Пустота приходит не сразу

– Поужинай! – ласково попросила Мила.

– Давай, – согласился Павел.

Жена подошла к плите, он сходил за планшетом и уставился в экран. Обычно за столом они лениво переговаривались, но этот ужин прошел в молчании.

7 февраля, пятница

У соседской двери стояла тетка с двумя целлофановыми сумками в руках. У нее было круглое лицо с черными нарисованными бровями, на голове песцовая шапка. Такие шапки были в моде лет сорок назад. Герман это точно знал, потому что недавно выбрасывал вещи умершей бабушки.

– Не могу дозвониться, – растерянно обернулась к нему женщина.

Ее шапке было не сорок лет, значительно меньше, серый мех окутывал голову ровным блестящим полушаром, но от этого шапка не выглядела современнее. Он не думал, что такое уродство до сих пор продается.

– Не знаете, с Любовью Ивановной все в порядке?

Она смотрела на него с испугом.

– Вчера было все в порядке. – Герман нажал на кнопку соседского звонка.

Они послушали доносящийся из квартиры негромкий звон.

– Я ей по телефону звонила, она не отвечает. Я звонила, звонила, вот решила приехать. Беспокоюсь я.

Герман снова нажал на звонок.

Черт возьми, он опаздывает на работу!..

– У вас случайно ключей от ее квартиры нет? – Женщина чуть не плакала. – Старая, живет одна!

– Она сдает комнату, – машинально поправил Герман.

– Так что жильцы! – Тетка действительно заплакала, вытерла пальцем слезинку. Ногти у нее были ярко-красные. – Жильцы чужие, беспокоиться не станут. Не выходит бабка из комнаты, так им же лучше! А теперь и жильцов у нее нет, убили мальчика.

Жаль, он не знал точно, в какой квартире живет соседка Елена, которую он мысленно прозвал «верхней». Кира вчера сказала только, что живет она на шестом этаже и к старушке заходит исключительно по доброте душевной.

Хорошо бы спихнуть на Лену чужие проблемы, но на каждом этаже по четыре квартиры, а звонить в дверь к незнакомым людям Герман готов не был.

– Что же теперь делать-то!.. Люба за продуктами, когда скользко, не ходит, раньше ей Глеб приносил.

Герман опять нажал на звонок, а потом ударил кулаком в дверь.

Громкого стука не получилось, дверь была обита черной мягкой искусственной кожей.

Но, как ни странно, зашуршал замок, и дверь приоткрылась. Бледная Любовь Ивановна посмотрела на них в образовавшуюся щель.

– Ну слава богу! – проворчал Герман. – Перепугали свою гостью до смерти!

– Что же ты, тетя Люба, не отвечаешь! Я уж полицию хотела вызывать! – запричитала тетка в шапке.

– Подожди, Ангелина, – отмахнулась от нее хозяйка. – Что-то нехорошо мне, Герман.

Черт возьми, он опаздывает на работу…

Герман молча шагнул вперед, ухватил хозяйку за локоть, довел до кресла.

Пульс у нее был неровный, но и не такой, чтобы с минуты на минуту ожидать кончину.

– Где у вас тонометр?

Тонометр Герман увидел сам, прибор лежал на тумбочке около кровати.

Давление оказалось высокое, но, как и пульс, немедленной кончины вызвать не могло.

Он сунул Любови таблетку, блистер с которыми тоже заметил на тумбочке, и посоветовал:

– Вызовите врача. Если через двадцать минут давление не упадет, вызовите «скорую».

Гостья, оставив сумки в прихожей, суетилась около хозяйки.

– Что тебе дать, тетя Люба?

– Ничего не надо, – изображая полную слабость, прошептала старушка.

Полной слабости у нее быть не могло, но выглядело правдоподобно.

– Почему вы не открывали дверь? – вздохнул Герман.

– Голова кружилась, – Любовь театральным жестом дотронулась до лба. – Всю ночь почти не спала, тяжело было встать. Я же никого не ждала, не думала, что Ангелина приедет.

В этом Герман ее понимал, не хочет никого видеть – имеет полное право.

– Я вам все утро звонила… – пролепетала Ангелина.

– Не было никаких звонков!

– Ну как же!.. Я сто раз звонила! Господи, как я забеспокоилась! Я к вам еще вчера собиралась, продукты купила. Колбаску, как вы любите. Много чего.

– Положи в холодильник!

Ангелина подхватила сумки, метнулась в кухню, принялась выкладывать продукты в холодильник.

Шапку она успела снять, шапка лежала в прихожей на тумбочке. Рядом со смартфоном.

Смартфон, как ни странно, был не из самых дешевых.

Герман взял телефон в руки. Звук у телефона оказался выключен.

– У вас выключен звук, – проворчал он. – Включить?

– Включи. Я звук на ночь отключаю. И так сплю плохо, а если кто позвонит, совсем не усну.

Ангелина пробежала из кухни к хозяйке.

– Телефон здесь оставить? – спросил Герман.

– Дай сюда, Ангелина! – приказала соседка.

Приказывать у нее хорошо получалось, не хуже, чем жаловаться на здоровье.

Ангелина торопливо взяла у Германа хозяйский телефон.

На работу он не опоздал, возня с соседкой заняла всего минут десять.

* * *

Звонка от конкурента Виктора Владимировича Ковалева Павел ждал. По непроверенным данным, головная компания собиралась объявить конкурс на работу, которую и Павлу, и конкуренту в одиночку выполнить сложно, лучше объединиться, выступить одним тандемом. О том, что готовится конкурс, Павлу шепнул бывший однокурсник. Такое происходило не в первый раз, и не только Павел узнавал о готовящихся конкурсах заранее, в головной компании связи были не у него одного, у конкурентов тоже.

Если бы не проблемы, свалившиеся на фирму, Павел позвонил бы Ковалеву сам. Упускать заказ было нельзя не только потому, что это были надежные деньги – разработка хорошей типовой системы для головной компании означала выход на совсем другой уровень. В случае успешной работы для фирмы откроются большие перспективы.

Звонок раздался утром, Павел еще не успел просмотреть почту.

– Как жизнь, Павел Сергеич? – весело спросил Ковалев.

– С божьей помощью! – весело ответил Павел.

Веселый Ковалев производил впечатление добродушного шутника, а на самом деле был акулой, хватал любую добычу, до которой мог дотянуться. Павел знал о двух случаях, когда добродушный конкурент поглотил вполне успешные на первый взгляд фирмы. Съел и не подавился.

– Слышал про новый тендер по центральным системам?

– Слышал. Но тендер еще не объявлен, – напомнил Павел.

– Объявят, куда денутся! Пойдем тандемом?

– Если не возражаете.

– Я бы возразил, но ты же знаешь, один не вытяну, – хохотнул Ковалев. – Нам бы с тобой по-настоящему объединиться, Паша!

– С радостью! – засмеялся Павел. – Я директором, вы моим заместителем.

– Нет у тебя почтения к моим сединам! – усмехнулся Ковалев. – Не уважаешь старших.

Ковалев кокетничал, ему было немногим за пятьдесят. Но виски у него действительно были седые, сколько Павел его знал. В остальном же на почтенный возраст конкурент не тянул, а немощным его можно было назвать только в виде шутки.

– Уважаю, – улыбнулся Павел. – Ну что, будем готовить техническое задание?

– Будем! Давай к концу следующей недели. Затягивать некогда, тендер на днях объявят.

– Договорились.

– Паша… – Ковалев не дал Павлу проститься. – Что за ужасы у тебя творятся?

– Это вы о чем? – насторожился Павел.

– Говорят, парнишку у тебя убили. – В голосе конкурента сквозило веселое любопытство.

– Откуда вы знаете?

– Ну… Мы же не в безвоздушном пространстве живем.

– Виктор Владимирович, откуда вы знаете? – Павел сжал трубку. – Кто вам об этом сказал?

Пальцы впивались в трубку. Павел перехватил телефон другой рукой, помахал ладонью.

– Не помню!

Павел конкуренту не верил. Склерозом Виктор Владимирович явно не страдал.

– Застрелили парня, – вздохнул Павел. – Менты работают. Надеюсь, найдут убийцу.

– Дай бог! Ну ладно, на следующей неделе созвонимся.

– Да, – согласился Павел. – До связи.

– Пока!

Павел положил телефон на стол, покачался в кресле.

Кража и убийство плохо на него подействовали. В голову лезли неприятные мысли. Если он не сможет выпутаться и сохранить фирму, главным выгодоприобретателем окажется Ковалев. Остальные конкуренты Виктору Владимировичу не опасны.

Мысль была нехорошая, Павел постарался ее отогнать.

Не такого масштаба у них бизнес, чтобы прибегать к криминальным схемам. И люди им занимаются не те, которые на это способны.

За окном завыл ветер. Редкие снежинки за стеклом полетели почти горизонтально.

Ветер обещали сильный, Мила утром боялась замерзнуть на репетиции. Павел советовал ей одеться потеплее.

Ему нужно думать о работе, если он хочет выправить ситуацию, а он продолжал покачиваться в кресле и смотреть в окно.

Работать мешали не только мысли о преступлениях. Ему глупо и необъяснимо хотелось услышать Кирин голос.

Еще хотелось разглядеть Киру. Она изменилась, она смотрела на него спокойно и равнодушно, как никогда не смотрела прежде, и казалась совсем незнакомой. Новая Кира была чужой, но он почему-то все время о ней думал.

Павел еще качнулся в кресле и заставил себя снова заняться почтой. Раскрывать преступления – дело полиции. А все, что связано с Кирой, осталось в далеком прошлом.

* * *

На Ангелину Герман опять наткнулся, выходя вечером из лифта.

Утром женщина была бледная, бледнее своей шапки, сейчас щеки у нее горели яркими пятнами. Похоже, от общения со старушкой-соседкой ей самой требовалось измерить давление.

– Как она? – Герман кивнул на дверь Любови Ивановны.

Ангелина покосилась на дверь, из которой только что вышла.

– Врача вызывали. Врач лекарства выписал, я купила. Сказал, что ничего страшного.

Это и Герман утром сказал соседке.

– Ей бы социального работника оформить, – посоветовал он. – Вы ей родственница?

– Родственница. – Ангелина почему-то подумала, перед тем как ответить.

– Похлопочите насчет социального. Одной ей действительно тяжело обходиться. Пусть хоть продукты кто-нибудь приносит, пока новых жильцов не пустила.

Насколько он знал свою соседку, стесняться она не станет. Либо загрузит своими проблемами унылую сердобольную Лену с шестого этажа, либо, не дай бог, Киру. Отказать старушке жена не сможет, а представить Киру в виде домработницы у соседки Герман мог только в страшном сне.

– Да не хочет она! – зло фыркнула Ангелина. – Она чужих не любит. Она и своих-то не любит. Звонит, только когда ей что-нибудь надо.

– Это она просила вас привезти продукты? – зачем-то уточнил Герман.

– Прямо не сказала. – Ангелина поморщилась. – Жаловалась, что одна совсем и из-за Глеба сильно переживает. Ясно, что я ей сразу все привезла. Как будто мне легко через всю Москву тащиться! А она спасибо не сказала!

Свет в подъезде был неяркий, но даже в неярком свете можно было заметить, что женщина за день устала, на лице заметно проступали морщины.

– Продукты она может с доставкой заказывать. Когда ей что-то надо, она все может!

– За доставку нужно платить. Для пенсионерки это может быть дорого.

Если бы не отец Глеба, которому Герман сильно сочувствовал, ему бы в голову не пришло обсуждать соседку с полузнакомой теткой.

Отца было жалко, хотелось хоть чем-то ему помочь. Едва ли помочь мог разговор с Ангелиной, но отмахиваться от женщины Герман не стал.

– Дорого! – скривилась Ангелина, покосилась на Любовину дверь и заговорила тише, почти шепотом: – Она квартиру сдает и комнату! С деньгами у нее проблем нет!

Это было что-то новенькое. На зажиточную рантье Любовь Ивановна совсем не походила. Даже лекарства старалась покупать более дешевые, хотя Герман предупреждал, что экономить на лекарствах – последнее дело.

– Сдает квартиру? – удивился Герман.

– Ну конечно! – Женщина сердито сжала губы. – Любе нравится бедненькой притворяться.

– Как вам кажется, она сильно переживает из-за Глеба? – зачем-то спросил Герман.

Лифт поехал вниз. Ангелина на лифтовые двери покосилась, но кнопку вызова не нажала.

– Переживает! – подтвердила женщина. – Бедный парень! Как он только ее выдерживал! Но Люба к нему хорошо относилась, это правда. Если она кого-то и любила, то только его.

Лифт вернулся, открыл двери. Кира, выйдя из лифта, с любопытством на них посмотрела.

– Это Ангелина, – проворчал Герман.

В присутствии жены он всегда начинал ворчать.

– Родственница нашей Любови.

– Очень приятно, – вежливо улыбнулась Кира. – Меня зовут Кира.

– Здрассте! – Ангелина успела придержать закрывающиеся двери. – Поеду я. До свидания.

Кира сунула руку Герману под локоть, прижалась щекой к куртке.

Он погладил ей волосы, теплую шею под капюшоном. Заглянул в глаза.

Глаза у Киры ласково светились. Они всегда светились, когда она на него смотрела.

То есть не всегда, конечно. Они начали светиться где-то через полгода после их знакомства.

До этого глаза у нее были мертвые. Она тогда сильно переживала развод с мужем.

При мысли о том, что ее муж тоже связан со смертью молодого соседа и может как-то появиться в их жизни, Герману стало тоскливо.

Кира потянулась, потерлась щекой о его подбородок.

– Пойдем домой, – проворчал он. – Стоим здесь, как бомжи…

* * *

У турникетов прохаживался знакомый охранник. Хотелось поинтересоваться, беседовала ли со службой охраны полиция, но рядом с охранником стояла девушка из бюро пропусков, что-то весело щебетала охраннику.

Павел кивнул парочке – попрощался. Девушка и охранник вежливо ответили.

Павел приложил пропуск к валидатору.

– Ничего ты, Николай, не понимаешь! – засмеялась за его спиной девушка.

Павел прошел через раздвижные двери, закурил. Хорошо, что он теперь хотя бы знает, как мужика зовут.

Порыв ветра пронесся вдоль фасада здания. Павел отошел в сторону, почти вплотную прижался к стене. Мог и не отходить, от ветра это не спасало.

Ветер кружил редкий падающий снег, снежинки сверкали под фонарями разноцветными искорками.

Из дверей вышла Настя. Не замечая его, придержала рукой капюшон серой короткой шубки, побежала к офисной стоянке.

Пальцы на ветру замерзли. Павел бросил сигарету в урну, двинулся вслед за коллегой.

Настя проехала перед его носом. Красный «Фольксваген» остановился перед шлагбаумом, свернул направо.

Павел подошел к машине, достал ключи, помедлил и снова сунул их в карман.

Пока опять шел к зданию, ветер дул в лицо, обжигал щеки.

Девушки рядом с охранником уже не было.

– Камера около стоянки к вашим компам подключена? – вздохнул Павел.

– Подключена. – Николай понимающе кивнул. – Посмотрим тот вечер?

– Если можно.

– Попробуем.

Охранник склонился к дисплею, Павел смотрел ему через плечо.

Через полминуты после того, как младший Проскурин покинул офис, с офисной стоянки уехала Настя. Спутать номер машины Павел не мог, он только что его видел.

Следующая машина уехала только минут через десять.

Если верить охраннику, Глеба на улице в этот момент уже не было.

– Ничего нового по поводу парнишки нет?

– Нет, – покачал головой Павел. – Менты с вами побеседовали?

– Данные с внутренних камер взяли. Но это вчера было, а вчера я не работал. – Николай на секунду замялся. – Думаете, смерть парнишки как-то связана с вашей фирмой?

– Не знаю, что и думать, – вздохнул Павел. – Дикость какая-то!

– Любое убийство – дикость.

– Да уж. Можно мне переписать видео с камер? Хочется спокойно их рассмотреть. Если это в нарушение инструкций, я начальству запрос сделаю.

– Это в нарушение инструкций, но я готов их нарушить, – усмехнулся Николай.

– Спасибо.

Через десять минут Павел опять вышел под ледяной ветер.

Машин на стоянке было уже немного.

Он сел за руль, миновал шлагбаум.

Убийца должен был побеспокоиться об алиби, едва ли поехал бы следом за жертвой. Не только Павел догадался посмотреть записи с камер, менты наверняка тоже не обошли стоянку вниманием.

Пожалуй, то, что девушка уехала вслед за Глебом, говорило в ее пользу.

Черт… С ума он, что ли, сходит, если даже безобидную Настю начинает примерять к преступлениям, о которых раньше разве что в книжках читал.

Сзади запиликала «скорая», Павел втиснулся в правый ряд. «Скорая», сияя синими огнями, пронеслась мимо.

Кира терпеть не могла зиму. Павел ее не понимал, он тогда по выходным ходил на лыжах, пил в заснеженном лесу горячий кофе из термоса под пушистыми соснами. Однажды издали увидел лису. Хотел сфотографировать, но не успел, лиса скрылась за покрытыми снегом ветками.

Что-то хорошее всплывало в памяти от воспоминания о той картине зимнего леса. Что-то такое, чего он навсегда лишился. Тогда он знал, что дома его ждет Кира, а впереди целая жизнь, и все в этой жизни зависит от него.

Он него все и зависело. Он влюбился в Милу и больше никогда не ходил на лыжах.

У него давно не было ни лыж, ни палок, ни ботинок.

Павел въехал во двор, дождался, когда паркующаяся впереди соседка пристроит свою машину. То ли соседка была новая, то ли машина появилась у нее недавно, раньше проблем с парковкой соседи ему не доставляли. Соседка крутилась на небольшом пятачке минут пять. Выключила мотор, когда Павел собрался выйти из машины и предложить помощь.

Мила опять слушала музыку, сидя на ковре. Увидев его, засмеялась, протянула руку к лежащему рядом с ней планшету, выключила запись.

– Как дела? – ласково спросила она.

Сложенные то ли в позе лотоса, то ли в какой-то похожей позе ноги с высоты его роста казались слишком полными, некрасивыми.

Раньше он недостатков у Милы не замечал.

– Нормально. – Он снял куртку, переобулся.

– Насчет денег ничего новенького? – Жена подошла неслышно, голос прозвучал прямо за спиной.

– Новенького не будет. Я же тебе говорил!

– Ну и ладно! Не злись! – Она состроила укоризненную гримаску. – Я же хочу тебе помочь!

– Ты мне поможешь, если не будешь приставать.

Он был неправ, она не слишком к нему приставала.

Павел прошел в спальню, переоделся в домашний костюм.

– Ты меня разлюбил? – вздохнула Мила, наблюдая за ним от двери.

– Мил, я устал и замерз, – поморщился Павел. – Ну что ты ерунду говоришь!

– Значит, все в порядке! – улыбнулась она. – Не злись! Просто мне иногда кажется, что я тебе совсем не нужна! Мне от этого страшно, Павел.

– Я же тебе сказал, у меня неприятности.

– Неприятности у всех бывают! Павел, мне кажется, ты изменился, и мне от этого страшно! Ты встретился со своей Кирой и изменился?

– Ну не болтай ты ерунду!

Она переступила ногами и всхлипнула. Глаза у нее были сильно накрашены, так она красилась, выходя на сцену.

От неуместного дома сценического макияжа жена внезапно показалась чужой незнакомой бабой, непонятно как очутившейся в его спальне.

– Мила, умойся! – попросил он.

Он понимал, что этого говорить не стоит, но не удержался.

– Что? – отшатнулась она.

– Умойся! Мне кажется, что я тебя не узнаю.

– Ты меня специально оскорбляешь? – Жена смотрела на него непонимающе. – Хочешь, чтобы я сама от тебя ушла, как та твоя стерва, да?

Это была новая Мила. Никогда раньше она не называла Киру стервой. Она вообще редко употребляла резкие слова и каждый раз словно бы не всерьез. Она морщилась, когда резкие слова употребляли другие.

Это была новая незнакомая Мила, но Павел почему-то такой перемене не удивился.

– Я не хотел тебя обидеть!

Это не Мила стала новой. Это с ним что-то произошло.

Заболела голова. Павел сел на кровать, обхватил голову руками.

– Нет, ты хотел меня обидеть! – она горестно зашептала. – Ты специально меня провоцируешь! Только не надейся, я не уйду! Это Кира твоя безвинную страдалицу до сих пор изображает!

– Мила, прекрати! Пожалуйста! – процедил Павел. – Прекрати, или я сам сейчас уйду!

– Ты мне угрожаешь?! – Она посмотрела на Павла с ужасом.

– Мила, ну пожалуйста! Я правда устал.

Это была первая настоящая их ссора. Остановиться Миле было трудно, но она сумела, и Павел это оценил.

Сделав пару шагов, она села рядом.

– Ты меня любишь?

– Да! – как можно тверже сказал он. У него была хорошая надежная жена, но почему-то в этот момент он сильно себя пожалел. – И ты прекрасно это знаешь!

Она потерлась лбом о его плечо.

– Ты меня обидел, – пожаловалась она.

– Я не хотел. Просто ты с этим макияжем похожа на чужую бабу. А я хочу видеть свою Милу.

– Я с любым макияжем твоя!

– Знаю. – Он повернул голову, поцеловал мягкие губы. – Не обижайся! Просто я люблю, когда ты похожа на котенка.

Она не сделалась похожей на котенка, даже когда смыла сценический макияж. Но они оба старательно делали вид, что нелепая минутная ссора забыта и он мог спокойно думать о том, кто же на самом деле может стоять за кражей и последующим убийством.