Тень пробудившихся богов. Книга вторая

Александр Макаев

Тень пробудившихся богов. Книга вторая

Глава 1. Разговоры в Преддверии Бури

Затишье, повисшее над северными землями, было обманчивым, как гладь омута перед тем, как из его глубин вырвется чудовище. Империя Каэля, этот странный конгломерат из изгоев, варваров и беженцев, лихорадочно готовилась к войне, которую чувствовали все – от последнего гоблина-рудокопа до драконов в своих горных пиках. Но война эта велась пока не сталью, а словами, страхами и тайными сделками.

Сцена 1. Цитадель Ветров. Шелк и Яд.

– Их главный рычаг – это страх перед Священным Пламенем! – взорвался Валериус. – Этот новый Инквизитор, Гектор, он не Малахиус. Он не будет вести переговоры. Он сожжет их города дотла, если они хоть словом заикнутся о союзе с нами!Лисса сидела в кресле, обитом парчой, в кабинете Лорда Валериуса, который теперь больше походил на ее личный кабинет. Сам Валериус стоял у окна, нервно теребя перстень на пальце. Его самоуверенность и высокомерие испарились, оставив лишь оболочку из страха и загнанной хитрости. – Они отказываются, – процедил он, не оборачиваясь. – Послы из вольных городов Южного Тракта. Они боятся. Говорят, союз с нами – это смертный приговор от Инквизиции. – Боятся? – Лисса лениво отхлебнула из бокала с вином, которое, в отличие от Валериуса, не боялась пить. – Дорогой мой Лорд-регент, страх – это не препятствие. Это инструмент. Как и жадность. Или похоть. Нужно просто знать, на какой рычаг нажать.

– Алхимическая чума, разработанная моими дроу-умельцами. Не смертельная. Но она поражает только тех, в чьей крови есть частица «божественной искры». Проще говоря, жрецов и паладинов. Вызывает жуткую чесотку и временное помешательство. Представьте себе лицо архиепископа, который начнет нести ересь прямо во время проповеди.Лисса поставила бокал и медленно поднялась. Она подошла к Валериусу и встала рядом, глядя на заснеженные крыши города. – Вы все еще мыслите, как торговец, Валериус. А нужно мыслить, как игрок. Инквизиция предлагает им смерть за неповиновение. Что можем предложить мы? – Золото? Оружие? – неуверенно предположил он. – Банально, – она цокнула языком. – Мы предложим им то, чего у Инквизиции нет. Мы предложим им выбор. Она повернулась к нему, и ее глаза цвета аметиста хищно блеснули. – Вы отправите к ним новых послов. Не с просьбами. А с информацией. Подробными картами расположения легионов Гектора. Графиками движения их патрулей. Списками их агентов в городах. И… с несколькими образцами нашего нового товара. Она достала из потайного кармана маленький флакон, в котором клубился черный, маслянистый дым.

– Я хочу, чтобы они поняли, что нейтралитет закончился. Инквизиция видит в них лишь топливо для своего костра. А мы видим в них партнеров. Мы даем им кинжал и показываем, где у врага спина. А уж вонзят они его или нет – это будет их собственный, осознанный выбор. А когда они его сделают, они приползут к нам сами. Не из страха. А из отчаяния. А отчаяние, мой дорогой Лорд-регент, – это самый крепкий клей для любого союза.Валериус смотрел на нее с ужасом и восхищением. – Вы хотите, чтобы они начали партизанскую войну? Сами?

Сцена 2. Великая Степь. Сталь и Честь.

Свет и Тень. Слово и Сталь. Степь готовилась к своей войне, и ее оружие было двойным.Ульфгар и Бьорн стояли на вершине Кургана Предков, глядя на свою орду. Десятки тысяч воинов, чья ярость теперь была подчинена дисциплине, оттачивали свое мастерство. Конница училась атаковать клином, пробивая строй тяжелой пехоты. Лучники – стрелять залпами по команде, создавая стену из стрел. – Они становятся армией, – пророкотал Бьорн, его борода развевалась на ветру. – Но их сердца беспокойны. Они победили людей в белых одеждах, но враг теперь невидим. Он – в слухах, в страхе. – Страх – это такой же враг, как и легион, – ответил Ульфгар. – И с ним нужно сражаться. К ним подошла Лия. Она выглядела уставшей, но ее глаза были полны решимости. – Вампиры на севере снова активизировались. Они не нападают. Они соблазняют. Они приходят в малые, отдаленные кланы, которые еще не примкнули к нам. Они приносят им еду, лекарства. Они говорят, что Ночной Князь – их защитник. А мы, союз Каэля, – предвестники войны, которая уничтожит их всех. – Лживые шакалы! – взревел Бьорн. – Мы должны пойти и вырезать их! – Нет, – остановила его Лия. – Если мы ответим силой, мы лишь подтвердим их слова. Мы должны ответить… мудростью. – У тебя есть план, Дитя Света? – спросил Ульфгар. – У меня есть история, – ответила Лия. – В каждом клане есть сказители, хранители легенд. Я хочу собрать их всех. Здесь, на этом кургане. Я расскажу им новую легенду. Не о битвах и героях. А о выборе. О двух чашах. В одной – сладкий, но отравленный ядом рабства мед вампиров. В другой – горькая, но чистая вода свободы, за которую нужно сражаться. Пусть они сами разнесут эту историю по всей Степи. Слово сказителя для нашего народа весит не меньше, чем слово вождя. Ульфгар долго молчал, глядя на нее. – Ты мыслишь не как воин, девочка. Ты мыслишь, как Мать. Как та, что заботится о душе нашего народа. Хорошо. Собирай своих сказителей. А мы с Бьорном… мы напомним нашим воинам, что сталь – это лучший аргумент для тех, кто не хочет слушать сказки. Мы проведем Великую Охоту. Но не на зверей. А на вампирских эмиссаров. Пусть их головы, насаженные на пики, украсят границы нашей земли. Пусть все видят, какова цена за ложь.

Сцена 3. Твердыня Пепла. Тьма и Пустота.

– Он знает, что ты знаешь, – шептало Око. – Он больше не видит в тебе просто сосуд. Он видит в тебе ключ к своему освобождению. Он готовит тебе предложение. Он покажет тебе мир, каким он мог бы быть. Без боли. Без потерь. Идеальный. Он попытается соблазнить тебя не силой, а состраданием.Каэль стоял перед Оком. Артефакт лежал на базальтовом алтаре в его личных покоях, и туман внутри него медленно клубился, показывая обрывки будущего, прошлого, настоящего. Он научился не просто смотреть, а спрашивать. – Покажи мне его, – прошептал он. Туман сгустился, и в нем проступила фигура. Азраил. Он шел по заснеженному тракту, одетый в рванье, среди колонны беженцев. Никто не обращал на него внимания. Он был никем. Но Око видело его суть. Вокруг его фигуры не было ауры. Была лишь… дыра. Слепое пятно в ткани реальности. – Он не ищет тебя, – прошелестел беззвучный голос Ока в разуме Каэля. – Он ждет, когда ты придешь к нему. К Клинку. Он – страж. Последний экзаменатор. Он не убьет тебя, пока ты не сделаешь выбор. – Покажи мне Спящего. Образ сменился. Теперь это была не картинка, а ощущение. Бесконечная, всепоглощающая агония и одиночество.

Буря, которую все ждали, начиналась. И ее первым ударом будет крик умирающего подземного мира.Каэль отвернулся от Ока. Голова гудела. Знание было тяжестью. Дверь в его покои открылась. Вошел Мал'кор. Его лицо, обычно непроницаемое, было встревоженным. – Повелитель. Из Мензоберранзана пришли вести. Плохие. – Говори. – Матрона З'Зал'Дра… она проиграла. Ваэлен и объединенные Дома штурмовали ее цитадель. Но она не сдалась. Она провела ритуал. Она принесла в жертву весь свой клан, всех своих дочерей, всех воинов. Она скормила их души тому, что спит под городом. Каэль замер. – Она разбудила его? – Частично, – голос Мал'кора дрожал. – Из-под земли поднялась… тварь. Безликая. Бесформенная. Сотканная из чистой энтропии. Она поглотила и штурмующих, и защитников. Ваэлен… он погиб. И все остальные. А сама Матрона… она слилась с этой тварью. Стала ее разумом, ее волей. Теперь это не просто древний монстр. Это древний монстр, которым управляет самая хитрая и жестокая сука во всем Подземье. И она идет. Она пробивает себе путь наверх. Она хочет не просто уничтожить нас. Она хочет поглотить весь этот мир. Каэль закрыл глаза. Все его планы, вся его стратегия рассыпались в прах. Он думал, что ведет войну на трех фронтах. Он ошибся. На него надвигалась четвертая, самая страшная угроза. Та, которую он сам и спровоцировал. Он подошел к окну и посмотрел на свое королевство. На беженцев, на воинов, на Лию вдалеке. Он строил для них ковчег. Но теперь он понимал, что на мир надвигается не просто потоп. На мир надвигается волна из самой преисподней. И времени, чтобы добраться до Клинка Рассвета, у него почти не осталось.

Глава 2. Плач Камня и Рев Небес

Весть из Мензоберранзана ударила по Твердыне Пепла не как клинок, а как тектонический сдвиг, сотрясая самые основы их хрупкого мира. Дроу, еще вчера гордившиеся победой своего нового господина над их старой тираншей, теперь выли от ужаса. Они бежали из горящего дома лишь для того, чтобы узнать, что сам пожар, обретя чудовищный разум, идет за ними по пятам.

Каэль не дал им времени утонуть в отчаянии. Той же ночью тронный зал гудел от голосов. Орки, варвары, дроу, гномы – все смотрели на него, своего темного короля, ожидая приказа, чуда или приговора.

– Ваэлен мертв, – голос Каэля был ровен, но в нем слышался скрежет ломающегося льда. – И сотни наших братьев, сражавшихся под землей, – тоже. Их поглотила сущность, которую Матрона З'Зал'Дра выпустила в своей агонии. Этот пожар идет сюда. У нас нет времени оплакивать мертвых. Мы должны спасти живых.

– Мы не можем сражаться с ней здесь. Она превратит наши пещеры в свои норы. Мы встретим ее на открытой местности.Он подошел к огромной карте. – Эта тварь, это… Эхо Ллос, как ее назвали выжившие, движется к Поверхности. Она прогрызает себе путь сквозь толщу скал. По расчетам наших магов, она выйдет здесь. Он ткнул пальцем в точку на карте – в горный хребет, известный как Хребет Мира.

Все бросились на внешние галереи. Картина, открывшаяся им, заставила замолчать даже самых храбрых воинов.Но прежде чем он успел изложить свой отчаянный план, земля под их ногами содрогнулась. Не от далекого продвижения подземного ужаса. Этот толчок пришел с поверхности. Снаружи, со стороны гор, донесся низкий, рокочущий гул, от которого зазвенели кубки на столах и посыпалась пыль с потолка. Стражник-орк, бледный под своей серой кожей, ворвался в зал. – Повелитель! В небе!

Они не нападали. Они просто были там, огромные, как движущиеся горы, их присутствие было физическим давлением, от которого трещал воздух. А затем один из них, самый крупный, чья чешуя была цвета расплавленной лавы, отделился от стаи и начал медленно снижаться.Ночное небо над Твердыней Пепла горело. Но не от звезд или луны. Десятки, если не сотни, гигантских силуэтов кружили в облаках, их чешуя тускло отсвечивала в багровом свете, исходившем от их собственных тел. Драконы.

– ЧЕРВЬ ГРЫЗЕТ КОРНИ МОЕГО МИРА! – пророкотал он, и от этого голоса со склонов сошли лавины. – Я ЧУЮ ЕГО ВОНЬ! ВОНЬ ГНИЮЩЕГО КАМНЯ! ОНА ИДЕТ ИЗ-ПОД ВАШИХ НОГ, НАСЕКОМЫЕ!– Великий Отец Праха… – прошептал Ульфгар, и в его голосе, впервые за долгие годы, прозвучал благоговейный трепет. – Духи предков, он пришел сам… Игнитус, древний прародитель красных драконов, приземлился на плато перед главными воротами Твердыни. Земля застонала под его весом. Он был колоссален. Одна его голова была размером с осадную башню. Он не смотрел на крепость. Он смотрел на землю, на камни, и в его глазах, похожих на два расплавленных солнца, плескалась вселенская ярость. И он заговорил. Его голос был не звуком, а вибрацией, которая шла от самой земли, проникая в кости.

С этими словами он расправил свои исполинские крылья, и порыв ветра едва не сбил Каэля с ног. С оглушительным ревом, который был одновременно и обещанием, и угрозой, он взмыл в небо и присоединился к своей стае. Драконы не улетели. Они остались, кружа в небесах, как огненные стервятники, ожидающие исхода битвы далеко внизу.Каэль понял. Драконы почувствовали пробуждение Эха Ллос. Они пришли не за ним. Они пришли за его врагом. Но в своей ярости они могли сжечь и тех, и других. – Я должен поговорить с ним, – сказал Каэль. – Ты безумен! – воскликнул Бьорн. – Он испепелит тебя одним вздохом! Но Каэль уже шел к выходу. Он вышел из ворот один, без оружия в руках, и медленно пошел навстречу исполинскому существу. Игнитус опустил свою гигантскую голову, и его расплавленный взгляд впился в крошечную фигурку. – ТЫ, – прогрохотал дракон. – Я ЧУЮ В ТЕБЕ ЕГО ЗАПАХ. ЗАПАХ РАСКОЛА. ТЫ СВЯЗАН С ЧЕРВЕМ. – Я его враг, – ответил Каэль, его голос был поразительно спокоен. – Тварь, которую ты чуешь, идет, чтобы уничтожить все, что я построил. И я собираюсь ее остановить. Дракон издал звук, похожий на смех вулкана. – ТЫ? НАСЕКОМОЕ? ТЫ ОСТАНОВИШЬ ГОЛОД ЗЕМЛИ? ТЫ ЛИШЬ ПЫЛЬ НА ВЕТРУ. Я СОЖГУ ЭТИ ГОРЫ ДО САМОГО ОСНОВАНИЯ, ЧТОБЫ ВЫЖЕЧЬ ГНИЛЬ. А ТЫ СГОРИШЬ ВМЕСТЕ С НИМИ. – Если ты это сделаешь, – Каэль сделал шаг вперед, – ты лишь поможешь ей. Эта тварь питается разрушением. Твой огонь станет для нее пиром. Она поглотит его и станет еще сильнее. Ты не выжжешь ее. Ты ее накормишь. Игнитус замер. В его древних, полных мудрости и ярости глазах промелькнуло сомнение. Он знал, что в словах этого смертного есть доля истины. – ЧТО ТЫ ПРЕДЛАГАЕШЬ, ПЫЛИНКА? – Я предлагаю сделку. Моя армия встретит ее у Хребта Мира. Мы будем ее плотиной. Мы задержим ее, не дадим ей напитаться силой разрушения этого мира. А пока мои воины будут умирать, я добуду оружие, способное убить ее. Оружие, выкованное из света звезды. – КЛИНОК РАССВЕТА, – прошептал дракон, и в его голосе прозвучало узнавание. – КЛЮЧ ОТ КЛЕТКИ… ГЛУПЕЦ. ТЫ ХОЧЕШЬ СПАСТИСЬ ОТ НАВОДНЕНИЯ, ВЫПУСТИВ ОКЕАН. – У меня нет другого выбора! – крикнул Каэль. – Дай мне время! Три дня! Если через три дня я не вернусь, если мои воины падут – тогда жги. Жги все. Но дай нам шанс. Шанс спасти этот мир по-своему. Игнитус долго молчал, его огромный глаз, в котором плясали огни сотворения мира, изучал Каэля. Он видел не просто смертного. Он видел отчаяние, волю и силу, чуждую этому миру. – ТРИ ДНЯ, – наконец, пророкотал он. – ТРИ ВОСХОДА СОЛНЦА. НЕ БОЛЕЕ. МОИ ДЕТИ БУДУТ ЖДАТЬ. ЕСЛИ ТЫ ПАДЕШЬ, МЫ ОБРУШИМ НА ЭТО МЕСТО ОГОНЬ ТЫСЯЧИ СОЛНЦ. И МЫ НЕ БУДЕМ РАЗЛИЧАТЬ, ГДЕ ЧЕРВЬ, А ГДЕ НАСЕКОМЫЕ.

Мир затаил дыхание. Три дня. Семьдесят два часа. За это время должна была решиться судьба не просто королевства, а, возможно, и всей жизни на этой земле. И часы уже тикали.Каэль вернулся в тронный зал. Все смотрели на него с благоговейным ужасом. Он только что вел переговоры со стихией. И выжил. – У нас есть три дня, – сказал он, и его голос не дрожал. – План остается прежним, но теперь у нас нет права на ошибку. Он изложил свой отчаянный замысел. Армия – на Хребет Мира, чтобы стать живым щитом. Беженцы – на восток, чтобы спасти будущее. А он, Лия и Азраил – по Тропе Теней, в гонку со временем. – Лисса, – обратился он к демонессе. – Твоя задача усложняется. Ты должна не просто увести их. Ты должна привести их в Цитадель Ветров. И убедить драконов, что мы – не враги. Что мы их единственный шанс. Говори с ними. Ты умеешь говорить с чудовищами. Лисса криво усмехнулась. – Поговорить с Великим Отцом Праха? Очаровательно. Он сожжет меня прежде, чем я успею сделать реверанс. – Нет, – вмешался Азраил, который все это время молчал в углу. – Он будет слушать. Драконы уважают не только силу, но и хитрость. И древнюю кровь. А твоя кровь, дитя Бельфегора, достаточно древняя. На следующий день Твердыня Пепла опустела. Огромная армия двинулась на восток, и над их головами, в высоких небесах, их молча сопровождала огненная эскадра драконов. Длинный караван беженцев отправился на восток, и Лисса, глядя на кружащих в небе гигантов, чувствовала себя послом, отправленным в логово к богам. А трое – Каэль, Лия и Азраил – вошли в серый, нематериальный туман Тропы Теней.

Глава 3. Тропа Расколотых Душ

Шаг в Сумрак был шагом в ничто. Мир исчез, сменившись бесконечным серым туманом, который был ни теплым, ни холодным, и не имел ни запаха, ни вкуса. Под ногами была не земля, а нечто упругое и неопределенное, словно они шли по застывшему облаку. Звуки исчезли. Даже собственное дыхание казалось глухим и далеким.

– Это хорошо, – ответил Азраил. – Значит, Тропа еще не заметила вас. Идите за мной. Не отставайте. И что бы вы ни увидели, что бы вы ни услышали – не верьте. Это место питается сожалениями. Оно покажет вам то, что вы хотите увидеть, чтобы поглотить вас.– Это и есть Тропа Теней, – голос Азраила был единственным, что звучало чисто и ясно, будто он был рожден в этом безмолвии. – Место между мирами. Перекресток всех «могло бы быть». Время здесь течет иначе. Но и реальность здесь – лишь иллюзия. – Я ничего не чувствую, – прошептала Лия, ее рука инстинктивно сжала посох. Но кристалл, который сиял так ярко в их мире, здесь был лишь тусклым, молочно-белым камнем. Ее свет был чужероден этому месту.

– Оно нашло твою боль, – спокойно сказал Азраил, не оборачиваясь. – Теперь оно будет бить по ней.Они двинулись за его серой фигурой, которая, казалось, была единственным реальным объектом в этом море тумана. Сначала ничего не происходило. Они просто шли сквозь бесконечную серую пустоту. Но вскоре Каэль начал это ощущать. Легкую рябь в тумане. Обрывки шепота, которые звучали, как его собственные мысли. Туман перед ними начал сгущаться, обретая форму. Он сложился в картину, до боли знакомую. Арена. Яма. Рев толпы. И на песке, истекая кровью, лежал он сам, но десятилетней давности – тощий, испуганный мальчишка. Над ним, занеся тесак, стоял огромный огр, тот самый, первый, которого он убил. «Ты мог умереть тогда, – прошелестел голос в его голове, голос, похожий на его собственный. – Быстро. Честно. Закончить все. Не было бы ни Скверны, ни мертвых демонов, ни архангелов. Не было бы этой боли. Просто покой. Разве не этого ты хочешь? Просто отдохнуть…» Картина была настолько реальной, что он почувствовал запах крови и страха. Он замедлил шаг, его рука сама потянулась к рукояти клинка. – Это ложь, Пепел! – крикнула Лия, ее голос прорвался сквозь иллюзию. Он вздрогнул, и видение растаяло, снова став серым туманом.

– Оно лжет, – прошептала она. – Но ложь так… прекрасна.Следующее видение было для Лии. Туман превратился в ее монастырь, залитый солнечным светом. Сестры-жрицы работали в саду, их лица были умиротворенными. Настоятельница, чье лицо Лия помнила, как самое доброе в мире, махала ей рукой. «Вернись, дитя, – ее голос был полон любви и тепла. – Брось этих монстров. Брось этот гниющий мир. Здесь – твой дом. Здесь – покой. Здесь – свет. Разве ты не устала от тьмы? Вернись к нам…» Лия замерла, ее глаза наполнились слезами. Она так скучала по этому месту, по этой простой, чистой жизни. – Лия, нет! – Каэль схватил ее за руку. Его прикосновение, холодное и резкое, было как удар. – Это не они. Это тень, которая носит их лица! Видение заколебалось и исчезло. Лия тяжело дышала, ее лицо было бледным.

– Мы почти у цели. Но здесь нас ждет главное испытание. Страж Тропы. Он не иллюзия. Он – сумма всех страхов, всех потерь, всех тех, кто сгинул на этом пути. Он примет форму того, чего вы боитесь больше всего.Они шли дальше, и Тропа становилась все агрессивнее. Она больше не создавала цельные картины. Она начала смешивать их кошмары. Теперь они видели Твердыню Пепла в огне, а на ее стенах – распятые тела Ульфгара и Лиссы. Видели орду варваров, превратившихся в безмозглых дронов Скверны. Видели Матрону З'Зал'Дра, которая смеялась голосом Лии. Это была пытка, рассчитанная на то, чтобы сломать их, заставить усомниться друг в друге, в своей миссии, в самой реальности. – Почему оно не трогает тебя? – крикнул Каэль Азраилу, который все так же невозмутимо шел впереди. – Потому что у меня нет сожалений, – ответил тот, и в его голосе прозвучала бесконечная, ледяная пустота. – Я – конец всех историй. А у конца не бывает прошлого. Он остановился. Туман перед ними стал почти черным и начал вибрировать.

И они, не говоря ни слова, начали восхождение. К спасению. Или к последнему проклятию.Из черного тумана выступила фигура. Она не была огромной или уродливой. Это был Каэль. Но не тот, что стоял рядом с Лией. Это был другой Каэль. Идеальный. Тот, кем он мог бы стать. Его глаза горели ровным, фиолетовым огнем Пустоты. Его тело не было изуродовано шрамами и скверной, а было покрыто серебряными узорами, как у древнего бога. В его руке была не Призрачная Плеть, а коса, выкованная из чистого небытия. Рядом с ним не было Лии. Он был один. Абсолютно один. И в его взгляде была не ярость, а лишь холодное, всепоглощающее равнодушие. Это был Жнец. Аватар Пустоты. Тот, кем он стал на мгновение в битве с големом. – Зачем ты сопротивляешься? – голос Стража был голосом самого Каэля, но лишенным всех эмоций. – Ты же знаешь, что это – твой истинный путь. Твое предназначение. Отбрось их. Отбрось эту смертную плоть, эту боль, эту любовь. Стань мной. Стань совершенным. Стань Ничем. Страж поднял свою косу. – Я… не ты, – прохрипел Каэль, выхватывая Сумеречные клинки. – Пепел, это не он! – крикнула Лия. – Это твой страх! – Я знаю, – ответил он. – И единственный способ победить страх – это встретить его лицом к лицу. Он бросился на свое отражение. Начался бой, который был невозможен. Два Каэля, два стиля, две сущности. Каждый их удар был идеальным отражением друг друга. Они двигались в унисон, как зеркальные отражения. Но Страж был сильнее. Он был идеалом. Он не чувствовал усталости, не знал сомнений. Он отбросил Каэля одним ударом. – Ты слаб, – констатировал Страж. – Потому что ты цепляешься за нее. Он повернулся и медленно пошел к Лии. – Я избавлю тебя от этой слабости. Лия подняла свой посох, но знала, что ее свет бессилен против того, что было частью души Каэля. – НЕТ! – взревел Каэль. Он вскочил на ноги. Он знал, что не сможет победить его силой. И тогда он сделал то, чего Страж, воплощение его темного идеала, никак не мог ожидать. Он отбросил свои клинки. Он убрал свою защиту. И он шагнул вперед, прямо навстречу занесенной косе. – Ты прав, – сказал он, глядя в свои собственные, пустые глаза. – Я слаб. Я боюсь. Я полон сожалений. Но именно это и делает меня… мной. А не тобой. Он остановился в шаге от Стража. – Если хочешь убить ее, тебе придется пройти сквозь меня. Но не как воин. А как палач. Страж замер. Его идеальная, безэмоциональная логика столкнулась с чем-то, чего в ней не было. С самопожертвованием. С любовью. Это был парадокс, который его суть не могла обработать. Фигура Жнеца замерцала. В его пустых глазах на мгновение промелькнуло… недоумение. А затем он с шипением растворился в тумане. Каэль стоял, тяжело дыша. Он победил. Не силой, а слабостью. – Впечатляюще, – сказал Азраил. – Ты не уничтожил свой страх. Ты принял его. Не многие на это способны. Он указал вперед. Серый туман начал редеть, и сквозь него проступило нечто реальное. Огромный, черный пик горы, вершина которого терялась в вечном вихре грозовых туч. – Мы пришли, – сказал Азраил. – Пик Бурь. Они вышли из Тропы Теней. День пути в Сумраке сэкономил им неделю мучительного подъема. Но цена была высока. Они вышли изможденными, их души были истерзаны собственными кошмарами. Но они были здесь. Перед ними, цепляясь за отвесные скалы, к самой вершине вела узкая, высеченная в камне лестница. Тысячи ступеней, уходящих в ревущие облака. – А теперь, – сказал Азраил, – начинается настоящий подъем.

Глава 4 . Танец Мотылька с Горой

Хребет Мира был древним шрамом на теле земли. Именно здесь, на широком, продуваемом всеми ветрами плато, армия Каэля готовилась не умереть, а дать свой самый хитрый и жестокий бой. Настроение в войске было напряженным, но не обреченным. Они видели, как ушел их король, но он оставил им не приказ умереть, а план – выжить.

– А что делают умные охотники, когда на них ползет гигантский слизень? – усмехнулся Ульфгар. – Они не встают у него на пути. Они заставляют его ползти туда, куда нужно им.Ульфгар Кровавый Кулак стоял на вершине холма, глядя на поле будущей битвы. Рядом с ним были Бьорн, Гар'Наш и Мал'кор. Четыре генерала, четыре совершенно разных стиля ведения войны. – Она сильна, – пророкотал Гар'Наш, чьи орки закончили маскировать последнюю ловушку. – Но она одна. А нас много. И мы злее. – Ее сила в массе и бездумной ярости, – добавил Мал'кор, чьи дроу-разведчики только что вернулись с донесениями. – Она не мыслит тактически. Она просто ползет вперед, пожирая все на своем пути. Как слизень.

Их план был не обороной, а смертоносным танцем, серией скоординированных ударов и отступлений, призванных не остановить, а измотать и запутать врага. Все плато превратилось в гигантскую шахматную доску, где каждая фигура знала свой маневр.

Первая волна монстров, порожденных тварью, ухнула в замаскированные ямы с алхимической смолой. Вторая была встречена огнем фугасов и тут же атакована с флангов конницей Ульфгара, которая, нанеся стремительный удар, тут же растворилась в ущельях. Дроу Мал'кора, словно ядовитые насекомые, облепили основное тело твари, нанося точечные уколы в ее нервные узлы, заставляя чудовище реветь от боли и бить по самой себе.Когда на рассвете третьего дня из расколотого хребта выползло Эхо Ллос, живая гора из черной протоплазмы и агонии, началось представление.