Мне нужен герой! I NEED A HERO!

– Ну что ж, слово хозяйке дома! – воскликнула Лиля, поднимаясь на ноги и заставляя остальных сделать то же самое.

– Мои двери всегда для вас открыты, – начала я радостно. – Только берите с собой раскладушки! – подняв бокал, отчеканила я, вызвав всеобщий смех, а после обняла за плечи стоящего рядом друга. – Не переживай ни о чем и живи, сколько понадобится.

– За самую добрую и гостеприимную девушку на всем белом свете! – слегка коснулся он своим бокалом моего, создавая хрустальный звон и наполняя мою маленькую квартирку веселым смехом друзей.

Вечер растекался по квартире тёплым мёдом – густым, золотистым, сладким. Воздух дрожал от смеха, впитывая звон хрустальных бокалов, шепот шуток и всплески рассказов, вырывавшихся то тут, то там, как пробки от шампанского. Свет лампы, мягкий и немного ностальгический, обнимал стены, отбрасывая на них танцующие тени – то длинные, то кургузые, будто подстраиваясь под ритм вечера. За столом царила та особая магия, которая бывает только среди своих. Где слова не нуждаются в фильтрах, а жесты – в расшифровке. Где плечо друга – это опора, а взгляд – целый разговор.

Этот вечер не был особым. Он был – правильным. Таким, где каждый кусочек счастья, как пазл, ложился на своё место, создавая картину, которую потом, годы спустя, будешь мысленно возвращать снова и снова. И казалось, что время здесь замедлило ход, позволив нам всем на мгновение стать не просто друзьями, а частичками одного целого – тёплого, живого, домашнего.

– Кстати… а вы уже решили, где будете встречать Новый год?

– В смысле? – переспросил Даня, вскинув на Лилю растерянный взгляд. – Он что, уже скоро? – Его наивная растерянность вызвала у меня короткий смешок.

– Через три недели, – отозвалась я, не отрываясь от экрана телефона, где отчетливо горело: «10 декабря». – А ощущение, будто только вчера листья начали желтеть.

– А у меня тыква до сих пор на балконе живет, – вдруг подал голос Глеб, приковывая к себе наши взгляды.

После его реплики, на которую никто не ответил, ненадолго воцарилась тишина, а парень продолжил:

– Серьёзно, я не думал, что они способны перезимовать.

Я выдала нервный смешок, а Даня залпом выпил бокал шампанского, и только подруга была невозмутима.

– Так что, кто куда? – Лиля обвела нас вопросительным взглядом. – Даня, ты домой?

– Нет, поеду уже после сессии, на каникулы. Не хочу маму расстраивать своим коротким визитом. У нее наверняка море планов, а мне нужно время, чтобы в них влиться.

– А ты, подружка? – Лиля игриво подмигнула мне.

– А ко мне мама сама приехать обещала, как только сдам экзамены. Она в этом городе ни разу не была, так что устрою ей краткий экскурс.

– Отлично! – Девушка хлопнула в ладоши, глаза загорелись предвкушением. – Тогда слушайте мой гениальный план! Новый год – в клубе! И не в какой-нибудь там подвальной караоке-дыре, а в элитном местечке. Его забронировали студенты из нашего соседнего музыкального института, и, благодаря моим связям, у меня есть четыре пригласительных. Уровень: винтаж, блёстки, глиттер, диджеи и фуршет с мини-круассанами.

– Ого, – присвистнул Глеб, впечатлённый размахом. – У них что, абонемент на стиль?

– Почти, – лукаво улыбнулась она. – Нам только нужно будет подобрать наряды, чтобы соответствовать. А ещё там будет уйма народу и… – она хитро прищурилась, – Я хочу, чтобы Даня там кого-нибудь встретил.

– Мой беленький цветочек, ты опять за своё, – простонал он, прикрывая лицо ладонями.

– Ну а что? – Лиля пожала плечами, невинно хлопая глазами. – Ты классный, весёлый, грех такому добру пропадать! Просто нужно оказаться в нужное время в нужном клубе и, возможно, рядом с нужным человеком.

– Надеюсь, ты не собираешься заранее распечатывать бейджи с надписью: «Ищу нужную»? – фыркнула я, пытаясь оградить друга от её навязчивой идеи.

– А что, идея! – Лиля снова оживилась, как будто моя ирония подкинула ей новую мысль. – Или хотя бы QR-код, ведущий на инстаграм. Модно же!

– Если ты подойдёшь к кому-то с QR-кодом на лбу, внимание ты точно привлечёшь. Вопрос только – какое? – подметила я, вызывая смех у остальных.

– А ты, между прочим, тоже свободна, – подруга тут же переключилась на меня. – Так что клуб – это шанс для новых знакомств!

Спорить с ней было бесполезно, поэтому мы с Даней смиренно согласились, уже понимая, что она точно не будет ждать нас в обычном клубе, куда нас тащит самая энергичная юла в нашей компании. В любом случае, это же праздник, и проводить его в таком возрасте дома на диване не хочется.

Спустя час, когда наши гости покинули мою скромную обитель, я сидела на стуле у подоконника, наблюдая, как Даня моет посуду.

– Ты решил все домашние обязанности на себя взять? – спросила я, подпирая рукой голову.

– Это ерунда, – ответил он, не поворачиваясь ко мне, но с читаемой в голосе улыбкой. – Еще не хочешь спать?

– Нет, – выдохнула я, возвращая свой взгляд к окну, на яркие фонари двора.

– Отлично, тогда давай выпьем какао, – предложил друг, уже доставая молоко из холодильника.

Кивнув, я погасила лишние источники света, расстелила постельное белье для друга на диване и уже в пижаме сидела с Даней, потягивая молочный напиток с добавлением корицы.

– Ты удивительный, – вырвалось у меня, застав Даню врасплох. – Готовишь, обладаешь безупречным вкусом, разбираешься в сантехнике – а это, поверь, дорогого стоит – да ещё и макияж делаешь так, что Лиля обзавидуется. Она права, кто-то упускает настоящий бриллиант.

Он неловко улыбнулся, обхватив подушку руками и прижавшись к ней щекой.

– Мне стоит напомнить, что после такого «ремонта» я затопил три квартиры? – прыснул он от смеха, заставляя и меня рассмеяться и запрокинуть голову.

– Нет, пожалуй, не стоит… – просмеявшись, ответила я. – И всё же… почему ты ни с кем не встречаешься?

– Завести отношения несложно, – сказал он после паузы. – Сложно найти того, кто будет принимать тебя таким, какой ты есть. Ты говоришь, что я удивительный, но нет ничего удивительного в том, каким я стал с течением времени.

Я потянулась за пледом и накинула его на плечи.

– Расскажешь?

Он опустил взгляд.

– Мои родители развелись, когда мне было лет пять. Этот развод очень сильно отразился на маме, но, слава богу, она была не одна. У неё много подруг, с которыми она познакомилась то на йоге, то на курсах по садоводству или уроках живописи своим телом. Она у меня интересная женщина, – с улыбкой произнёс Даня. – Возможно, многие способности как раз-таки у меня от неё.

Он отпил глоток какао и, поставив кружку на стол, продолжил:

– Так вот. Отец ушёл, разорвав не только брак, но и связь со мной, а в нашем доме каждый день были мамины подруги – они её поддерживали. Ведь она переживала всё это с истериками и криками, а пятилетний ребёнок точно бы ей ничем не мог помочь. И вот представь, что это продолжается не год, не два, а больше десяти лет. Сначала они просто поддерживали её, потом основали какое-то совместное дело, и всё моё детство, отрочество и юность я провёл среди женщин преклонного возраста.

Я жадно слушала, не смея его перебивать, а он на секунду замолчал.

– Когда мне было семнадцать, отец объявился. Оказывается, женщина, к которой он ушёл от нас, его бросила, и он хотел вернуться. Но когда увидел меня… точнее, как он сказал, «во что меня превратила эта женщина», – Он заявил, что никогда не простит мою мать за то, что из мужика она сделала половую тряпку.

Он выдохнул и закрыл глаза.

– Он так и не узнал меня, понимаешь? Даже не захотел. Да, из-за постоянного общения с мамиными подругами я перенял их манерность, стал разбираться в «женских» вещах лучше, чем в «мужских», но разве это меняет тот факт, что я его сын?

Я положила руку ему на плечо, не зная, что сказать. Меня до глубины души тронул его рассказ. Даня в моих глазах расплывался от нахлынувших слёз.

– А насчёт отношений… Думаю, ты уже сама догадалась, что хоть я и общался с женской половиной класса, те, кто мне нравился, – им не нравился я. Меня воспринимали больше как подружку… Только одна девушка приняла меня таким, какой я есть. Мы сидели за одной партой в выпускном классе, и она мне очень нравилась, и кажется, я ей тоже… но… я набрался смелости уже слишком поздно. Мы разъехались по разным городам учиться, – с сожалением выдохнул он. – Хотя изредка мы всё же перекидываемся сообщениями, – он слабо улыбнулся. – Мне кажется, что я упустил единственного человека, который меня принимал, а ещё я виню себя за то, что не сказал вовремя о своих чувствах.

Я вытерла слезинку и отвернулась, но друг это заметил.

– Никусик, всё хорошо, – он взял мои руки и крепко сжал их. – Теперь у меня есть ты, Лиля и даже этот загадочный Глеб, который не пугается меня каждый раз, когда видит.

– Мне так жаль, – только и смогла выдавить я.

В ответ друг чмокнул мои руки и вновь озарил меня своей лучезарной улыбкой, которая, на моё удивление, не померкла со школьных времён, а всё так же сияла на его лице.

– Не бери в голову. Все будет хорошо. Лучше расскажи, о чём ты думаешь последнюю неделю? Я ведь теперь живу с тобой и являюсь свидетелем твоих частых «зависаний» и витаний в облаках. Только если это не связано с любовью – я очень расстроюсь, – он легонько ущипнул меня за щёку и снова потянулся к своей кружке с какао.

– Не знаю… Есть кое-что, в чём я хочу разобраться, но одновременно боюсь лезть в это. Меня разрывают противоречивые чувства, – выдохнула я, запуская пальцы в волосы и опуская голову от безысходности. – Кажется, я испытываю чувства к ужасному человеку.

– Почему же ты решила, что он ужасен? – задумчиво спросил сосед.

– Потому что кажется, он избил Глеба, – подняв голову, ответила я, наблюдая, как у Дани от удивления приоткрылся рот.

– Да ты что… Но ты мне ничего об этом не говорила! Когда это было?

– После того как я уехала из клуба. Помнишь, я ещё написала тебе смс, чтобы ты забрал мою сумочку?

В этот момент, видимо, мозг парня загружал какую-то важную информацию. Он застыл с кружкой в руках, устремив взгляд в одну точку, а затем слегка покраснел и неловко произнёс:

– Прости…

– Прости? За что? – недоуменно спросила я.

– В тот вечер я заболтался с одной девушкой, к слову, у нас так и не обнаружилось ничего общего, а потом вызвал такси, чтобы уехать домой. Я простоял минут пять, наблюдая, как люди постепенно покидают бар и разъезжаются. А моё такси где-то затерялось, судя по карте. Ну и вот, стою я, значит, и мимо меня проходит Марк Викторович. Кстати, я до сих пор удивлён, что мы его там встретили. Садится в такси и уезжает. А я всё стою и стою…

– Пока вообще не понимаю, к чему ты клонишь, – прервала я его монолог, усаживаясь поудобнее.

– Только в машине я вспомнил про твою сумочку и вернулся, чтобы её забрать. Слава богу, её никто не украл, и бармен мне её отдал. А потом я встретил Глеба, который сказал, что сам тебе её завезёт, так как будет в твоём районе по делам рано утром. Ну, я и обрадовался, что ты сразу её получишь и мне не нужно будет ехать через весь город. Поэтому я её ему и отдал… – Даня немного замедлился, словно вспоминая события той ночи, пока меня снедало любопытство. – Вот только… – он нахмурился.

– Вот только что? – занервничала я.

– Его лицо было целым. Да, точно. Потому что, если бы его избили, я бы заметил, конечно же. Значит, его избили после того, как мы разъехались по домам.

В голове всё встало на свои места. Значит, Марк Викторович не мог физически избить Глеба, ведь он уехал раньше него! И от этой мысли в районе сердца стало легче. Я целую неделю мучилась вопросом, а Лиля изводила Глеба этими же вопросами. Но всё оказалось куда проще. Даня знал всё изначально. И если бы я посвятила его в курс дела раньше, то тогда… а что тогда? Что бы изменилось? Это не отменяет тех слов, что он сказал мне, и его поведения. Эти обвинения я могу с него снять. Но всё остальное оправдать не получится.

– Прямо какие-то интриги! Очень интересно! – с озорством отметил Даня, забирая кружки и направляясь к раковине, пока я снова гоняла мысли по кругу.

Как же это все запутано…

Я не понимаю себя. Не понимаю, как человек может вызвать столько чувств одновременно. Как можно вспоминать его глаза и ощущать, как по спине ползут мурашки, словно тело само вспоминает его взгляд… И в то же время – невыносимое раздражение, почти злость, когда в голове всплывают его слова. Холодные. Пренебрежительные. Ранящие.

«За твою наглость и упрямство я поцелую тебя, но только в щёчку. На большее не рассчитывай».

Как будто я игрушка, очередная назойливая фанатка. Как будто мое достоинство – ничто, просто мимолетный каприз. Он унизил меня этим. Не словом даже – а интонацией. Отношением.

И меня бесит что я все еще помню, как он смотрел на меня тогда на танцполе. Не как на студентку, не как на просто девчонку, а как на женщину. Это было опасно, это было… чертовски сильно. И мне хотелось почувствовать это снова. Хотелось быть замеченной им по-настоящему. Это признание себе самой, наверное, самое постыдное из всего. Потому что я не должна этого хотеть. Он не заслужил, чтобы я такое чувствовала. Он мог сказать что-то другое. Мог быть честным, мягким, хотя бы просто человечным. Но он выбрал унизить. И после этого… как я могу чувствовать хоть что-то кроме отвращения?

Даня звонко поставил кружки в раковину, нарушая тишину.

– Ну что, откровения закончены, ложимся спать? – повернулся он, вытирая руки о полотенце.

– Спать. Однозначно спать, – ответила я, забираясь под одеяло в свою кровать.

Он потушил свет на кухне, оставив только тусклый свет бра в коридоре. Тени поползли по стенам, сливаясь с моими мыслями – такими же невнятными, размытыми.

– Спокойной ночи, – бросила я в потолок, уже чувствуя, как сознание начинает тонуть в дымке усталости.

– Сладких снов, – отозвался Даня из темноты.

И комната наконец погрузилась в тишину.

А вот утро началось с раздражающей вибрации телефона где-то под подушкой. Я сонно зажмурилась, потянулась и наугад нащупала его. На экране десять утра ровно и незнакомый номер. Я пыталась сообразить или вспомнить, кому он мог принадлежать, но на сонную голову это было сделать крайне сложно, и спустя несколько секунд я все-таки приняла звонок.

– Алло?

– Вероника. Это Марк. Марк Викторович.

Я села в кровати резко, как будто меня ударили током. Сердце застучало в висках.

– Ты… – я осеклась. – Вы… зачем звоните?

Он молчал секунду – ровно столько, чтобы внутри все сжалось.

– Я хочу поговорить. Только поговорить. Лично. Сегодня. Ты сможешь?

Я закрыла глаза. Его голос звучал спокойно, почти осторожно. Не так, как в ту ночь, но мое тело помнило – этот тембр, бархатную хрипотцу, вызывающую легкий, неприятный трепет под ребрами. Я ненавидела себя за это.

– Я не уверена, что это хорошая идея, – произнесла я, стараясь сохранить ровный тон. – После всего, что ты… вы…

– Знаю, – быстро перебил он. – Но, если ты согласишься, я все объясню. Один раз. Обещаю, без грязи и наглости. Пожалуйста.

Я ответила не сразу. Сидела, уставившись в стену, чувствуя, как в груди тошнотворно мешаются эмоции. Зачем? Зачем мне это? Встречаться с ним – все равно что ковырять заживающую рану. Но в то же время… что-то внутри ныло, цеплялось за его слова: «Я все объясню». Но я же знаю, чем это закончится. Он скажет пару правильных фраз, посмотрит так, что колени подкосятся – и я снова окажусь там, где не хочу быть. В этой токсичной пляске, где каждый шаг – больно.

С другой стороны, а если нет?

Я сжала телефон так, что на секунду мне показалось, будто силиконовый чехол заскрипел.

Ненавижу себя за эту слабость.

– Ладно, – наконец выдохнула я. – Я… пришлю вам адрес.

– Спасибо, – его голос смягчился, почти стал теплым, и он сразу отключил звонок, а я погрузилась в раздумья о том, где лучше всего встретиться.

Кроме моего адреса ничего в голову не приходило, но светить место жительства не хотелось. Вряд ли он будет караулить меня каждый вечер, как маньяк, но оставаться инкогнито было спокойнее. К тому же нужно место, где не будет людей. И тут меня осенило. Пустынная взлетная полоса у заброшенного аэропорта – идеальное место для разговора, который не должен услышать никто. Ни случайные прохожие, ни знакомые, которые обязательно начнут шептаться за спиной: «Смотри-ка, Вероника с Марком Викторовичем! И что это они там делают в таком уединенном месте?».

Я представила его – огромное серое пространство, трещины в асфальте, поросшие жесткой травой, ржавые остовы техники где-то вдалеке. И мы двое – маленькие фигурки посреди этого запустения. Достаточно далеко от посторонних глаз, но и достаточно близко к дому, чтобы в случае чего просто развернуться и уйти. Все же нужно подумать не только о его репутации, но и о своей. Подходит!

С этими мыслями я напечатала короткое смс: «Старый аэропорт, 20:00» и бросила телефон на кровать, как будто он обжег пальцы.

Дура. Я все-таки дура, раз согласилась на это.

Но решение было принято. Осталось только не дать себе передумать.

Глава 20 Марк

– Кто звонил? – спросила Лина, заходя на кухню и ставя чайник на плиту, потирая глаза.

– Одна из моих студенток, нужно встретиться, – я не соврал. – По поводу курсовой, – вот теперь соврал.

Ангелина кивнула, одарив меня странной улыбкой. Доброе утро явно не задалось. Неожиданный звонок, мой загруженный вид, да и я обещал до вечера корпеть над дипломной, заканчивая вторую из пяти. Впрочем, о последнем она, видимо, еще не знала, раз с полными надежды глазами спросила:

– Какие у нас сегодня планы?

– Нужно дописать дипломную работу, а потом съездить в университет, – выпалил я без тени сомнения, понимая, что нагло лгу.

Она резко отвернулась и хмыкнула.

– Тогда я сегодня здесь явно лишняя. Отвези меня домой.

Еще один укол совести, но так, пожалуй, будет лучше. Я встал, притянул ее к себе и поцеловал в висок.

– У тебя будет время посмотреть свадебные платья, – как можно спокойнее произнес я, и она слегка расслабилась в моих руках. – А по дороге заедем в твою любимую кондитерскую, – словно утешал ее, чтобы самому не чувствовать себя таким мерзавцем, ведь сейчас я уже жил предвкушением вечерней встречи.

Лина грустно выдохнула, обхватила мою шею и… начала целовать. Страстно, требовательно, чего я никак не ожидал от нее за последние месяцы. Ее пальцы принялись стягивать мою футболку, но я не мог ответить ей. Не сейчас. Теперь мы поменялись ролями. И я, медленно убирая ее руки со своей груди, прикрылся нелепым оправданием, что мне срочно нужно в душ, чтобы избежать близости. Полный провал. Услышав это, она нервно забарабанила пальцами по столешнице. А я, ненавидя себя и свои чувства, пошел в ванную комнату.

Чуть позже, в полном молчании, я отвез ее домой. Возможно, сейчас нам лучше побыть врозь; эта мысль немного успокаивала. Дома пришлось приложить немало усилий, чтобы сосредоточиться на дипломной работе и отрешиться от своих мыслей по поводу встречи, но, слава богу, у меня получилось. Ближе к вечеру все было готово, оставалось лишь внести список литературы да скачать файл с проверкой на плагиат, но это я решил отложить на потом.

К семи вечера готовность достигла апогея. Ехать до назначенного места – минут пятнадцать, от силы двадцать, но оставаться в четырех стенах стало невыносимо. Легкое облако любимого парфюма, ключи в кармане, кошелек – и я уже в машине, готовый двинуться в путь. Я уже знал, почему выбор пал именно на эту локацию. Теперь все встало на свои места: окраина, безлюдность, близость к дому. Полностью поддерживаю ее выбор.

Короткий путь до места встречи превратился в мучительную пытку сочинением извинений. Хотелось подобрать слова, способные выразить всю глубину раскаяния за сорвавшееся с языка. Но достойное оправдание ускользало, как дым. Просить прощения – необходимо. Но достаточно ли этого? Вдоль дороги тянулась вереница магазинчиков и цветочных лавок. Букет показался излишним, но желание проявить заботу, сделать хоть что-то приятное, не отпускало. Чтобы немного сгладить неловкость предстоящего разговора, я остановился у кофейни и взял два больших стакана кофе с карамельным сиропом. Банально, конечно, но хоть какая-то надежда подсластить горечь конфликта. Довольный, но все же взволнованный, вернулся в машину с подставкой, полной ароматного напитка, одернул пальто и направился к старому аэропорту.

Несмотря на то что я жил в этом городе с самого рождения, здесь я оказался впервые. Помнил смутно времена, когда аэропорт еще дышал жизнью, искрясь огнями, усеивая взлетные полосы. Теперь же его освещал лишь слабый, едва пробивающийся свет уличных фонарей, стоявших вдоль дороги, ведущей к жилым домам. Практически кромешная тьма.

Заглушив двигатель, я приготовился ждать. Салон наполнился густым карамельно-кофейным ароматом, и этот запах почему-то заставлял нервничать от предвкушения. К вечеру небо снова затянуло тучами. Редкие, почти неосязаемые капли моросили на лобовое стекло, а я, не в силах сидеть на месте, вышел из машины, прошел пару кругов, стараясь не смотреть на телефон.

Никогда бы не подумал, что меня охватит такое мальчишеское волнение перед встречей с девушкой. С Линой все было иначе. Несколько недель мучительных сомнений, а потом – ровное, гладкое течение отношений. Я даже не припомню серьезных ссор. Она всегда стремилась угодить, а я, в свою очередь, шел на компромиссы. Она была полной противоположностью Вероники. Лишь теперь я осознавал, что Лина сопровождала меня повсюду не потому, что ей это было интересно, а потому что там был я. Дома ей было гораздо комфортнее, чем, например, на Эльбрусе, но она приносила себя в жертву, разделяя мои увлечения. Но теперь это осталось в прошлом. Сейчас она прямо заявляет, что ей это неинтересно, что ей милее тихий вечер дома, в окружении школьных тетрадей. И я не виню ее, но не могу понять: неужели я стоил всех этих жертв? Неужели ее любовь настолько сильна, что она растворялась во мне, теряя себя как личность?

Пока я предавался размышлениям, вдалеке появился силуэт, а я на секунду задержал дыхание. Не потому что удивился, а потому что она все-таки пришла. Она здесь.

Вероника шла уверенно, но взгляд был чуть ниже горизонта. Плечи напряжены. Не испугана, нет – она держалась гордо. Но будто готова развернуться в любую секунду и исчезнуть. И все, что я хотел в этот момент, – не быть причиной ее бегства.

Я подошел к пассажирской двери и открыл ее, едва она подошла.

– Вы стали джентльменом? – Ее голос был острым, как лезвие, но без примеси яда. Взгляд прямой, пронзительный; руки спрятаны глубоко в карманах пальто, словно ища там защиты.

Я не отводил взгляда, тонущего в зелени ее глаз.

– Нет, – честно признался я, вызвав на ее лице вопросительный изгиб брови.

Она промолчала, лишь скользнула в салон, словно тень. Закрыв за ней дверь, я обошел машину и сел за руль. Тишина давила, словно груз. Я понимал, что должен заговорить первым, но слова застревали в горле, словно комок.

– Я… – начал я, откашлявшись, словно пытаясь вернуть себе голос. Он звучал чужим, неуверенным. – Я хочу извиниться. Я повел себя недостойно. Жестко. Не как преподаватель и не как взрослый человек. Я это понимаю и прошу прощения у тебя.

Наконец она шевельнулась.

– Марк Викторович… – начала она, но я перебил, не в силах вынести эту дистанцию.

– Давай на «ты», прошу. Я не настолько стар, чтобы ты официально ко мне обращалась. Хотя бы сейчас. Мы не в университете, – взмолился я, а она снова отвернулась к окну.

– Ты думаешь, извинения все исправят? – ее голос едва уловимо дрогнул.

– Нет. Но я хочу сохранить хотя бы отношения преподаватель–студентка. – После этих слов на ее губах промелькнула едва заметная ухмылка.

– Почему же ты раньше об этом не подумал? Статус преподавателя не особо волновал тебя в клубе.

Я знал, что она это скажет. Этот вопрос был в ней с самого начала. Просто ждал момента. Я не ответил сразу. Лишь завел двигатель и включил печку.

Хороший вопрос. Логичный. Простой. А я все равно не знал, как на него ответить.

– Иногда… мозг включается с задержкой, – пробормотал я, глядя вперед, сжимая руль побелевшими пальцами.

– Мозг? А я думала, у мужчин в таких ситуациях работает только инстинкт.

Краем глаза я заметил, как уголки ее губ дрогнули в подобии улыбки. Почти. Еще не совсем, но близко. Лед начал подтаивать.

– Инстинкт и рефлексы. Ты права, – ответил я, утаивая, что еще сработало желание… Не хотелось бы сейчас снова все испортить, разрушить ту хрупкую нить, что начала связывать нас. Я решил сменить тему, отвлечь ее, и отвлечься самому. – Поэтому я хочу надеяться, что мы сможем находиться в теплых отношениях, и даже взял на себя смелость купить дружеский карамельный кофе. Надеюсь, он не полетит в меня. Хотя, даже если и так, я это заслужил. И, плюс, он уже немного остыл.