Повсюду взрывы, летят обломки. Крики людей звучат, как агония. Над городом воет оглушительная сирена. По небу летят вражеские истребители. Где мне укрыться, где спастись? Что-то тяжёлое ударяет меня в спину. Я падаю и теряю сознание. Но вот уже я снова стою на знакомой родной улице и безысходный ужас заползает мне под кожу при виде открывшегося вида. Нет ни моего дома, ни дома соседей. Нет вообще ничего. Лишь пылающие развалины и останки повсюду. Город стёрт с лица земли вместе со всеми его жителями.

Словно от удара я резко распахнула глаза и встревоженно огляделась. Солнце клонилось к горизонту, уже близился вечер. Я вскочила на ноги и накинула куртку. Перед тем как выйти из грота посмотрела назад в последний раз, думая, что в закатном свете это место кажется чрезмерно странным и даже пугающим.

Я шла в сторону посёлка, колючий холод пробирал до костей. Я мысленно ругала себя за задержку, надеясь, что Зара не очень волнуется. Почти целый день прошёл впустую, а могла бы заняться полезным делом, например, поискать в газете вакансии и объявления о сдаче комнат. Расслабляться сейчас ни к чему. Завтра же с утра еду на вокзал и покупаю билет, решила я.

Я быстро топала по тропинке, глубоко задумавшись, и не сразу заметила первую странность – настали сумерки, а на поселковой дороге не горели уличные фонари. Я споткнулась и замерла. Вечерняя темень скрыла все четкие контуры округи. До меня дошло какая неестественная тишина стояла вокруг. Не было ни звука, который исходил бы от присутствия людей, ни гула трансформаторов, вырабатывающих электричество. Лишь шум ветра в кустах и скрип. Скрип пустых окон.

Я перевела взгляд чуть правее. В нескольких метрах стоял дом, пустой, заброшенный. Оконная рама с кусками разбитого стекла слабо колыхалась на ветру. В стенах и крыше зияли дыры. Я посмотрела на следующий дом. Он был таким же. В животе зародился страх. Почти охваченная паникой я побежала к дому Зары. И поражённо вскрикнула, когда на его месте обнаружила одни развалины.

Что за галлюцинация? От шока я забыла, как дышать. Мозг лихорадочно искал ответы на увиденное. Что тут произошло пока меня не было? Может нападение террористов? Эвакуация? Только эта более-менее логичная мысль могла дать объяснение произошедшему. И всё же это какая-то бессмыслица, где тогда полиция, где люди? Я посмотрела на противоположный дом, его крыша выглядела обугленной, но не было ни сажи, ни дыма. Высокая сухая трава, что росла перед ним, выглядела так, словно никогда не знала газонокосилки. А ведь утром все лужайки были чисты и ухожены. Я схватилась за голову. Меня не было всего пару часов, а здесь всё выглядит таким… запущенным.

Надвигающаяся как лавина тревога, вот-вот была готова обрушится на меня в любую секунду. Я испуганно озиралась по сторонам, не зная, что мне делать и куда податься. Ночная мгла вступила в свои права, делая окружающее пространство чёрным и давящим своей жутью. Сердце, переполненное ужасом, забилось как бешеное. Цепкий, сжимающий горло страх сковал всё тело, пригвождая к одному месту. Истошный крик готов был сорваться из моего горла, но я до крови царапнула щёку, выводя себя из оцепенения.

Одеревенелой ногой я медленно сделала шаг вперёд, затем ещё один и ещё. Побежала. Через метров пятьдесят споткнулась и упала на холодную землю. Подняла глаза и заметила неподалёку светлый оттенок стены. Маленькое строение, похожее на гараж. Я поползла к нему на четвереньках, надеясь на укрытие. Я заползла внутрь и вжалась в угол. Меня потряхивал мандраж, каждый миллиметр кожи вибрировал от смятенного ужаса перед загадочными обстоятельствами увиденного. Я не знала, что мне думать и чего бояться.

Через небольшое оконце под потолком я видела на угольном небесном полотне россыпь бриллиантовых звёзд, что в естественной темноте мерцали ярче привычного. Не помню сколько времени я просидела в оцепенении, может минуту, может часы. Потом то ли быстро заснула, то ли резко потеряла сознание, но, когда очнулась на полу, свернувшись калачиком, снаружи уже занимался рассвет.