За рулем империи. История и тайны самой могущественной династии Италии

«Адвокат Аньелли, – продолжал автор отчета, – тратил большие суммы денег и вел себя с подчеркнутой экстравагантностью и галантностью, вызвав зависть у некоторых представителей высокородных и богатых постояльцев отеля, среди которых должен был вскоре оказаться Его Королевское Высочество [наследный принц Умберто]».

Когда кронпринц прибыл, Эдоардо устроил в его честь гала-ужин в отдельном кабинете, пригласив герцога Сангро Неаполитанского, итальянского бобслеиста Итало Казини, герцога и герцогиню Бурбон ди Парма, графа и графиню дель Торсо ди Удине, а также других чиновников и промышленников, отдыхавших в отеле. Эдоардо и герцог Сангро заплатили за ужин. Отдых обошелся недешево: за одну ночь Эдоардо проиграл в баккара 17 000 французских франков американскому гостю по имени Уинстон Лайл-Самуэль, который на следующий день погиб в аварии на бобслее.

Вечеринки ненадолго прекратились, когда в отель прибыл наследный принц Умберто, но стоило ему уехать – тут же возобновились. И вот уже появился новый отчет полиции о полуночном веселье Эдоардо «в компании друзей, женщин легкого поведения и с большим количеством алкоголя», – пишет Джиджи Монкальво в своей книге «Тайны Аньелли» (Agnelli Segreti).

Шпионам ОВРА не удалось установить факт инцидента, о котором говорила Вирджиния. «Все нарушающие общественный порядок действия совершались в баре или на прилегающей территории, всегда после 2 ночи – то есть между танцами и оживленной беседой, сопровождавшимися разнузданным поведением оставшихся женщин, – когда начинался разврат… При этом все вели себя примерно одинаково, отчего нельзя с точностью сказать, какие именно непотребства совершались самим Аньелли, а какие – другими присутствовавшими».

Как бы то ни было, поведение Эдоардо вызвало немалую озабоченность и дважды становилось предметом обсуждения на семейном совете. В этот совет, организованный Джованни, входила княгиня Джейн и еще несколько членов ее семьи. Знала о нем и ОВРА, о чем свидетельствует ее отчет от 27 января 1931 года: «Все в Турине знают о том, что в доме Аньелли время от времени собирается семейный совет, на котором присутствует [друг семьи граф Энрико] Чинзано и княгиня [Джейн] Сан-Фаустино. Они обсуждают серьезные происшествия, в которых замешан сын Аньелли. Возникает справедливый вопрос, может ли человек, вокруг которого не утихают сплетни и слухи, быть вице-председателем Провинциального экономического совета».

То, что старшие члены семьи будут озабочены ситуацией, было неизбежно. Речь шла не только о защите чести и здоровья Эдоардо, но и о будущем семейного предприятия. Ведь Эдоардо готовили к тому, чтобы в конечном итоге сменить Джованни на посту председателя совета директоров «Фиата»; он занимал должность вице-председателя совета директоров автопроизводителя, а также возглавлял принадлежащую семье газету «Ла Стампа» и завод по производству шарикоподшипников «РИВ»[7] в Виллар Перозе. Отец его не изъявлял ни малейшего желания отойти от дел, а влияние Витторио Валлетты росло, поэтому Эдоардо наверняка было скучно, он был недоволен сложившейся ситуацией и тянулся к чувственным удовольствиям, чтобы удовлетворить жажду острых ощущений. Но в один прекрасный момент все сомнительные развлечения были забыты, и Эдоардо сфокусировался на двух важных проектах, где продемонстрировал подлинный талант и деловое чутье: продвижении футбольного клуба «Ювентус» и создании нового горнолыжного курорта, который мог бы составить достойную конкуренцию Санкт-Морицу и Кортине.

На протяжении всей своей жизни Эдоардо был страстным любителем всевозможных видов спорта. Он мастерски водил машину, занимал пост почетного президента спортивного подразделения «Фиата», а в 1932 году стал соучредителем Туринского клуба верховой езды. Но в историю он вошел как человек, построивший «Ювентус». Президентом клуба он стал 28 июля 1923 года, что положило начало многолетнему роману между семьей, клубом и нацией, а также стало одним из главных факторов известности и узнаваемости династии Аньелли. Эдоардо не просто руководил клубом, но и превратил его в 1930-х годах в настоящую машину по завоеванию международных наград, когда футбол стал не только популярным видом спорта, но и прибыльным бизнесом. Семья Аньелли в той или иной степени принимает участие в жизни клуба вплоть до наших дней, что само по себе редкость в мире спорта и, вне всякого сомнения, одна из причин исключительной успешности команды.

Футбольный клуб «Ювентус» зародился в 1897 году, на скамейке на Корсо Ре Умберто у кафе «Платти», когда несколько учащихся располагавшегося неподалеку лицея имени Массимо Д’Адзельо, увидев игру в парке Валентино и на площади Пьяцца д’Арми, решили создать свою собственную команду. Первая штаб-квартира клуба располагалась на конюшне, а первый кожаный мяч сшил местный сапожник. Они играли на открытом поле парка Читтаделла, огороженном веревкой, стопкой сложив с краю учебники и школьную форму. Прохожие наблюдали за ними с ироничными улыбками или просто считали сумасшедшими. Первой их униформой были простые белые футболки и черные брюки.

Первые футбольные матчи на рубеже веков в Италии сильно отличались от того, что мы видим сейчас. Все игроки, конечно же, были любителями, и не было ни менеджеров, ни судей, ни тренеров, ни стадионов с душами и раздевалками, а между игроками нередко случались драки. Большую часть экипировки привозили из Англии, где зародилась эта игра. Фанаты нередко выбегали на поле, а играли в основном по воскресеньям, потому что по субботам большинство людей работали.

Первый футбольный чемпионат Италии состоялся в Турине в 1898 году, когда учрежденная всего за три месяца до этого Итальянская футбольная федерация вывела на турнир четыре команды, три из которых были туринские. Любопытно, что муж Тины Карло Нази играл за «Туринский футбольный клуб» в первом матче чемпионата, в котором победил фаворит итальянского футбола эпохи его зарождения – футбольный клуб «Генуя».

К тому времени, как президентом «Ювентуса» стал Эдоардо Аньелли, клуб уже имел свой собственный стадион на Корсо Марсилья, на южной окраине города. Он был совсем не похож на современные стадионы. Окруженный оградой и мощенный бетоном, с одной стороны он имел крытую трибуну длиной 60 метров вровень с полем, а с другой располагалась изогнутая открытая зона с местами для болельщиков. За обоими воротами места предусмотрены не были. Чтобы финансировать строительство стадиона, менеджеры клуба в 1921 году учредили компанию под названием «Общество спортивных зрелищ» (Societa Spettacoli Sportivi). Акционерами общества стали практически все представители местной деловой и профессиональной элиты.

Новая эра «Ювентуса» – и превращение футбола из развлечения в бизнес – началась 22 октября 1922 года, когда состоялся первый матч на стадионе «Ювентуса», в честь которого о ворота была разбита бутылка шампанского. «Ювентус» одержал победу над «Моденой» со счетом 4:0. Никто не удивился, что спустя девять месяцев Эдоардо Аньелли назначили президентом. Клубу нужен был менеджер, который возглавит его в период трансформации и обеспечит окупаемость вложений в новый стадион – и Эдоардо с этой точки зрения был идеальной кандидатурой. И еще нужен был кто-то с толстым кошельком, потому что для завершения трансформации одних членских взносов было недостаточно. Так, Пьеро Пирелли был президентом футбольного клуба «Милан» с 1909 по 1928 год, и именно на его средства был построен стадион «Сан-Сиро», а сенатор Борлетти в 1926 году приобрел «Интер». Спустя год после того, как Эдоардо стал президентом «Юве», друг семьи и производитель алкогольных напитков Этторе Мороне Чинзано встал во главе основного конкурента «Ювентуса» – футбольного клуба «Турин».

С точки зрения Джованни и Эдоардо, вложение средств в «Ювентус» было еще одним способом инвестировать часть прибыли, заработанной в годы Первой мировой войны. Кроме того, незадолго до этого семья приобрела акции страховой компании «САИ»[8], а также роскошные магазины «Ринашенте», созданные по образу парижской «Галери Лафайет».

Новые стадионы были важны, но для того, чтобы футбол стал бизнесом, способным вырасти в гиганта современной индустрии развлечений, ему необходимо было избавиться от репутации любительской забавы. Это случилось в 1926 году, когда правительственный орган, ведавший делами спорта, разрешил привлекать профессиональных игроков и их трансферы между командами. В тот же год Эдоардо нанял первого профессионального тренера клуба, венгра Джено Кароли, который познакомил Италию с новым методом игры, требовавшим высокого уровня технического мастерства. «Ювентус» больше не был кучкой школьников, гоняющих мяч по полю. Команда начала свое триумфальное восхождение. Футбол постепенно становился похож на тот вид спорта, каким мы его знаем. Так, например, в 1925 году фанаты «Ювентуса» организовывали поездки на автомобиле или поезде в Болонью и Верчелли, чтобы посмотреть матчи команды.

Благодаря лидерским качествам Эдоардо, а также его стилю и деньгам «Ювентус» постепенно становился лучшей футбольной командой. Прежде игроки могли быть профессионалами, но не иностранцами. Эдоардо нашел хитроумный способ обойти это правило: он стал приобретать игроков, которые родились в Аргентине в семьях итальянских эмигрантов. Так он переманил из Аргентины в Турин Раймондо Орси на сезон-1928/29, посулив тому бонус 100 000 лир, зарплату 8000 лир, «Фиат 509» и квартиру.

С 1931 по 1935 год «Ювентус» выиграл в пяти чемпионатах подряд. Ни одна команда не побила этот рекорд – до тех пор, пока сам «Ювентус» не одержал девять побед кряду, с 2011 по 2020 год. Идентичность команды теперь была неразрывно связана с именем семьи Аньелли и «Фиатом». В 1931 году команда впервые сыграла матч против «Верчелли» в Виллар Перозе, на котором присутствовали члены семьи Аньелли и работники завода «РИВ». С тех пор эти матчи превратились в ежегодную традицию.

Своим успехом «Ювентус» обязан новому мощному инструменту коммуникаций: радио. До сих пор фанаты команды взахлеб читали многочисленные газеты о спорте или ездили по городам вслед за своей командой, чтобы вживую посмотреть игру. За пять лет, в течение которых «Ювентус» одержал серию побед в чемпионатах, число абонентов радио выросло с 242 000 в 1931 году до 1 миллиона в 1938-м.

Для маленького сына Эдоардо Джанни поездка с отцом на стадион, где шла игра «Ювентуса» или тренировка игроков, способствовала укреплению отношений между ними. Любовь к команде и любовь к отцу стали для мальчика синонимами. Впервые Эдоардо взял Джанни на стадион, когда ему было всего четыре года, в 1925 году. Собравшееся на тренировочной площадке руководство команды с восторгом наблюдало, как Эдоардо выводит маленького сына из своего «Фиата».

«Отца я запомнил большим, важным человеком, – вспоминал Джанни в интервью писателю Марио Пеннаккья. – Когда он впервые взял меня с собой на матч «Ювентуса», я был еще совсем ребенком. На поле был игрок по имени [Ференц] Хирцер, венгр, которого отец только что купил. Он был невероятно быстрым, и все руководство команды пришло посмотреть на его игру. В качестве проверки они велели ему пробежать поле из конца в конец – и он пулей рванул вперед».

Эдоардо провел на поле освещение, чтобы команда могла тренироваться и по ночам, и внедрил дисциплину, которую привил ему отец и к которой он сам привык за время обучения в Военной академии Модены. Эдоардо и Вирджиния дали «Ювентусу» не просто деньги и собственные управленческие навыки – но особый стиль, шик и социальные связи. Теперь игроки должны были носить галстук в свободное от игры и тренировок время. Наследный принц Умберто и принцесса Мари-Жозе сделались страстными поклонниками футбола и 19 марта 1930 года даже посетили матч против миланской команды «Амброзиано».

В качестве ответной любезности супруги Аньелли устроили венценосной чете роскошный ужин в вилле Аньелли на Корсо Оппорто. Ему предшествовали масштабные приготовления. Перед приходом гостей дворецкий обошел комнату за комнатой с горящими углями, политыми ароматными маслами, чтобы напитать ими шторы и гобелены. В обеденной зале накрыли стол скатертью с великолепной вышивкой и кружевом, сервировали хрусталем и тонким фарфором, украсили крошечными букетиками роз. В углу залы стояла горничная с горячим утюгом в ожидании, пока закончит свою работу флорист, чтобы тут же разгладить складки на салфетках. Когда все было готово, в холле выстроились дети, чтобы приветствовать чету. Двери распахнул дворецкий в темно-синей ливрее, и вошел наследный принц Умберто – высокий, стройный, ослепительный в своем мундире. Мари-Жозе была высокой блондинкой, на голове ее ярко сверкала диадема.

По случаю победы команды в июне 1932 года в туринском парке Валентино был устроен праздник с 350 гостями, среди которых были видные политические деятели и спортсмены. Была там и Вирджиния с двумя собаками – черной и белой, в цветах формы «Ювентуса». Когда же годом позже вечеринка повторилась, Эдоардо попросил мужчин прийти в смокингах, а дам – в вечерних платьях.

* * *

Окрыленные успехом «Ювентуса», Эдоардо и Вирджиния взялись за новый проект: лыжный курорт Сестриере, где Эдоардо даже участвовал в проектировании подъемника и лыжных трасс. Их целью было составить конкуренцию Санкт-Морицу и Кортине, куда традиционно ездила элита, увлеченная этим новомодным зимним видом спорта.

Как и в случае с гонками и футболом, семья Аньелли занялась развитием лыжной моды, когда лыжи еще только набирали популярность как вид спорта. И так же как гонки и футбол, лыжный спорт в те годы разительно отличался от того, что мы видим сейчас. Не было ни толпы у подъемников, ни относительно удобного снаряжения, используемого в наши дни на лыжных базах. На протяжении тысячи лет в Европе и в Китае были в ходу примитивные лыжи, а в скандинавских странах, России, Польше и Финляндии лыжи даже использовались во время военных действий начиная с XV века. Лишь после того, как норвежец по имени Сондре Норхейм в 1868 году разработал лыжи «Телемарк», которые легче было контролировать на поворотах, лыжи стали популярным видом спорта.

Во время своей поездки в Норвегию в 1928 году Джованни Аньелли зачарованно наблюдал за норвежцами, стремительно спускавшимися на лыжах со Скандинавских гор. Да и как тут остаться равнодушным? Ведь он вырос у подножия Итальянских Альп, но до тех пор, пока не появились подъемники и бугели, всем, кто катался на лыжах в Альпах, приходилось подниматься в горы пешком. Именно Джованни пришла в голову идея создания горнолыжного курорта. Случилось это, когда однажды он сидел в Виллар Перозе и любовался снежными вершинами. «Почему мои внуки ездят кататься на лыжах в Швейцарию и Кортину, когда здесь у нас есть свои горы?» – подумал он.

Первым делом он учредил лыжный «Кубок Аньелли», приз, которым награждались победители соревнований 1929 года в Колле Сестриере. В этом масштабном мероприятии принимали участие 3000 лыжников со всего Пьемонта, объединенные в 18 команд. Среди них был даже кронпринц Умберто, а Эдоардо и Вирджиния наблюдали за соревнованиями вместе с другими важными гостями и аристократами. Эдоардо лично вручил кубок команде-победительнице из Бардонеккьи.

И хотя к созданию курорта Джованни подтолкнуло желание завлечь туда молодых членов своей семьи и патриотическое стремление сделать Италию новым направлением для любителей горнолыжного спорта, неудивительно, что при своей любви к технологиям он решил создать самый современный курорт с первым в Италии моторизованным подъемником. Этот проект он передал Эдоардо. Весной 1929 года Эдоардо пригласил туринского инженера Витторио Бонаде Боттино на обед в Виллар Перозу, где молодой наследник и его жена изложили ему свои планы. После обеда инженер вместе с Вирджинией отправились на ее двухместном «Фиате» за 100 километров к западу от Турина «на большой скорости до места, расположенного недалеко от итало-французской границы, не без нескольких заносов на поворотах, на которые бесстрашная Вирджиния, управлявшая автомобилем, реагировала веселым смехом», вспоминал Бонаде.

Правда, он не упомянул, что место это на высоте 2035 метров было лишь небольшим клочком земли, где летом паслась парочка коров. Единственными строениями на нем были каменная часовня; обелиск, установленный к столетию открытия Наполеоном Бонапартом в 1814 году перехода Колле Сестриере, соединяющего долины Суза и Чизоне; несколько заброшенных шале и двадцатикомнатный летний гостевой дом для пеших туристов. Дороги не было. Создание горнолыжного курорта с нуля в абсолютной глуши было бы тяжелейшей задачей с точки зрения логистики. Приобретя этот клочок земли за гроши, Джованни собирался превратить его в горнолыжный курорт за счет одной лишь силы воли и существенных финансовых вложений. Его энергии должны были соответствовать современные линии новаторской архитектуры, которой надлежало преобразить этот участок, в свою очередь отражающий энтузиазм первооткрывателей нового вида спорта в Италии. И благодаря безграничной целеустремленности и уверенности в себе он это сделает.

Начало проекту было положено на встрече Бонаде, Джованни и Эдоардо. Они изучили ряд карт, и Эдоардо наметил маршрут трехкилометрового подъемника, который должен был достичь вершины Сизес, где планировалось построить два отеля. Бонаде испытал канатные дороги, прототипы которых были выполнены на заводе «РИВ» – одними из первых в Италии.

Где-то за кадром члены семьи то и дело тайком подглядывали за работой. Вскоре проект вызвал раскол в семье, и это стало одной из редких возможностей составить представление о расстановке сил в ней.

В 1931 году начали прокладывать кабели.

«Вскоре в Пьемонте, всего в паре часов на поезде от Турина, появится собственный горнолыжный курорт, которому позавидуют Франция и Германия», – написала 4 ноября 1931 года «Ла Стампа».

Джованни задумал Сестриере для своей семьи, но также и для рабочих. Финансовый кризис 1929 года стал тяжелым ударом для мировой экономики, не обойдя стороной и Италию. Новая власть заменила прежние профсоюзы фашистскими, работникам «Фиата» урезали оплату труда и сократили рабочий день. Должно быть, работая над проектом ультрасовременного горнолыжного комплекса, Джованни помнил и об этом.

И совсем не случайностью было то, что в условиях экономического кризиса на свет появился проект «Фиата» по запуску массового производства сверхдешевого автомобиля, первой в Европе «народной» машины – за два года до выпуска гитлеровского «Фольксвагена». Член парламента при фашистском правительстве и лидер профсоюза Эдоардо Малусарди предложил «Фиату» «решить возникшие на фоне кризиса промышленные проблемы посредством создания малолитражного, «компактного» автомобиля». Так появился маленький «Фиат 508 Балилла», который 9 апреля 1932 года представили Муссолини в его римской резиденции вилле Торлония. Он стоил 10 800 лир и был задуман как надежный и простой в обслуживании автомобиль, который могли бы купить в рассрочку представители среднего класса. Учитывая, что средняя зарплата рабочего в Италии составляла 300 лир в месяц, даже такая недорогая машина многим была не по карману. Аньелли удалось убедить Муссолини ввести налоговые льготы, чтобы сделать ее более доступной.

К моменту наступления финансового кризиса «Фиат» превратился в самый настоящий «город в городе», самостоятельно организовывавший досуг для своих работников. В 1934 году в специальных клубах «dopolavoro»[9] состояло более 30 000 человек. Были у «Фиата» и собственные бойскауты – «Отряд исследователей «Фиат», учрежденный в 1924 году. Кризис кризисом, а семья Аньелли все же была достаточно богата, чтобы раскошелиться и построить горнолыжный курорт с нуля.

Джованни задумал открыть в Сестриере бюджетное общежитие для работников «Фиата», чтобы те могли выбираться в горы на выходные. Он поделился идеей с Бонаде в Санкт-Морице, куда приехал вместе со своей женой Кларой. Та тепло приветствовала архитектора, но дала понять, что не станет вмешиваться в обсуждение проекта и процесс принятия решений: она знала, что Джованни не одобряет, когда женщины принимают участие в деловых переговорах.

А вот Эдоардо и Вирджиния представляли Сестриере как роскошный курорт с отелем «Принчипи ди Пьемонте»[10], названным так в честь принца Умберто, курорт, который мог бы конкурировать с Санкт-Морицем и стать модным местом отдыха для их богатых друзей. Вирджинию поддержало и ее окружение – мать, брат Раньери и друзья принца Умберто. Сама она была полна решимости добиться своего и начала подталкивать к этому Джованни, но тот после открытия подъемника в январе 1932 года проигнорировал ее просьбы и отдал приказ Бонаде приступить к более быстрому и экономичному решению проблемы с размещением гостей.

Бонаде стал думать, с какой стороны подойти к реализации проекта такого большого здания с инженерной точки зрения, ведь велик был риск, что на свет появится гигантская коробка и большая часть постояльцев попросту не сможет любоваться видом гор. И он нашел грамотное решение: высокая и узкая цилиндрическая башня с винтовым пандусом, ведущим к комнатам внутри, подобная той, что он создал для фабрики Линготто. Джованни с энтузиазмом одобрил проект, и работа началась с бешеной скоростью. «Спорим на 500 лир, что мы не успеем открыться к началу горнолыжного сезона в декабре», – сказал Джованни Бонаде.

5 декабря 1932 года, когда отель «Торре» был готов, Джованни отдал Бонаде проигранные деньги. Вирджиния и Эдоардо также приложили немало усилий, организовав по случаю открытия отеля вечеринку для ВИП-персон из США, Испании, Англии, Франции и Аргентины. Никогда еще в этом месте не было ничего подобного. Подъемник на Монте-Сисез переливался огнями, а цилиндрическая башня отеля «Торре» была словно маяк на фоне ослепительно-белого снега. Здание это представило широким массам архитектурные новшества и ежедневно могло обслужить 200 лыжников по цене 10 лир в день. Бонаде спроектировал похожую башню и для открывшегося в 1933 году пляжного лагеря «Фиата» для детей рабочих в тосканской Марина-ди-Масса.

Между тем на протяжении всего лыжного Сезона-1932/33 Вирджиния и Эдоардо продолжали лоббировать строительство роскошного отеля. Проект уже отставал от графика, поскольку его авторы никак не могли договориться ни между собой, ни с Вирджинией.

С течением времени Джованни пришлось принимать все более активное участие в этом проекте. Помимо задержки, существовала и другая проблема: его не устраивал контраст между модернистским функционализмом отеля «Торре», построенного для лыжников любого достатка, и задуманным для элиты роскошным отелем «Принчипи ди Пьемонте». Он приказал построить еще один отель в форме башни под названием «Дуки д’Аоста»[11], ориентированный на средний класс. На фоне этого еще очевиднее стало различие между Джованни и его сыном: первый в молодости был обделен вниманием аристократов и всецело отдался созданию «Фиата»; второй с рождения видел лишь богатство и привилегии, был вхож в аристократические круги – те самые, которые когда-то отвергли Джованни.

Джованни добился своего, и в 1933 году открылся отель «Дуки д’Аоста» – вторая башня, созданная по проекту Бонаде, с вертолетной площадкой на крыше, чтобы можно было летать из Турина покататься на лыжах. Прямо от отеля к горным вершинам лыжников быстро и легко доставлял подъемник. Это было воплощение технологических инноваций, продуманного функционализма и массовой привлекательности, за которые выступала семья Аньелли. В 1934 году Сестриере официально получил статус города, а к середине 1930-х семья расширила свое влияние за счет новых сфер бизнеса, укрепивших их позиции в обществе. Помимо транспортной сферы, Аньелли построили город и лыжный курорт, владели собственной футбольной командой и газетой.

Достроенный в 1936 году отель «Принчипи ди Пьемонте» стал излюбленным местом отдыха Вирджинии и Эдоардо. Его элегантное лобби, обитое деревянными панелями, притягивало к себе их гламурное окружение – художников, архитекторов, летчиков, представителей интеллигенции и аристократии, которые собирались выпить, поиграть в карты и просто повеселиться до утра.

Мечта Джованни создать место, где его семья собиралась бы вместе зимой покататься на лыжах, осуществилась лишь частично. Двоим его детям в силу трагических обстоятельств не суждено было насладиться новым видом досуга. Из 12 его внуков Джанни по-прежнему отдавал предпочтение Санкт-Морицу. А вот дети и внуки Тины впоследствии стали все чаще выбираться в Сестриере, сделав его важным лыжным курортом и площадкой для гольфа. В 1948 году старший его внук Джованни Нази стал мэром города Сестриере, тогда как остальная семья Нази отдыхала зимой в «Принчипи ди Пьемонте». В 1982 году Тициана Нази была назначена президентом «Сочиета дельи Импьянти Сестриере СпА»[12] и занимала этот пост до продажи компании в 2006 году.

Глава 6. Гибель наследника

Строительство виллы Аньелли в Форте-дей-Марми ознаменовало начало превращения небольшого приморского городка в Тоскане в эксклюзивный курорт, каким мы видим его сейчас. В XXI веке на этом отрезке тосканского побережья расположились роскошные курорты и виллы, а летом его улочки с дизайнерскими бутиками заполняются «Ауди», «БМВ», «Феррари» и «Мазерати». Во времена Вирджинии и Эдоардо городок был окружен густым сосновым бором, граничащим с широкой косой песчаного пляжа, с видом на Апуанские Альпы. Во всем мире это место прославилось благодаря добываемому в горах белому каррарскому мрамору, из которого Микеланджело создавал свои шедевры.