Люсьен

Наталья Трушкина

Люсьен

Глава 1

Если бы кто-то сейчас посмотрел на Люсьена, вывод был бы прост: перед ним самый обыкновенный человек. Настолько обычный, что даже скучно. Такой, который не ввязывается в крупные события. Особенно если они требуют каких-то усилий.

Люсьен, пожалуй, согласился бы.

Хотя… обычный человек не держит в голове точное время, за которое лапша доходит до «правильной» степени размокания. С поправкой на температуру воды и особенностями конкретной микроволновки. Обычный человек не тратит последние деньги на корм бездомному коту, который ещё сам не решил, нужен ли ему этот Люсьен или нет.

Тридцать три года. Возраст Христа. Но чудес в запасе не предвидится, разве что заварить лапшу без слипшихся комков.

А в остальном – обычный неприметный мужик. Уже не юнец, но ещё и не тот мудрый старец, который с видом философа даёт советы, восседая на скамейке в ближайшем парке. Пока максимум – советы самому себе: «Сходи за сосисками, идиот, а то завтра умрёшь от голода и одиночества. В некрологе будет написано: "скончался, не дождавшись скидки на лапшу"».

В магазин он явился по очень серьёзному поводу. Заканчивался стратегический запас: лапша быстрого приготовления, сосиски и апельсиновый сок. Продуктовый «треугольник жизни».

Днём раньше дворник из соседнего двора лениво обронил: «Похолодание будет». А дворники, как известно, всегда правы в таких вещах. Если верить им, то зима приходит минимум три раза за месяц, но кто рискнёт проверять?

Поэтому Люсьен отправился в ближайший минимаркет. Время клонилось к вечеру, но он уже выполнял важнейшую миссию всего дня: катил тележку вдоль рядов с продуктами, чувствуя себя, если уж честно, исследователем на краю мира.

– Сыр с беконом? Или куриный? – пробормотал он, сверяясь с полками лапши. – С беконом вкуснее. Куриный – вроде полезнее. Хотя кого я обманываю? Полезная лапша в коробке – это как безалкогольная водка.

Сложив в тележку обе упаковки, Люсьен двинулся дальше. Тяжёлая миссия выбора завершена, можно было бы расслабиться. Но нет. Из отдела колбас донёсся возмущённый голос, который мог бы разбудить даже мёртвого.

– Да за такие деньги эту сосиску надо в золото обёртывать!

Грета. Кто же ещё. Продавщица с голосом бензопилы и взглядом охранника на таможне. Её глаза сопровождали любого покупателя, словно она была не при колбасе, а при исполнении – ищет врага народа.

– Добрый вечер, – осторожно поздоровался Люсьен, решив притвориться ветром и проскользнуть мимо.

– А, это ты, Люсьен! – рявкнула Грета, и он едва не въехал тележкой в витрину. – Опять за своей этой… пищей бедняка? Когда уже приготовишь что-то нормальное? Мужик ты или кто?

– Мужик, – обречённо признал Люсьен. – Но экономный.

Грета закатила глаза с видом человека, на котором держится баланс вселенной и рацион всех постоянных клиентов. Она раз в неделю допрашивала Люсьена о его жизни, словно участковый. Он уже привык: как к дождю или пробкам – неприятно, но неизбежно.

– Вот, возьми, – она кивнула на сосиски со скидкой. – Не травись этим мусором. Жрать надо, а не мучиться.

Люсьен благодарно положил пачку в тележку и уже представлял, как будет варить их, и как Грета в этот момент почувствует моральное удовлетворение где-то на расстоянии.

– И сухой корм не забудь. Твой полосатый сдохнет без тебя, – добавила она и переключилась на следующую жертву.

Люсьен улыбнулся и пошёл к кормам. Полосатого друга он кормил уже второй месяц. Кот сидел на лавочке у подъезда и встречал его после работы, как немой сосед, который всё видел, но не комментировал. Странный зверь: явно предпочёл бы лобстеров, но и корм из пакета ел с достоинством. Они оба не питали иллюзий насчёт собственных возможностей.

Сухой корм отправился в корзину. Люсьен покатил тележку к кассе, чувствуя себя человеком, который не просто протянул очередной день, а сделал вклад во Вселенную. Маленький, но вполне стратегический.

В этот момент воздух дрогнул. Будто кто-то невидимый пробежал мимо и оставил после себя лёгкий холодок – не мороз, скорее тонкий сквозняк, от которого мурашки ползут быстрее мысли. Люсьен дёрнулся, оглянулся и, разумеется, увидел только тень, проскользнувшую между рядами.

– Отлично, – пробормотал он себе под нос, – осталось увидеть вампира в очереди у кассы, и можно смело идти оформлять клубную карту в дурку.

Он поспешил к кассе, но то чувство не исчезало. Оно тянулось липким зудом, будто кто-то невидимый пытался разглядеть его затылок через увеличительное стекло. Даже когда он уже вышел на улицу с пакетом, противное ощущение продолжало сидеть внутри, как заноза.

Темнело. Двор напоминал декорацию из дешёвого хоррора: фонари моргают, асфальт блестит, а по кустам гуляет ветер, от которого можно ждать разве что зомби апокалипсиса.

Люсьен ускорил шаг, уговаривая себя, что всё это – результат регулярного недосыпа и чрезмерной переработки. И, возможно, того факта, что он в последний раз отдыхал в прошлой жизни. Но убеждал из рук вон плохо. Каждые десять метров оглядывался через плечо, хотя улица была по-прежнему пуста. Слишком пуста. Как в компьютерной игре, когда знаешь: сейчас вылезет босс.

У подъезда театрально треснула лампа в фонаре. Свет мигнул пару раз – и сдался. Всё погрузилось в полумрак и Люсьен замер на месте. Холодок пробежал по спине снова, на этот раз наглее, чем прежде.

Он уже собрался шагнуть вперёд, но из темноты донёсся звук – тихий, неприятно чёткий: когти скребанули по асфальту.

– Ну уж нет, – выдохнул Люсьен, крепче сжимая пакет с сосисками. – Ужастик так ужастик, но главный герой ведь я. А главный герой хотя бы до второй серии должен дожить.

Краем глаза он уловил движение – тень мелькнула в свете луны. Белка? Кот? Или что-то пострашнее? Люсьен ускорил шаги. И тут же представил: если это белка, то явно с характером похлеще «колбасной» Греты.От этой мысли стало только хуже.

Он влетел в подъезд, поднялся по лестнице и захлопнул дверь. Проверил замки. Все. Даже тот, что обычно ленился закрывать и который соседи называли «декоративным». Щёлкнул последний засов – и только тогда он позволил себе выдохнуть.

Но облегчение вышло хилым. В углу сознания продолжало зудеть: он что-то упустил. Или кого-то. И теперь это «что-то» смотрит сквозь стены, терпеливо, как кот через окно на голубей.

Он выбрал старый ритуал выживания: чайник. Мятный чай всегда спасал. По крайней мере, лучше, чем валерьянка – ту он берег для полосатого друга.

На кухне было слишком жутко. Атмосфера жила своей жизнью: часы тикали громче, чем обычно, холодильник гудел так, будто собирался взлететь, а чайник шипел с подозрительной настойчивостью. Даже пол скрипнул, когда он прошёл мимо, хотя утром молчал.

После этой странной прогулки он чувствовал, что нервы натянуты, как гитарные струны. Пока вода закипала, он на автомате разобрал пакет: сосиски в холодильник, лапшу на полку, а корм отнёс в угол у входной двери – для завтрашней встречи. Полосатый придёт, и вселенная снова сделает вид, что всё под её непрерывным контролем.

Сев за стол, он запустил первый попавшийся фильм на ноутбуке, но сюжет пролетал мимо – слишком скучный, слишком правильный. Мысли всё равно возвращались туда: магазин, улица, фонарь, холодок. Это было не просто воображение. Слишком уж реально ощущение, что кто-то заглядывает за спину, как назойливый попутчик в автобусе.

Примерно через час он допил вторую кружку чая и выключил свет. Обычно после этого накатывало привычное спокойствие. Но сегодня вместо усталости пришла странная тяжесть – словно день не закончился, а взял паузу и пообещал вернуться.

– Поздравляю, – пробормотал он себе под нос. – Жив. Пока.Забравшись под одеяло, Люсьен лениво пролистал телефон. Ещё один день. Ещё одна галочка в бесконечном списке обыденности.

Но сон не спешил. Где-то далеко, за пределами его понимания, уже происходило нечто, что ломало привычный порядок вещей. Он это чувствовал кожей, как погоду.

И когда глаза наконец закрылись, а сознание поплыло в темноту, тишина треснула знакомым звуком. Шорох когтей. На этот раз – не на улице. Не за дверью. А здесь. Внутри квартиры.

Глава 2

Люсьен резко открыл глаза. В полной тишине слышался шорох – мягкий, но настойчивый, будто кто-то недружелюбный возился прямо под кроватью. Звук напоминал царапанье ветки по стеклу, только ветки тут явно не было.

Он замер, вслушиваясь. Сердце колотилось так громко, что казалось, его тоже можно принять за источник шума. Если бы это был фильм, сейчас бы зазвучала тревожная скрипка – натянутые струны, мурашки по спине. Но никакой музыки не было. Только тёмная комната и продолжающийся скрежет.

Выдохнув, Люсьен медленно потянулся к телефону на тумбочке. Экран вспыхнул и выхватил из темноты часть привычного пейзажа: пара пыльных носков, упавшая за кровать книжка с замятой обложкой, паутина в углу. Всё это выглядело жалко, но вполне безопасно. Монстров не наблюдалось.

– Это сон, – пробормотал он. – Просто сон. Или крыса… Господи, только бы не крыса. Я не против монстров из преисподней, но крыса – это перебор.

– Интересно, они вообще нападают на спящих? Или по инструкции сначала вежливо спрашивают разрешение?Он нервно усмехнулся.

В голове нарисовалась картинка: крошечная мышь в деловом костюмчике, с портфелем, осторожно стучит по полу и говорит: «Разрешите погрызть вас на ужин».

– Отлично, – выдохнул Люсьен. – Я ещё и шутки сам себе рассказываю. Совсем доигрался.

Он перевернулся на другой бок, натянул одеяло до подбородка. Тишина тянулась секунду, другую… и снова – шорох. На этот раз ближе. А к нему добавился лёгкий топоток, будто невидимый бегун отрабатывал спринт по ковру – от стены до стены.

– Отлично, – простонал он, выбираясь из-под одеяла. – Даже в собственном доме нельзя спокойно поспать. Надо в следующий раз попросить заказчика выдать мне сюжет попроще. Ну, там, сказочку начальной школы: «Микки Маус и его весёлые друзья». Хотя… Господи, опять мыши!

– Прекрасно. Значит, теперь меня преследуют призраки убиенной мышиной семьи. Полосатый сосед устроил себе охоту, а я получаю хоррор-бонус.Он почесал висок и хмыкнул.

От этой мысли Люсьен даже потряс головой – с надеждой, что нелепости вывалятся наружу. Через ухо.

Он щёлкнул настольную лампу. Жёлтый свет лениво разогнал тьму и обнажил картину знакомого хаоса: книги, сложенные неровной стопкой на стуле, рубашка, брошенная на пол, и стакан на тумбочке с мутным отпечатком губ. Всё это казалось банальным и родным.

Но взгляд зацепился за деталь, которой раньше не было. На ровном слое пыли – чёткий тонкий след, будто кто-то прошёл здесь крошечными лапками, оставив маршрут от двери к середине комнаты. Пыль расступалась полоской, как вода за лодкой.

– Ну и кто тут у нас? – пробормотал он. – Подозрительно аккуратный призрак. Даже не состоявшуюся уборку не испортил.Люсьен нахмурился.

– Ну и что это за номер? – нахмурился он, осторожно поднимаясь с кровати. Пол под босыми ногами был холодным, и от этого каждое движение казалось громче. Он шёл, стараясь не шуметь, словно сам крался по чужой квартире.

Следы обрывались у шкафа. Люсьен медленно потянул за ручку, дверца со скрипом распахнулась и выпустила в комнату запах старой ткани и пыли. Внутри обитало зимнее пальто и пара старых коробок, ничего подозрительного. Всё тот же уютный хаос.

– Может, и правда приснилось? – пробормотал он, уже чувствуя, как внутри поднимается облегчение.

Ошибка.

Как только слова сорвались с губ, из-под кровати что-то метнулось – слишком быстрое, чтобы успеть разглядеть, и слишком крупное, чтобы быть обычной крысой. Тёмное пятно пронеслось и исчезло в коридоре.

Люсьен застыл. Сердце ухнуло куда-то в пятки. Несколько мгновений он боролся с первобытным желанием снова нырнуть под одеяло и спрятаться, убедив себя, что «ничего не было». Но вместо этого, ругая себя за излишнюю смелость, осторожно шагнул в коридор. Вслед за шорохом. За тем, чего он, по-хорошему, видеть не хотел.

На кухне царил полумрак. Луна пробивалась сквозь давно не мытое окно, оставляя на полу мутное серебро. В этом зыбком свете даже стул казался подозрительно кривым, а кастрюля на плите – черепом с выбитыми зубами.

И в углу, у стола, кто-то сидел. Вернее – лежал, свернувшись в пушистый клубок.

– Эй… Ты кто такой? – спросил он громко. Но уверенности в голосе было столько же, сколько в мяуканье котёнка.Люсьен нахмурился.

Клубок поднял голову. Два огромных янтарных глаза уставились прямо в него. Глаза были слишком яркие для обычного животного: они не отражали свет – они его будто производили.

Это оказался кот. Рыжий, пушистый, с длинными кисточками на ушах, как у миниатюрной рыси. Вид у него был такой, словно он только что вернулся из приключения через три измерения, а теперь обнаружил, что хозяином этого дома числится какой-то Люсьен. И это явно досадная ошибка вселенной.

Кот лениво потянулся, изогнув спину дугой, затем сел и начал тщательно вылизывать лапу, как будто Люсьена в комнате не существовало.

– Вот это да… – Люсьен поставил руки на бока. – Скажи честно, ты вломился сюда с отмычкой или прямо через окно? Я тебя сюда не звал. И вообще, нормальные гости звонят в дверь. А ты предложил лишь скрежет когтей под моей кроватью и инфаркт на закуску.

Кот, не удостоив Люсьена даже мимолётного взгляда, грациозно соскользнул со стола. Лапы коснулись пола настолько бесшумно, как будто он был не котом, а тенью, решившей притвориться котом.

Он направился прямиком к упаковке с кормом у двери. Пару секунд тщательно обнюхивал её, словно сомневался в кулинарных талантах хозяина, а потом метнул в Люсьена взгляд —короткий, но довольно выразительный: «Ты серьёзно держишь это закрытым? Ужасный сервис. Жаловаться некому – поэтому буду смотреть с осуждением».

– Ах ты хитрец… – протянул Люсьен, прищурившись. – Так вот зачем явился. Потому что я кормлю того полосатого нахала, да? Но ты… явно из другой лиги. Где этот мой наглый бродяга?

Кот, естественно, не ответил. Но спустя мгновение из его груди вырвался звук. Низкое, густое мурчание, которое не имело ничего общего с милым «мур-мур». Это было предупреждение, рык, скрытый под вежливой маской.

Люсьен вздрогнул: вибрация шла не к ушам, а прямо в грудную клетку. Казалось, мурчание поселилось в сердце и отдавало во все кости разом. И это было особенно странно – кот находился далеко, метрах в двух.

– Ну ладно, ладно! – сдался он, разрывая упаковку. – Только сразу договоримся: ночуешь – без скрежета под кроватью. Я тебе корм, ты мне – тишину.

Кот вальяжно сошёл с места с видом дипломата, чьи условия наконец-то приняты. Торжественно подошёл к миске и склонился над едой. Люсьен был готов поклясться: вместе с хрустом гранул он расслышал тихое, довольное «спасибо». Почти человеческое.

– Великолепно, – пробормотал он. – Я разговариваю с котами. Завтра – с холодильником, послезавтра – с микроволновкой. И так далее по списку.

Возвращаясь к кровати, он чувствовал себя человеком, у которого день решил поиграть в сюрреализм. Сначала шорохи, потом прыжки из-под кровати, теперь – рыжий незваный гость с царскими замашками.

Но самое странное было даже не это. Люсьен не мог отделаться от ощущения: рыжий пришёл сюда с какой-то целью. Слишком целеустремлённый взгляд. Слишком уверенные движения.

Он закрыл глаза, и сон потянул его обратно. Но прежде чем окончательно провалиться в темноту, вспыхнула последняя картинка: глаза кота. Янтарные, нереальные. Они не отражали луну. Они горели даже ярче ночного светила.

И Люсьен понял: это точно не обычное животное.

Глава 3

Люсьен проснулся от звука – будто с кровати соскочил небольшой мешок картошки. Только картошка обычно не дышит и не смотрит на тебя янтарными глазами.

Он приподнялся, щурясь в полумраке, и наткнулся на этот настоячивый взгляд. В углу, в старом кресле с облезшей обивкой, сидел рыжий кот. Сидел неподвижно, как мраморная статуя из музея древних культов, только с усами и хвостом. Янтарные глаза поблёскивали в тусклом свете уличного фонаря, пробивавшемся сквозь грязноватое стекло окна.

– Ты вообще спишь когда-нибудь? – пробормотал Люсьен.

Кот, как и положено коту (и как совершенно не положено статуе), не ответил.

Люсьен провёл ладонью по лицу, пытаясь стереть остатки сна, и посмотрел на часы. 6:15. Время ни для чего: слишком поздно, чтобы снова уснуть, и слишком рано, чтобы делать вид, будто у тебя есть жизненно важные планы на столь раннее утро.

Он потянулся за телефоном, но взгляд всё равно вернулся к рыжему наглецу. Тот сидел и смотрел. Не моргая. Словно пытался что-то сказать. Или уже сказал – только Люсьен категорически отказывался это услышать. И от этого становилось немного жутковато.

– Хорошо, ты победил, – сдался он, натянул вчерашнюю футболку и поплёлся на кухню.

Кот важно поднялся и двинулся следом. Шаги его не издавали ни звука: можно было подумать, что это не лапы по полу перемещаются, а мысли по воздуху текут.

На кухне Люсьен налил себе крепкий кофе, сел за стол и привычно уставился в телефон. Пальцы уже открывали новостную ленту, когда рыжий запрыгнул прямо на стол и мягкой, но решительной лапой толкнул гаджет.

Телефон упал на колени.

– Эй! – возмутился Люсьен. – Ты с ума сошёл? Он мог разбиться! Денег на новый у меня точно нет. Ты думаешь, у меня на шее есть безлимитный банкомат?

Кот бросил на него взгляд – тот самый, которым обычно смотрят школьные учителя на троечника: «Ну и как ты вообще дожил до этого возраста?»– потом демонстративно дёрнул хвостом и бесшумно спрыгнул на пол.

С величием маршала, проверяющего строй, он прошествовал к старому кухонному шкафу и сел перед ним, выпрямившись, как пушистый сфинкс. И тут же издал звук – низкий, гулкий, будто в комнате завёлся миниатюрный мотор.

– Ты издеваешься? – пробормотал он. – Ты хочешь, чтобы я… открыл тебе шкаф? Серьёзно? Может, там у тебя портал в Нарнию? А я буду тем идиотом, который его открывает.Люсьен нахмурился.

Он поднялся, на ходу пытаясь убедить себя, что это всё же смешно, а вовсе не жутко. Потянул дверцу. Шкаф протестовал долгим, тянущимся скрипом, от которого по спине пробежал холодок. Надо будет смазать петли… если доживу.

Люсьен ожидал увидеть старую кастрюлю с облупившейся эмалью, полупустую пачку риса и банку с состарившейся гречкой. Но взгляд сразу наткнулся на нечто чужеродное.

Там лежал кулон.

– Это ещё что за сувенир? – пробормотал Люсьен, осторожно беря кулон в руки.

Он оказался удивительно тяжёлым для своего размера. Дерево должно быть лёгким, но это дерево будто впитало в себя свинец и чужую память. Поверхность была шероховатой, местами обтёртой, как у вещи, которую носили веками.

Узор резьбы сразу озадачил. На первый взгляд – обычные переплетения линий. На второй – слишком правильные, слишком упрямые линии будто пытались сложиться в буквы незнакомого алфавита, но каждый раз, когда взгляд почти улавливал смысл, узор скользил и превращался в хаос.

– Ну да, славянские, кельтские… – пробормотал он, щурясь. – А может, египетские. Или с АлиЭкспресса. Я в этом спец ещё тот.

В руках кулон был тёплым, как будто его только что носили на теле. И при этом странно пульсировал – не так, чтобы заметно, но едва уловимо, как слабый толчок сердца.

Рыжий кот, до этого царственно молчавший, вдруг разразился таким мурчанием, что посуда в шкафу тихо подзвякивала. Он потерся бочком о ноги Люсьена, как довольный компаньон, которому наконец-то угодили.

– Ты знал, что это было здесь? – подозрительно спросил Люсьен. – Признавайся, ты вообще кто? Тайный агент Нарнии? Инспектор магических артефактов?

Кот, естественно, не ответил. Зато мурлыкал всё громче, пока даже пол не начал слегка вибрировать, как при проходе троллейбуса за стеной.

Люсьен недоуменно покачал головой и положил странную находку на стол. Кулон лег на поверхность с тихим, но неожиданно звонким стуком, будто был не из дерева, а из металла.

Он вернулся к чашке кофе, сделав большой глоток. Горечь бодрила, но не настолько, чтобы рассеять нарастающее ощущение абсурдного сна наяву. Утро обещало быть очень, очень странным.

К полудню Люсьен почти забыл о странностях утра. Кулон перекочевал на тумбочку в спальне и лёг там с наглой небрежностью – рядом с пустым стаканом и фантиками от конфет. Композиция выглядела так, словно древний артефакт решил присоединиться к выставке достижений холостяцкой цивилизации.

«Будет украшать интерьер, – подумал Люсьен, – пока я его случайно не уроню за шкаф и не найду через три года».

С этими философскими мыслями он отправился по запланированным делам.

– Молодой картофель, только выкопали!Рынок встретил его привычным хаосом. Воздух был густой – смесь свежего укропа, жареных пирожков и слегка подпорченных яблок. Торговцы кричали наперебой: – Дыня, как мёд! – Томат, сахарный, бери!

Толпа двигалась волнами: бабушки с сумками на колёсиках, молодые мамаши с колясками, студенты с усталыми глазами. Кто-то ругался из-за сдачи, кто-то спорил о цене петрушки так, будто решал судьбу страны.

Люсьен протискивался сквозь людской поток, то и дело уворачиваясь от локтей и сумок. Он успел пожалеть, что вообще сюда пришёл: овощи были нужны, но рынок всегда напоминал ему нечто среднее между муравейником и филиалом ада для интровертов.

И именно среди этого хаоса он заметил фигуру, которая никак не вписывалась в общую картину.

Высокий мужчина стоял у прилавка с книгами и странными мелочами – потёртыми альбомами, пожелтевшими фотографиями, статуэтками без носов и рук. На нём было длинное пальто, явно видавшее лучшие времена, и бесконечно длинный шарф, несколько раз обмотанный вокруг шеи.

Выглядел он… не как покупатель и не как торговец. Скорее, как актёр, случайно вышедший из другого фильма и пока не понимающий, в какой жанр попал.

Лицо у него было серьёзное и ироничное одновременно. Тот редкий тип выражения, когда кажется: человек может вежливо улыбнуться, но эта улыбка будет напоминать насмешку над тобой и твоей жизнью целиком.

Люсьен притормозил, машинально поправляя пакет в руке. Было чувство, что рынок гудит и шумит, но вокруг этого мужчины – будто полная тишина.

– Ищете что-то конкретное? – голос прозвучал спокойно, но у Люсьена возникло странное ощущение, что вопрос адресован не ему, а кому-то за его спиной.

– Да так, смотрю. Может, что-то интересное найдётся.Но всё же кивнул на прилавок:

– Кстати, – сказал он небрежно, – у вас дома поселился очень необычный кот.Мужчина слегка склонил голову, рассматривая его так, будто видел гораздо больше, чем просто растрёпанного покупателя с пакетом картошки.

Люсьен замер. Толпа вокруг продолжала шуметь, но звук будто отошёл в сторону. Осталась только эта фраза и неприятный холодок, пробежавший по позвоночнику.

– Простите, вы о чём? – переспросил он, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. Получилось не очень.

– О вашем рыжем друге, – мужчина чуть тронул уголки губ, словно пробуя на вкус чужую реакцию. – Знаете… у таких животных редко бывает обыкновенная судьба.

Улыбка вышла настолько лёгкой, что от неё пробежали мурашки уже по всему телу. Это была не доброжелательность. Это было яное предупреждение.

Люсьен открыл рот, собираясь что-то спросить – хотя бы «откуда вы знаете про кота» или «вы что, за мной следите?» – но мужчина неожиданно потянулся к прилавку. Его длинные пальцы легко извлекли тонкую книжку в тёмной обложке.

– Прочтите вот это, – сказал он негромко. – И будьте предельно осторожны.

Он протянул книгу. На обложке были символы – те самые, что мелькнули в узоре кулона. Линии переплетались, складывались во что-то почти узнаваемое и тут же ускользали, как вода между пальцами.

Люсьен взял книжку – и почувствовал, что она тяжёлая, слишком тяжёлая для такой тонкой брошюры. Мужчина в тот же миг повернулся и растворился в толпе, будто его тут и не бывало.

А Люсьен остался один – с картошкой в пакете и с книжкой в руках, которая дышала холодом, как будто только что вынутая из морозильника.

Прежде чем Люсьен успел что-то сказать, мужчина… исчез. Не ушёл, не скрылся за соседним прилавком – именно растворился в гудящей толпе. Мгновение назад стоял рядом, пальто, шарф, ироничный взгляд – и вот уже нет, только чужие плечи и спины.

– Ну конечно, – пробормотал он. – Отличный фокус. Дайте аплодисменты.Люсьен моргнул. Потом ещё раз. Пусто.

Он посмотрел на книжку в руках: тонкая, невзрачная, а ощущалась так, будто весила килограмм пять.

По дороге домой он отчетливо поймал себя на странном нежелании возвращаться в квартиру. Там было тепло, тихо и предсказуемо, но теперь – слишком тесно для всех этих загадок, что внезапно прилипли к нему. Будто холостяцкая берлога перестала быть надежным убежищем.