Огонь запретного желания

Ольга Дашкова

Огонь запретного желания

Глава 1

Лиза. Декабрь. Наше время

Снег за окном кафе падал медленно, словно нехотя, будто зима сама не верила в свою силу над этим серым городом. Я сидела у окна, сжимая горячую кружку латте, пальцы грелись о керамику, а мысли путались, как клубок ниток, который я никогда не умела распутывать.

Дима напротив меня сыпал шутками, его темно-карие глаза искрились, и я смеялась – громко, как всегда, чтобы заглушить ту часть себя, которая все еще ныла от старых ран.

Мой смех был как яркая оранжевая кофта с дурацкими ананасами, которые я надела сегодня: слишком заметный, слишком вызывающий, чтобы никто не заподозрил, что за ним прячется что-то еще.

Что-то, что болит.

– Лиза, ну серьезно, – Дима откинулся на спинку стула, его улыбка была такой открытой, что на секунду я почти поверила, что могу быть счастлива. – Если бы я знал, что ты так ржешь над моими кошачьими мемами, я бы уже записал стендап и гастролировал по миру. Представляешь заголовки? «Дима и его коты покоряют планету!»

Я фыркнула, чуть не пролив кофе на свою кофту.

Да, я знаю, что выгляжу, как сбежавшая с карнавала: рыжие волосы, которые вечно лезут в глаза, зеленые глаза, веснушки на вздернутом носике, который бабушка Светла называла «озорным».

Я прячусь за этой яркостью, за этими ананасами, за громким смехом. Потому что, если остановиться, если замолчать, я услышу голоса прошлого.

Слова, улыбку, ложь. Все, что я пыталась оставить в том городе, в той квартире, где ухаживала за бабушкой и думала, что любовь – это мотоцикл, кожаная куртка и звезды над головой.

– Стендап? – приподняла бровь, поправляя непослушную прядь. – Дим, не обольщайся. Твои шутки – это максимум для этого кафе, а не для сцены. Хотя, знаешь, я бы купила билет. Чисто чтобы посмеяться, когда ты забудешь текст и начнешь импровизировать про котов и мировое господство.

Он рассмеялся, и его смех был как теплый луч в этом декабрьском холоде. Дима был настоящим – не идеальным, с растрепанной челкой и привычкой кусать губы, когда нервничает. Мне нравилось это в нем.

Нравилось, как он смотрит на меня, как будто я не просто Лиза, девчонка с веснушками и слишком громким голосом, а кто-то, кого можно разглядеть. И я старалась разглядеть его в ответ.

Старалась забыть прошлое, растворить его в этом смехе, в этом уютном кафе с запахом кофе и корицы. Потому что с Димой я почти забывала.

Почти.

– Слушай, – он наклонился ближе, ловлю легкий запах его парфюма – древесный, с ноткой лимона. – Ты уверена, что твои друзья готовы ко мне? Я же, знаешь, загадочный тип. Ты предупредила Сашу и Егора, что я могу начать рассказывать про теорию заговора?

Хихикнула, представляя, как Саша заливается смехом, а Егор закатывает глаза, но втайне ухмыляется. Они мои люди, мои друзья, и я обещала познакомить их с Димой на выходных.

Хотела, чтобы они увидели, как мне с ним легко, как он заставляет меня чувствовать себя чуть менее сломанной. Но внутри я боялась. Боялась, что они заметят, как я замираю, когда разговор заходит о прошлом. Боялась, что они увидят трещины в моей яркой, бунтарской маске.

– Они переживут, – ответила, отпивая кофе, стараясь прогнать мысли о том, что было год назад. – Саша уже в предвкушении, а Егор… ну, он просто Егор. Если начнет ворчать, я скажу, что ты его новый конкурент по сарказму. Смотри, не подведи.

Дима ухмыльнулся, и я поймала себя на том, что улыбаюсь в ответ. Он был хорошим. Не героем из кино, но настоящим. Я хотела, чтобы у нас все получилось.

Хотела, чтобы он стал тем, кто закроет дверь в прошлое. Но стоило мне отвернуться к окну, как сердце сжалось от чего-то необъяснимого, будто предчувствие.

Снег все еще падал, укрывая тротуар тонким слоем, который тут же таял под ногами прохожих. И тут я увидела ее – черную машину, припаркованную у обочины. Она была такой роскошной, такой чужеродной среди серых улиц, что я невольно задержала дыхание.

Это был не просто автомобиль – это была декларация статуса, богатства, власти. Дверь машины открылась, и из нее вышел мужчина.

Высокий, с темными волосами, на которых искрились снежинки, как звезды на ночном небе. Черные брюки, черная рубашка, укороченное пальто, которое сидело на нем, как вторая кожа.

Туфли, нелепо блестящие для декабрьской слякоти, выдавали пренебрежение к погоде, к правилам, ко всему, что могло его ограничить. Он двигался с грацией хищника, уверенно, как будто мир был создан для него. Обогнул машину, открыл пассажирскую дверь, и оттуда вышла… она.

Хрупкая, как фарфоровая статуэтка, с длинными светлыми волосами, струящимися, словно шелк. Норковая шубка, укороченная, но явно баснословно дорогая, подчеркивала ее изящество, а темно-синее вечернее платье делало ее похожей на снежную королеву – холодную, неприступную и совершенную.

Они были как из другого мира, мира, где нет места для таких, как я, с моими ананасами на кофте и веснушками, которые я в детстве ненавидела. Я смотрела на них, как завороженная, как будто передо мной разворачивалось кино в замедленной съемке.

Они были идеальной парой, созданной для глянцевых обложек, для роскошных ресторанов, для жизни, которой я никогда не касалась.

И тут он повернулся. Его профиль, резкие черты лица, взгляд, который я узнала бы даже в темноте.

Артем. Моя первая любовь.

Тот, кто разбил мое сердце на такие мелкие осколки, что я до сих пор слышу их хруст, когда пытаюсь заснуть. Тот, из-за кого я сбежала из родного города, сменила университет, оставила все, что было мне дорого.

Тот, кто был соседом по квартире бабушки Светы, где я жила год назад, ухаживая за ней.

Мое сердце остановилось, а потом забилось так быстро, что я почувствовала, как кровь стучит в висках. Я ждала, что он сейчас повернется к двери кафе, войдет, и я увижу его глаза – те самые, что смотрели на меня, когда он говорил, что я для него ничего не значила.

Ждала и боялась этого момента, боялась, что он увидит меня, такую же, как тогда – наивную, ранимую, с глупой верой в любовь. Но он не пошел к кафе. Вместо этого они направились к соседнему зданию – роскошному ресторану с зеркальными витринами и золотыми буквами на вывеске.

Конечно. Артем больше не ходит по таким местам, как это кафе, с его деревянными столами и запахом дешевого кофе. Теперь он в мире, где все блестит, где все идеально, где нет места для таких, как я.

– Лиза? – голос Димы вырвал меня из оцепенения, вздрогнула, чуть не уронив кружку. Он смотрел на меня с беспокойством. – Ты в порядке? Ты как будто призрака увидела.

Заставила себя улыбнуться, хотя губы дрожали, как будто их кто-то растягивал против моей воли.

Самоирония, Лиза, давай, ты же умеешь. Включи свою яркость, спрячь боль, как всегда.

– Призрака? – фыркнула, отводя взгляд от окна. – Да нет, Дим, просто засмотрелась на снег. Знаешь, я иногда такая – увижу что-нибудь красивое и зависаю. Может, мне стоило стать художником, а не дизайнером? Рисовала бы снежинки и продавала их за миллионы.

Он улыбнулся, но я видела, что он не поверил. Дима был слишком наблюдательным для парня, который притворяется, что живет одними шутками.

Сжала кружку крепче, чувствуя, как тепло обжигает пальцы, но не спасает от холода внутри. Артем. Почему именно сейчас? Почему именно здесь?

Я смотрела, как он и его снежная королева исчезают за дверью ресторана, и чувствовала, как старая боль, которую я так старательно закапывала, поднимается из глубины, как ядовитый дым.

Год назад я была другой. Я была Лизой, которая верила в любовь, которая думала, что парень на мотоцикле с татуировками – ее судьба. Переехав к бабушке Свете в маленькую квартирку, пропахшую старыми книгами и мятным чаем, я встретила Артема.

Я влюбилась в него с первой встречи, когда он, прислонившись к своему мотоциклу, предложил подвезти меня до магазина, зимой, и я согласилась. Я держалась за его кожаную куртку, чувствуя ветер в волосах, и думала, что это и есть свобода.

Но все было ложью. Его слова, его поцелуи под звездами, его обещания сбежать вместе и начать новую жизнь – все это было игрой.

Теперь он был здесь. Не в моем кафе, нет, он больше не ходит по таким местам. Он в ресторане, где подают вино за сто долларов за бокал, где все блестит, как его туфли.

Он в мире, где я никогда не была и никогда не буду. И эта девушка рядом с ним – она была его отражением, его идеальной парой. А я? Я была просто ошибкой, мимолетным эпизодом, который он, наверное, даже не помнит.

– Лиза, ты точно в порядке? – голос Димы стал серьезнее, он наклонился ближе, почувствовала, как его взгляд пытается пробиться сквозь мою маску.

Тряхнула головой, заставляя себя улыбнуться шире.

Самоирония, Лиза. Ты же мастер. Не дай прошлому выиграть.

– Да все нормально, Дим. Просто задумалась, как буду объяснять Саше, что ты не просто загадочный тип, а еще и кото-конспиролог. Она же решит, что я связалась с психом.

Он рассмеялся, но я видела, что он не до конца поверил. Сжала кружку так сильно, что пальцы побелели. Боль прошлого была как тень, которая всегда следовала за мной, как бы ярко я ни одевалась, как бы громко ни смеялась.

– Слушай, – сказала, наклоняясь к Диме и заставляя свой голос звучать легко, как будто ничего не произошло. – Давай закажем еще пирожных? Что-нибудь с вишней.

– А давай.

Мы одновременно рассмеялся, но внутри меня все еще болело. Артем был там, в своем блестящем мире, с девушкой, которая была его отражением. А я была здесь, с Димой, с моей яркой кофтой и веснушками, с моими друзьями, которые ждут встречи с ним.

И я знала, что справлюсь. Я всегда справлялась.

Но где-то в глубине души чувствовала, что эта встреча с прошлым – не случайность. Она была как знак, как предупреждение, что оно еще не отпустило меня.

И я не знала, готова ли я к тому, что будет дальше.

Глава 2

Лиза. Декабрь. Год назад.

Вылетела из подъезда бабушки, как комета, которая забыла про тормоза. Мои новые ботинки, купленные на распродаже за копейки, скользили по льду, будто я решила устроить шоу на катке.

Утро было солнечным, снег подтаял, а к вечеру декабрьский мороз превратил все в лед. Естественно, я не рассчитала траекторию. Нога поехала вперед, как у пьяного фигуриста, и я с громким «Ох!» плюхнулась на пятую точку.

Сумка с конспектами шлепнулась рядом, услышала, как что-то внутри треснуло. Прощай, мой многострадальный ноутбук.

– Ого, это было почти грациозно, – раздался голос, низкий, с легкой насмешкой, я подняла голову, чувствуя, как щеки вспыхивают фонарями на новогодней елке. – Еще пара тренировок, и ты готова к шоу на льду.

Прищурилась, пытаясь разглядеть говорившего сквозь рыжие пряди, которые, как всегда, торчали из-под шапки и лезли в глаза. Он стоял у подъезда, небрежно облокотившись на черный мотоцикл, который выглядел так, будто его угнали из какого-нибудь голливудского боевика.

Кожаная куртка, несмотря на холод, была расстегнута, открывая темную футболку, обтягивающую торс так, что я невольно сглотнула. Темные волосы, чуть длиннее, чем надо, падали на лоб, а карие глаза смотрели на меня с легкой насмешкой.

Он был старше, лет на пять, и выглядел так, будто знал о жизни что-то, чего я, первокурсница с веснушками, никогда не пойму.

– Спасибо за рецензию, – буркнула, пытаясь встать, но мои ботинки решили, что каток – их призвание, и я чуть не рухнула снова. – Может, вместо критики поможешь? Или ты только языком трепать умеешь?

Парень ухмыльнулся, и эта ухмылка была такой наглой, такой чертовски притягательной, что я почувствовала, как внутри что-то дрогнуло.

Лиза, держи себя в руках, ты только утром приехала в центр, чтобы быть поближе к бабушке и универу, а не чтобы позориться перед незнакомцами.

Но он был симпатичным. Слишком симпатичным.

А я выглядела, как сбежавшая с ярмарки: ярко-зеленый шарф, который бабушка связала, когда я еще в школе училась, пальто на размер больше, чем нужно, и эти дурацкие ботинки, которые явно мстили мне за все.

– Трепать языком – мой конек, – ответил незнакомец, отталкиваясь от мотоцикла и подходя ближе. Его шаги были уверенными, как будто лед для него – просто декорация. – Но я могу и помочь, если ты перестанешь изображать пингвина на скользком склоне.

Я фыркнула, чувствуя, как щеки горят еще сильнее.

Ну конечно, Лиза, ты всегда умела произвести впечатление.

Упасть, размахивая руками, как сломанная ветряная мельница, и теперь еще огрызаться на парня, который выглядит, как будто сбежал с фотосессии для модного глянца.

Молодец, браво.

– Пингвин? – ухватилась за перила старинной парадной и поднялась, отряхивая снег с пальто. – Это был мой фирменный трюк, чтобы проверить, есть ли в этом городе джентльмены. Похоже, ты провалил тест.

Парень рассмеялся, смех был теплым, как будто кто-то зажег костер посреди декабрьского холода. Он протянул руку, и я, поколебавшись, все-таки ухватилась за нее.

Ладонь была теплой, несмотря на мороз, почувствовала, как мои пальцы слегка дрожат – то ли от холода, то ли от того, что он стоял слишком близко. Его рукав задрался, заметила татуировку – какая-то абстракция, линии и завитки, которые, казалось, двигались, когда он шевелил рукой. Тут же отвела взгляд, потому что пялиться было как-то уж слишком.

– Артем, – представился он, не отпуская мою руку. – А ты, пингвин-трюкач, кто такая?

Выдернула руку, стараясь не замечать, как мое сердце забилось чаще.

Артем.

Просто имя, Лиза, не веди себя, как школьница.

Но он смотрел на меня, а в его глазах была такая смесь вызова и веселья, что я почувствовала себя еще более неуверенной. Только утром переехала в эту квартиру, чтобы быть ближе к университету и помогать бабушке, когда она болеет.

Я первокурсница, мне восемнадцать, я должна думать о лекциях, о том, как не провалить сессию, а не о том, как этот парень с татуировкой и мотоциклом смотрит на меня, как будто я – загадка, которую он хочет разгадать.

– Лиза, – ответила, стараясь звучать круче, чем чувствовала себя. – Просто Лиза. И, знаешь, если бы меня кто-то предупредил о катке у подъезда, я бы надела что-нибудь менее… скользкое.

Артем приподнял бровь, и я готова была поклясться, что он нарочно делает свой голос чуть хриплым, чтобы окончательно меня смутить.

– Каток? – он скрестил руки, и его куртка скрипнула, открывая еще кусочек той загадочной татуировки. – Это не каток, это испытание на выживание. И ты, похоже, не сдаешься.

Хмыкнула, поправляя шарф, пытаясь вернуть себе хоть каплю достоинства.

Лиза, ты не в романе, это не твой тип, и вообще, ты здесь, чтобы учиться и помогать бабушке, а не строить глазки каким-то байкерам.

Но он смотрел на меня, и я не могла не ответить. Это было как игра, как вызов, и я, никогда не умела отступать.

– Не сдаюсь? – скрестила руки, копируя его позу. – Это ты еще не видел, как я сдаю зачеты. Вот там настоящее шоу. А ты, значит, местный герой на мотоцикле? В декабре? Серьезно? Не холодно?

Артем взглянул на свой байк, как на старого друга, заметила, как его глаза потеплели.

Ох, Лиза, не влипни. Он старше, он явно знает, как очаровывать девчонок вроде тебя, и ты точно не готова к такому.

Но он уже отвечал, голос был как магнит, который притягивал внимание, несмотря на все внутренние предупреждения.

– Холодно? – похлопал по сиденью мотоцикла. – Этот зверь греет лучше любого обогревателя. А ты, Лиза, куда собралась? Или твой план – дальше кататься на пятой точке?

Фыркнула, но внутри все кипело. Он был слишком уверен в себе, слишком… все. И я, дура, не могла не ответить на этот вызов.

Может, это моя бунтарская натура, может, это его глаза, которые смотрели так, как будто я – не просто малолетка с дурацким шарфом, а кто-то, кого стоит заметить.

– Вообще-то, мне в аптеку, – сказала, хотя это была только половина правды. Я собиралась купить лекарства для бабули, но говорить об этом не хотелось. Не хотелось, чтобы он знал, почему я здесь, что я переехала, чтобы заботиться о ней. Пусть думает, что я просто студентка, которая живет своей жизнью. – Но, знаешь, пингвины не ездят на мотоциклах, так что…

– Пингвины, может, и нет, – Артем перебил, его улыбка стала шире, почти опасной. – Но ты же не совсем пингвин, правда? Садись, довезу.

Я замерла. Это была худшая идея в мире.

Садиться на мотоцикл с незнакомцем, которого я знаю три минуты, в декабре, когда дороги покрыты льдом, а я только что доказала, что не умею даже ходить?

Лиза, ты что, с ума сошла? Но он смотрел на меня так, что я не могла игнорировать. Вызов. Веселье. И, может быть, что-то еще, что я не хотела называть.

– Серьезно? – приподняла бровь, стараясь выглядеть так, будто мне все равно. – А если мы разобьемся? Я только на первом курсе, мне еще сессию сдавать.

Он рассмеялся, и я клянусь, этот смех был как искра, которая могла поджечь все вокруг. Артем снял шлем с руля, протянул его мне, кивнув на мотоцикл.

– Разобьемся? – прищурился, глаза блеснули. – Не с моим зверем. Садись, Лиза. Или ты боишься?

Боялась ли я? Черт возьми, да!

Я боялась его взгляда, его голоса, этой татуировки, которая выглядела, как загадка. Боялась, что он старше, что он слишком крутой для меня, что я, с моими веснушками и неуверенностью, буду выглядеть рядом с ним, как ребенок.

Но я была немного бунтаркой, которая всегда говорит правду, которая носит яркую одежду и смеется громче всех.

– Боюсь? – выхватила шлем. – Это ты будешь бояться, когда я уведу твой байк. Смотри, не пожалей.

Парень рассмеялся снова, а я, надевая шлем, старалась не запутаться в собственных волосах. Пальцы дрожали, но я надеялась, что он этого не заметит.

Лиза, что ты делаешь? Это же безумие.

Но когда он сел на мотоцикл и завел двигатель, а рев мотора разорвал тишину, я почувствовала, как внутри что-то загорелось. Забралась на сиденье позади него, обхватила талию, чувствуя теплую кожу куртки под пальцами.

Мое сердце стучало так громко, что я боялась, он услышит.

– Держись, пингвин, – я услышала улыбку в его голосе. – Это будет весело.

Мотоцикл рванул вперед, ветер ударил в лицо, холодный, резкий, но я вдруг почувствовала себя живой. Как будто этот момент – я, Артем, мотоцикл, декабрьские улицы – был началом чего-то большего.

Чего-то, что перевернет мою жизнь.

Я не знала тогда, что это будет боль. Не знала, что его слова, его взгляды, его прикосновения окажутся ложью. Не знала, что через год я увижу его в другом городе, с другой девушкой, в мире, где мне нет места.

Не знала, что из-за него я уеду, переведусь в другой университет, встречу новых друзей и начну все сначала. Но в тот момент, держась за его куртку, чувствуя, как мотоцикл несется по заснеженным улицам, я была счастлива.

И я думала, что это и есть свобода.

Глава 3

Лиза. Декабрь. Наше время

Утро. Лекция. Все как обычно.

Но в моей тетрадке вместо конспектов по типографике красовались красивые завитушки, которые я рисовала, пока мысли уносили меня далеко от аудитории.

За окном снова шел снег, ленивый, как будто зима устала притворяться грозной. Профессор что-то бубнил наверняка полезное и нужно, что-то что точно будет на зачет, но я не слушала.

Мой разум был где-то в прошлом, в той зиме, когда я, восемнадцатилетняя дура, держалась за кожаную куртку Артема, пока его мотоцикл нес нас по заснеженным улицам. Тогда я думала, что это свобода. Тогда я не знала, что свобода может быть такой хрупкой, что она разлетится на осколки, как стеклянный шар, стоит только Артему –сказать: «Ты слишком наивная, Лиза. Это не для меня».

– …и вот, представляешь, пингвины такие: «Мы не просто ходим, мы скользим с шиком!» – голос подруги ворвался в мысли, как звонок будильника в шесть утра. Саша сидела рядом, ее светлые волосы были собраны в небрежный пучок, а глаза сверкали, как будто она только что раскрыла главный секрет вселенной. – Лиза, ты вообще слушаешь?

Моргнула, пытаясь вернуться в реальность.

Пингвины? Серьезно?

Посмотрела на Сашу, которая наклонилась ко мне, чуть не уронив карандаш на пол, и попыталась вспомнить, о чем она говорила. Мой мозг, предатель, все еще был занят Артемом – его взъерошенными волосами, черным пальто, его спутницей, той самой снежной королевой, которую я видела вчера из окна кафе.

Почему он здесь? Почему в этом городе, куда я сбежала, чтобы забыть его? И почему, черт возьми, я до сих пор думаю о нем, когда у меня есть Дима, который шлет мне сообщения и зовет в кино?

– Пингвины? – переспросила, нервно крутя пальцами карандаш. – Что ты там про пингвинов?

Подруга закатила глаза, но ее улыбка была доброй, как будто она привыкла к моим заскокам. Мы познакомились осенью, она, как и я приехала из другого города, она была потеряна как котенок в свой первый день, но я ей помогла и теперь мы подруги.

Саша стала моим якорем, моей подругой, которая не задает слишком много вопросов, но всегда знает, когда я не в деле. И сейчас она явно это знала.

– Я говорю, пингвины – это гении маркетинга, – повторила она, тыкая карандашом в мою тетрадь, где мои завитушки подозрительно напоминали абстрактную татуировку Артема. – Они такие неуклюжие на суше, но в воде – как ракеты. А их черно-белый стиль? Классика! Нам бы у них поучиться для проекта по брендингу.

Фыркнула, пытаясь включить свою обычную самоиронию. Лиза, давай, ты же мастер прятать боль за сарказмом.

– Пингвины как бренд? Саш, ты точно пересмотрела документалок. Следующий шаг – ты предложишь мне нарисовать логотип с пингвином в смокинге.

Она хихикнула, но ее взгляд стал внимательнее, как будто она заметила, что я не совсем здесь.

– Лиза, ты какая-то… странная сегодня. Опять витаешь где-то в космосе. Что с тобой? Это из-за того парня, которого ты обещала нам с Егором представить? Как его… Дима?

Почувствовала, как щеки вспыхивают, и быстро отвернулась к окну, делая вид, что снег за стеклом – это самое интересное в мире. Дима. Я еще не познакомила его с Сашей и Егором, хотя обещала, что это случится на выходных.

Он писал мне с утра, шутил про котов и звал в кино, но я до сих пор не ответила. Его сообщения приходили одно за другим, как напоминания, что жизнь идет дальше, а я все еще застряла в прошлом.

– Странная? – пожала плечами, стараясь звучать беззаботно. – Саш, я просто не влюблена, вот и все. Поэтому для тебя я странная. Ты же у нас эксперт по романтике, а я… я просто Лиза, которая рисует завитушки вместо конспектов.

Она прищурилась, явно не купившись на мою болтовню. Саша была из тех, кто видит тебя насквозь, даже если ты нацепила самую яркую кофту в мире. Но я не была готова говорить.

Не о Диме, который, кажется, правда мне нравится. И уж точно не об Артеме, который вчера вышел из шикарного автомобиля, как из другого мира, с девушкой, которая была его идеальным отражением.

Я хотела заглянуть в его соцсети, узнать, кто он теперь, почему здесь, но год назад я удалилась отовсюду, из всего, что могло напомнить мне о нем. А теперь вместо того, чтобы писать конспект, я сидела на лекции, а в моей тетради были одни каракули.

– Лиза, ты точно не влюбилась? – Саша наклонилась ближе, голос стал тише, как будто она боялась спугнуть меня.

Внутри все сжалось. Саша была права, но я не могла ей рассказать. Не могла сказать, что вчера я видела своего бывшего парня, мою первую любовь, мою самую большую ошибку.

Не могла объяснить, как его взгляд, даже мельком, через стекло кафе, разбудил во мне ту боль, которую я так старательно закапывала. Я сбежала из родного города, перевелась в этот университет, чтобы начать заново, но он был здесь.

В этом городе. В ресторане, где я никогда не буду. С девушкой, которая, наверное, никогда не падала на льду перед подъездом и не носила дурацкие шарфы.

Мой телефон завибрировал на столе, бросила взгляд на экран. Дима. Еще одно сообщение.

«Лиз, ну что, идем в кино? Есть новый ужастик, говорят, мясо и кровь рекой. Ты же любишь такое, да?»

Я улыбнулась, несмотря на себя. Дима был таким… настоящим. Не как Артем, который был как мираж – красивый, манящий, но исчезающий, стоит только протянуть руку. Дима был теплым, с его шутками про котов и привычкой теребить рукав, когда нервничает.

Но я не ответила. Не сейчас. Я не знала, почему, но пальцы застыли над экраном, как будто я боялась, что, ответив ему, я предам ту Лизу, которая год назад верила в любовь.

– Лиза, ты вообще жива? – Саша ткнула меня в бок, я вздрогнула, чуть не уронив телефон. – Ты уже пять минут пялишься на экран, как будто там формула вечной жизни.