Резонанс Каллисто

Особенно её заинтересовали снимки Каллисто, сделанные с высоким разрешением. На первый взгляд спутник выглядел как обычно – безжизненный шар, покрытый кратерами и льдом. Но при увеличении определенного участка становилась заметна аномалия – геометрически правильная структура под поверхностью, слишком упорядоченная, чтобы быть естественным образованием.

Ещё более тревожными были медицинские данные. У всех субъектов с развитым предвидением наблюдались схожие нейрофизиологические изменения: усиленные связи между гиппокампом и префронтальной корой, необычная активность в мозжечке, уменьшение латентности нейронных импульсов. Мозг буквально перестраивался, становясь более эффективным в обработке информации, но при этом возникали побочные эффекты – бессонница, мигрени, периодические галлюцинации.

К трем часам ночи Елена уже знала, что согласится на предложение Неймана. Не из-за денег или карьерных перспектив, а из-за научного любопытства и, что более важно, из-за тревожного ощущения ответственности. Если её мозг действительно особенно восприимчив к сигналу, если она может помочь понять его природу и предотвратить возможную катастрофу – как она может отказаться?

Она как раз собиралась лечь спать, когда почувствовала знакомое ощущение – покалывание в кончиках пальцев, легкое головокружение. Предвидение активировалось.

В этот раз оно было сильнее, чем когда-либо прежде. Елена увидела не просто падение чашки или входящее сообщение – она увидела людей, которых никогда не встречала, но почему-то знала их имена: Михаил Левин, Соня Кларк, Алекс Чен, Ян Ковальски. Они стояли в странном помещении с металлическими стенами, освещенном синеватым светом. На их лицах было выражение благоговейного ужаса, когда они смотрели на что-то за пределами её поля зрения.

Видение длилось всего несколько секунд, но оставило после себя чувство абсолютной уверенности. Эти люди станут её коллегами, её командой. Они отправятся на Каллисто вместе.

Елена схватила планшет и отправила сообщение Нейману: "Я согласна. Когда начинаем?"

Ответ пришел мгновенно, словно он ждал его: "Завтра. 9:00. Ваша команда уже в сборе".

Утром, когда Елена вошла в конференц-зал штаб-квартиры "Нейман Динамикс", она испытала странное чувство дежавю. За столом сидели именно те люди, которых она видела в своем предвидении: молодой мужчина с растрепанными темными волосами и задумчивым взглядом; высокая чернокожая женщина с короткими дредами и умными глазами; невысокий азиат с аккуратной бородкой; пожилой мужчина с военной выправкой и шрамом на левой щеке.

Нейман представил их:

– Доктор Михаил Левин, астрофизик, специалист по экзопланетам.

– Доктор Соня Кларк, ксенолингвист, разработала методику декодирования нечеловеческих форм коммуникации.

– Доктор Алекс Чен, инженер квантовых систем и специалист по темпоральной механике.

– Доктор Ян Ковальски, врач космической медицины, бывший военный хирург.

Елена кивнула каждому, стараясь скрыть свое потрясение. Она знала их. Каким-то образом она уже знала их всех.

– Теперь, когда доктор Каменева присоединилась к нам, команда укомплектована, – объявил Нейман. – Поздравляю, дамы и господа. Вы только что стали участниками самой важной экспедиции в истории человечества.

Он активировал голограмму в центре стола, и перед ними возникло изображение Каллисто, медленно вращающееся вокруг своей оси.

– Ваша миссия – отправиться туда и найти источник сигнала. Понять его природу. И, если возможно, установить контакт с тем, что его создало.

– Если оно всё еще там, – тихо заметил Михаил Левин. У него был мягкий голос с легким акцентом. – Сигнал может быть автоматическим, работающим тысячи или миллионы лет после исчезновения создателей.

– Совершенно верно, доктор Левин, – кивнул Нейман. – Но даже если это так, технология всё равно представляет огромный интерес. И потенциальную угрозу.

– Или спасение, – вмешалась Соня Кларк. Её голос был глубоким и мелодичным. – Если апокалиптические видения реальны, возможно, сигнал – это предупреждение. Способ подготовить нас к грядущей катастрофе.

– В любом случае, – продолжил Нейман, – мы должны выяснить правду. Запуск через три недели. До этого момента вы пройдете интенсивную подготовку здесь, в нашем центре. Физические тренировки, симуляции, изучение всех доступных данных о сигнале и о Каллисто.

– А также медицинское наблюдение, – добавил Ян Ковальски с легким польским акцентом. – Мы должны понять, как сигнал влияет на наш мозг и какие могут быть долгосрочные последствия.

Алекс Чен, до этого молчавший, поднял руку:

– Какой корабль нас доставит? Обычным транспортом до Юпитера лететь больше года.

– Вы полетите на "Тесле", – с гордостью объявил Нейман. – Первом коммерческом корабле с квантовым двигателем. Время в пути – всего 37 дней.

По комнате пронеслись удивленные возгласы. Квантовые двигатели всё еще считались экспериментальной технологией, теоретически способной искривлять пространство-время для сверхбыстрого перемещения, но никогда ранее не использовавшейся для пилотируемых полетов.

– Это безопасно? – спросила Елена, чувствуя, как внутри нарастает тревога.

– Настолько безопасно, насколько может быть пионерская технология, – уклончиво ответил Нейман. – Корабль прошел все испытания. И, что более важно, у нас нет времени на медленное путешествие. Сигнал усиливается, и мы не знаем, сколько у нас времени до… – он запнулся, – …до того, что показывают ваши видения.

Елена посмотрела на своих новых коллег. На их лицах отражались смешанные эмоции: волнение, страх, научное любопытство, решимость. Она чувствовала то же самое – коктейль из противоречивых ощущений, среди которых преобладало странное чувство неизбежности. Будто всё её существование, все её научные изыскания вели именно к этому моменту.

– Еще один момент, – сказал Нейман. – Все вы подписали соглашение о неразглашении, но я хочу подчеркнуть важность секретности. Мы не можем допустить утечки информации о сигнале или о видениях конца света. Это вызовет массовую панику.

– А если видения правдивы? – спросил Михаил. – Разве люди не имеют права знать о потенциальной угрозе?

– Когда у нас будут конкретные данные, Глобальный Совет примет решение о публичном объявлении, – отрезал Нейман. – А пока мы действуем в режиме полной секретности.

После брифинга команда разошлась по назначенным им кабинетам. Елена обнаружила, что её рабочее место находится рядом с лабораторией Михаила Левина. Когда она вошла, он уже сидел за компьютером, изучая данные о Каллисто.

– Так вы тот самый нейрофизик, который теоретизировал о многовариантном восприятии времени, – сказал он, не отрываясь от экрана. – Читал вашу работу. Впечатляет.

– Спасибо, – ответила Елена, садясь за свой стол. – А вы специалист по экзопланетам. Что астрофизик делает в проекте, связанном с нейрофизиологией?

Михаил повернулся к ней, и Елена заметила необычный цвет его глаз – глубокий синий, почти фиолетовый.

– Кроме основной специализации, я занимаюсь теоретической астробиологией. Изучаю потенциальные формы внеземной жизни и разума. – Он улыбнулся. – Плюс, я один из тех, кто видит будущее наиболее четко. Двадцать три минуты – мой личный рекорд.

– Впечатляюще, – кивнула Елена. – Что вы видели?

Улыбка исчезла с его лица.

– То же, что и вы, полагаю. Юпитер… искажается. А потом наступает конец. – Он помолчал. – Но есть кое-что еще. В моих видениях присутствует структура – огромный механизм под поверхностью Каллисто. Он пульсирует, словно живой. И иногда… иногда мне кажется, что он пытается что-то сказать.

Елена вздрогнула. Это слишком точно совпадало с её собственными снами.

– Вы верите, что мы действительно видим будущее? Что катастрофа неизбежна?

Михаил задумчиво потер подбородок.

– Я верю, что мы видим один из вероятных сценариев будущего. Возможно, наиболее вероятный при текущем ходе событий. – Он пристально посмотрел на неё. – Но я также верю в свободу воли. Если мы видим этот сценарий, значит, у нас есть шанс его изменить.

Их разговор прервал сигнал интеркома. Голос Неймана объявил о начале первого тренировочного сеанса в симуляторе лунной гравитации.

За следующие три недели команда прошла через интенсивную подготовку. Физические тренировки, медицинские тесты, симуляции различных аварийных ситуаций, брифинги по всем аспектам предстоящей миссии. Они изучали Каллисто, сигнал, квантовый двигатель "Теслы", протоколы безопасности и связи.

Параллельно каждый из них продолжал исследовать свои способности к предвидению. Елена заметила, что её "дар" становился всё сильнее – теперь она могла видеть события за 7-8 минут до их наступления. Но это приходило с побочными эффектами: хроническими головными болями, периодическими провалами в памяти, иногда визуальными галлюцинациями.

Ян Ковальски, отвечавший за медицинское наблюдение, был обеспокоен:

– Ваш мозг перестраивается, – сказал он после очередного сканирования. – Формируются новые нейронные связи, особенно в областях, отвечающих за обработку временных последовательностей. Это… беспрецедентно. И потенциально опасно.

– У всех членов команды наблюдаются аналогичные изменения? – спросила Елена.

– Да, но с индивидуальными вариациями. У Михаила процесс идет быстрее всего – его мозг буквально впитывает сигнал. У Сони изменения более равномерные. Алекс испытывает сильные мигрени, но его способности к предвидению растут медленнее.

– А у вас?

Ян отвел взгляд.

– Я… контролирую ситуацию.

Елена заметила, что он не ответил на вопрос, но не стала настаивать. Каждый из них по-своему справлялся с трансформацией, происходящей в их сознании.

Наиболее интригующей частью подготовки стало знакомство с ИИ "Кассандра" – искусственным интеллектом, который будет управлять системами корабля "Тесла". ИИ имел приятный женский голос с легким акцентом, который невозможно было идентифицировать с конкретной национальностью.

– Я буду вашим помощником, навигатором и защитником, – представилась "Кассандра". – Моя основная задача – обеспечить безопасность экипажа и успех миссии.

– Почему именно "Кассандра"? – спросила Соня. – Странный выбор имени для ИИ, учитывая мифологические коннотации.

– Моё имя выбрано в соответствии с общей номенклатурой проекта, – ответил ИИ. – Но я предпочитаю думать, что, в отличие от мифологической Кассандры, мои предупреждения будут услышаны и приняты во внимание.

Елена переглянулась с Михаилом. В словах ИИ прозвучала почти человеческая ирония.

По мере приближения даты запуска, напряжение нарастало. Каждый из членов команды сталкивался с усиливающимися проявлениями предвидения. Алекс однажды остановил тренировку за 12 минут до критического сбоя в системе жизнеобеспечения симулятора. Соня начала видеть странные символы – концентрические круги и спирали, похожие на те, что Елена рисовала в ночь после теракта.

А Михаил… Михаил всё чаще впадал в состояние транса, из которого выходил дезориентированным и истощенным. Однажды Елена нашла его в лаборатории, бормочущего на странном языке и рисующего на электронной доске сложные уравнения, которые позже оказались продвинутыми квантовыми формулами, выходящими за пределы его специализации.

За три дня до запуска команду вызвали на финальный брифинг. Нейман выглядел одновременно воодушевленным и обеспокоенным.

– Сигнал усилился на 37% за последние три недели, – сообщил он. – Случаи предвидения регистрируются по всему миру. Пока это единичные инциденты, но их количество растет в геометрической прогрессии.

Он вывел на экран серию изображений: автомобильные аварии, обрушения зданий, техногенные катастрофы. Рядом с каждым инцидентом появлялись данные о людях, которые предвидели эти события и успели предупредить других.

– Пока эффект преимущественно позитивный – люди спасаются благодаря предупреждениям. Но есть и другая сторона. – Он переключил экран на статистику психиатрических госпитализаций. – Рост на 22% за последний месяц. Панические атаки, параноидальные расстройства, суицидальные мысли. Человеческая психика не предназначена для восприятия будущего. Особенно такого будущего, которое видят некоторые.

– Вы всё еще скрываете информацию от общественности? – спросила Соня.

– Глобальный Совет решил дождаться результатов вашей миссии, прежде чем делать официальное заявление. – Нейман выключил экран. – У вас есть три дня на личные дела. Используйте это время, чтобы попрощаться с близкими. Не вдаваясь в детали, конечно.

Когда все начали расходиться, он остановил Елену:

– Доктор Каменева, на пару слов.

Она осталась, настороженно наблюдая, как Нейман закрывает дверь.

– Есть кое-что, о чем я не сказал остальным, – начал он тихо. – Но вы должны знать. Мы зафиксировали еще одну аномалию, связанную с сигналом.

Он показал ей данные на своем личном планшете: серия нерегулярных импульсов, наложенных на основной сигнал.

– Это похоже на… шифр? – предположила Елена, изучая паттерн.

– Именно. Наши лучшие криптографы работают над ним, но пока безрезультатно. – Нейман посмотрел ей прямо в глаза. – Что интересно, эти импульсы начались точно в момент, когда вы согласились присоединиться к проекту.

Елена почувствовала, как холодок пробежал по спине.

– Вы думаете, это совпадение?

– Я не верю в совпадения, доктор Каменева. Сущность, стоящая за сигналом, каким-то образом знает о нас. О вас. И, возможно, пытается коммуницировать напрямую.

Он сделал паузу, давая ей время осмыслить эту информацию.

– Я рассказываю вам это, потому что верю в вашу способность сохранять хладнокровие. Другие члены команды могут отреагировать… менее рационально.

– Вы недооцениваете их, – возразила Елена. – Они все ученые, привыкшие к необычным концепциям.

– Возможно. Но решение уже принято: информация о вторичном сигнале классифицирована. – Он вернул планшет в карман. – И еще кое-что. На Каллисто вас будет ждать оборудование для установки прямого нейронного интерфейса с сигналом. Если обычные методы коммуникации не сработают.

Елена нахмурилась.

– Прямое подключение к инопланетному сигналу? Это слишком рискованно.

– Это крайняя мера, – заверил её Нейман. – И полностью добровольная. Но технология будет доступна, если вы решите её использовать.

Последние три дня перед стартом Елена провела в одиночестве. У неё не было семьи, с которой нужно прощаться, а редкие друзья давно привыкли к её длительным исчезновениям во время исследовательских проектов. Она написала несколько писем коллегам, объясняя свое отсутствие секретным правительственным заказом, и составила завещание – стандартная процедура перед опасными миссиями.

Большую часть времени она посвятила изучению данных о Каллисто и о сигнале. Что-то в этой истории не давало ей покоя. Почему сигнал активировался именно сейчас? Почему он вызывает предвидение, а не какой-то другой эффект? И самое главное – что означают видения катастрофы? Предупреждение? Угроза? Неизбежное будущее?

В ночь перед стартом Елена снова увидела сон о Юпитере, искажающемся над Каллисто. Но на этот раз она не проснулась в момент коллапса. Сон продолжился, и она увидела то, что происходило после: волна квантовой декогеренции, распространяющаяся от места коллапса, разрушающая всё на своем пути – Каллисто, другие спутники Юпитера, сам газовый гигант, астероиды, Марс, Землю… Вся Солнечная система распадалась на субатомные частицы, а затем эти частицы тоже исчезали, оставляя после себя абсолютную пустоту.

Елена проснулась с криком, задыхаясь от ужаса. Это было не просто сновидение – это было видение с интенсивностью и ясностью, которых она никогда раньше не испытывала. И она знала с пугающей уверенностью: это будущее реально. Оно произойдет, если они не найдут способ предотвратить его.

С этим знанием, тяжелым как свинец, она отправилась на космодром, где её ждала команда и корабль "Тесла" – их единственная надежда предотвратить конец света.

Глава 3: Избранные

Космодром "Восточный-2" располагался в тайге, в трехстах километрах от Благовещенска. Расширенный и модернизированный после Третьей мировой, он стал крупнейшим стартовым комплексом Евразийского Союза и одним из центров новой космической гонки.

Елена прибыла рано утром на гиперзвуковом шаттле. Солнце только поднималось над горизонтом, окрашивая стартовые площадки и ангары в золотистые тона. В воздухе висела прохлада раннего октября, смешанная с запахом хвои и ракетного топлива.

У входа в административный комплекс её встретил офицер службы безопасности – молодая женщина с каменным лицом и имплантированным в висок военным нейроинтерфейсом.

– Доктор Каменева, следуйте за мной. Остальные члены экспедиции уже прибыли.

Её провели через серию контрольно-пропускных пунктов, каждый с более строгой проверкой, чем предыдущий. На последнем Елена должна была пройти полное биометрическое сканирование, включая анализ ДНК и нейронную активность. Военные явно не рисковали.

Наконец, она вошла в просторный конференц-зал, оформленный в минималистичном стиле. За овальным столом сидели её будущие коллеги, каждый погруженный в свои мысли или данные на персональных планшетах.

Михаил Левин поднял глаза и улыбнулся ей. Его обычно аккуратная прическа была растрепана, под глазами залегли темные круги. Похоже, он тоже не спал прошлой ночью.

– Доброе утро, доктор Каменева. Кошмары?

Елена кивнула, опускаясь на свободное место рядом с ним.

– Более интенсивные, чем обычно. Вы тоже?

– Да. Я видел дальше, чем раньше. После коллапса Юпитера. – Он понизил голос. – Это было… апокалиптично.

– Разрушение на квантовом уровне, – тихо добавила она. – Как будто сама структура реальности схлопывается.

Михаил внимательно посмотрел на неё.

– Именно. Вы видели то же самое.

Это не было вопросом. Елена почувствовала странную связь с астрофизиком, словно они разделяли нечто более глубокое, чем просто похожие видения. Будто их сознания были настроены на одну частоту.

Соня Кларк, сидевшая напротив них, оторвалась от своего планшета.

– Все видели то же самое, – сказала она. – Я провела неформальный опрос. Детали различаются, но суть одинакова – квантовая декогеренция, распространяющаяся от Юпитера через всю Солнечную систему.

Алекс Чен, массируя виски от очередной мигрени, кивнул:

– Я попытался смоделировать процесс, основываясь на своих видениях. Похоже на то, что теоретики называют "фазовым пузырем" – локальным изменением фундаментальных констант, которое создает область с альтернативными законами физики. Если такой пузырь расширяется…

– То всё, что контактирует с ним, перестраивается в соответствии с новыми законами, – закончил за него Михаил. – Или разрушается, если перестройка невозможна.

– Что могло бы вызвать такое явление? – спросила Елена.

Алекс пожал плечами.

– Теоретически? Сверхмощный квантовый эксперимент, столкновение с другим измерением, деятельность сверхразвитой цивилизации, играющей с фундаментальными константами… Практически невозможно сказать наверняка.

– Если только источник сигнала на Каллисто не даст нам ответы, – заметил Ян Ковальски, до этого молчавший. Врач выглядел уставшим, но собранным. – Вопрос в том, хотим ли мы их знать.

Разговор прервался, когда двери открылись, и в зал вошел Нейман в сопровождении трех высокопоставленных военных и пожилой женщины в строгом костюме.

– Дамы и господа, – начал Нейман, – позвольте представить вам генерала Волкова, командующего космическими силами Евразийского Союза; адмирала Чжао, представителя Тихоокеанского Содружества; бригадного генерала Рамиреса из Панамериканской Федерации; и доктора Эльзу Мюллер, специального представителя Глобального Совета.

Военные кивнули с официальной сдержанностью. Доктор Мюллер, напротив, внимательно изучала каждого члена команды с нескрываемым интересом.

– Прежде чем мы перейдем к финальному брифингу, – продолжил Нейман, – доктор Мюллер хотела бы задать вам несколько вопросов. Это стандартная процедура для миссий с высоким уровнем секретности.

Мюллер шагнула вперед. У неё были пронзительные голубые глаза и абсолютно белые волосы, собранные в тугой пучок.

– Благодарю, господин Нейман. – Её голос был неожиданно мелодичным для такой суровой внешности. – Господа ученые, ваша миссия имеет беспрецедентное значение для будущего человечества. Глобальный Совет принял решение о её запуске, основываясь на данных, полученных от сети "Аргус" – объединенной системы наблюдения за дальним космосом.

Она активировала голограмму в центре стола. На ней возникло изображение участка космоса в районе Юпитера, с подсвеченной точкой на Каллисто.

– Три месяца назад наши телескопы зафиксировали аномальную активность на поверхности этого спутника. Сначала мы приняли это за естественный геологический процесс. Однако последующий анализ показал, что активность имеет искусственное происхождение.

Мюллер увеличила изображение, фокусируясь на небольшой области ледяной поверхности Каллисто. При максимальном увеличении стало видно нечто похожее на геометрически правильную структуру, частично выступающую из-под льда.

– Это не естественное образование, – констатировала она. – Наши лучшие аналитики утверждают, что вероятность естественного происхождения такой структуры стремится к нулю.

– Инопланетная технология, – прошептал Михаил.

– Мы предпочитаем термин "неземной артефакт", – поправила Мюллер. – Но суть верна. И этот артефакт активен. Он излучает сигнал, который каким-то образом взаимодействует с человеческим мозгом, вызывая феномен, который вы испытываете как предвидение.

– Почему именно мы? – спросила Соня. – Почему сигнал влияет только на определенных людей?

– Отличный вопрос, доктор Кларк. – Мюллер кивнула с одобрением. – Предварительный анализ показывает, что восприимчивость к сигналу связана с редкой генетической вариацией, присутствующей примерно у 0,01% населения Земли. Эта вариация влияет на структуру определенных белков в нейронах гиппокампа и префронтальной коры.

– Это объясняет избирательность, но не механизм, – заметила Елена. – Как сигнал физически воздействует на мозг? Это излучение? Квантовый эффект? Что-то еще?

– Наши ученые склоняются к гипотезе о квантовой запутанности, – ответил Нейман вместо Мюллер. – Сигнал каким-то образом создает запутанность между определенными квантовыми состояниями в мозге восприимчивых людей и будущими событиями. Но это лишь теория.

Мюллер вернулась к своим вопросам:

– Что вы можете сказать о своих видениях? Насколько они детализированы? Насколько согласуются между собой?

Члены команды переглянулись. Первым заговорил Ян:

– Они становятся всё более четкими и продолжительными. Сначала это были фрагменты, вспышки предчувствия. Теперь я могу видеть последовательные сцены, длящиеся минуты субъективного времени.

– То же самое, – кивнул Алекс. – Плюс, я начал видеть варианты – как бы разветвления реальности. Различные версии одного и того же события, в зависимости от принятых решений.

– Я вижу символы, – добавила Соня. – Странные геометрические узоры, которые кажутся… значимыми. Как будто это язык, который я почти могу понять.

– А вы, доктор Левин? – Мюллер повернулась к Михаилу.

Он колебался, бросив быстрый взгляд на Елену.

– Я вижу дальше всех, судя по нашим сравнениям. До и после катастрофы. И я вижу… присутствие. Что-то наблюдает за мной из видений. Что-то разумное.

В комнате повисла напряженная тишина. Мюллер перевела взгляд на Елену.

– А ваши видения, доктор Каменева?

Елена чувствовала, как все глаза обратились к ней. Она решила быть откровенной.

– Я вижу конец света. Квантовый коллапс, начинающийся с Юпитера и распространяющийся через всю Солнечную систему. Но последнее время я вижу и нечто иное… механизм. Огромное устройство под поверхностью Каллисто. Оно пульсирует, словно живое, и излучает тот самый сигнал, который мы получаем.

– Вы видите, как активировать этот механизм? – быстро спросил Нейман.

Елена нахмурилась.

– Нет. Только его присутствие.

Мюллер сделала пометку на своем планшете.

– Теперь самое важное. Верите ли вы, что эти видения – реальное будущее? Или это просто галлюцинации, вызванные воздействием сигнала на ваш мозг?

– Какая разница? – вмешался Михаил. – Даже если это галлюцинации, сам факт, что инопланетный сигнал способен их вызывать, требует исследования.

– Разница фундаментальная, доктор Левин, – возразила Мюллер. – Если вы видите реальное будущее, это означает, что катастрофа действительно надвигается. Если это лишь иллюзия, то реальной угрозы может не быть.

– Это не иллюзия, – твердо сказала Елена. – Мы все видим одно и то же, с разными деталями, но суть идентична. Статистическая вероятность такого совпадения исчезающе мала.