Корона, закалённая в крови. Часть I

– Иди целуй свою любовницу! – сгоряча выпалила Фиона и вынырнула из мягких объятий, однако спустя мгновение снова оказалась на спине.

Александр больше не произнёс ни слова, однако его глаза говорили о многом. Впервые он смотрел на неё как на женщину, уже ничем не сдерживаемый. Обидевшаяся принцесса опустила взгляд, не желая смотреть ему в лицо, как вдруг наткнулась глазами на обнажённый член мужа.

Девочка кое-как представляла себе процесс соития и, увидев прибор длиной почти со своё предплечье, не на шутку перепугалась. Странное возбуждение билось в груди, пытаясь прогнать страх. Однако ужас полностью поглотил Фиону, когда муж навис над ней.

– Пожалуйста, не надо! – инстинктивно пискнула она, прежде чем перешла на крик.

Александр не стал мелочиться и сразу вошёл в неё почти целиком. Промежность девочки взорвалась болью. Мужчина ненадолго вышел из неё, позволив отступить боли и вытечь крови от разорванной плевы. А затем снова вошёл, принявшись грубо вдалбливать в постель кричащую жену.

Предательски приятное мление пробегало между всплесками боли и вскоре достигло пика, заставив Фиону зайтись в лёгких судорогах. Ехидно усмехнувшись, Александр остановился и позволил девочке отдаться экстазу. Когда же феерия чувств закончилась, принцесса ощутила, как ей больно между ног. Было так больно, что она зарыдала, едва смогла набрать в грудь достаточно воздуха.

А ещё было очень-очень обидно. Фиона мечтала о долгих поцелуях, томных взглядах и аккуратных прикосновениях. Ждала момента потери невинности в виде конечной точки взаимной любви или страстного финала романтичной встречи. Хотела смотреть в глаза мужа, ощущая себя любимой. И конечно, ни в коем случае не ожидала, что всё пройдёт так грязно и грубо.

– Похоже, вышло немного дольше, чем я пробыл наедине с Виолеттой на турнире, не находишь? – спросил мужчина, накидывая ночную рубаху.

Фиона уже не могла ничего ответить, а только поскуливала от боли и всхлипывала от обиды на то, сколь жестоко разрушили её мечты.

Александр немного остыл и, взглянув на слёзы жены, слегка виновато произнёс:

– Можешь сегодня ночевать со мной.

Фиона проснулась утром, после неудачного движения в кровати. Её промежность, попа, бедра и грудь ныли, глаза до сих пор казались заплаканными, а настроение стало ещё хуже. Почти весь день она провела в слезах в комнате мужа, куда ей принесли и еду, и ванну, и новую одежду.

Александр вернулся многим после сумерек, тут же заставив девочку съёжится.

– Прости! – тут же попыталась она оправдаться, опасаясь повторения вчерашних событий, однако принц снова носил маску бесстрастной учтивости.

– Всё хорошо, дорогая жена. Надеюсь, твоё здоровье в порядке?

– Нет! У меня все болит! – шмыгнула она и подняла взгляд на Александра, словно пытаясь тонко намекнуть, что это его вина.

Принц подсел к ней на кровать.

– Прошу прощения, дорогая жена. Я слегка не рассчитал силы с непривычки. Я приказал отложить твои обязанности, пока ты не поправишься. Разберёшься с ними, когда будешь уверена, что готова.

– Спасибо, – буркнула девочка, колеблясь между обидой и благодарностью.

– Вчера ты подарила мне прекрасную ночь. Надеюсь, мы повторим её множество раз, – сказал принц и протянул ей великолепное колье из черных жемчужин, не то с искренней благодарностью, не то в насмешку.

От услышанных слов у Фионы тут же выступили мурашки.

– Мне было очень больно! К тому же… Я ведь уже должна быть беремена, так что нет необходимости…

– Мне понравилась вчерашняя ночь, так что необходимость есть. И можешь не беспокоиться о беременности, я не излился в тебя.

– Но тогда, зачем? – жалобно шмыгнула девочка.

– Потому что секс – это приятно и необходимо взрослому мужчине. И раз уж ты так против моего секса с кем-то ещё… – Александр многозначительно приподнял брови, с трудом удержавшись от ироничной ухмылки или едкой остроты. – А сейчас иди, твоя свита уже беспокоится.

Фиона послушно кивнула и отправилась в свои палаты, раздумывая над услышанным.

Александр не соврал и в последующие дни изредка проводил с ней время, хотя и куда более аккуратно – почти нежно. Что, впрочем, не спасало, и девочка едва могла двигаться после совместных ночей.

«Но ведь другие люди постоянно занимались сексом. А те стоны Виолетты, что я слышала за дверью, были стонами удовольствия… К тому же даже в первую ночь волны наслаждения проблёскивали за болью…»

Фиона сжалась в комок на кровати, думая, у кого спросить совета, как правильно заниматься сексом. Как сделать, чтобы ей не было больно.

Лиана едва ли знала больше неё, к тому же наверняка побежала бы просить помощи у всех повитух и лекарей, пытаясь позаботиться о своей подруге и родственнице. А принцесса категорически не хотела стать объектом шуток и насмешек для всего дворца или вовсе страны. Наверное, совета следовало спросить у Алины или Аннабель, но Фиона ещё не была с ними знакома столь близко. Близко. Девочка вспомнила единственного человека, с которым без опасения могла поделиться своей проблемой и который, возможно, знал ответы на её вопросы.

Алонсо Ридо. Старший брат, чья любовь к девушкам переходила все грани приличия, и лучший друг детства принцессы. Не уступавший Панемвикам комплекцией тела, Алонсо наверняка знал, как доставить девушке удовольствие, и наверняка доставлял его девушкам, обладавшим такой же фигурой, как у Фионы.

Перебарывая стыд, девочка макнула перо в чернила и принялась писать письмо, закусывая губу и теряясь, каждый раз, когда предстояло описывать свои ощущения.

* Обратите внимание на стрелку компаса: на карте Первоземья направление сторон света отличается от направлений на карте Эсабирии.

Глава 3. Вторжение

I.

Высадка оказалась гораздо сложнее, чем предполагал Святослав, и в первый же день полноценной войны Первоземье продемонстрировало, что не намерено сдаваться без боя.

Недовольный принц сидел в шатре и с нетерпением дожидался, пока ему зашьют последнюю из множества ран, оставленных стрелами. Даже лучшие доспехи королевского сына пропустили часть града, обрушенного на них авангардом Софрона Благостила.

Один из младших князей предпочёл не караулить противника на берегу, так как опасался быть замеченным разведчиками Эсабирии, что означало бы напрасный марш, ведь корабли за пару часов могли отплыть на расстояние дневного перехода наземного войска. Напротив, крупный отряд в несколько тысяч человек начал наступление на силы Святослава через несколько часов после высадки, когда те только-только объединились с десантом с других кораблей и направились в общий лагерь. Юному Софрону хватило смелости и наглости атаковать место сбора, где находилось несколько тысяч тяжёлых всадников.

Увидев приближающуюся массу лучников, принц сперва порадовался и уже приготовился их растоптать, однако наспех сооружённый вокруг лагеря земляной ров оказался препятствием для самих защитников. Воины Эсабирии успели снарядить коней и одеться в броню, но при попытках построения на них обрушились отряды лёгкой конницы.

Всадники на небольших конях имели круглые лёгкие щиты, простые конусообразные шлемы с небольшой бармицей на шее сзади, видимо защищавшей от атак при бегстве, и в основном стёганные доспехи, лишь изредка усиленные кольчугами. Оружием им служили чеканы: длинные одноручные лёгкие топоры, предназначенные, в основном, для рубки бегущих; весьма некачественные сабли, которыми было трудно, но возможно вести бой в крайнем случае; и использовавшиеся в качестве основного средства нападения небольшие метательные копья – сулицы, оказавшиеся пугающе эффективными при таком количестве застрельщиков.

Неожиданной атакой всадники Первоземья смогли остановить построение Святослава, после чего незамедлительно бросились бежать, пока первые ряды Эсабирии восстанавливали боевые порядки и сменяли тех, чьи кони оказались сильно ранены. Три стремительных налёта замедлили войска принца достаточно для того, чтобы пехота Софрона укрепила позиции и выстроилась для залповой стрельбы.

Перед атакой не более 200 метров отделяли Святослава от противника. Ничтожно малое расстояние для конницы. Однако почти вся первая шеренга рыцарей уже вынуждено бросила щиты из-за застрявших в них дротиков. В результате пять залпов, выпущенных несколькими тысячами лучников, нанесли серьёзный урон коннице Эсабирии. Но всё же не остановили её.

Вид бессчётных огромных боевых коней, сливавшихся в настоящую стену плоти, сам по себе внушал животный ужас, а ведь сверху ещё находились наездники. Закованные в прочные стальные доспехи рыцари верхом на своих скакунах возвышались над землёй почти на два с половиной метра, словно величавые гиганты, и каждый нёс смертоносное длинное копьё.

От поступи тяжёлой конницы дрожала сама земля. Сапог к сапогу рыцари единой почти идеальной линией, растянувшейся на сотни метров, неслись на противника, словно цунами, обещавшее неизбежную гибель. И подобно апокалиптической симфонии, их приближение сопровождал всепоглощающий жуткий боевой гул, объединивший в себе лязг доспехов, рёв труб, лошадиное ржание и цокот копыт.

Слишком многие оказались не в силах справиться со страхом и побежали прочь, однако тем самым лишь приблизили свою смерть. Там, где дрогнуло достаточно воинов, боевые порядки стали слишком рыхлыми, перестав представлять из себя полноценную преграду для конницы. И если перед теми, кто сохранил строй, лошади остановились, то вот в разрежённую толпу людей влетели без всяких сомнений и буквально вытоптали их.

Впрочем, в некоторых случаях даже храбрость и дисциплина не помогли удержать натиск конницы.

Огромный и злобный жеребец Святослава не остановился перед плотным строем и бесстрашно врезался в толпу людей на полном скаку, сметя несколько рядов. Обломав копьё, принц тут же выхватил боевой молот и зарубил попытавшихся вытащить его из седла тяжёлых пехотинцев, которые укрепляли строй лучников. Заметив, сколь сильно оторвался от товарищей, Святослав начал разворачиваться, однако ноги коня подломились. Только тогда воин заметил, что бока и бедра жеребца пронзили стрелы, не доставшие укрытую доспехом переднюю часть.

Придя в бешенство от потери скакуна, принц собрал остатки хладнокровия и осторожно пробился через ещё не заполнившуюся брешь в строю достаточно близко, чтобы рыцари увидели его, после чего обрушил свою ярость на пехоту Гардарики.

Теперь же, в лагере, пока ему зашивали раны, Святослав проклинал Софрона, сумевшего собрать столько умелых лучников.

В гуще схватки, посреди толпы врагов, часть которых оказалась опытными наёмниками, судя по слышанному наречию полисов, принц почти не получил травм, в то время как стрелы нашли бреши в его броне. Хотя, наверное, половину ран он получил во время преследования, когда войска противника дрогнули и бросились наутёк, прикрываемые весьма многочисленной лёгкой конницей, не позволившей довершить разгром.

Святослав с самыми преданными людьми последовал за бегущей пехотой и убил не меньше десяти противников: кто-то споткнулся; кто-то остановился, пытаясь сразиться; кто-то упал от кровопотери. Однако многие, посреди бегства найдя своих, сбились в маленькие группки. Увязнув в чаще близлежащего леса, они принялись отстреливаться с каждого небольшого возвышения или возле каждого оврага. И вот выпущенная в упор с нескольких метров по прямой траектории, стрела наносила категорически больший урон, нежели случайно зацепивший снаряд навесного залпа.

Их командир предполагал другой манёвр отступления, в ходе которого лёгкая конница Первоземья успешно окружила и развернула рыцарей Святослава, позволив своей пехоте добраться до лагеря. Ну а те же, кто побежал в лес… Что ж, теперь им не придётся платить.

Молодой княжич выступил великолепно: почти треть рыцарей Эсабирии и их кони получили ранения, каждый десятый – серьёзную рану, а несколько десятков пали. И хотя поле боя безоговорочно оставил за собой принц, ранив, уложив в землю или пленив несколько сотен человек, последствия обещали задержать его на долгие дни, а десятки достойных воинов оказались вынуждены покинуть поход, утратив боевых скакунов.

Святослав бросил раздражённый взгляд на последний шов, который сейчас вытирали и бинтовали. Едва врач закончил, принц вышел из шатра, желая вдохнуть не смердящий воздух, и бросил задумчивый взгляд на раскинувшиеся вокруг земли.

Он уже понял, что столкнётся совсем не с той войной, к которой привык, и что дальше будет только сложнее.

II.

Алонсо Ридо, третий сын правителя Иландии, уже к 19 годам прославился как один из сильнейших бойцов континента, и потому возглавил войска своего королевства, несмотря на юность и неопытность в военном деле. Ко всеобщему удивлению, принц оправдал оказанное доверие и справился с командованием, уверенно закрепившись на побережье.

После очередной победы он остановился в ближайшей усадьбе, взяв с собой дюжину местных простолюдинок, захваченных в качестве добычи. Юноша не торопил события и с наслаждением взирал на восторженные взгляды молодых крестьянок. Принц любил быть объектом женского желания и позволял девушкам в подробностях оценить огромные натянутые мышцы своего двухметрового тела, прежде чем переходил к делу.

Хотя пленницы скорее были в восторге от лица великана: кожа имела не свойственную Иландийцам бледность; угловатые фамильные черты складывались в ровные линии; а массивная треугольная челюсть подчёркивала ровные губы и завершалась квадратным подбородком с ямочкой, превращавшей принца в настоящего красавца, о котором обычные крестьянки не могли бы и мечтать.

Единственным, что портило безупречный внешний вид героя, были несколько мелких ран от стрел. Обмываясь после секса, Алонсо невольно обратил на них внимание и злобно фыркнул, а в карих глазах опять засияло бешенство, хотя сражение и закончилось ещё утром.

После первых битв Алонсо понял тактику врага, который рушил боевые порядки рыцарских хоругвей, не позволяя провести полноценную копейную атаку. Мелкие отряды крайне многочисленной лёгкой конницы раздёргивали построение, прежде чем оно доходило до основного войска, в основном представленного отрядами пеших лучников. А великолепно снаряжённые тяжёлые всадники княжеских дружин выступали резервом и прикрытием, хотя ещё ни разу не вступили в бой.

Главной проблемой союзных Эсабирии войск Иландии стало качество пехоты, а вернее полное его отсутствие. Воины или не успевали выстраиваться вовремя, или же оказывались вовсе не способны к манёвру. В первом сражении Алонсо попытался отправить их на один фланг, пока его рыцари атакуют в лоб. Однако в итоге пехота подпёрла собственную конницу при попытке обойти её.

После боя принц избил командиров пеших отрядов, пообещав убить, если те не начнут заниматься делом. Впрочем, он быстро понял бессмысленность подобного занятия и вместе с советниками разработал план на следующую битву, которую тут же навязал князьям. Воодушевлённые удачей предыдущих стычек, командиры Первоземья решились дать крупное сражение пятитысячному войску Иландии, где собралась половина сил, подчинявшихся принцу.

Алонсо снова выставил вперёд тяжёлую конницу, но, прежде чем та оказалась на расстоянии обстрела, растянул строй на пару километров, разделив его на небольшие группки. Конечно, они не могли атаковать в таком строю. Однако могли догнать отряды лёгких всадников, которые сбежали после первых же стычек с рыцарями, имевшими более крупных, а оттого и более быстрых коней.

Единый кулак лучников потерял свою эффективность, когда монолитная цель исчезла, и град стрел обрушился лишь на несколько небольших групп воинов в отличных доспехах. Внезапно для противника Алонсо с лучшими рыцарями своей гвардии отработанным заранее манёвром снова образовал единый строй, собрав множество отрядов, и ударил в правый край вражеского войска, разметав строй противников, не ожидавших такого хода. Пока тяжёлые всадники Первоземья перестраивались, подошла пехота Иландии и начала опрокидывать потерявший монолитное построение центр неприятеля. После чего в бой вступили мелкие отряды тяжёлой конницы Иландии, довершив разгром копейной атакой со множества направлений. В результате пехота Первоземья дрогнула и побежала, прежде чем княжеская дружина успела вступить в бой.

Впрочем, именно свежая тяжёлая конница Гардарики прикрыла отступление своего войска и не позволила силам Иландии довершить разгром. Тем не менее враг бежал, а Алонсо почти не понёс потерь и оставил за собой поле боя. Принц понимал, что пытаться преследовать противника абсолютно бессмысленно, так как даже большинство вражеских пехотинцев имели походного коня, пони или ишака, и потому на марше двигались куда быстрее.

После крупного поражения войска Первоземья заперлись в городах, оставив без защиты значительную часть южных земель, которые принц тут же принялся вдумчиво и основательно грабить.

Алонсо уверенно выиграл первый акт кампании.

III.

Чтобы пробиться к руководившему войсками Алексею, второму сыну короля, Святославу пришлось выдержать ещё несколько стычек с лёгкой конницей, которую он катастрофически недооценил, готовясь к кампании. Дротик, брошенный с коня на полном скаку, почти без труда пробивал лёгкую кольчугу и доставал серьёзные неприятность даже через чешуйчатую защиту. А также, что немаловажно, быстро делал щит бесполезным, застревая в нём, и калечил коней, если те не были прикрыты хорошим доспехом.

К удивлению Святослава, у старшего брата дела шли не в пример лучше. Одним наскоком его рыцари заняли дюжину укреплённых усадеб и забрали припасы со всех мельниц в округе, пока наёмные части и пехота, цеплялись с отрядами Первоземья на холмах, бродах и оврагах. Окрылённый успехами в битвах со всяким сбродом, князь Богумил подступил к головному лагерю, надеясь лишить силы Эсабирии возможностей манёвра.

Однако ещё вечером Алексей погрузил часть тяжёлой конницы на корабли и наутро высадил их в нескольких километрах поодаль. Разведка Первоземья едва успела предупредить князя, что рыцарское войско уже скачет к нему с другой стороны. Богумил Благостил в панике бежал в ближайший город, бросив лагерь и часть обоза, доставшиеся принцу. А затем, после отступления в город, он внезапно обнаружил, что захват Алексеем мельниц и усадеб, где знать хранила зерно, сделал невозможным быстрый сбор достаточного количества провианта.

Через несколько дней город оказался в осаде, к которой подоспели также силы Святослава, а через двадцать дней сдался, обеспечив силам Эсабирии власть на востоке от реки Дун спустя примерно полтора месяца после высадки.

Король Эсабирии угадал с началом вторжения и закончил первый этап кампании как раз к концу весенней прохлады и половодья. Хотя, лишь единожды застав подобие зимы и мокрый снег, Святослав всё равно решил, что вряд ли сможет избавиться от столь жутких воспоминаний. К моменту, когда Эсабирия уже захватила заметный плацдарм, реки как раз начинали возвращаться к своим берегам, открывая для атаки обширные территории Первоземья. Впрочем, на каждом оголившемся броде уже поджидали крайне мобильные отряды княжества, готовясь к следующему этапу противостояния.

Однако сам великий князь Владимир Благостил, как не странно, всё ещё не выводил в бой тяжёлую конницу и ждал подкреплений от союзников.

Не сбавляя темп, войска Эсабирии быстро разделились на мелкие отряды и растянулись вдоль рек, пытаясь захватить переправы.

Святослав четырежды доходил до вражеского берега, прикрывая своих лучников, стрелявших, стоя по колено в воде, прямо из брода. Однако раз за разом принц вынужденно отступал, чувствуя, что очередной щит безвозвратно испорчен дротиками и более не обеспечивает защиту. Так как подконтрольные ему силы действовали во множестве других мест, в лагере с ним оставался лишь небольшой отряд: около сотни рыцарей и три сотни пехоты, однако их остановила едва ли половина этого числа.

Засев на крутом берегу лучники сменяли друг друга на постах, собирая всех разом, когда начиналась атака. Военный опыт и дисциплина служилых людей, не характерные для пехоты Эсабирии, всё ещё были в новинку для принца, однако не пошатнули его веру в силу натиска и решительности, которые он вознамерился и дальше противопоставлять тактике Гардарики.

Поклявшись себе взять расположенный на крутом берегу брод с пятого раза, он вырвал застрявший в кольчуге наконечник стрелы и вместе со всеми принялся поспешно заменять пострадавшее снаряжение. В этот раз Святослав не стал медлить и переносить штурм на следующий день, а провёл подготовку ко второй атаке заранее и объявил наступление, едва дозорные доложили, что войска противника разошлись, оставив небольшой караул. 50 всадников в лучшей броне галопом ворвались в реку и быстро преодолели брод. Кони не могли поднять их на возвышение, единственный проход на которое преграждало небольшое укрепление, однако выполнили свою главную задачу.

Спешившиеся латники сразу бросились наверх, пока остальные гнали пехоту в атаку. Воины Первоземья проявили удивительную храбрость, оставшись на позициях, и начали вести прицельную стрельбу по рыцарям, даже сразив одного прямым попаданием в глаз. Принц понял причину их смелости в паре шагов от верха, когда на поднимавшуюся рядом группу сбросили шипастое бревно, рухнувшее на землю вместе с десятком людей.

В последний момент Святослав прыгнул вперёд, отбросил копьё и намертво врубился ногами в землю, успев схватить покатившееся на него дерево, которое с диким рёвом перебросил через своих товарищей, едва не сломав спину. Благодаря его подвигу, спустя несколько мгновений два десятка рыцарей оказались на крутом берегу и в пару движений достали промедливших защитников, ни один из которых не смог отразить даже первый удар.

По следам гвардии принца поднялись остальные, и поспешно вернувшиеся из лагеря воины Первоземья встретили перед собой стену щитов, медленно выступавшую навстречу. Боярин с небольшим конным отрядом попытался врубиться в противника, однако потерпел неудачу и при отступлении пробил брешь в построении своей пехоты, куда тут же направился Святослав, навязав плотный бой. Пока войска княжества пытались окружить гвардию принца, укрепление на выезде с брода разобрали, и конница Эсабирии вступила в схватку, закончив разгром сил Первоземья.

IV.

– Давайте, чёрт вас дери! Стреляйте! Пусть от вас будет хоть какой-то прок за всю кампанию! – ярился Святослав следующим вечером.

Он без устали орал на своих пехотинцев в осаждённом лагере, который перенёс на другую сторону реки. Принц искренне хотел выехать за частокол верхом и атаковать противника сам, но слишком многие кони прихрамывали после драки на бродах, требуя передышки. Кроме того, Святослав, похоже, всё-таки повредил плечо, когда перебросил бревно весом, наверное, в полтонны, а потому сейчас безучастно взирал на перестрелку.

Первоземье крайне серьёзно отреагировало на его успех и многим больше 500 всадников, большинство которых составляла пехота на походных конях, прибыли отбить брод, прежде чем из дальних лагерей могли подоспеть остальные подчинявшиеся принцу силы. В этот раз численное превосходство оказалось столь серьёзным, что заставляло даже Святослава сидеть в обороне, чем приводило в бешенство.

– Где ты учился так кидать дротики! – с пеной у рта заорал он на пехотинца, неудачно попытавшегося попасть в довольно близко подъехавшего конного лучника.

Святослав отнял у воина следующий дротик и метнул сам, выбежав на несколько метров за ворота, открытые в любезном приглашении противников войти в ловушку по два в ряд. Принц попал в противника, выбив его из седла, но тут же вернулся, признав необходимость ожидания.

Осада продолжалась ещё трое суток, за которые у сил Эсабирии ушёл весь боезапас и значительная часть провизии. Между тем, возле них выросли два других лагеря, не оставляя надежду на удачу случайной вылазки, к которой Святослав уже подготовился, превратив одну из стен в мост через ров. Переправа была готова открыться в любой момент и выпустить частично поправившуюся конницу в атаку, которую принц запланировал на завтра. В противном случае ему пришлось бы отступить обратно за брод, так как его резервы увязли в боях на других участках реки, где на них начали наступление, не позволяя выступить на подмогу.

Войска Первоземья снова начали утро с града снарядов, посылаемых навесом за стены частокола, и, не получив ответного обстрела, незамедлительно пошли на штурм. Конница княжества приготовила дротики и выстроилась к бою, а несколько десятков пехотинцев выбежали вперёд и закинули петли на частокол, после чего волы начали тянуть верёвки, медленно, но верно разбирая стены защитников.