Потерянная летопись

– Говори, – шепнула она. – Я слушаю.

– Не верь датам, – отозвался шёпот, складываясь в мысль прямо под кожей. – Сначала врут числа, потом имена. Запечатлённая правда жива до тех пор, пока шевелится голос. Ты ищешь Библиотеку Шёпотов. Она не ждёт, она помнит. И она тебя помнила, до того как ты здесь.

– До того, как я родилась? – она нахмурилась, ловя смысл, как хвостик дымка. – Или до того, как мир стал другим?

– До того, как тебя пожелали, – вздохнул лист, вспыхнув серебристой пылью в отблеске мешочка. – Западный вход закрыт. Идти Восточным, где вода говорит на языке соли. Помни: ожог языка лечит правду клином молчания. Не молчи.

Она закрыла фолиант и аккуратно затянула ремешок. Пальцы дрожали от усталости, но в этой дрожи было не только измождение – была сила, как у тетивы. Вдали, очень далеко, катакомбы возводили новый ветер, похожий на вздох горы. Старейшина Андар предупреждал о цене: желание возвращает с процентами. В этот момент она понимала это болезненно ясно и всё равно шла:

– Я не молчу, – сказала она себе. – Ни здесь, ни там.

Свод снизился, и ей пришлось ползти боком, прижимая фолиант к груди, как живого зверька. Камень шуршал, осыпался крошкой, лип к ладоням влажной пылью. Впереди показался косой луч света – не дневного, а того крошечного сияния, что рождается в глубине камня от трения воды. Она улыбнулась, хоть губы и дрожали: значит, путь есть, значит, не тупик.

– Ты правда уйдёшь? – вдруг будто спросили стены, отражая доносящийся издалека шаг. – Правда не любит бегунов.

– Я не бегу, – тихо ответила она пустоте. – Я несу.

За ней никто не шёл. Тишина была чистой, как снег до первого следа. Она ощутила это не только ушами – спиной, кожей, лёгкими. Фальсификатор отступил и, возможно, уже звал других, но сейчас между ними был Переломный Переход, а значит, время передышки отмерялось не часами, а дыханиями. Каждое дыхание она тратила на шаг, каждый шаг – на слово, которое надо будет сказать, когда найдёт следующий фрагмент.

Она уходит с добычей.

Туннель выплюнул её в огромное, гулкое пространство, где воздух был плотным и солёным, как слеза. Своды пещеры терялись в недосягаемой высоте, а внизу, в глубоком каменном русле, шипела и пенилась подземная река. Её воды были мутно-белыми, и от них исходил резкий запах, от которого першило в горле. Девушка крепче сжала фолиант, ощущая его живое тепло сквозь ткань перчаток. Мешочек с пылью на поясе едва заметно вибрировал, словно настраиваясь на гул этого места. Слова Андара о Великом Разрыве и о тех, кто его охраняет, звучали в памяти как набат.

Они ждали её.

У выхода из туннеля, там, где каменный пол переходил в широкий уступ над рекой, стояли трое. Их тёмные плащи сливались с тенями, но жёсткие силуэты выдавали готовность к действию. Один из них, высокий и широкоплечий, с лицом, будто высеченным из серого гранита, шагнул вперёд. Его глаза, холодные и внимательные, впились в неё, потом скользнули к фолианту.

– Довольно бегать, воровка, – его голос был низким, лишённым всяких эмоций. – Отдай то, что тебе не принадлежит. Это последний раз, когда мы просим вежливо.

Сердце пропустило удар, а затем забилось часто-часто, отдаваясь в висках. Она не отвела взгляда, лихорадочно оценивая обстановку. Прямо перед ней – трое. Сзади – узкий коридор, где её легко зажмут. Единственный путь лежал в сторону, вдоль шипящей реки. Там, у самой стены, вилась тонкая, едва заметная каменная кладка, скользкая от солёных брызг. Опасный, но единственный шанс. Она мысленно отмерила расстояние: три шага до края, прыжок, а дальше – надежда на равновесие и скорость.

– Я не крала. Я возвращаю то, что было украдено у всех, – её голос прозвучал удивительно твёрдо.

Старший Фальсификатор, которого, как она поняла, звали Ворен, криво усмехнулся.

– Возвращаешь хаос? Глупое дитя. Правда – это яд, а мы даём людям целительное забвение. Отдай фолиант, и, возможно, Куратор Саврис проявит милосердие к твоей юной душе.

Он сделал ещё один медленный шаг, его спутники разошлись в стороны, отрезая ей пути к отступлению. Она почувствовала, как фолиант под её пальцами нагрелся сильнее. Фраза, подчёркнутая на странице знаком глаза, вспыхнула в её сознании. Андар говорил, что у Библиотеки есть спящие защитники, которых можно разбудить словом. Это был её единственный козырь, её прыжок веры.

Она подняла голову.

– Даты лгут! – крикнула она, вкладывая в два слова всю свою решимость. Голос эхом отразился от сводов пещеры, и в тот же миг фолиант в её руках полыхнул ярким янтарным светом. Река взревела, отвечая на зов. Вода в её русле закипела, и из глубин начал подниматься густой, плотный туман из мельчайших кристаллов соли. Он клубился, рос, за считанные секунды превращаясь в непроницаемую белую стену, которая несла с собой удушье и слепоту.

Фальсификаторы отшатнулись, заслоняя лица руками. Их поразила и вспышка, и внезапный гул. А потом туман накрыл их, и из белой пелены послышался сдавленный кашель и ругательства. Они ничего не видели.

– Схватить её! – донёсся приглушённый рёв Ворена. – Не упустите! Она где-то здесь!

Но она уже двигалась. Не раздумывая, девушка рванулась к обрыву и прыгнула. Её ноги приземлились на узкую кладку с глухим стуком. Камень под подошвами оказался предательски скользким, но она удержала равновесие, вжавшись в холодную стену пещеры. Туман скрыл её, как самый надёжный плащ. Она побежала, скользя левой рукой по камню, чтобы не потерять направление. Шум воды и яростные крики за спиной сливались в один хаотичный гул.

Шаг. Ещё один.

Пальцы наткнулись на вырезанные в стене символы. Гладкие, древние руны. И когда она коснулась их, в голове будто щёлкнул замок. Прозрение было острым, как укол иглы. Они не просто выдумали несколько битв или переписали биографии героев. Они сделали нечто куда более чудовищное. Они сдвинули всё во времени. Великая победа, случившаяся весной, в их лживых хрониках переехала на осень, став предвестником голодной зимы. Герой, спасший город, оказался там на десять лет раньше, а значит, спасал совсем других людей и от другой угрозы. Это была тотальная фальсификация, построенная на смещении дат.

Впереди, сквозь редеющий туман, проступило слабое свечение. На стене горел знак: три параллельные линии, а под ними – закрытый глаз. Символ Библиотеки Шёпотов. Он пульсировал мягким серебристым светом, указывая путь.

Она нашла его.

Не останавливаясь, девушка выхватила из кармана кусочек мела, который ей вручил Андар. 'Всегда оставляй знаки, дитя. Правда ищет дорогу по крошкам'. Быстрым движением она начертила под светящимся символом стрелку, указывающую вглубь скалы. Затем мельком заглянула в фолиант. На полях страницы, рядом с той самой фразой, был нарисован точно такой же знак. Маршрут подтвердился. Восточное ответвление.

Прямо по курсу в стене темнела узкая щель, едва ли шире её плеч. Из неё тянуло сквозняком и запахом старых книг. Это был вход. Не оглядываясь, она нырнула внутрь, и темнота поглотила её.

Соляной туман над рекой начал рассеиваться. Ворен, кашляя и оттирая слезящиеся глаза, выбежал на край уступа. Он в ярости уставился на пустую кладку, на свежую меловую стрелку на стене. Его люди, шатаясь, выходили из тумана следом. Девушки и след простыл.

– Она ушла! Проклятие! – прорычал Ворен, ударив кулаком по камню. – Эта девчонка владеет древними ключами! Как она смогла пробудить защиту?

– Что теперь, Ворен? – спросил один из подчинённых, сплёвывая солёную слюну. – Мы не можем идти за ней туда. Эти ходы меняются каждый час.

– Нет, – Ворен выпрямился, его лицо стало жёстким. – Но мы немедленно сообщим Куратору Саврису. Он будет знать, что делать. Пусть готовит ловушку у самого сердца Библиотеки. Она заплатит за эту дерзость. Она поймёт, почему шёпоты лучше крика.

Тем временем, в узком проходе, девушка прислонилась спиной к прохладному камню, пытаясь восстановить дыхание. Фолиант, прижатый к груди, всё ещё был тёплым, его тепло успокаивало. Она победила. Вырвалась. Но слова Фальсификатора, долетевшие до неё, несли новую угрозу. Куратор Саврис. Ловушка у сердца Библиотеки. Они будут ждать её. Значит, нужно быть готовой. Она затянула ремешок на фолианте, сделала глубокий вдох, собирая волю в кулак, и шагнула дальше во тьму, навстречу шёпотам, которые обещали либо спасение, либо гибель.

Узкий лаз, в который она нырнула, был похож на горло голодного зверя. Тьма здесь была абсолютной, не разбавленной даже отблесками подземной реки. Воздух стал густым, влажным и пах мхом, вековой сыростью и чем-то ещё, неуловимо древним. Стены, склизкие на ощупь, сжимали её с обеих сторон, заставляя двигаться боком. Она крепко прижимала к себе фолиант, его угасающее тепло было единственным утешением в этом каменном мешке. Голос Ворена и его угроза о Кураторе Саврисе звучали в голове, смешиваясь с гулким стуком её собственного сердца.

Каждый шаг был проверкой на смелость.

Она шла наощупь, одной рукой скользя по влажной стене, другой оберегая драгоценную страницу Летописи. Мысли метались, цепляясь за слова Андара: 'Библиотека не принимает чужаков. Она испытывает каждого, кто ступает на её порог'. Это и было испытание. Не просто путь, а проверка на прочность её решимости. Страх был хорошим спутником, он обострял слух, заставлял вслушиваться в каждый шорох, в падение капель с невидимого потолка.

– Ты справишься, – прошептала она в темноту, и эхо испуганно метнулось от стен. – Ты должна.

Внезапно тесный проход закончился. Она сделала ещё шаг и едва не упала, очутившись в пространстве, где было место, чтобы дышать. Воздух здесь был суше, а тьма не такой плотной. Где-то впереди брезжил слабый, едва заметный свет, похожий на отблеск далёкой звезды. Она пошла на него, и вскоре коридор вывел её в небольшой круглый зал. И здесь она замерла, потому что путь дальше преграждала колоссальная каменная статуя воина, занимавшая почти всё пространство от пола до потолка.

Он сидел на массивном троне, высеченном из той же скалы, что и стены зала. Его фигура была грубой, словно её вырубил из камня не искусный скульптор, а сама природа. Могучие руки лежали на подлокотниках, а взор, устремлённый прямо перед собой, исходил от двух тусклых самоцветов, вставленных в глазницы. Они не светились, но казалось, в их мутной глубине таится древнее, спящее сознание. Весь его вид излучал непреклонную силу и вечный покой. Он был стражем. Дверью, которую нельзя было просто открыть.

Она медленно приблизилась, чувствуя себя песчинкой у подножия горы. Фолиант в её руках снова едва заметно потеплел, словно реагируя на присутствие этой древней магии. Она остановилась в нескольких шагах от каменного исполина, не зная, что делать. Обойти его было невозможно. Протиснуться – тем более. Она подняла голову, пытаясь разглядеть его лицо в полумраке, и в этот момент зал наполнился низким, вибрирующим скрежетом. Камень тёрся о камень.

Пыль посыпалась с потолка.

Статуя оживала. Медленно, с невероятным усилием, будто сбрасывая с себя дремоту тысячелетий, она начала двигаться. Каменная голова повернулась, и тусклые самоцветы в глазницах уставились прямо на неё. Затем правая рука стража, огромная, как валун, поднялась и легла поперёк прохода за троном, полностью блокируя путь. Раздался голос, не похожий на человеческий – он был громок, как обвал, и древен, как сами скалы. Каждое слово было высечено из тишины.

– ПРОИЗНЕСИ СЛОВО ИСТИНЫ.

Девушка отшатнулась, сердце ухнуло куда-то вниз. Слово истины? Что это могло значить? Пароль? Загадка? Она лихорадочно перебирала в уме всё, что знала об этом мире, всё, что говорил ей Андар. Но ничего не приходило на ум. Что есть истина в мире, построенном на лжи? Она чувствовала на себе тяжёлый, испытующий взгляд стража. Ошибка здесь будет стоить ей всего. Возможно, жизни.

– Какое слово? – прошептала она пересохшими губами, не ожидая ответа. – О чём ты?

Страж молчал, его рука не дрогнула. Требование повисло в воздухе, давя своей тяжестью. И тогда её осенило. Вспышка памяти, яркая и острая. Река. Ворен и его люди. Фолиант, полыхнувший в её руках. Фраза, которую она выкрикнула не задумываясь, подчиняясь интуиции и знаку глаза на странице. Фраза, пробудившая защиту. Это не было заклинанием в привычном смысле. Это была констатация факта, который она осознала мгновение назад. Самая суть обмана Фальсификаторов.

Она сделала глубокий вдох, изгоняя страх. Выпрямилась и посмотрела прямо в тусклые самоцветы глаз стража. Её голос, когда она заговорила, звучал негромко, но уверенно и ясно, отражаясь от стен зала. Она не спрашивала. Она утверждала.

– Даты лгут.

Тишина. На мгновение ей показалось, что ничего не произошло. Что она ошиблась и сейчас каменная рука опустится, чтобы раздавить её. Но затем тусклые самоцветы в глазницах стража вспыхнули ровным, мягким серебристым светом, тем самым, что горел на символе Библиотеки. Свет залил зал, прогоняя тени и согревая холодный камень. Громовой голос прозвучал снова, но теперь в нём не было угрозы, лишь констатация.

– ИСТИНА ПРИНЯТА.

С низким гулом, от которого вибрировал пол, огромная статуя начала сдвигаться в сторону. Она не просто отодвигалась – она плавно уходила в стену, словно камень стал податливым, как глина. Через несколько мгновений на месте трона открылся широкий арочный проход, из которого лился мягкий свет и доносился едва уловимый запах старой бумаги, пергамента и пыли. Запах знаний. Это был вход в Библиотеку Шёпотов.

Она стояла на пороге, поражённая. Всё оказалось так просто и одновременно так сложно. Её главным оружием, её ключом был не меч, не магия, а знание. Понимание сути лжи открывало двери, которые были заперты для всех остальных. Она вспомнила угрозу Ворена о ловушке, поджидающей её у сердца Библиотеки. Теперь она знала, как им противостоять. Их сила была в обмане, а её – в правде. Истина была не просто целью её поисков. Она была её щитом.

Собравшись с духом, девушка крепче сжала фолиант и шагнула через порог, из каменного сумрака катакомб в манящий свет древнего хранилища знаний. Она была готова услышать шёпоты прошлого, чего бы ей это ни стоило.

Глава 4

Здесь не было рядов деревянных полок, заставленных древними фолиантами. Стены этого зала, казалось, были вытканы из самой материи времени, переливались тусклым светом, а их поверхность пульсировала и колыхалась, словно живое существо, обтянутое тончайшей пергаментной кожей. Запах мха и сырости сменился тяжёлым, сладковатым ароматом старой бумаги, высушенных трав и чего-то неуловимо ментолового, пронизывающего и бодрящего. Каждый изгиб, каждая впадина на этих стенах казались неровностями, но при ближайшем рассмотрении вырисовывались едва заметные руны и символы, бесконечной вязыо покрывавшие всю поверхность от пола до невидимого высоко вверху потолка. Фолиант, который она крепко прижимала к себе, вновь ожил, испуская слабое, но стабильное тепло. Мешочек с пылью из Летописи, висевший на поясе, начал вибрировать, дрожать мелкой дрожью, становясь всё горячее и горячее, словно внутри него билось пойманное в ловушку сердце. Это было не просто предупреждение, а глубокое, пронзительное ощущение всепоглощающего искажения, которое пронизывало каждый атом этого места. Она чувствовала, как потоки лжи и правды переплетаются, создавая невидимые, но осязаемые вихри вокруг неё. Её нутро сжималось от предчувствия чего-то грандиозного и пугающего одновременно. Это место было не просто хранилищем, а живым, дышащим организмом, чьё сердце билось в собственном, непостижимом ритме. Здесь не было привычной тишины, что царит в обычных библиотеках, лишь звенящая пустота, заполненная ожиданием. Она чувствовала, как волосы на затылке поднимаются дыбом, а кожа покрывается мурашками. Ощущение было такое, будто невидимые руки тянутся к ней со всех сторон, пытаясь прикоснуться, исследовать, изучить. В воздухе витал запах древности, перемешанный с чем-то электрическим, словно тысячи мыслей одновременно проносились сквозь это пространство. Она медленно переступила порог, ступая на пол, который казался твёрдым, но под ногой чувствовалось едва уловимое сотрясение. Она сделала глубокий вдох, пытаясь собраться с мыслями, но даже воздух казался напитанным чужими мыслями и воспоминаниями. Это место было не просто испытанием, это было вторжение в её сознание, проверка её воли и разума. Каменные стены вокруг неё не просто колыхались; они словно дышали в унисон с ней, а по их поверхности пробегали невидимые волны, меняя оттенки и узоры. В этом зале каждая тень казалась живой, каждый отсвет – обманчивым обещанием. Она поняла, что это не просто стены, а хранилище, в котором сама информация являлась строительным материалом. Фолиант в её руках, казалось, светился изнутри, его древние страницы едва заметно пульсировали, отвечая на биение окружающего пространства. Мешочек с пылью, словно живой, ритмично подрагивал, передавая ей некую энергию, что-то древнее и всеобъемлющее. Чувствовала, как по ней пробегает волна озноба, не от холода, а от какой-то ментальной перегрузки. Вокруг висела звенящая тишина, предвещающая нечто грандиозное. Это была не обычная библиотека. Это было сердце искажённой истории. Она медленно двинулась вперёд, стараясь не спугнуть окружающую тишину, которая казалась лишь ширмой для чего-то более глубокого. С каждым шагом её сердцебиение учащалось. Фолиант в её руках становился всё теплее. Мешочек с пылью реагировал всё сильнее, словно приближаясь к источнику своего искажения. Она почувствовала, как её сознание начинает расплываться, а мысли становятся вязкими, будто она ступила в густой кисель. Тяжёлое ощущение навалилось на неё со всех сторон, пытаясь затянуть в свою глубину. Её глаза начали привыкать к полумраку, но это не облегчало ситуацию. Наоборот, она стала замечать ещё больше деталей, которые казались невозможными. Стены зала не просто колыхались, они извивались, словно живые змеи, а их поверхность покрывалась и исчезала под натиском каких-то внутренних волн. Её тело напряглось. Мешочек с пылью в её руке снова завибрировал, но на этот раз сильнее, словно предупреждая о чём-то очень важном. Её дыхание стало более прерывистым. Она понимала, что находится на грани, что каждая её клетка сопротивляется этому нарастающему давлению. Девушка чувствовала, как энергия этого места пытается проникнуть в неё, изменить её, заставить подчиниться. Но она сопротивлялась, сжимая фолиант ещё крепче. Он был её якорем, её единственной связью с реальностью. Она не могла позволить себе поддаться этому давлению. Иначе она потеряет себя. Потеряет цель. Потеряет всё. Она не могла этого допустить. Девушка сделала ещё один шаг вперёд. Ей показалось, что она вступила в волну горячего воздуха, густого и тяжёлого, который едва не сбил её с ног. Её голова закружилась, а перед глазами поплыли цветные пятна. Она была на грани потери сознания, но какая-то внутренняя сила не давала ей упасть. Она чувствовала, как каждая её мышца напрягается, а сердцебиение учащается. Это было последнее испытание. Последний барьер. Она должна была его пройти. Она должна была выдержать. Она должна была найти истину. Иначе всё будет напрасно. Иначе её путь закончится здесь, в этой странной, живой библиотеке. Иначе она проиграет Фальсификаторам. Она не могла этого допустить. Не после всего, что ей пришлось пережить. Не после всех трудностей и препятствий, которые она преодолела. Она будет бороться. Она будет сопротивляться. Она будет искать правду. Чего бы ей это ни стоило. Она сделала ещё один шаг. Мешочек с пылью засветился. И тогда это началось.

– Иди сюда… иди… – прошептал первый голос, нежный, как ласковый летний ветерок, полный обещаний. – Не бойся…

Другой, низкий и грубый, прорычал где-то справа: – Что ты здесь делаешь, глупышка? Возвращайся… здесь нет ничего для тебя…

Девушка вздрогнула. Внезапно зал наполнился тысячами голосов, которые зазвучали отовсюду: из-под пола, из стен, с невидимого потолка, прямо у неё в голове. Это был хор шёпотов, переплетающихся и наслаивающихся друг на друга, создавая звуковую стену, которая давила на барабанные перепонки и разум. Голоса были разными: мужские, женские, детские, старческие, молодые, весёлые, грустные, злые, ласковые. Они звали её по имени, хотя никто здесь не знал её имени. Они предлагали ей самые разные пути: один голос обещал покой, другой – власть, третий – возвращение домой. Некоторые звучали настолько реалистично, что казалось, будто рядом с ней стоит человек, говорящий ей прямо в ухо.

– Поверни налево… – настойчиво шептал один.

– Нет, направо… там путь к спасению! – противоречил другой.

– Зачем тебе всё это? Забудь… иди за мной… – тянул третий, наполняя её голову сладкой, обволакивающей ленью.

Её разум начал путаться. Где настоящий путь? Где её цель? Каждый шёпот казался истиной, каждая дорога – единственно верной. Она чувствовала, как её сознание медленно, но верно затуманивается, растворяется в этом безумном хоре. Сердце билось бешено, в висках стучало, а руки начали дрожать. Это была не просто какофония звуков, а психологическая атака, направленная на её волю, на её способность мыслить. Девушка крепко зажмурилась, пытаясь отгородиться от нарастающего шума, но голоса проникали прямо в её голову, в самое её естество, заставляя терять ощущение реальности.

Это было тяжело.

Она чувствовала, как паника начинает подниматься из глубины её души, угрожая поглотить её полностью. Она понимала, что это не просто голоса, а какая-то древняя магия, способная свести человека с ума. Она пыталась сосредоточиться, но её мысли метались, как бабочки в закрытой банке. Девушка чувствовала, как на неё наваливается отчаяние. Она была совершенно одна в этом чужом, безумном месте, где даже стены пытались сбить её с толку. Она сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться, но это не помогло. Шёпот становился всё громче и настойчивее, а голоса – всё более убедительными. Она чувствовала, как её воля начинает медленно угасать. Это было невыносимо. Она должна была найти выход, но как? Её глаза мечутся по стенам, но она не видит ничего, кроме переливающихся узоров и едва заметных рун. Её разум отказывался принимать эту реальность. Это было слишком. Слишком много всего.

Именно в этот критический момент древний фолиант в её руках начал пульсировать с новой силой. Тепло от него распространилось по её рукам, по всему телу, выжигая холод и замешательство. Пульсация была ритмичной, мощной, она словно отталкивала от неё звуковые волны шёпотов. Девушка почувствовала, как её сознание медленно очищается, как будто сквозь туман пробивается солнечный луч. Голоса не исчезли полностью, но их воздействие стало слабее, они отодвинулись на периферию её восприятия, превратившись в неразборчивый гул.

– Это иллюзии, – прошептала она самой себе, но на этот раз с уверенностью. – Они пытаются скрыть правду.

Фолиант пульсировал, словно вторя её мыслям, и она поняла, что это не просто книга, а её союзник. Он был способен противостоять обману Библиотеки, её живым стенам, её обманчивым голосам. Он был её щитом. Её спасением. Она крепче сжала его в руках, чувствуя, как его энергия проникает в неё, укрепляя её решимость. Теперь она знала, как противостоять этому безумию. Она должна была доверять себе. Доверять фолианту. Доверять интуиции. Она должна была найти правду, несмотря ни на что. Она не могла позволить себе поддаться иллюзиям. Не сейчас, когда она была так близка к цели. Не сейчас, когда истина была так важна. Не сейчас, когда Фальсификаторы пытались сбить её с толку.

Один из голосов, самый навязчивый, вдруг вырвался из общего хора, звуча особенно резко и пронзительно. Он вился вокруг неё, как змея, проникая в самое сознание.

– Здесь нет ничего! Иди прочь! – рычал он, искажая слова, делая их бессмысленными, но при этом наполняя их агрессией. – Ты ничего не найдёшь! Это ловушка!

Девушка нахмурилась. Она узнала эту интонацию. Это были Фальсификаторы. Их отчаяние пронизывало этот голос, их страх быть разоблачёнными. Они пытались отпугнуть её, заставить отказаться от поисков, потому что понимали: она близка к разгадке. Истина была для них ядом, а ложь – воздухом. И этот воздух вокруг неё становился всё более ядовитым. Она понимала, что это прямое столкновение с их волей. Они не просто пытались запутать её; они пытались сломить её дух, заставить её отступить. Её решимость только крепла.

– Вы лжёте! – воскликнула она, и её голос, хоть и дрожащий, прозвучал неожиданно громко в этом живом пространстве, пробиваясь сквозь навязчивый шепот. – Я найду то, что ищу!

В ответ на её слова фолиант в её руках полыхнул ярким, почти ослепительным серебристым светом. Он был настолько интенсивным, что на мгновение затмил все остальные источники света в зале, отбросив прочь шепот, словно мощная волна. Девушка зажмурилась, а когда открыла глаза, увидела нечто удивительное.

Один из участков стены, до этого ничем не примечательный, теперь сиял ровным, мягким светом, тем самым, что излучал фолиант. Этот свет был словно оазис правды посреди моря иллюзий. Остальные стены продолжали колыхаться и переливаться, но этот участок оставался неподвижным, словно его очистили от вековой лжи. На ней не было никаких рун, только гладкая, будто отполированная поверхность, из которой источалось это спокойное, уверенное сияние. В этот момент она поняла, что это место, не подверженное иллюзиям Библиотеки Шепотов, является её целью. Её сердце наполнилось надеждой.