Первая любовь зверя

– Я здесь! Я тут! – кричу с отчаяньем.

Сажусь в кресло и больше не в силах себя сдерживать, начинаю реветь, орать, биться. Отчаянье накрыло огромной волной. Осознание того, что никто не придёт. Я здесь одна. Я умру здесь в одиночестве. Буду медленно, мучительно угасать. Начинаю думать и верить, что Свету и Машу постигла лёгкая участь. Им не придётся часами умирать от голода. Им не придётся быть свои последние дни абсолютно одним. Их не оставляли, не приковывали в пустом доме.

Сердце рвалось на части, было невообразимо больно. Чтобы облегчить и принять это, начинаю опять писать. Пишу всё: как страшно было все эти дни, как боялась Зверя, как страшно сейчас здесь одной. Слёзы лились сплошным потоком. Спрятав листы, села обратно в кресло. Почувствовала, что плечо уже не болит и низ живота прошёл. Когда? Почему я не заметила это? Молнии, мерцавшие в небе, пугали. Включённый свет не спасал. Я вздрагивала от каждого звука. Сжалась в комок в кресле.

Вдруг послышался звук открывающейся двери где-то внизу. Слышу шаги, их несколько. Какие-то неясные голоса. Поднимаются по ступенькам. Вскочила с кресла, подошла к двери и выглядываю в коридор. Это девушки. Целая толпа. Все в крови, избитые, покалеченные, изрезанные. Они поднимаются и идут по коридору. Держатся за стены, оставляя следы крови. Я слышу их жалобные стоны. С ужасом захлопываю дверь. Бросаюсь на кровать под одеяло. Чувствую, как страх сковывает тело. Сердце бьётся в горле. Дышать тяжело. Чувствую Его запах от подушки. Утыкаюсь в неё носом, обнимаю крепче. Вспоминаю его улыбку, когда мы сидели ещё вместе с девушками. Вспоминаю, как он обнял меня, прижав рукой и ногой. Страх отступил. Дыхание стало спокойней, тело расслабилось.

Я сижу на кухне за столом. Рядом мама замешивает тесто в миске и подробно мне что-то объясняет. На ней, как всегда, фартук, и её кудрявые волосы заколоты сзади. Она смотрит на меня добрыми глазами, а её голос мне всё говорит и говорит. У неё голос такой нежный, родной, тёплый. Я сижу и слушаю. Мне так хорошо. Так тепло и приятно. Чувствую, как тёплая рука гладит по плечу. Нежно, мягко спускается к локтю и ныряет под руку к груди. Я всё слушаю маму, а она также что-то говорит. Улыбается, и мне хорошо и спокойно. Тёплая рука сжимает мою грудь, аккуратно и бережно. Мамин голос куда-то пропадает, ощущения руки на теле чётче. Вспышками я оказываюсь то на кухне, то в полумраке. Чувствую за спиной дыхание. Ещё несколько вспышек и голоса мамы уже нет, как и её самой. Я чувствую руку, сжавшую мою грудь, дыхание на шее, запах сигарет и апельсинов.

Мгновенно слёзы заливают лицо, руки начинают дрожать. Оборачиваюсь и бросаюсь ему на шею. Хватаюсь, цепляюсь, обнимаю с силой, которая осталось во мне. Вдыхаю его запах, чувствую тепло его тела. Своим телом слышу, как бьётся его сердце, как наполняется его грудь при каждом вдохе. «Он здесь, он пришёл. Я не одна. Я больше не одна», – кричит сознание в голове. И плевать, что он псих, что он сделал со мной несколько дней назад, плевать, что может сделать. Главное, что он здесь, и я теперь не одна. Уткнулась лицом ему в шею. Плачу и всхлипываю. Дыхание сбивается. Сердце колотится с таким темпом, что, кажется, сейчас лопнет. Чувствую, как слабею. Все силы трачу на объятия. Не хочу отпускать. Не хочу опять оставаться одной. Чувствую, как он аккуратно ложится вместе со мной. Становится так спокойно. В голове крутится одно: «Я не одна. Я не одна».

Глава 6. Знакомство

Услышала звон цепи, открыла глаза. Зверь держал её в руках. Учуяла аромат еды. Пельмени – еда холостяка.

– Это тебе. Ешь, – спокойно произносит Олег.

Пытаюсь есть как можно сдержанней, а так хочется накинуться и глотать, не жуя. Главное, быстрее. Потихоньку радость, что он пришёл, вытесняет осознание «кто» пришёл и «что» теперь будет со мной. Радость и спокойствие тихо тают. Смотав всю цепь, он уходит. Доела, запила стаканом воды. Чищу апельсин и размышляю: «Как он отреагировал на то, что я обняла его? Он не оттолкнул меня. Тоже обнимал. Что он думает? Зачем я бросилась к нему? Что теперь будет?!» Проглотив пару долек, встаю с постели. Я всё в той же майке и завязанных трусиках. Всё ещё слаба, но сил явно больше. Полный желудок приятно ощущался тяжестью в животе. Осматриваю лодыжку, несколько ссадин, кровяные корочки. Ищу среди его вещей что надеть. После душа одеваюсь, сушу волосы полотенцем и заплетаю в косу. «Боже, какой у меня ужасный вид», – думаю, стоя у зеркала в мужских трусах и футболке. Свои трусики с ягодками пришлось выкинуть. Натягиваю джинсы и сажусь в кресло. Начинает одолевать беспокойство: «Что будет дальше? Почему так хотела его появления? Что хуже: умирать от голода или от его издевательств? Почему сейчас это сложный вопрос, а ещё недавно я готова была стерпеть всё, что угодно, лишь бы не быть здесь одной?» Не заметила, как Зверь вошёл. Вздрогнула от прикосновения к плечу.

– Дёрганная ты, – недовольно произносит он.

– Задумалась, – опустив глаза, оправдываюсь.

– И о чём же? – интересуется, поднимая меня с кресла. Садиться на освободившееся место, и устраивает меня на своих коленях. Одна его рука лежит на моём бедре, а другая гладит колени. От волнения каменею, боюсь выдохнуть. Он чувствует это.

– Расслабься, – выдыхаю. – О чём же ты думала?

– Что будет дальше.

– И? – смотрит выжидающе.

– Я не знаю. Мне просто страшно, – признаюсь, крепко сцепив пальцы в замок.

– Меня боишься? – киваю головой. – Просто не зли меня, и всё. Слушайся, – молчу. – Поняла?! – голос резко стал грозный и громкий.

–Да, да, – испугано киваю головой.

Утыкается носом мне в висок. Нюхает волосы.

– Мой шампунь, – тихо, будто мурча, произнёс он.

Тело оцепенело от страха, сердце остановилось. Опустившись к шее начал целовать её. Прикосновения губ обжигают. Неприятно и страшно. Хочется отстраниться. «… Не зли меня… Слушайся…» – звучат его слова в голове. Терплю, закрыв глаза. С бедра рука скользнула под футболку. Обнаружив оголённую грудь, он довольно ухмыльнулся. Я почувствовала кожей его улыбку. Он мягко массирует, его дыхание тяжелеет, резко впивается пальцами в грудь. От неожиданности и боли вскрикиваю.

– Встань и разденься, – хриплым голосом приказывает мне. Медленно встаю. Снимаю джинсы. – Опять в моих трусах?! – удивляется.

– Мои порваны, – совсем тихо произношу я, смотря, как он расстёгивает ширинку.

Приспускает штаны и резинку трусов. Достал свой член. Я впервые вижу мужской член в живую! Даже в «ту» ночь я смущённо отводила глаза, и когда он насиловал меня, я не смотрела «туда». Мне было страшно и стыдно. И вот «это» было во мне?! Вот почему так больно. Лицо заливается краской. Начинаю пятиться назад, натягивая перед футболки как можно ниже. Зверь сидит в кресле, широко расставив ноги. Призывная поза. Дышит тяжело. Глава потемнели, но в них горит желание. Губы скривились в ухмылке.

– Снимай всё, – я помотала головой, всё так же попятившись назад. – Быстро снимай! – вскочив, рявкнул Зверь. Он снял с себя футболку, начал стягивать джинсы и боксеры. Попятившись назад, врезаюсь в кровать. – Ты должна слушаться, – сдерживая гнев, произносит Зверь.

В глазах что-то дикое. Плечи расправлены, спина прямая, руки напряжены и сжаты в кулаки. Брови сдвинуты на переносицу, и очень тяжёлый, пугающий взгляд. Понимаю, что он зол и едва сдерживается. Начинаю снимать футболку. Запутываюсь в ней. Ничего не вижу, рука застряла.

– А-а-а! – вскрикиваю от неожиданности.

Он подошёл, коснулся меня, помогая стянуть футболку.

Когда я оказываюсь перед ним в одних боксерах, меня всю трясёт. Вся зажавшись, стараюсь прикрыть грудь руками.

– Снимай трусы и повернись спиной, – хриплым, но сильным голосом приказал мне.

Делаю, как он велит. Толкает на кровать, ложится сверху, не всем весом. От поясницы целует вдоль позвоночника. Задирает мои руки вверх к голове и захватывает их одной своей. Всё моё тело напряжено, дыхание никак не выравнивается. Я кое-как сдерживаюсь, чтобы не начать вырываться. Слёзы лились по уголкам глаз. Зверь целует лопатки. Дыхание горячее, обжигает. Поднимается к шее. Кусает её. Чтоб не закричать закусываю нижнюю губу и не отпускаю. Он опять кусает шею, чуть ниже и сильнее. Это невыносимо. Сильнее закусываю губу. Кусает ещё ниже и сильнее, и ещё. Закусив сильнее, едва сдерживаюсь. Чувствую вкус своей крови. Неожиданно боль пронзает плечо. Он укусил меня за плечо с такой силой, что прокусил кожу. Я не выдерживаю и издаю стон боли. Он резко раздвигает своим коленом мне ноги. Свободной рукой приподнимает мои бедра и входит в меня на всю свою длину. Я опять издаю стон от боли уже в другой части тела. Он довольно выдыхает. Начинает двигаться во мне. Чувствую каждое движение внутри себя. Как он скользит то внутрь, то обратно. Боли меньше в этот раз. Он начинает двигаться быстрее. Толчки всё жёстче. Боль всё сильнее. Молчу, терплю. Чувствую, как проводит языком по укусу. Щиплет. Целует, по шее, чуть выше, и кусает с такой силой, что я не выдерживаю и кричу, пытаюсь вырваться. Крепче сжимает мои руки. Другой рукой вцепляется мне в бедро.

– Мне нравится, как ты кричишь, – шепчет мне на ухо и покусывает мочку.

Перестаю сдерживаться, начинаю плакать и стонать. Он ускоряется. Движения быстрее и больнее. Я не сдерживаю крики, хочу только одного: чтобы это быстрее закончилось. Ощущаю его дыхание на виске. Он тяжело дышит, хрипит. Боль всё сильнее. Пальцами впивается мне в бедро. Ускоряется. Чувствую, как всё его тело напряглось. С полурыком делает три самых сильных толчка. Рухнул на меня всем весом. Чувствую, как он пульсирует во мне. Дышит прямо в ухо. Я просто плачу. Выходит из меня. Тянется к сигаретам, закуривает и ложится рядом. Закрываю лицо руками, подглядываю сквозь пальцы. Слёзы удаётся усмирить. Боюсь пошевелиться, в то же время краснея от того, в каком виде лежу.

– Ты вкусная, – произносит довольным голосом. Проводит пальцем по укусам. Вздрагиваю от боли. – Можешь сходить в ванную.

Сгорая от стыда, встаю. По ногам потекло. Испуганно смотрю на него и зажимаю себя руками между ног.

– Беги быстрее, – засмеялся Зверь.

Принимаю душ и понимаю, что боль меньше, чем в прошлый раз. Вся боль в плече и шее. Два укуса бросаются в глаза. Губа припухла и болит. Её прокусила сама. Обернувшись в полотенце, выхожу из ванны. Он всё ещё лежит. Довольно смотрит на меня. Совсем не стесняется своей наготы. Высокий, спортивное тело, к пупку поднимается дорожка волос.

– Нравится? И это всё твоё, – издевается парень. Я снова краснею и начинаю подбирать трусы, футболку и джинсы. – А где твоя одежда?

– Она порвана. Выбросила, – признаюсь.

– Другую привезу, пока в этом ходи, – разрешил мне Олег.

Поспешно переодеваюсь в ванной. Когда надеваю джинсы, Зверь входит, и мы оказываемся вплотную друг к другу. Я опускаю глаза, не смея смотреть на него. Берёт меня за подбородок и поднимает к своему лицу. Приглядывается, большим пальцем проводит по моей нижней губе.

– Что это? – строго спрашивает.

– Это я себя… Нечаянно, – шёпотом выдавливаю из себя.

– Жаль, не я, – с наигранным разочарованием вздыхает.

Выхожу из ванной, слышу, как принимает душ. Позже мы спускаемся на кухню. Делаю бутерброды на двоих. В доме никого нет, кроме нас. Зверь ведёт себя как обычный парень. Встретив его таким в городе, никто бы и не подумал, «что» ему доставляет удовольствие. Понемногу напряжение спадает и начинаю чувствовать себя спокойнее. Осмеливаюсь задать несколько вопросов.

– Ты продашь меня?

– Вообще, могу, но пока не хочу. Ценности в тебе теперь не больше чем любой другой, – спокойно и немного разочарованно отвечает, щёлкая пультом от телевизора.

Мы сидим на диване. Он держит меня за руку. Сжимает не сильно, но рука твёрдая.

– Ты отпустишь меня?

– Нет.

– Как долго я буду здесь?

– Сам не знаю, – с раздражением отвечает и сжимает мою руку.

– Зачем посадил меня на цепь?

– Так надо было, – уклоняется от ответа.

– Сколько дней вас не было? – голос начал дрожать от волнения.

– Шесть дней.

Внутри всё обрывается, пытаюсь взять себя в руки. Меняю тему.

– А что с другими девушками?

– Их уже нашли, – голос спокойный, безразличный. – А ты не видела? – встаёт, ищет газету возле телевизора. – Вот, – показывает страницу. – И ты здесь есть.

Читаю выделенным шрифтом возле своей фотографии.

«В настоящее время, найдено всего два тела, блондинки и брюнетки. Тело третьей жертвы не обнаружено. Как стало известно нашей редакции, в полицию обратилась женщина, у неё пропала дочь, Золоторёва Кристина, 20 лет, с волосами крашенными в рыжий. Вышла вечером в магазин и не вернулась. Есть все основания полагать, что это и есть недостающая третья жертва.»

– Кристина, – шепчет Зверь, аккуратно целуя укусы на моей шее.

Глава 7. Турундочки

Мы ещё немного посидели вдвоём перед телевизором. Зверь задал пару вопросов о моей жизни и обо мне. Ближе к вечеру пришли Димон и Паша. Когда меня отправили на кухню готовить, ко мне зашёл Дима.

– На. Я тебе мороженое купил, – протягивает мороженое в упаковке.

– Спасибо, – смущаюсь. Отчего-то щеки начинают гореть. – Я позже съем, – убираю в холодильник.

Парень увидел укусы на шее и плече. Взгляд посерьёзнел. Осторожно коснулся пальцами.

– Всё хорошо?

– Да. Всё в порядке, – его касания разносят тепло по телу.

Он гладит меня по голове, вздыхает и уходит. Я остаюсь одна на кухне, продолжаю готовить. Вспоминаю то тепло от его прикосновения: «Он всегда смотрел на меня не как на вещь, но и не как на женщину. У него такой добрый взгляд… Как у родного?.. Как у родителя. Точно, его взгляд, прикосновения, поглаживания по волосам, его поведение как у папаши. Я ни разу не слышала, чтобы он что-то про семью или детей говорил. От него такой заботой веет, добром. Всё так странно».

Приготовив еду, отправилась наверх по приказу Зверя. Убедившись, что он нескоро вернётся, достала свой «дневник» и записала последние события, мысли, переживания. После приняла душ. Вспомнив про мороженое, побежала вниз. На первом этаже увидела только Пашу.

– А где все? – спросила я, стараясь сделать как можно спокойный тон.

Он мне не нравится. Смотрит на меня, как голодная собака на кусок мяса. Мне даже кажется, если бы не моя принадлежность Зверю, то он давно бы накинулся на меня. Начинаю нервничать.

– Да тренируются, – бросил худой и указал пальцем на вторую дверь у лестницы.

Эта дверь всегда была закрыта. Я не видела, чтобы кто-то входил или выходил оттуда. Осторожно поворачиваю ручку и вхожу. В нос ударил запах пота. Олег и Димон качались. «Вот почему такие фигуры», – мысленно сама себе отвечаю. В комнате несколько непонятных спортивных снарядов. Стойка со штангой. А в дальнем углу стоят старый стол и кресло-монстр, те самые. От воспоминаний, вспыхнувших в памяти, сглотнула.

– Тоже хочешь позаниматься? – вернул в реальность Зверь.

– Нет, нет. Я просто потеряла вас, – ответила я, глядя на парня.

Тело разогретое, даже издали чувствую исходящее тепло. Из-за глубоких вдохов мощная грудь поднимается и опускается. По шее вниз бежит капелька пота.

– Дырки во мне просверлишь, – с усмешкой произнёс Олег, заметив, что я долго смотрю на него.

Я заливаюсь жаром стыда и молча, спешно выхожу, опустив голову как можно ниже. Так стыдно. Быстро забрав мороженое, убегаю на второй этаж, в комнату Зверя. Поедаю мороженое на палочке, ловлю себя на мысли, что сейчас я спокойней, чем раньше. Да, я всё так же боюсь их всех, а особенно Зверя. Мне дико страшно, когда он делает «это» со мной. Но я могу уже усмирять этот страх и не давать ему разрастаться во мне. Уже даже свыклась с мыслью, где я. Неужели всё это сломило меня? Я сидела в кресле и всё размышляла. Вспомнила, как сидела в этой комнате шесть суток одна. От этих мыслей по телу пробежала дрожь. Поняла, что страх опять остаться одной сильнее страха перед Зверем. Почувствовала, что хочу спать. Сняла джинсы, взяла из шкафа другую футболку и забралась под одеяло. Постель мягкая, новое бельё пахнет свежестью. Хорошо, что можно спать на такой кровати, а не где-то в чулане, на грязном, голом матрасе. Уже сквозь сон слышала, как пришёл Олег, шум воды в душе и как он ложится рядом.

Что-то мешает, тревожит мой сон. Локтем пытаюсь скинуть эту помеху. Неожиданно меня потянули за волосы. Больно. Тут же сон проходит.

– Ещё так сделаешь, сука, и я сломаю тебе этот локоть, – зло прошипел Зверь.

Меня начинает трясти от страха. Начинаю понимать, что сквозь сон отталкивала его.

– Прости. Я нечаянно, во сне, – зажмурившись от боли, пытаюсь оправдаться.

– Хорошо, – целует в висок, слегка отпускает волосы. – Покричишь для меня?

– Да, – шёпотом соглашаюсь.

Зверь отпускает меня. Волосы взъерошены, глаза сузились и потемнели от желания. Плечи расправились, выставляя напоказ накачанное тело. Он откидывает с меня одеяло и отскакивает. В глазах удивление, на лице брезгливая гримаса.

– Фу! Это что, месячные?! – закричал он, стоя у постели. От былого возбуждения нет и следа. – И постель замарала! А ну, пошла вон!

Сгорая от стыда, я встаю, стягиваю простынь и ухожу в ванную. Застирываю пятно под холодной водой, раздеваюсь и встаю под душ. Зверь входит. Курит, стряхивая пепел в унитаз.

– Ты почему не предупредила, что у тебя «это» началось? – голос уже спокойный, но по виду было понятно, что он напряжён.

– Я не знала, что «они» начались, – стою под струями воды и пытаюсь прикрыться руками.

– Как долго будут идти?

– Дней пять, наверно, – моё лицо заливается краской. – Мне прокладки нужны.

Выкинув бычок в унитаз, Зверь молча выходит. Принимаю душ, пытаюсь успокоиться и собраться с духом. Олег заходит и протягивает руку.

– Есть только это… Турундочки, – показывает ладонь с тремя тампонами.

Не успев сообразить, начинаю смеяться. Смеюсь так, как будто передо мной не Зверь, а однокурсник-хохмач, который только что сморозил шутку.

– Это тампоны! – кое-как произнесла сквозь смех.

– Да мне плевать! – с гневом рявкнул Олег. – Смейся. Посмеёшься потом подо мной.

После его угроз стало не смешно. Я замолчала и взяла один тампон в упаковке.

– Остальные грязные. Мне ещё надо. Только прокладки.

– Ясно, – коротко бросает Зверь и выходит.

Я никогда не пользовалась тампонами. Вспомнив теорию, установила, куда положено. Странное чувство, лазить там, проталкивать его на место. Хоть бы принёс прокладки. Выйдя из ванной, надеваю другие его боксеры. Скоро он начнёт злиться, что ношу его одежду. Натягиваю джинсы и футболку. Хорошенько отстирываю «помеченные» вещи.

Спустившись на кухню, обнаруживаю, что весь дом ещё спит. Олега нигде нет. Заметила, что входная дверь приоткрыта. «Нет, больше я не выйду по своей воле», – подумала, вспомнив собак. Подхожу к окну в главной комнате – вот он. Ходит по двору с совком на длинной палке и веником. Собирает собачьи «кексики». Сами собаки весело вьются вокруг него. Закончив, выкинул всё в бак и направляется к дому. Бегу на кухню, ставлю греться воду. Олег в молчании заходит, моет руки в раковине. Не смотрит на меня, взгляд хмурый. «Злится, что я посмеялась над ним? Как не убил ещё? Может, понимает, что глупость сказал? Надо успокоить его, а то и вправду оторвётся на мне через пять дней», – размышляю, делая чай и подглядывая за ним. Направляясь следом за ним, сажусь на диван рядом с ним. Протягиваю ему чай. Он закуривает сигарету, всё так же игнорируя меня.

– Это просто месячные, – решаюсь наконец-то начать первой разговор.

– Гадость редкостная, – холодным голосом отвечает он, всё ещё не смотря на меня.

– Но ты же любишь кровь, – с опаской напираю я.

Наконец-то смотрит на меня. Взгляд странный, изучающий.

– Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя сейчас? – неожиданно спрашивает меня.

– Нет! – от испуга говорю громче, чем хотелось бы. – Я хочу, чтобы ты не злился на меня.

– Я хотел свернуть тебе шею, там, в душе, – зло улыбается.

– Но это было смешно, – стараюсь сделать как можно сильнее невинное лицо.

– Принеси апельсин, – меняет тему Зверь. Принесла ему фрукт, пока чистила, он включил телевизор. На одном из каналов начались шестичасовые утренние новости. Олег отправил готовить завтрак. А я размышляла: «У меня есть пять дней. Пять дней он не будет насиловать меня. Малость, но хоть что-то».

Через час приехал Лёха.

– На, – протягивает пачку прокладок. – Прости, турундочек не было, – говорит с улыбкой.

«Он-то откуда знает?» – думаю про себя. – Спасибо, – благодарю уже вслух.

Позже я отправляюсь в комнату. Через несколько часов заходит Зверь. Берёт из шкафа свитер.

– Будем поздно. Ты остаёшься одна. Надеюсь, вести себя будешь хорошо? Не забывай, собаки свободно гуляют по территории.

– Хорошо, – покорно соглашаюсь я. – Не хочу опять на цепь.

Он молча выходит. В окно вижу, как все садятся в машину, отъезжают. Слышу скрип ворот за углом. До вечера я одна.

Глава 8. Товар

Я осталась одна на весь день. Долго думала, что теперь делать. Поменяла постельное бельё. Посидев в кресле, обдумала произошедшее. Успокаивало то, что Зверя отталкивают месячные. Теперь у меня есть дни, когда меня не будут трогать. Но сколько я тут пробуду? Мне ничего неизвестно. Если я тут надолго, то можно обследовать дом. Вышла из комнаты. Открыла дверь напротив. Сразу вспомнила, как мы готовились тут. Здесь перед зеркалом крутилась Маша. Тут на кровати сидела, красилась Света. Вспомнила их улыбающиеся лица. Накатили слёзы. От нахлынувшей боли в груди тело ослабло. Опустилась на пол, прикрыв лицо руками. Я видела, как их насиловали, мучили, убивали. Их тела выбросили, как какой—то мусор. Пыталась представить их родных. Что бы я сказала, если бы они были передо мной? Как бы я оправдывала свою жизнь, когда их дочерей убили? Почему не защитила их? Хотя бы не попыталась. Я просто стояла и смотрела. Вдруг стала сама себе противной, мерзкой. Думала только о себе, как мне плохо, как больно, но я-то жива, а они – нет, и их не вернуть.

Собачий лай отвлёк от мыслей. Испугавшись, что парни вернулись, выбежала из комнаты и закрыла дверь. Постояла в коридоре, никто не зашёл. Опять открыла дверь, но входить уже не хотелось – слишком больно. Окинула взглядом ещё раз комнату. Заметила вещи Димона на полу. Сразу вспомнился аромат туалетной воды в ванной. Такой же аромат был и у него, когда он был рядом, когда я обняла его, спасаясь от собак. Он всё же другой, не как «они». Почему он занимается этим? Ответа я не знаю. Закрыла дверь. Следующие две оказались запертыми на ключ. Дверь в кладовую оказалась открытой. Там было всё так же. Поспешно закрыла – не хочу опять чувствовать эти неприятные чувства. Дверь напротив оказалась открытой. Обстановка была как и в других комнатах. Большая кровать, тумба, шкаф. Комната никому не принадлежала, в шкафу были только спальные комплекты и полотенца. В ванной стояла стиральная машинка. Нашла порошок и решила сбегать за бельём в комнату Зверя. Заправила машинку, настроила режим. Главное, не забыть вытащить.

Спустилась на первый этаж. Дверь в «тренажерный» открыта. Прошла, осматриваясь. Тренажёры непонятные, большие и тяжёлые. Гантели в углу. Стол и кресло… Всё так же стоят в углу. Подхожу к столу. Поверхность шершавая. Облезлая и облупившаяся краска когда-то была светло-голубой. Теперь она похожа на грязно-серо-голубую. Обнажённое дерево тёмное, в бурых въевшихся разводах, пятнах – кровь. Отдёргиваю руку. Сколько девушек убили на этом столе? Стало жутко, мурашки побежали по спине. Кресло стояло в свете солнечных лучей. Оно точно болотного цвета. Кое-где в складках виднелись крупинки чистящего порошка. От воспоминаний подкатила тошнота. Поспешно вышла.

Огляделась на кухне. Есть не хотелось. От пройденной экскурсии настроение упало на нет. Подошла к окну в главной комнате. Увидела ручку на форточке, открыла. Свежий воздух ворвался в комнату. Обдувал лицо. Стояла с закрытыми глазами и дышала кислородом. Как же приятно дышать свежим, «свободным» воздухом. Отскочила, испугавшись собачьего лая под окном. Далее подошла к телевизору и увидела пыль. Явно давно не вытирали. Чтобы скоротать время, нашла тазик и тряпку, налила воды. Протёрла пыль на подоконнике, перешла к модулю. Протирая диски от пыли, складывала их в стопку. Это были бои, фильмы и «болванки» с подписанными датами. Держа очередную «болванку», руки дрожали. На них записаны последние часы несчастных девушек. Как они могут хранить такое, смотреть? Зачем? Зачем вообще снимают?

Закончив работу, села на диван. В доме было тихо. Собаки привычно лаяли, бегая вдоль высокого забора. Включила телевизор. Щёлкаю по каналам и понимаю, что мне всё равно, что там показывают. Ничего не интересно и не отвлекает от мыслей о дисках.