ИНТРА

– Я никогда прежде не видела болот здесь, – неверяще проговорила дева. – Мы шли по единственной тропе к Палатам, ошибки быть не может. Откуда тут могло вообще взяться эта топь…

– Что ж, это проблема, – Мир потёр переносицу и вздохнул. – Есть ли другой путь?

– Я не уверена… – с сомнением сказала Дарьяна, виновато глядя на волхва. – Мы можем увидеть вход в Палаты уже отсюда.

Девушка указала рукой по ту сторону трясины. Через зыбкий воздух болота и верхушки деревьев можно было разглядеть еле виднеющиеся ступеньки, идущие вверх по склону горы.

– Нам нужно найти путь через трясину, – решительно проговорила Дарьяна и, как только она произнесла последнее слово, земля поменялась с небом местами и что-то с невиданной силой резко потащило девицу за ноги к воде.

– Мир! – Дарьяна успела только выкрикнуть его имя, как рот её наполнился смрадной водой трясины и, утягиваемая невидимыми руками, она ушла под воду. Глаза сразу затянулись тиной и илом, и Дарьяна уже ничего не смогла разглядеть, бесполезно барахтаясь в мутной воде.

На берегу, не двигаясь, стоял волхв, внимательно вглядываясь в медленно успокаивающуюся воду. Через мгновение из-под воды показалась голова. По её мёртвым, заволочённым белым маревом глазам, Мир сразу распознал в ней мавку. Поднимающаяся из воды фигура показала длинные рыжие волосы под венком из трав и ряски и белую рваную рубаху в пол. Тело её из плоти, никак ни дух и ни виде́ние, не отражалось в воде. Стоя на берегу трясины, Мир спокойно разглядывал мавку перед собой. Душа умершего ребёнка. Она смотрела на волхва немигающим взором своих глаз, но не проявляла никакого намерения двинуться в его сторону. Мавка, казалось, даже опасалась приближаться к Миру и, обойдя его по широкой дуге, с лёгкостью выбравшись на берег, ускользнула в лес.

– Что, этого мало? – спросил Мир вслед и снова посмотрел на болото. Место, где исчезла Дарьяна, успокоилось, и ничто больше не нарушало мёртвый покой трясины. Всякая доброжелательность исчезла с лица волхва. Ласковая улыбка и тёплый взгляд словно и никогда и не касался его лица.

Подойдя к берегу, Мир скинул плащ и быстро нырнул в воду, стараясь не запутаться в тине.

Дарьяна пришла в себя и задохнулась от кашля. Болотная вода выходила из лёгких, заставляя девицу скручиваться в агонии на земле. Придя в себя, она подняла слезящиеся глаза и увидела Мира, спокойно выжимающего свою верхнюю одежду. Волхв снял отяжелевший от воды кафтан, оставшись в белой рубахе.

– В порядке? – спросил он, переводя взгляд на деву и улыбнувшись, продолжил, – Нам нужно развести огонь и просохнуть.

Быстро соорудив костёр из веток, собранных в лесу, пара разложила верхнюю одежду рядом и села отдохнуть. От пережитого Дарьяну немного потряхивало, и она не переставала оглядываться по сторонам, волхв же был спокоен. Переворачивая горящие угли палкой, он неотрывно смотрел в огонь.

– Что это было? – надтреснутым голосом спросила Дарьяна наконец.

– Мавка, – ответил Мир, не поднимая головы.

– У нас никогда не было мавок тут, – нахмурилась дева.

Мир многозначительно посмотрел на неё, и Дарьяна неверяще расширила на него глаза.

– Это…?

– Да. Это ваша жертва, – подтвердил волхв.

Дарьяна закрыла лицо руками и ссутулилась.

– Это очередное проклятье за наши деяния, – еле слышно прошептала она. Мир окинул её непонятным взглядом.

– Что произошло с людьми в поселении? – спросил он. – Как последователи добрейшей Мокошь вдруг стали одержимы кровавыми жертвами?

Дарьяна долго молчала, вглядываясь невидящим взором в потрескивающий огонь.

– Это началось пару зим назад, – начала она тихим голосом. – Прошлый староста умер. Никто не ожидал, он был здоров и крепок. Люди быстро выбрали нового старосту – Вадима. Он всегда всем нравился, больше всех возносил молитв Мокоши, больше других помогал людям. Но как только он был выбран, среди людей начались разговоры о нашей пророчице, что молчала всю свою жизнь, – Дарьяна замолчала и посмотрела на трясину. – Люди испуганно повторяли одно и то же: мы забыты богиней. Словно это была новая молитва, что передавалась из уст в уста. И Вадим никого не исправлял, молча наблюдал, новая вера, как болезнь, искажённая и жестокая распространилась по поселению. В конце концов, он произнёс слово жертва. И все поверили.

Девушка замолкла, сжав кулаки.

– Был ли у нас другой путь? – тихо спросила она у волхва.

Мир посмотрел на Дарьяну долгим взглядом, и на дне его зрачков мелькнула тень.

– Всегда есть другой путь, – ответил волхв. Сжав губы, девица расстроено опустил голову и больше ничего не говорила.

– Мир… – через какое-то время проговорила тихо Дарьяна. – Спасибо.

Волхв долго ничего не отвечал, пока Дарьяна не начала неловко ёрзать под его неподвижным, пронзающим взглядом.

– Не за что, – наконец ответил он. Незаметно для само́й себя Дарьяна вздохнула от облегчения. Внезапно она заметила кое-что на лице волхва. Откинутые назад мокрые волосы Мира показали длинный, тонкий шрам на его скуле, что из-за волос не было видно ранее.

– Откуда у тебя этот шрам? – не сдержавшись, спросила Дарьяна.

Моргнув, Мир нахмурился, и, подняв руку к лицу, провёл пальцами по шраму. Такой мог оставить либо очень длинный коготь, либо…клинок, подумала девица.

– Ничего интересного, – ответил волхв с улыбкой, что не коснулась его глаз, и, проведя рукой по подсохшим волосам, снова прикрыл шрам. Дарьяна не задавала больше вопросов.

Ночь медленно опускалась на лес. Звёзды рассы́пались по небу, иногда скрываясь за редкими облаками. Тонкий месяц спокойно поблёскивал в вышине. Сидя возле кромки леса рядом с потрескиванием костром, Дарьяна снова обратила внимание на пугающе тихий лес и трясину. Казалось, ни один звук, кроме изредка потрескивающих искр, не раздавался в окру́ге.

Волхв поднял голову к небу, вглядываясь в загорающиеся звёзды. Помимо прочего, волхвы обладали тайными знаниями чтения звёзд, и некоторые могут даже предсказывать будущее по ним. Мир считал своей сильной стороной другие дары Белобога, но как прилежный последователь, мог прочесть и звёздный путь. Волхв верил, что любую судьбу можно изменить и никакое предсказание не сможет указать верное направление. Проследив взглядом простирающийся с севера на юг Гусиный Путь, он вздохнул. Сегодня ярче всех горела Зарница, обычно вещающая о схождении бога на землю. «Очень кстати», – ухмыльнулся про себя Мир и отвернулся от неба. Посмотрев в сторону трясины, Мир вдруг поднялся и быстрым шагом подошёл к воде.

– Кажется, я знаю, как нам добраться до той стороны, – сказал он, и Дарьяна взволнованная, встала, чтобы быстро подойти к нему. Мир, не отрываясь, внимательно посмотрел на трясину: тёмные воды отражали тускло светящиеся лиловые огоньки, собирающиеся в виляющие тропинки, проходящие через всю трясину и теряясь от взгляда вдали. Когда Дарьяна пригляделась, она восторженно ахнула:

– Это Звёздный Свет, цветок Мокоши! Я слышала о нём только в легендах.

Священный цветок считался даром Мокоши и почитался людьми, но увидеть его – это невероятная задача, не говоря уже о том, чтобы достать или выращивать. Это объяснялось тем, что рос он, как правило, в очень труднодоступных местах. И это правда, подумала Дарьяна: пойти на болото ночью, чтобы искать цветок мог только безумец.

– Звёздный Свет не растёт в воде, значит, это только твёрдая земля, по которой мы сможем пройти, – Мир направляется обратно к костру. – Придётся идти быстро, пока не рассвело, собирайся.

Дарьяна спешно натянула ещё не до конца подсохшую одежду, поморщившись от неприятных ощущений, и уже собиралась погасить костёр, как волхв её остановил.

– Оставь, мы не увидим края трясины без огня.

Кивнув, Дарьяна повесила лук за спину и подошла к краю болота. До ближайшего островка, освящённого Звёздным Светом, было около двух аршин.

– И что? Прыгать? – с сомнением протянула дева. Рядом с ней раздался вздох волхва.

– Есть ещё какие-то идеи? – спросил он и, не дождавшись ответа, с разбегу прыгнул вперёд, аккуратно приземлившись на землю. Что-то в его движениях остановило Дарьяну, и она удивлённо посмотрела на волхва, подумав, что с виду он не выглядел особо сильным или ловким.

Нервно сглотнув, Дарьяна ещё раз посмотрела на землю под ногами волхва. Как ни посмотри, а на вид, словно в воду прыгаешь. Ни тени, ни отблеска того, что это твёрдая земля. Только лишь поблёскивание цветов Мокошь, говорило, что это безопасно. Что за прыжок веры, раздражённо спросила сама себя дева. Собравшись с духом, Дарьяна хорошенько разбежалась и прыгнула, чуть не сбив с ног волхва, что тут же подхватил закачавшуюся от потери равновесия деву под руки.

– Спасибо, – выдохнула Дарьяна. Мир ничего не сказал и присел на колени перед Звёздным Светом. Священный цветок представлял собой четыре зелёных чашелистика и четыре светло-лиловых лепестка, скрывающих белую сердцевину. Мелкие цветы рассы́пались по земле нестройными группами и в темноте болота выглядели поистине красиво и таинственно. Аккуратно отделив несколько цветов, Мир положил их себе в мешочек и поднялся.

– Идём, – протянул он ладонь девице. – Дай мне свою руку, дева. Не очень хочется лезть в воду, чтобы ещё раз тебя спасать.

– Я не собираюсь падать, я буду идти ровно за тобой, – запротестовала Дарьяна.

– Если тебя снова утащит мавка, твоя осторожность ничем не поможет, – сказал он, не опуская руку. Нахмурившись, Дарьяна твёрдо взяла волхва за ладонь, и, не особо церемонясь больше, Мир пошёл вперёд, мерными, осторожными шагами, прокладывая им путь через тихую трясину.

Путь до другой стороны болота занял у них почти всю ночь. Не раз и не два им приходилось перепрыгивать воду, если тропинка из цветов вдруг обрывалась. Отдаляющийся за спинами костёр через какое-то время погас, и у них не осталось ориентира, как далеко они продвинулись. Но чем дальше они проходили, тем спокойнее, казалось,, становилась обстановка вокруг. Дарьяна рассеянно задумалась, является ли это влиянием приближающегося к ним священного места, ранее населённого богами?

Но, так или иначе, день взял своё и вскоре начал заниматься рассвет. На последних шагах цветы под их ногами уже затухали, скрывая свои сердцевины, и Дарьяна про себя быстро поблагодарила Мокошь за помощь. И ступив, наконец, на твёрдую землю берега, Мир и Дарьяна опустились без сил на влажную траву.

– Я чувствую себя так, словно могу проспать несколько дней, – проворчала дева, прикрывая глаза в изнеможении.

– У нас нет времени на отдых, – рядом послышалось тихое шуршание. Дарьяна приоткрыла глаза и увидела, как волхв достал из глубины своих карманов маленькие бутылочки с мутной жидкостью. – Выпей это.

Бросив одну из них в руки девы, Мир быстро выпил свою и, поднявшись на ноги, рассматривал то, к чему они с таким трудом добирались. Открыв свою порцию, Дарьяна осторожно понюхала жидкость и сразу скривилась из-за запаха горьких трав.

– Что это? – спросила она.

– Это настой тысячелистника, – ответил волхв, не поворачивая головы, – Вкус ужасный, но это даст нам немного сил, чтобы добраться до Палат.

Дарьяна сделала глубокий вдох и, зажмурившись, быстро выпила настойку. Вкус был именно таким, каким она его и представляла. Ужасно горьким и целебным.

Вячеслав в детстве часто заболевал, и его отец бесконечно готовил ему настойки и лекарства. Отвратительный вкус целебных настоев не добавлял радости и без того расстроенному ребёнку и, чтобы как-то ему помочь, Дарьяна всегда первая выпивала их, стараясь не морщиться от вкуса. Слегка усмехнувшись знакомому вкусу из воспоминаний, Дарьяна поднялась на ноги и окинула взглядом простирающийся перед ними пейзаж.

В первых лучах солнца, только лишь отчасти пробивающемся через густые серые облака, недалеко от них виднелись первые ступеньки крошащейся лестницы, что уводила сначала вверх, а потом вправо. Деревья, выстроившееся вдоль подъёма лестницы, на самом верху пропускали косые лучи восходящего солнца, придавая подъёму потусторонний вид.

– Лестница выглядит безопаснее трясины, верно? – спросила Дарьяна, криво улыбнувшись, но Мир ничего не ответил. Волхв подошёл к началу лестницы и осторожно опустился на колени. Низко склонив голову к земле, он начал что-то очень тихо проговаривать. Неловко застыв позади него, Дарьяна посмотрел на молитву богам, когда-то живущим здесь. Она хотела спросить у Мира, не надо ли и ей попросить разрешения войти, но не решилась прервать волхва.

Мир сосредоточенно произносил про себя молитву богам, прося у них разрешения зайти на их землю. Даже если это уже заброшенные, давно забытые богами места, он не осмелился не попросить разрешения на то, чтобы пересечь границу между миром смертных и земным домом богов. На земле к границам и рубежам относились очень серьёзно. Границы между мёртвыми и живыми, между внутренним и внешним, между верхом и низом. Лишь тот, кто пересёк такую границу однажды, поймёт, какой опасности он подверг себя. На уроках старшие говорили, что в древних руинах далёкого края нашли каменную табличку, на которой была высечена надпись: если минуешь сей рубеж ты со злым умыслом, длань моя обратится медвежьей лапой и сомкнётся на твоём горле. И однажды Мир пересёк такую границу.

Закончив свою молитву, волхв неспешно поднялся и ответил на невысказанный вопрос:

– Тебе не нужно просить разрешения, ваш народ слишком долго живёт в этих краях. Я же другое дело, я здесь гость.

Дарьяна, неуверенно сжимая древко своего лука, промолчала. Ей казалось ужасно неправильным теперь вот так врываться сюда. Сделав несколько шагов вперёд, она помедлила. Неясная тревога снова охватила её. Волхв, не оборачиваясь, поднимался по лестнице, и Дарьяне ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Подъём по лестнице казался бесконечным. Ступени угрожающе скрипели под ногами, и, казалось, не собирались заканчиваться. От бесконечного подъёма вверх у Дарьяны начал покалывать бок.

– Мы никогда не заходили так далеко, – проговорила она задыхаясь. Посмотрев на Мира, она удивлённо отметила, что тот вовсе не выглядит ни запыхавшимся, ни уставшим. Держа голову высоко поднятой, он спокойно преодолевал ступеньку за ступенькой.

Наконец, пройдя последний подъём, они остановились, чтобы перевести дух. Держась за покалывающий бок, Дарьяна посмотрела вперёд – лестница привела их на пустую широкую площадку, заросшую травой. Удивительно, но на вершине горы, с противоположной от поселения стороны, находилось огромное пустое пространство, похожее на площадь. Теперь поросшая дикой травой и бурьяном, она открывала вид на остатки древних Палат, где много веков назад жили боги.

Мир внимательно оглядел площадь и двинулся вперёд, а Дарьяна, вздохнув, устало поплелась следом. Пройдя площадь почти наполовину, дева заметила, что сил словно становилось всё меньше и меньше. По краям взгляда замелькали белые мушки, и она шла всё медленнее. Внезапно дикая слабость накатила на Дарьяну – в глазах потемнело, и она заморгала изо всех сил, пытаясь стряхнуть морок. Мир, шедший перед ней, не заметил её остановки. Как только она собиралась открыть рот, чтобы позвать волхва, дева вдруг поняла, что не в силах выдавить ни слова. Дыхание замерло у неё в горле. Она ощутила, словно покрылась от макушки до пят сморщенной корой, а под ногами начали расти корни, которые вот-вот прикуют её к земле. Подняв дрожащую руку, она безжалостно ущипнула себя за предплечье, пока боль не дошла до неё отрезвляя. И также внезапно, как наваждение появилось, оно исчезло, а Дарьяна судорожно схватила ртом воздух, пытаясь отдышаться.

– В чём дело? – словно сквозь воду до неё дошёл голос Мира, который остановился, оглянувшись на неё через плечо. Сглотнув и оглядев себя с ног до головы, девица покачала головой.

– Ничего, – солгала она, отводя глаза. – Просто…

Мир быстрым шагом вернулся к ней.

– Ты что-то почувствовала? – вдруг спросил он.

Дарьяна вздрогнула и посмотрела прямо на волхва. Спокойный вид и вежливость скрывали все, кроме странного блеска в глазах.

– Откуда ты?.. – прошептала она.

– Мы на земле богов, – ответил Мир, не сводя взгляда с побледневшего лица девы, – И даже если они здесь больше не живут, след их силы остаётся.

– Что вообще это значит? – испуганно спросила Дарьяна отшатнувшись. – Мне надо было помолиться и попросить разрешения войти, я так и знала.

В отчаянии дева развернулась, чтобы вернуться.

– Мне нужно обратно, чтобы попросить… – начала Дарьяна, но твёрдая рука остановила её. Обернувшись, она увидела напряжённое лицо Мира.

– Что ты видела? – потребовал он, сжимая её руку. В этот момент спокойствие, обычно исходящее от волхва, растворилось, оставляя на поверхности только лишь нетерпение.

– Я почувствовала… – дева сглотнула комок в горле, потирая вспотевшие ладони, – Как будто кора покрывает мою кожу, и я… не могу дышать.

Мир обшарил глазами её лицо и слегка нахмурился.

– Это место всё ещё охраняется от людей и нежеланных гостей, – сказал он и, удостоверившись, что она не собирается уходить, отпустил её руку.

– Тогда почему ты ничего не почувствовал? – бросила Дарьяна, – Мне надо было попросить разрешения!

– Нет, – спокойно сказал волхв, – Ты не гость. Ты не путник. И неслучайный прохожий. Ты живёшь в этих местах с рождения. Тебе нечего опасаться, поверь мне.

Дарьяна нервным движением обхватила себя руками, поглядывая на волхва. От недавней вспышки взволнованности не осталось и следа – Мир снова спокоен и доброжелателен, и это успокоило девушку. Потерев лицо руками, она сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.

– В порядке? – тихо спросил волхв.

– Да. Извини, – неловко ответила Дарьяна и сделала шаг в сторону. – Идём?

Ещё раз оглядев деву, Мир кивнул, и они продолжили путь дальше. Оглянувшись за спину, Дарьяна бросила тревожный взгляд на спуск лестницы. Сейчас, когда тревога отступила, ей всё равно казалось, что она должна была попросить разрешения у богов прийти сюда. Но ослушаться волхва, прислужника богов, было бы неверным решением.

Золотые Палаты, даже в своём разрушенном, забытом людьми состоянии, обладали загадочной красотой, от которой невозможно было отмахнуться. Со своими уходящими в небо колоннами, осыпающимися каменной крошкой, остатками стен и большими арками, Палаты внушали благоговейный трепет своим ушедшим великолепием и размерами, даже если в воздухе витала атмосфера покинутости и запустения. Лес медленно, но верно поглощал бывший божественный дом, виноград и плющ скрывали за своими листами любые уцелевшие постройки, а тропинки и дорожки давно уже заросли почти непроходимыми кустами.

Дойдя до середины площади, Дарьяна внезапно споткнулась и, опустив глаза вниз, нахмурилась. Заметив её остановку, Мир повернул голову в её сторону, и, подойдя к ней, внимательно вгляделся в небольшой подъём каменных плит.

– Думаю, здесь раньше была статуя, – задумчиво проговорил он. И действительно, если оглядеться вокруг, в траве можно заметить огромные куски белого камня. Неуютно поёжившись, Дарьяна продолжила идти дальше.

Дойдя до конца, пара предстала перед тем, что раньше было высотой в десяток саженей аркой, по краям которой стояли полностью заросшие плющом статуи. Подойдя к одной из них, Дарьяна оторвала часть листьев, пытаясь увидеть её лицо. Осыпающиеся листья открыли ничем не примечательное лицо молодой девы.

– Это же не Мокошь? – спросила Дарьяна с сомнением. Она не была похожа на статую в их деревне.

– Это не она, – подтвердил Мир, и взмахом серпа отсёк другие листья. – Это Алконост.

Перед ними показалась вовсе не человеческая фигура, а статуя птицы с лицом девы.

– Алконост считается посланницей богов, – продолжил Мир, убирая серп на место. – Говорят, она может своим пением успокоить бури и грозы.

– Ты когда-нибудь видел её?

– Никто не видел Алконост уже много лет, – ответил Мир и отвернулся.

– Мир… – тихо сказала ему в спину Дарьяна, – Это правда?..

– Что правда? – волхв не повернул голову.

– Божественная сила… Она покидает наши земли?

Вопрос замер между ними тяжёлым облаком. Мир молча прошёл сквозь арку. Вздохнув, Дарьяна отвернулась от статуи и пошла следом.

– Ради всех нас, надеюсь, что это неправда, – тихо сказал Мир.

С другой стороны арки начинался широкий мост. Уровень воды настолько низкий, что не было слышно даже журчания реки.

– По-видимому, раньше Палаты располагались между водными проходами, – сказал Мир, подходя к краю моста, который являлся для них единственным проходом. Волхв, заглянув через край, сталкивает камушек вниз. Через какое-то время они услышали тихий всплеск.

– Куда нам надо? – приподнявшись на носочках, Дарьяна попыталась заглянуть через плечо волхва.

Мир задумчиво промычал, делая осторожный шаг на мост. Камень выглядел не особо ветхим, но остальные постройки, разрушенные временем, не оставляли места для безрассудства. Мир двинулся вперёд. Посмотрев на несколько лёгких шагов волхва, Дарьяна, сжав кулаки, пошла следом. Мостовая слегка трещала под их медленным продвижением, но вскоре Мир сделал последний шаг, ступая на твёрдую землю, и Дарьяна успокоилась. Ускорившись, дева ступила следом, становясь рядом, когда через мгновение под их ногами раздался страшный треск. Дарьяна в ужасе перевела глаза на Мира, который посмотрел в ответ замершими глазами. Над их головой закричал ворон, и следующее, что ощутила дева, это было чувство падения, когда под их ногами разверзалась земля, поглощая их.

Арка 1. Жертва. Глава 1.3. Жрецы.

Ночь и день сменили друг друга с тех пор, как Дарьяна и волхв оставили Вячеслава над телом больной и ушли в забытые Палаты. Вячеслав не спал. Совсем. Он практически не отходил от тела Ягоды, отвлекаясь на несколько минут, только чтобы попить или что-то быстро съесть. Всё остальное время он сидел рядом с девочкой и пытался сделать так, как научил его волхв перед уходом.

Той частью разума, что всегда была занята Дарьяной, он не переставал беспокоиться о ней. Она, безусловно, могла за себя постоять. Когда её родители погибли от зимней лихорадки, ей было всего пять лет. Его отец взял её в семью и первым делом наказал сыну заботиться о сироте. Вячеслав заботился о ней как мог, но, по правде говоря, в основном это она заботилась о нём. С детства слабый здоровьем он часто болел, и девочка всё время просиживала с ним взаперти, пытаясь развеселить его, а когда другие дети тайком его обижали, всегда защищала. Однажды, желая задеть, другие дети назвали Вячеслава девчонкой, а Дарьяну – мальчишкой. Двенадцатилетняя девочка схватила нож и одним движением отрезала свою косу. Кинув её на землю, Дарьяна прокричала детям, что если она теперь мальчик, то им лучше бояться её. Больше дети к ним не подходили, а Вячеслав поклялся сам себе, что бы ни случилось, всегда быть рядом с Дарьяной.

Всё время, что Вячеслав сидел рядом с Ягодой, его беспрестанно прожигал взгляд старосты. В какой-то момент жена старосты свалилась без чувств от изнеможения и тревоги, и её увели отдыхать.

– Ты никогда не упоминал о своём даре, – сказал староста, как только за ними закрылась дверь.

Голос старосты был сух и тих. Вячеслав сглотнул и ничего не ответил.

– Почему? – продолжил Вадим, – Неужели в тебе не хватило любви, чтобы поделиться даром с родными и близкими?

Вячеслав вскинул голову и ошарашенно посмотрел на него.

– Твой отец знал, верно?

Староста задумчиво напевал, оглядывая парня.

– Знал и ничего не сказал…

– Он боялся, – тихо сказал Вячеслав. – Боялся того, что вы можете сделать с даром… – парень отвёл взгляд, – и со мной.

Староста хмыкнул в ответ, и на какое-то время воцарилась тишина. Вячеслав повернулся обратно к ребёнку, но плечи сына знахаря были напряжены так, словно он накинул на них несколько пудов камней. По крыше забарабанили первые капли дождя.

***

Дождь стоял сплошной стеной, погружая все ближайшие очертания в мутную пелену – разглядеть что-то дальше расстояния вытянутой руки было невозможно. В сгущающихся сумерках неподалёку виднелась гора, у подножия которой расположилась деревня Уступ. Трое путников в чёрных промокших одеждах осторожно вели лошадей по склону, следя за тем, чтобы те не поскользнулись на обрывах.

– Мы на месте, – сквозь шум дождя прокричал один из них и, спешившись, подал знак другим. Ведя под уздцы лошадей, три фигуры вступили в деревню, озираясь по сторонам. Никого из местных не было видно.

– Ну и? – спросил один из них нетерпеливо, – Они посылали за помощью и никто нас не встречает?

– Вы слышите? – поднял руку самый высокий из них. Двое других непонимающе переглянулись, пока до них не дошли неясные крики.

– Звучит сомнительно, – протянул второй лениво.

– Что ж, по крайней мере, мы явно прибыли не зря. Здесь явно что-то происходит, – сказал высокий и повёл лошадь к виднеющейся неподалёку коновязи привязывать лошадь.