Потерянная летопись

– И я не понимаю, почему все так… неправильно. Книга, которую я читала, описывала совсем другой мир. Мир, полный света, надежды… – она запнулась, вспоминая грязь, разруху и безразличные лица. – Здесь нет ничего из того, что было в книге.

Андар слушал ее внимательно, не произнося ни слова, лишь изредка кивая головой. Его глаза, казалось, видели больше, чем она говорила, проникая в самые глубины ее растерянной души. Только когда она умолкла, обессиленная своим исповеданием, старик глубоко вздохнул, словно выдыхая вековую печаль, скопившуюся в его груди. Он взглянул на огонь, который мягко мерцал в очаге, отбрасывая причудливые тени на его лицо. Его следующие слова прозвучали с глубокой болью, но и с неизменной мудростью.

– Дитя, ты говоришь о Великом Разрыве, – начал он, его голос был тих, но каждое слово прозвучало весомо. – О том, что произошло много веков назад, и изменило само течение нашей истории. Мир, что ты читала в своих книгах, был когда-то истинным. Прекрасным, каким ты его представляешь. Но давние события, что ныне затеряны в веках, исказили записи, переписали судьбы.

Ее сердце замерло. Великий Разрыв. Значит, она не сошла с ума. Ее книга не лгала. Это мир был искажен. Она жадно ловила каждое слово, пытаясь собрать воедино осколки новой, пугающей правды. Старейшина продолжил, его взгляд стал жестче, а голос обрел оттенок горечи.

– Есть те, кто стремится сохранить эту ложь, – продолжил Андар. – Они называют себя Фальсификаторами. Секта, чья цель – поддерживать обман, чтобы никто не узнал истину о прошлом. Они держат наш народ в неведении, а тех, кто пытается докопаться до правды, жестоко наказывают. Их власть простирается далеко, и их шепот слышен даже в самых потаенных уголках.

Девушка почувствовала, как по ее спине пробежал холодок. Значит, есть и враги, реальные люди, которые активно поддерживают это искажение. Это было намного сложнее, чем просто неправильный мир. Это была борьба. Она сжала кулаки, чувствуя, как в ней пробуждается что-то новое – не просто страх, а зародыш праведного гнева. Она всегда ненавидела ложь.

– Но почему? Зачем им это? – ее голос прозвучал с вызовом.

– Причины их глубоки и коварны, – ответил Андар, покачав головой. – Власть. Контроль. Возможно, страх перед тем, что истина может разрушить их тщательно выстроенный порядок. Но что бы ни двигало ими, их действия принесли нашему миру лишь страдания и забвение. Ты не первая, кто чувствует этот разрыв, но одна из немногих, кто пришел извне, имея представление об истине.

Его слова поразили ее до глубины души. Значит, ее приход не случаен? Или, по крайней мере, он имеет какое-то значение. Впервые за долгое время она почувствовала себя не просто жертвой обстоятельств, но, возможно, частью чего-то большего. Андар, заметив ее изменившееся выражение лица, продолжил, его слова теперь звучали как осторожное предложение, как вызов, брошенный судьбе.

– Есть способ узнать правду, – сказал Старейшина, его взгляд вновь стал пристальным. – Частицы Истинной Летописи, древних записей, сохранивших наше подлинное прошлое, были разбросаны и спрятаны по всему миру. Они находятся в самых опасных местах, там, куда Фальсификаторы боятся совать свой нос. Некоторые – в глубинах Забытых Катакомб, под землей, где обитают тени. Другие – в Библиотеке Шепотов, где слова обретают свою собственную жизнь. Если собрать их все, можно восстановить истинную историю. Узнать, что же на самом деле произошло. И, возможно, понять, как исправить Великий Разрыв.

Предложение Старейшины прозвучало как гром среди ясного неба. Собрать Летопись. Узнать правду. Ее сердце забилось быстрее, предвкушая нечто грандиозное. Это был шанс не просто выжить, а найти цель. И, что самое главное, это был шанс. Шанс вернуться домой.

– Я согласна, – сказала она, не раздумывая ни секунды. Решимость, о которой она и не подозревала, зажглась внутри нее ярким пламенем. – Я помогу вам. Я найду эти страницы. Если это единственный путь к правде и, возможно, домой, я готова.

Старейшина Андар внимательно посмотрел на нее, и на его лице появилась легкая, едва заметная улыбка. Он видел не просто наивную девушку, но сильную волю, проснувшуюся в ней. Его глаза, полные вековой печали, теперь мерцали искоркой надежды. Он поднялся, его движения были грациозны, несмотря на возраст, и подошел к старинному сундуку, извлекая из него небольшой, потертый кожаный мешочек.

– Путь будет опасен, дитя, – предупредил он, протягивая ей мешочек, внутри которого что-то тихо звякнуло. – Фальсификаторы повсюду, и они не остановятся ни перед чем, чтобы сохранить свои тайны. Ты столкнешься с опасностями, которых не сыщешь ни в одной книге. Но если ты готова, то да будет так. Я помогу тебе всем, чем смогу. В этом мешочке – несколько крупиц пыли от Забытой Летописи. Они послужат тебе путеводной нитью, указывая путь к другим частям. Пусть они будут твоей защитой и твоим маяком.

Она крепко сжала мешочек в руке, чувствуя тепло от прикосновения к древней магии. Страх все еще шевелился где-то глубоко, но его заглушала волна решимости. Теперь у нее была цель. Теперь она была не просто потерянной девушкой, а искательницей истины. Этот мир был жесток, но она была готова ответить ему той же монетой, если это приведет ее к разгадке и, быть может, к возвращению домой. Она кивнула, глядя старику прямо в глаза. "Я справлюсь", – читалось в ее взгляде.

Её легкие шаги, казалось, лишь усиливали звенящую тишину, которая окутывала окрестности Забытых Катакомб. Земля под ногами была усыпана мелким гравием и сухими ветками, каждый шорох которых отдавался тревожным эхом в ушах. Девушка крепко прижимала к себе кожаный мешочек, подаренный Старейшиной Андаром. Внутри него пыль от древней Летописи пульсировала еле заметным, теплым светом, словно маленький, живой огонек, что вел её сквозь сгущающиеся сумерки.

‘Фальсификаторы повсюду, дитя’, – слова старика эхом отдавались в её голове, заставляя сердце биться чаще. Она понимала, что это не просто фигура речи. Этот мир был пропитан опасностью, куда более реальной, чем ей когда-либо представлялось в её уютной комнате. Теперь она была не просто читательницей, а героиней собственной, непредсказуемой и жестокой истории. Каждый шаг давался ей с трудом, но решимость, разгоревшаяся после разговора с Андаром, подпитывала её силы. Она должна была узнать правду, не только ради себя, но и ради этого измученного мира. Мешочек в её ладони чуть заметно завибрировал, указывая на то, что цель уже близка, но это ощущение скорее усиливало её тревогу, чем успокаивало. Она старалась двигаться максимально бесшумно, сливаясь с тенями, которые отбрасывали причудливые очертания разрушенных построек.

Внезапно она остановилась, словно наткнувшись на невидимую стену. Перед ней, прямо у входа в Катакомбы, стояли двое мужчин. Их фигуры, облаченные в тяжелые, темные плащи, казались высеченными из камня. Они были внушительны, крепки, и каждый их жест говорил о многолетней выучке и готовности к бою. Тусклый свет заходящего солнца едва касался их лиц, но девушка отчетливо видела жесткие линии скул, напряженные челюсти и холодный блеск в глазах. На поясах у них висели внушительные мечи, а за спинами, судя по очертаниям, прятались арбалеты. Это были не просто охранники – это были воины, и её детские представления о 'злодеях' из книг рассыпались в прах перед этой суровой реальностью.

– Опять шепчутся, – проворчал один из них низким, хриплым голосом, озираясь по сторонам. – Все им неймется. Думают, смогут правду выкопать.

– Пусть копаются, – равнодушно ответил второй, поправляя воротник плаща. – Нас это не касается. У нас приказ – никого не пускать, и никаких теней, особенно чужих, возле входа быть не должно.

Девушка замерла, спрятавшись за огромным обломком колонны, сердце её колотилось в груди, словно пойманная птица. Эти голоса, эти слова – они подтверждали худшие опасения. Фальсификаторы. Она ощутила прилив холода, смешанный с праведным гневом. Они были здесь, чтобы защищать ложь, чтобы не дать никому даже приблизиться к истине, к той, что была обещана ей книгами и искажена в этом мире. Её руки инстинктивно сжались в кулаки. Теперь она ясно видела, насколько опасна её миссия, и понимала, что любая оплошность может стоить ей жизни. Эти люди не церемонились бы.

‘Что же мне делать?’ – пронеслось в её мыслях, когда она огляделась в поисках хоть какого-то пути. Прямо перед входом стояли они, как две неприступные скалы. Проскочить мимо них, оставаясь незамеченной, казалось невозможным. Она не была ни воином, ни шпионкой, ни искусной воровкой – лишь обычной девушкой, еще вчера мечтавшей о принцах и балах. Но взгляд, скользнувший по периметру руин, выхватил едва различимую, заросшую тропинку, петляющую в стороне, обходящую основной вход по узкому карнизу, скрытому от прямых взглядов. Она была почти невидима, завалена камнями и сухими кустарниками, но выглядела как её единственный шанс.

Шанс. Риск. Или смерть.

Выбор был очевиден. Прямой конфронтации она не выдержит. Она глубоко вдохнула, собираясь с духом, и, крепко сжимая мешочек, начала бесшумно двигаться к тропинке. Каждый шаг был тщательно выверен, каждый камень, который мог бы выдать её, обходился с невероятной осторожностью. Её дыхание стало неровным, почти неслышным, а взгляд неотрывно следил за двумя фигурами у входа. Они всё ещё стояли, погруженные в свой разговор, их внимание было сосредоточено прямо перед собой, не на периферии.

Камни под её ногами предательски поскрипывали, заставляя её замирать, как дикое животное, загнанное в угол. Однажды небольшой камешек сорвался вниз, прокатившись по склону с еле слышным шорохом. Её сердце пропустило удар. Она припала к земле, вжимаясь в шершавые камни, и затаила дыхание, ожидая, что её обнаружили. Секунды тянулись бесконечно долго, каждая из них была наполнена жгучим страхом. Наконец, один из Фальсификаторов обернулся, его взгляд проскользнул по тому месту, где она спряталась, но не задержался. Он лишь пожал плечами и вновь повернулся к своему товарищу. Они ничего не заметили. Ей повезло. Чудовищно повезло.

Она выждала еще несколько мгновений, чтобы убедиться в отсутствии опасности, затем, с новой осторожностью, продолжила свой путь. Тропинка, извиваясь между обвалившимися стенами и поросшими мхом валунами, вела её всё дальше от патрулирующих воинов. Наконец, она почувствовала, что обошла их. За спинами Фальсификаторов, скрытый скальными выступами, виднелся темный проем. Вход в Забытые Катакомбы. Ее легкие наполнились воздухом, который она, кажется, не вдыхала целую вечность. Облегчение волной нахлынуло на неё, заставляя расслабиться на мгновение, но это ощущение тут же сменилось осознанием того, что самое опасное еще впереди. Фальсификаторы остались позади, но что ждало её внутри?

Темный проем, зияющий в скале, манил и пугал одновременно. Оттуда веяло могильным холодом и запахом сырой земли, смешанным с чем-то древним и давно забытым. Девушка собрала всю свою волю в кулак, сделала глубокий вдох и, переступая через невидимый порог, проскользнула в кромешную темноту. Воздух внутри Катакомб был тяжелым, спертым, а звуки её собственных шагов казались оглушительно громкими в этом безмолвном царстве. Теперь, когда внешняя угроза миновала, её главной задачей стало найти страницы Истинной Летописи, спрятанные где-то в этих каменных лабиринтах. Она крепче сжала мешочек, чувствуя его легкое свечение в темноте. Пыль Андара была её единственным путеводителем, её маяком в этом мрачном, неизвестном мире под землей.

Девушка медленно продвигалась по тёмному, узкому коридору Забытых Катакомб. Камни стен были влажными и холодными, а с потолка иногда капали редкие капли, нарушая гнетущую тишину. Каждый её шаг отдавался глухим эхом, заставляя сердце сжиматься от нервного напряжения. Мешочек в её ладони, тот самый, что вручил ей Старейшина Андар, светился всё сильнее, пульсируя мягким, тёплым светом. Этот свет не только освещал её путь, но и, казалось, нёс в себе некое древнее знание, унаследованное от предков, от тех, кто когда-то записывал истину. В тусклом свете мешочка становились видны древние руны, высеченные на стенах и кое-где даже на полу – таинственные символы, мерцающие в полумраке, словно забытые голоса прошлого, пытающиеся донести до неё своё послание. Она чувствовала, что приближается к цели, к чему-то очень важному, но вместе с этим предчувствие опасности усиливалось с каждым метром.

– Ближе, – прошептала она себе под нос, её голос был едва слышен в давящей тишине. – Я чувствую это.

Мешочек вдруг вспыхнул ярким, почти ослепляющим светом, заставив девушку вздрогнуть. Его сияние было настолько интенсивным, что на мгновение выхватило из темноты детали, которые прежде были скрыты. Свет этот был не просто маяком; он был предупреждением, направленным прямо на одну из плит пола, расположенную чуть впереди. Пыль Андара, заключенная внутри мешочка, буквально указывала на неё, словно живое существо, пытаясь предотвратить беду. Её интуиция, до этого приглушенная страхом, закричала, предупреждая об опасности. Здесь что-то было не так, абсолютно точно. Слишком уж внезапным был этот яркий импульс, слишком настойчивым указание на конкретную точку. Нужно было действовать, и действовать немедленно, не давая страху парализовать себя.

– Ловушка! – вырвалось у неё, когда осознание пронзило мозг.

Героиня, движимая чистым инстинктом самосохранения, резко отпрыгнула в сторону, её движения были быстрыми и отчаянными. В тот же миг плита пола, на которую мгновение назад указывал свет мешочка, с оглушительным скрежетом и грохотом провалилась вниз, обнажив под собой глубокую яму. Из этой зияющей черноты вверх торчали острые, как бритва, копья, их металлические наконечники зловеще поблескивали в скудном свете. Это была не просто яма, это была смертоносная западня, искусно замаскированная под обычный элемент коридора. Осознание обрушилось на неё с новой силой: Фальсификаторы не просто охраняли вход, они защищали каждый подступ к Истинной Летописи, превращая весь путь в смертельно опасное испытание. Её сердце бешено колотилось, отдаваясь глухими ударами в висках.

– Едва успела, – прошептала она, дрожа от шока. – Они здесь повсюду.

Дрожь постепенно проходила, сменяясь холодной решимостью. Девушка осторожно приблизилась к краю ямы, стараясь не поскользнуться на влажных камнях, и стала внимательно осматривать смертоносную конструкцию. Глубина провала была такой, что она не видела дна. Копья, торчащие из темноты, были не просто острыми – их наконечники были покрыты густым, тёмным налетом, который не оставлял сомнений в своей природе. Яд. Она мгновенно поняла это. Одно касание такого копья могло стать последним. Это не просто ловушка, это смертельная угроза, рассчитанная на уничтожение любого, кто осмелится приблизиться к запретному знанию. Ей нужно было быть предельно внимательной, каждое движение должно быть выверено, каждая мысль – сосредоточена. Цена ошибки здесь была не просто высокой; она была ценой её собственной жизни. Никто не придет на помощь. Она одна.

– Мерзкие твари, – процедила она сквозь зубы, ощущая прилив ярости. – Не так-то просто будет меня остановить.

Вспомнив об уроках выживания, которые она так любила читать в книгах, девушка полезла в небольшой рюкзак, висевший за спиной, который ей собрал Старейшина Андар. Оттуда она достала прочную верёвку, на конце которой был привязан надёжный металлический крюк. Сделав глубокий вдох, она, прицелившись, забросила крюк на противоположную стену коридора, стараясь зацепить его за выступающий каменный выступ или трещину. Металл со скрежетом ударился о камень, и после нескольких попыток крюк наконец-то зацепился. Девушка осторожно натянула верёвку, проверяя надёжность крепления своим весом, ощущая, как напрягаются мышцы её рук. Выдержит. Теперь можно было перебраться через яму, не рискуя оказаться на тех отравленных копьях. Неужели она способна на это? Кажется, да.

– Держись, – прошептала она самой себе, глядя на верёвку. – Ты справишься.

Она крепко ухватилась за верёвку обеими руками и, оттолкнувшись от края, повисла над зияющей ямой. Свободно раскачиваясь над пропастью, она почувствовала прилив адреналина. Под ней, в кромешной тьме, поблескивали жуткие наконечники, словно насмехаясь над её хрупкостью. Это было невероятно страшно, но желание узнать правду было сильнее любого страха. С каждым рывком она приближалась к противоположной стороне, мышцы её рук горели от напряжения. Наконец, её ноги коснулись твёрдой поверхности, и она благополучно приземлилась на другую сторону, ощущая резкое облегчение, которое мгновенно сменилось новым приливом настороженности. Теперь нужно было двигаться дальше, не теряя ни секунды. Эта ловушка была лишь первым предупреждением, чётким сигналом, что Фальсификаторы не просто близко – они здесь, повсюду, и их невидимые сети расставлены по всем Катакомбам. Миссия оказалась намного опаснее, чем она могла себе представить, но пути назад уже не было.

Глава 3

Сделав несколько осторожных шагов от провала с отравленными копьями, она вынужденно замедлилась, прислушиваясь к лижущему стены шёпоту воздуха. Мешочек в её ладони дрожал, как живое сердце, раз за разом выпуская мягкие волны янтарного сияния. Свет словно ощупывал камень, плоть векового мрака, и каждый новый импульс становился ярче, направленнее. Девушка ощущала, что её ведут, что невидимые нити летописной пыли тянут по единственно верной стезе. Она уже не сомневалась: цель где-то рядом, буквально за поворотом.

Она ускорила шаг.

За очередным изгибом коридора показалась арка, низкая, древняя, обросшая черными потёками. В камне были вырезаны руны, остроконечные, непривычные, будто зёрна молчаливой молитвы. Оттуда тянуло холодом, сыростью и запахом прогорклого воска. Сияние мешочка вытянулось лентой и упёрлось в центр арки, как указующий палец.

– Веди меня, – прошептала она мешочку, едва касаясь губами шероховатой ткани. – Я иду, слышишь, иду.

Под ладонью каменная створка поддалась негромким скрипом, распахиваясь внутрь, как век, усталый от сна. Внутри лежал склеп: просторнее коридора, с низким потолком, поддержанным четырьмя кряжистыми столбами. В дальнем конце стоял грубый стол из тёмного дерева, рядом тлел уголь в железной чаше. В полутьме сидел мужчина в длинном серо-чёрном плаще, сутулясь над столом, словно над алтарём. Он не молился – он стерёг.

Она затаила дыхание.

Пламя оголило контуры его лица: худое, жилистое, с резкими скулами и белёсыми бровями, под которыми горели глаза. На столе, прямо перед ним, лежал тонкий фолиант с разошедшимся корешком, на обложке – выбитый знак Разрыва, перекошенный, как рана. Мужчина слегка повёл головой, будто улавливая её присутствие, и медленно поднялся. Его рука скользнула к чаше с углями и к глиняной плошке с маслянистой чернотой.

– Кто ты? – голос его разрезал тишину без суеты, как нож раздвигает ткань. – Моль, залетевшая на свет? Или ещё одна дурочка из тех, кто верит в сказки о правде?

– Я читательница, – ответила она, стараясь держать голос ровным. – И мне хватит выдумок.

– Выдумки – это масло на хлебе мира, – он сморщил губы в подобии улыбки. – Без них люди голодают. Раз уж пришла, уйдёшь пустой, девочка.

Он двинулся к столу быстрым, выверенным шагом, и она увидела, как пальцы его потянулись к плошке. Резкий запах едкого масла ударил в нос; едва на него попадает бумага, от страницы не останется даже пепла, лишь чёрная слизь и дым. Девушка, не теряя ни мгновения, оценила расстояние, просчитала два шага, поворот корпуса и бросок. Мешочек у неё в ладони вибрировал так, что зубы заходили мелкой дрожью, будто пыль внутри кричала: сейчас или никогда.

Надо успеть.

Она рванулась в сторону, зацепив локтем кованый подсвечник. Тот глухо ударился о камень и покатился, расплескав капли застывшего воска. Мужчина инстинктивно отдёрнул руку от плошки, и этого хватило: проскочив мимо, она ухватилась за край стола и перехватила равновесие. Фолиант почти касался его пальцев, и в этот миг всё сузилось до одного жеста, до одного дыхания.

– Не смей! – выкрикнула она и дернула книгу на себя. – Это не твоё.

– Ты ничего не изменишь, – прошипел он, бросаясь следом. – Разрыв – милость, а правда – зло, что жжёт язык.

Фолиант оказался тяжелее, чем выглядел: переплёт скрипнул, по коже пробежал холодок древней пыли, а под пальцами спружинил упругий лист. Она ощутила тепло, едва заметное пульсирующее биение, словно в книге билось сердце. Шёпот, тянущийся откуда-то из трещин времени, уложился в одно слово: найдена. Мир качнулся, но ноги слушались, и в следующую секунду она уже разворачивалась к выходу.

Беги!

Она бросилась в коридор, прижимая фолиант к груди, застёгивая его локтем, словно щит. На камне гулко застучали шаги, за спиной рассыпалось злое дыхание преследователя. Мешочек вспыхнул новым светом, свернув в узкий ответвляющийся ход, и она, не споря, влетела туда, едва не ударившись плечом о выступ.

– Стоять! – крикнул мужчина, и крик отозвался эхом. – Послушай хоть раз тех, кто знает!

– Слышала вас слишком долго, – выдохнула она, не оглядываясь. – В ваших легендах нет ни одного живого голоса.

– Там есть тишина, – он смеялся, но смех был сухой. – А тишина спасает лучше слов.

Коридор извивался, подставляя под ноги невидимые ступни и коварные неровности. Она слушала собственное дыхание, ища в нём ритм, закрепляя шаги. Слева мелькнула выщербленная плита с осыпавшейся вязью; мешочек тут же погасил блеск и зашипел, будто предупреждая. Девушка переступила аккуратно и тут же увидела спуск: лестница, уходящая в тень, как змея, сворачивающаяся в кольца.

Вниз, только вниз.

Каменные ступени были узкими и скользкими, воздух становился прохладнее, влажнее, тяжелее, как вода. Далеко внизу дышало пустое пространство, тянуло холодком – то ли от подземной реки, то ли от пропасти. Мешочек гладил стены светом и отступал, будто уговаривая её не споткнуться.

– Отдай, и я дам тебе жизнь, девочка, – гремел сверху голос, отражаясь от ступеней. – Ты еще не знаешь, что держишь. Оно разорвёт тебе мысли.

– Истина нужна всем, – выдохнула она, чувствуя, как напряжение тянется от затылка к лопаткам. – Даже если она режет.

Лестница вывела к широкой террасе, нависшей над колодцем тьмы. Внизу зияла гигантская яма, круглая, как глаз кого-то очень древнего. На противоположной стороне виднелся проём – узкий выход в новый ход. Между террасой и проёмом тянулась каменная нить ступеней, подвешенная на арках, как мост без перил. Её то ли изъели воды, то ли пожевало время, но она держалась, мерцая белёсыми пятнами соли.

Он замялся.

Мужчина показался на последнем повороте лестницы и застыл, глядя на узкий путь, где каменная крошка сыпалась вниз от каждого движения. Его лицо вытянулось, и в глазах вспыхнул расчет. Мешочек на её ладони медленно угас, словно уступая выбор ей самой. Девушка шагнула на первую ступеньку, проверяя опору носком сапога.

Переломный Переход. Здесь платят памятью за каждый шаг. Потеряешь хоть крупицу – потеряешь себя. Ты уверена, что тебе есть что хранить?

– У меня есть имя, – ответила она, удерживая равновесие. – И я сама его выбираю.

– Имя – первая ложь, – отозвался он. – Если дойдёшь, тебя придушат Шёпоты. Они сладкие. Слаще вины.

Ступени мертво вздрагивали под каблуками, но держали. Она аккуратно, не торопясь, принимала вес на каждую новую грань, слушая, как внизу молчит глубина. За спиной металл его пряжки царапнул по камню, но шаг он так и не сделал. Страх в нём был не про высоту, он был про то, что ждало дальше. Фальсификаторам, казалось, было нельзя переходить сюда – или они просто не любили места, где пел лёд пустоты.

Она дошла до середины и остановилась, переведя дух. Ветер снизу, холодный и сухой, шевельнул её волосы. Мужчина на террасе, стиснув зубы, смотрел, как она трогается дальше. На противоположной стороне проём оброс соляной бахромой, желтоватой, будто зубы. Девушка не позволила себе смеяться: шаг, и ещё шаг – и вот она уже у выхода, цепляясь лопаткой за край.

Он отступил.

– Ты не успеешь, – крикнул он, помолчав. – Библиотека Шёпотов глотает даже тех, кто не говорит. Заблудишься в чужих словах и забудешь свои. Андар учил тебя только тому, что выгодно ему.

– А ты учишь, что выгодно Разрыву, – ответила она, сжимая фолиант так, что побелели пальцы. – Мы посмотрим, кто наврал громче.

Он опустил голову, а потом развернулся и ушёл обратно, растворяясь в полумраке. Шаги его быстро стихли, будто катакомбы радовались, избавляясь от стража. Девушка выскользнула в узкий проход: тут камень был светлее, белёсый, даже хрупкий на вид, и пахло минералами так, что першило в горле. Осветив впереди несколько локтей, она двинулась, прижимая добычу к груди.

Страница внутри как будто шевельнулась.

Она спряталась в расширение туннеля, присела на корточки и осторожно приоткрыла фолиант. Внутри был всего один лист, но он казался бездонным: руны на нём плескались, как чернила в воде, и запах старой бумаги плотно завязался с чем-то смолистым. По краю шла узкая кайма из знаков, знакомых по словам Андaра: метки-навигации, подсказки для тех, кто не боится углубиться.