Я. Тебя. Сломаю

Ольга Дашкова

Я. Тебя. Сломаю

Глава 1

Я сидела на балконе, свесив босые ноги через резные перила, перебирая свои русые волосы. В стамбульской духоте они вились и не хотели укладываться, и как говорит отец у меня такой же, как и волосы, характер – строптивый и неуправляемый.

Внизу, во внутреннем дворике, журчал и плевался водой старый фонтан. Его мрамор позеленел от мха, а воздух был пропитан ароматом жасмина и горечью крепкого кофе.

Но не смотря на свою красоту и старину, этот дом был моей тюрьмой.

Красивые арки, мозаика, тяжелые ковры – все это должно было радовать глаз, но для меня стало клеткой. Месяц – всего месяц я дала отцу, чьи глаза потускнели от болезни, а кашель не давал ему покоя. Ради него я бросила Москву, где оставила диплом медика и все свои мечты.

Стамбул душил меня. Его традиции давили на плечи, взгляды жгли кожу, ожидания сжимали горло.

Я, Элиф София Кая, дочь русской матери и турецкого отца, не собиралась прогибаться под этим бременем. Моя русская кровь требовала свободы, а турецкая половина сердца разрывалась от боли за семью.

– Элиф, в комнату! Немедленно! – голос мачехи Айше резал слух.

Она суетилась внизу, поправляя белый платок на голове Лейлы, моей младшей сестры. Лейла с ее темными локонами и кроткими глазами была их сокровищем, которое они были готовы отдать жестокому и опасному мужчине. Не просто так конечно, здесь никто ничего не делает просто так и безвозмездно.

Амиру Ахметоглу Демиру.

Фыркнула и откинула волосы назад. Сидеть в комнате? Прятаться? Пусть Айше подавится своими приказами. Я не кукла, чтобы сидеть смирно, пока они продают Лейлу на брачном рынке.

Амир.

Его имя постоянно звучало в этом доме. Теневой король Стамбула, человек, от которого исходили и богатство, и жестокость. Говорили, что он ломает людей одним движением. Слуги молились и оглядывались при упоминании его имени.

Он пришел за Лейлой – моей наивной сестрой, которая все еще верила в сказки о любви. Пришел посмотреть на то, что ему предлагают. Она не выдержит встречи с таким зверем.

От одной мысли о нем даже у меня все сжималось внутри. Ненависть, едкая и горькая, и что-то еще, чему я не хотела давать название.

Отпила айрана, ощущая холодную кислинку. Балкон был моим убежищем, откуда я могла наблюдать за этим представлением. Внизу слуги накрывали на стол: серебряные подносы с пахлавой, хрустальные кувшины с гранатовым шербетом, чашки с золотой каймой.

Все для него. Для Амира.

Айше порхала вокруг Лейлы, поправляя ее платье цвета сливок, а Лейла стояла, опустив взгляд, и теребила ткань пальцами. Сжала стакан так сильно, что побелели пальцы.

Лейла этого не заслуживала. Она не должна была становиться игрушкой в руках монстра, который думал, что может купить все – даже человеческие души. Но Амир мог, он мог купить все, всех и никто ему ничего не скажет слово против.

Я ненавидела его, даже не видя и не зная.

Его власть, его деньги, его репутация – все, что он олицетворял, было мне отвратительно. Он был воплощением всего того, против чего я бунтовала.

Скрип ворот ударил по нервам. Кованые створки разошлись, и во двор вошел мужчина со своей свитой.

Амир Ахметоглу Демир. Даже с балкона я почувствовала, как от его присутствия сгустился воздух.

Высокий, широкоплечий, в дорогом темном костюме. Его походка была плавной, но хищной – движения уверенного и опасного зверя. Лицо острое, с темной аккуратной бородой с проседью и резкими скулами. Руки длинные, изящные, но я была уверена, что они могут ломать кости так же легко, как держать тонкий бокал.

Наклонилась ближе, спрятавшись за горшком с цветком, продолжая наблюдать, не в силах отвести взгляд. Он был слишком большим, слишком властным, слишком опасным. Его присутствие ощущалось во всем дворике.

Айше бросилась к нему, ее голос стал приторно-сладким, а отец – бледный и сгорбленный – пытался улыбаться, но руки его дрожали от страха. Амир кивнул, его голос был низким, как далекий раскат грома. Слов я не разобрала, но сама интонация заставила вздрогнуть. В ней была власть, не терпящая возражений.

Он сел за стол, слуги забегали вокруг него, как вокруг султана. Каждое движение мужчины было отточенным, каждый жест – королевским.

Он был хозяином этого мира, а все остальные – лишь его тенью.

Я до боли стиснула челюсти. Как он посмел? Приходить в наш дом и вести себя так, будто все уже принадлежит ему? Лейла стояла рядом с Айше, такая маленькая и беззащитная. Мне хотелось спуститься, схватить ее за руку и увести. Пусть Амир подавится своими миллионами.

Я ненавидела его – за Лейлу, за эту ситуацию, за все, что он олицетворял. Мои пальцы дрожали не от страха, а от ярости, которая пылала в груди. Я скорее подожгу этот дом, чем позволю ему сломить мою сестру.

И тут он посмотрел вверх, словно почувствовал, что за ним наблюдают.

Амир поймал мой взгляд своими глазами – черными, с искрами, в них была ярость и насмешка. По спине пробежал холодок. Он смотрел на меня как на добычу, которую можно схватить и сломать ей хребет через колено. Но в его взгляде было и любопытство – хищник увидел необычную жертву.

Сердце забилось чаще, но я не отвела взгляд. Ни за что. Пусть видит, что я не Лейла. Я не опущу глаза и не склоню голову. Я – Элиф София Кая, и никто не заставит меня подчиниться.

Бровь мужчины слегка приподнялась – насмешка? Вызов?

Мне было все равно. Мои губы дрогнули в дерзкой ухмылке, и я слегка наклонила голову, словно говоря: «Попробуй». Он не отвел взгляд, но уголок его рта дернулся.

В этом движении было что-то хищное. Он заметил меня, и это его забавляло.

Мгновение длилось целую вечность. Его взгляд прожигал меня насквозь, словно он видел не только лицо, но и мой протест, каждую искру гнева в душе. Во мне боролись ярость и что-то еще – электрический разряд, который пробежал по венам и исчез, оставив горький привкус.

Я возненавидела его еще больше за это чувство. За то, что он посмел так смотреть на меня. За то, что в его присутствии мое непонятным образом дрогнуло в груди. Но я не отвела первой взгляд.

Айше что-то сказала, ее голос разорвал тишину, и Амир наконец отвернулся. Выдохнула, не замечая, что задержала дыхание. Пальцы все еще сжимали стакан, а в груди пылал огонь.

Прислонилась к стене балкона. Жасмин так сладко пах, что кружилась голова, фонтан продолжал журчать, но я знала: этот взгляд был подобен трещине в камне.

Тонкой, почти незаметной, но уже появившейся. Она будет расти, пока не расколет все вокруг.

Амир Ахметоглу Демир пришел за Лейлой, но по его взгляду я поняла, что он заметил другую. И я не знала, что пугает меня больше – его планы или то, как мое тело отреагировало на его взгляд, словно узнало в нем что-то опасное и притягательное одновременно.

Нет, это все духота, этого не может быть.

Воздух стал тяжелым, и я поняла: моя жизнь только что изменилась. Что-то началось, и теперь это не остановить. По мрамору моего спокойствия пробежала трещина, и я чувствовала, как она расширяется с каждым ударом сердца.

Внизу продолжалось представление под названием «знакомство», но я больше не могла сосредоточиться на словах. Все мое внимание было поглощено осознанием того, что встреча с Амиром Демиром что-то глубоко изменила во мне.

И хотя я ненавидела его всей душой, какая-то часть меня – та, которую я не хотела признавать, – уже ждала следующего взгляда.

Глава 2

Поднялась с балкона, чувствуя, как жар стамбульского солнца липнет к коже, словно патока. Внутри все еще кипело от того взгляда – темного, как крепкий кофе, которым Амир прожигал меня.

Этот взгляд был не просто любопытством, а чем-то большим, как будто он запустил в мою кровь яд, который я не могла вытравить. Спустилась по узкой лестнице, где тени от витражных окон рисовали на стенах узоры, похожие на арабески в мечети Сулеймание.

Моя комната, укрытая от суеты дома, была моей крепостью от внешнего мира. Здесь пахло лавандой – я настояла, чтобы слуги ставили сушеные ветки в глиняной вазе. А еще старыми книгами, которые я привезла из Москвы.

Упала на кровать, застеленную шелковым покрывалом с вышитыми гранатами, и потянулась за телефоном. Экран засветился, отгоняя мрак, который пытался заползти в мои мысли.

Сообщения от подруг из Москвы сыпались, как дождь в апреле.

Катя прислала фото из кафе на Тверской, где мы когда-то пили латте до утра, споря о жизни.

«Софа, возвращайся, без тебя скучно!» – писала она, добавив смайлик с кофе.

Я улыбнулась, чувствуя, как теплая волна ностальгии смывает раздражение. В России я была Софией – моим вторым именем, которое звучало легче, свободнее, без груза традиций.

Следующее сообщение было от Дмитрия, моего куратора в университете. Его слова были короткими, но от них в груди потеплело: «София, место в ординатуре за тобой. Ждем тебя в сентябре. Не задерживайся в этом пекле».

Перечитала строчки, и уголки губ дрогнули. Дмитрий. Мы пока не встречались лично – только переписка и звонки по учебе, – но его вера в меня была удивительной. Закрыла глаза, представляя холодный московский воздух, запах мокрого асфальта и свободу, которую я там чувствовала.

Здесь, в Стамбуле, все это казалось сном.

Начала печатать ответ, но дверь распахнулась с такой силой, что задрожали стеклянные подвески на люстре. Мачеха ворвалась, как буря, ее глаза сверкали яростью, голос был резким, как звон медных тарелок на базаре.

– Элиф, немедленно вставай! – рявкнула она на турецком, ее слова сыпались, как камни. – Ты что, оглохла? Тебя зовут вниз! Это приказ твоего отца!

Медленно подняла голову, глядя на нее с холодным презрением. Айше, с ее идеально уложенным платком и платьем, расшитым серебряной нитью, выглядела как статуя из музея – красивая, но пустая.

– Я не твоя служанка, Айше, – ответила, намеренно растягивая слова. – И не одна из твоих дочерей. Что за спешка?

Ее лицо покраснело, как гранат. Она шагнула ближе, тыча пальцем в мою сторону.

– Не смей дерзить! Твой отец просил, и ты пойдешь. Сейчас же! – Она перешла на крик, ее турецкий был пропитан злостью. – Ты позоришь нас, сидя тут, как дикарка!

Сжала телефон так, что костяшки побелели. Хотелось швырнуть его в нее, но вместо этого я встала, отбросив волосы с лица.

– Просил отец? – переспросила, прищурившись. – Или это твой спектакль, Айше? Что там внизу? Еще один богатый покупатель для Лейлы?

Она задохнулась от возмущения, но не ответила, лишь развернулась и бросила через плечо:

– Идем. И держи свой язык за зубами. Лучше вообще молчи.

Надела сандалии, чувствуя, как ярость пульсирует в висках. Идти не хотелось – все во мне кричало, чтобы остаться, запереть дверь и забыть об этом доме. Но отец… Его просьба была цепью, которую я не могла разорвать.

Ради него я здесь. Ради него я терплю. Поправила платье – простое, льняное, без вычурных узоров, которое я выбрала назло Айше, – и пошла за ней, а мои шаги гулко отдавались по мраморному полу.

Мы спустились во внутренний дворик, где солнце уже клонилось к закату, окрашивая мозаику в цвета шафрана и индиго. Стол был накрыт, как для султанского пира: серебряные блюда с инжиром и миндалем, чай в стеклянных стаканчиках с золотыми ободками, аромат кардамона и розовой воды.

Амир сидел во главе, его фигура выделялась, как тень ястреба на фоне неба. Лейла сидела рядом с Айше, ее лицо было бледным, как лепестки магнолии, а глаза опущены. Я остановилась на пороге, чувствуя, как воздух стал густым, как сироп.

Было желание развернуться, уйти, сбежать – все равно куда, лишь бы подальше от этого мужчины, чье присутствие наполняло все вокруг угрозой. Но уйти значило показать слабость. А я, не из тех, кто бежит.

– Элиф, подойди, дочка, – голос отца хриплый, но в нем была твердость, которой я не ожидала.

Он сидел напротив Амира, его руки дрожали, но взгляд был прикован ко мне. Шагнула вперед, чувствуя, как взгляды всех – слуг, Айше, Лейлы, Амира, его охраны, что стояла вдоль стен – впиваются в меня, как иглы.

Села, не глядя на Амира, но чувствуя его присутствие, как жар от углей. Отец кашлянул, прикрыв рот платком, начал говорить, его голос дрожал, но набирал силу с каждым словом.

– Элиф, – в тоне была тяжесть, от которой у меня сжалось сердце. – Сегодня день, который изменит нашу семью. Я болен, ты знаешь. Я не могу больше нести этот груз. Наш дом, наше имя, наше будущее – все висит на волоске. Амир Ахметоглу Демир… – он сделал паузу, кашель снова разорвал его слова, – человек, который может это спасти, спасти нас всех.

Я замерла, чувствуя, как кровь стынет в венах.

Спасти? Что он несет? Я бросила взгляд на Амира, но тот молчал, его лицо было непроницаемым, как мраморная плита. Только глаза – темные, глубокие – следили за мной, как за добычей, которая уже попала в ловушку.

– Он пришел не за Лейлой, – продолжил отец, его слова упали, как камни в воду, разрывая тишину. – Он выбрал тебя, Элиф. Тебя. Амир хочет, чтобы ты стала его женой.

Мир вокруг меня сжался до точки.

Я смотрела на отца, на его усталое лицо, на его дрожащие руки, и не могла поверить. Меня? Это шутка?

Перевела взгляд на Амира, ожидая увидеть насмешку, но он был неподвижен, как статуя, только уголок рта чуть дрогнул, будто он знал, что я сейчас взорвусь.

– Элиф, послушай, – отец наклонился ближе, заговорил тише, но в голосе была уверенность. – Ты всегда была сильной. Слишком сильной. Ты думаешь, что можешь бороться с миром, но этот мир не такой, как твоя Москва. Здесь другие правила. Амир – не просто человек. Он – сила, которая держит этот город. Его слово – закон. Его защита – наше спасение. Я не прошу тебя любить его. Я прошу тебя спасти нас. Меня. Своих сестер, . Наш дом. Ты – моя дочь, моя кровь, и я знаю, что ты не подведешь. Ты никогда не подводила. Но сейчас… сейчас ты должна понять, что твоя свобода – это цена за наше будущее, за наши жизни . Амир выбрал тебя, потому что увидел в тебе то, чего нет в других. Сделай это, Элиф, не ради любви. Ради долга.

Я не могла дышать. Каждое его слово было как удар.

Долг? Спасение? Жизни? Что происходит?

Они продавали меня, как товар на Капалы Чарши, и никто не спросил, чего хочу я. Моя свобода? Моя жизнь?

Я посмотрела на Лейлу – она сидела, сжавшись, ее глаза блестели от слез. Айше смотрела на меня с холодным торжеством, как будто наконец-то поставила меня на место. Амир молчал, его взгляд был тяжелым, но в нем не было насмешки – только ожидание, как будто он ждал, что я скажу.

Открыла рот, но слова застряли.

Хотела кричать, бить посуду, выплеснуть чай ему в лицо, но вместо этого я сидела, сжимая кулаки под столом. Моя русская кровь требовала бунта, но турецкая половина сердца шептала о долге.

Отец смотрел на меня, и в его глазах была мольба. Он умирал. Я знала это. И он просил меня не ради себя, а ради Лейлы, сестер которым еще нет и 17 лет, ради дома, ради всего, что у нас осталось.

– Ты не спросил меня, – наконец выдохнула, мой голос был тихим, но в нем звенела сталь. – Никто не спросил, чего хочу я.

Отец опустил голову, его плечи поникли. Амир чуть наклонился вперед, и я почувствовала, как его взгляд снова поймал меня, как сеть. Он не сказал ни слова, но его молчание было громче любых речей.

Встала, чувствуя, как пол уходит из-под ног. Дворик, с его ароматами роз и кардамона, казался теперь удушающим. Я не могла здесь оставаться. Но и уйти, как трус, я тоже не могла.

Посмотрела на Амира, прямо в его черные глаза, и сказала, тихо, но так, чтобы каждое слово врезалось в него, как нож:

– Если ты думаешь, что можешь купить меня, как этот дом, ты ошибаешься. Я не твоя. И никогда не буду.

Развернулась и пошла прочь, чувствуя, как взгляды всех присутствующих жгут спину. Но внутри я знала: это не конец. Это только начало. Игра, которую начал Амир, была опасной, но я не собиралась проигрывать.

Не ему. Не этому городу. Не себе.

Глава 3

В своей кантате, стоя у окна, я смотрела на Босфор, чьи воды сверкали, как расплавленное золото под утренним солнцем. Улицы Стамбула гудели: крики чаек, запах жареных каштанов с тележек торговцев.

Но в этом доме все было иначе – тишина, тяжелая, как бархатные занавеси, пропитанная ожиданием.

Прошел день с того момента, как я бросила Амиру свой вызов и ушла из дворика, но его тень все еще висела надо мной, как дым от кальяна, горький и удушающий. Я пыталась отвлечься, листая учебник по хирургии, но буквы расплывались, а мысли возвращались к его глазам – черным, как смола, с искрами, которые обещали боль.

Раздался стук в дверь, я нахмурилась, но открыла. На пороге стояла служанка Фатма, ее руки дрожали, держа серебряный поднос с маленькой шкатулкой, инкрустированной перламутром.

– От господина Демира, – прошептала она, опустив глаза, как будто боялась, что я укушу. – Он прислал это для вас.

Взяла шкатулку, чувствуя холод металла. Внутри лежал браслет – золотой, с тонкой гравировкой в виде виноградной лозы и крошечными рубинами, сверкающими, как капли крови.

Турецкая традиция. Первый подарок жениха невесте перед сватовством.

Мой желудок сжался, как будто я проглотила уголь. Амир не терял времени. Это был не просто подарок – это был знак, что он начал игру по правилам, которые я ненавидела. Захлопнула шкатулку и швырнула ее на кровать, словно она могла меня укусить как змея.

В дверь снова постучали, но теперь это была Айше. Ее лицо было напряженным, а голос – приторным, как лукум, но с металлическим привкусом.

– Элиф, спускайся. Они здесь. Сваты Амира Ахметоглу Демира. И веди себя прилично, ради Аллаха, – она посмотрела на меня, как на дикое животное, которое нужно укротить.

Стиснула зубы. Сватовство. Значит, это не шутка. Он действительно решил, что может забрать меня, как трофей.

Надела браслет – не потому, что хотела, а чтобы показать, что не боюсь его жестов. Пусть видит, что я не дрожу перед его золотом. Простое платье я сменила на темно-изумрудное, с длинными рукавами и вышивкой по подолу – достаточно скромное, чтобы не дать Айше повода для упреков. Но достаточно яркое, чтобы подчеркнуть мой вызов.

Во внутреннем дворике уже собрались гости. Сваты – трое мужчин в строгих костюмах и пожилая женщина в шелковом платке сидели за столом, накрытым белой скатертью с золотой каймой.

На подносах лежали сладости: баклава, пропитанная медом, шекерпаре, посыпанные фисташками, и маленькие чашечки с кофе, от которого поднимался ароматный пар. Лейла, Айлин и Селин сидели в стороне, их глаза блестели от любопытства, но Лейла выглядела бледнее обычного, ее пальцы нервно теребили край платка.

Отец, как всегда, был бледен, но держался прямо, стараясь скрыть дрожь в руках. Амира среди них не было, но его присутствие чувствовалось в каждом взгляде, в каждом шепоте.

Женщина, которую представили как тетю Амира, Зейнеп-ханым, поднялась с улыбкой, которая не доходила до глаз. Она заговорила, голос был мелодичным, но твердым.

– Мы пришли с добрыми намерениями, – начала она, следуя традиции. – Семья Демиров просит руки Элиф Софии Кая для Амира Ахметоглу. Он видел ее и выбрал сердцем. Мы принесли дары и наше уважение.

Слуги внесли еще подносы: шелковый ковер с узором, напоминающим звезды над Босфором, корзину с гранатами и инжиром, коробку с золотыми украшениями. Все это – часть ритуала, который должен был меня тронуть, но вместо этого вызывал тошноту.

Зейнеп-ханым протянула мне бархатную коробочку с кольцом, усыпанным изумрудами. Я не взяла его, лишь скрестила руки на груди.

– Передайте Амиру, что я не продаюсь, – мой голос был холодным, как мрамор фонтана. – Ни за золото, ни за ваши традиции.

Зейнеп-ханым прищурилась, но не потеряла самообладания.

– Девочка, это честь. Амир – человек, чье имя открывает двери. Ты станешь частью великой семьи.

– Честь? – я усмехнулась, чувствуя, как гнев разливается по венам. – Это не честь, а цепи.

Отец кашлянул, его взгляд был тяжелым, но он промолчал. Айше шикнула на меня, но я не обратила внимания. Сваты переглянулись, но продолжили, как будто мои слова были просто капризом.

Они говорили о будущем, о союзе семей, о том, как Амир обеспечит мне жизнь, о которой я якобы мечтаю. Я едва слушала, мои мысли кружились, как чайки над Босфором.

Амир не отступит. Его подарки, сваты, молчание – все это было частью сети, которую он плел. Он не просто хотел меня – он хотел подчинить, сломать, как он ломал все, что вставало на его пути.

После ухода сватов нашла отца в его кабинете. Он сидел за столом, заваленным бумагами, лицо серое как пепел. Закрыла дверь, чувствуя, как сердце колотится в груди.

– Почему? – мой голос дрожал, но я не позволила себе сорваться. – Почему ты делаешь это со мной? Ты сказал, что это ради семьи, но я не верю, что все так просто. Почему я, а не Лейла? Скажи правду.

Отец поднял глаза, и в них была такая боль, что я невольно отступила. Он встал, его руки дрожали, но голос был твердым.

– Элиф, – начал он, – ты думаешь, я хочу этого? Думаешь, мне легко отдавать тебя? Я бы отдал Лейлу, если бы мог. Она мягкая, она подчинилась бы, но Амир выбрал тебя. И это не просто его прихоть. – Он сделал паузу, кашель разорвал тишину. – Демир знает о долге. О долге, который висит над нашей семьей. Много лет назад я взял деньги у его отца, чтобы спасти наш бизнес. Я не смог вернуть их. Амир знает об этом. Он может уничтожить нас, Элиф. Не просто разорить – уничтожить. Он держит в руках все: наш дом, наше имя, будущее Лейлы, Айлин, Селин. Если ты откажешься, он заберет все. И не только это. Он обещал, что, если ты не станешь его, Лейла заплатит цену. Ты знаешь, что он может сделать. Его люди не прощают долгов.

Почувствовала, как пол уходит из-под ног.

Долг? Угроза Лейле?

Мой отец, человек, которого я считала сильным, стоял передо мной сломленный, его глаза были полны стыда и страха. Я хотела кричать, но горло сжалось.

Он продал меня не ради спасения, а ради выживания. И не только меня – Лейлу, Айлин, Селин. Я была ценой за их жизни.

– Ты должен был сказать мне, – прошептала, чувствуя, как слезы жгут глаза. – Ты должен был дать мне выбор.

– У тебя нет выбора, Элиф, – голос отца был тихим, но тяжелым, как камень. – И у меня его нет.

Выбежала из кабинета, не в силах дышать. В коридоре столкнулась с Лейлой. Она стояла, скрестив руки, красивое лицо было искажено злостью, которой я никогда в ней не видела.

– Это все ты, – выпалила она дрожащим от обиды голосом. – Ты специально! Ты всегда хотела быть в центре внимания, Элиф! Это я должна была быть на твоем месте! Я хотела этого! Амир… он был моим шансом! А ты украла его, как все остальное!

Замерла, ее слова резали, как ножи. Лейла, моя младшая сестра, которая всегда была мягкой, как лепесток, смотрела на меня с такой ненавистью, что я не узнавала ее.

– Ты думаешь, я этого хотела? – мой голос сорвался. – Ты думаешь, я мечтаю стать его игрушкой? Лейла, очнись! Он чудовище! Он не умеет быть милосердным!

– Ты просто завидуешь! – крикнула она, а в глазах блеснули слезы. – Ты всегда была сильнее, умнее, красивее! А я… я хотела хоть раз быть первой!

Шагнула к ней, но Лейла отшатнулась, как будто я могла ее ударить. Моя сестра, моя милая девочка, смотрела на меня, как на врага. Я хотела обнять ее, но горло сдавило болью. Она развернулась и ушла, оставив меня в пустом коридоре.

Вернувшись в комнату, заметила новый поднос на столе. Еще один подарок от Амира. Шелковый платок, алый, как закат над Босфором, с вышитыми розами.

Рядом – записка: «Для Элиф, чей огонь ярче звезд».

Скомкала записку, пальцы дрожали. Он не отступит. Он будет посылать подарки, сватов, слова, пока не сломит меня.

Швырнула платок в угол, упала на кровать, глядя в потолок. Стамбул пел за окном, но я слышала только стук своего сердца, которое билось, как птица в клетке, которое хочет вырваться, но не может.

Глава 4

Я сидела на кровати, сжимая телефон, когда в дверь постучали.

Пальцы замерли над экраном – я так и не ответила Кате, которая снова писала из Москвы, требуя новостей. Стук был мягким, но настойчивым.

Открыла дверь, ожидая увидеть Фатму, но вместо этого в комнату шагнула Айше, за ней – Лейла. Лицо мачехи пылало злостью, а Лейла смотрела на меня так, будто я украла у нее жизнь.

– Ты! – Айше ткнула в меня пальцем, ее кольца сверкнули. – Из-за тебя Амир не выбрал Лейлу! Мою дочь, мою гордость! Если бы ты не приехала, не махала своими волосами, он бы смотрел на нее! Лучше бы твой отец не признавал тебя, дочь неверной! Лучше бы тебя вообще не было!