Пустота приходит не сразу

* * *

Утром состоялось селекторное совещание, потом долго совещались у начальника в кабинете. Освободилась Кира только перед обедом.

От совещаний она уставала. Хотелось крепкого кофе и тишины. Тишины в офисе хватало, а за кофе пришлось спуститься на один этаж в буфет.

Маленький зал был пуст. Кира с удовольствием отпила горячий напиток и взяла в руки телефон.

Надо было позвонить Павлу раньше, но она сегодня из-за внезапного снегопада добиралась до работы дольше обычного, едва не опоздала. Опаздывать в корпорации не полагалось.

– Кира! – Павел ответил быстро, после первого же звонка.

– Привет, Паш. – Кира еще отпила кофе. – Вчера приехал отец Глеба, я дала ему твой телефон. Его зовут Проскурин Борис Яковлевич. Он еще не звонил?

– Не звонил. У нас тут менты всех опрашивают. Ты сказала ему про деньги?

– Сказала. – В буфете было включено радио. После коротких новостей зазвучала музыка. Жаль, что нельзя подняться в офис, в тишину вместе с кофе. – Он не верит, что Глеб мог такое сделать.

– Понятно, что не верит. Родители всегда верят, что их дети самые лучшие.

– Паша… – Кира торопливо допила кофе и вышла в коридор. – Ты веришь, что Глеб мог это сделать?

Она долго страдала, когда поняла, что Павлу нужна Мила. Она не хотела и боялась его видеть. И потом, когда страдать перестала, не хотела его видеть. И уж точно никогда не думала, что сможет относиться к нему как к давнему хорошему приятелю.

Сейчас Павел ей таким и казался, старым добрым приятелем.

– Ну откуда я знаю! Я с ним беседовал только один раз, когда на работу принимал. Руководитель группы о нем хорошо отзывался.

Кира пошла на свой этаж по лестнице. За лестничным окном была сплошная серая мгла. Уж лучше бы опять пошел снег, от серости становилось совсем тоскливо.

– Я мало его знала, но он не производил впечатления недоумка. Он не мог не понимать, что его поймают на краже.

На лестнице почему-то всегда было холодно, даже в летнюю жару. Кира торопливо вбежала в свой теплый коридор.

– Его кто-то подставил, Паша!

– Разве что невидимка! Проник, не замеченный камерами, и исчез, никем не замеченный!

Павел злился. Обычно при посторонних от проявлял выдержку.

Наверное, она для него тоже старая добрая приятельница, которой можно не сильно стесняться.

– Ты уверен, что никто другой не мог перевести деньги?

– Кто-то включил комп бухгалтера, – неохотно объяснил Павел. – Сначала включил, потом выключил. Кроме Глеба некому. В сети в это время был незнакомый пользователь, но включить и выключить бухгалтерский комп мог только Глеб.

– Значит, кто-то обманом заставил его это сделать, а потом убил. Отследить деньги невозможно?

– Если захотеть, все возможно, – усмехнулся Павел. – Но я сомневаюсь, что у наших ментов найдутся подходы к иностранному банку. Им бы убийцу поймать.

– Поймают убийцу – вернешь деньги, – успокоила Кира. – Деньги наверняка у него. На его счете.

– Не факт.

– Факт!

Раньше они часто спорили. В ссоры споры не перерастали. Кира вообще не помнила, чтобы они когда-нибудь ссорились.

Ей тогда казалось, что она абсолютно счастлива.

Она тогда не знала, что абсолютно счастливой можно быть только с Германом.

– Кира, ты помнишь тетю Клаву?

Вопрос не понравился. Вспоминать прошлое Кире решительно не хотелось.

– Конечно.

– Она умерла.

– Я знаю, – неохотно призналась Кира.

– Откуда? – Павел удивился.

– От твоей мамы, – вздохнула она.

– Я не знал, что вы общаетесь.

– Пока, Паша! – торопливо попрощалась Кира. – Извини, я не могу больше разговаривать.

Бывшая свекровь звонила Кире раз в году, в Кирин день рождения. И Кира звонила раз в году, поздравляла свекровь с днем рождения. Еще поздравляла с днем рождения бывшего свекра. Да, еще они звонили друг другу перед Новым годом.

Она бы предпочла никогда ни бывшую свекровь, ни бывшего свекра не слышать, но грубить пожилым людям язык не поворачивался. Ни свекровь, ни свекор ничего плохого ей не делали, и Кира это понимала.

Только однажды свекровь позвонила вне графика, сказала про смерть старой родственницы.

– Примите мои соболезнования! – вежливо ответила Кира.

– Она тебя очень любила, Кирочка, – зачем-то напомнила тогда бывшая свекровь.

На это Кира ничего не ответила.

После кофе есть не хотелось, но Кира спустилась в столовую, пообедала, сев за свободный столик у окна. За окном была все та же серая мгла.

* * *

Полицейские вернулись в кабинет сразу после того, как Павел поговорил с Кирой.

Ничего стоящего от его подчиненных они либо не узнали, либо узнали, но не захотели поделиться.

– Звоните, если что-нибудь припомните. – Тот, которого Павел раньше не видел, положил перед ним визитку.

Тот, с которым он разговаривал позавчера, вручил ему визитку еще тогда.

– Позвоню, – пообещал Павел.

– Добраться до счета дистанционно можно было? – напоследок спросил тот, которого он знал дольше.

– Добраться до счета можно, но компьютер бухгалтера должен быть включен. И кто-то его включил. – Вообще-то Павел это еще позавчера объяснял.

В кабинет заглянула Майя, полицейские попрощались, ушли.

– Заходите, – позвал Павел бухгалтера.

Она сдала за два последних дня, яркая помада только подчеркивала бледность. Коротко постриженные крашеные волосы напоминали птичьи перья.

Он бы ее пожалел, но сейчас жалости ему хватало только на самого себя.

– Задали пустые вопросы, формальные, – пожаловалась Майя на полицейских.

– А вам есть что им рассказать? – усмехнулся Павел.

– Да в общем-то нет, – признала она и вяло улыбнулась.

Обычно она улыбалась весело, любила пошутить и иногда даже рассказывала полуприличные анекдоты.

Такой унылой Павел ее не помнил.

Фирма создавалась без малого десять лет, и Майя работала с ним почти с самого начала. Они пережили разные времена, иногда очень тяжелые, но это не мешало Майе весело смеяться.

– Целые дни вместе проводим, а ничего друг о друге не знаем, – с горечью заметила женщина.

– Проскурин вообще какое впечатление на вас производил? – спросил Павел. – Женщины обычно бывают наблюдательны.

– Ну какое… – Она пожала плечами. – Вежливый парнишка, не наглый.

– Моя бывшая жена считает, что Глеб не мог сознательно участвовать в краже, – неожиданно признался Павел. – Не мог в том смысле, что никогда не пошел бы на преступление. Глеб – ее сосед.

Он попытался припомнить, работала ли Майя в фирме, когда он еще жил с Кирой. Кажется, уже работала.

Женщина опять пожала плечами.

– Иногда за себя трудно поручиться. – Она сжала рукой бусы на шее и тут же их отпустила. Бусы были крупные, из камней неровной формы. – Мы сами часто не знаем, на что способны.

Зазвонил лежащий на столе мобильный, Майя покосилась на телефон и молча вышла. Павел ответил незнакомому абоненту.

– Проскурин Борис Яковлевич, – глухо представилась трубка. – Я бы хотел с вами поговорить.

Хорошо, что Кира его предупредила. Павел бы не сразу сообразил, что это отец Глеба.

– Конечно, – быстро сказал он. – В любое время. Вы хотите приехать в фирму?

– Да.

– Я выпишу вам пропуск. Вы знаете, где она находится?

– Знаю. Я уже здесь, внизу.

Отец Глеба поднялся через несколько минут.

Волна горя от него не исходила. Горе выдавали только тоскливые усталые глаза.

– Примите мои соболезнования.

– Спасибо.

Гость сел около стола.

Под расстегнутой серой курткой виднелся вязаный серый свитер со скандинавским орнаментом.

Такой же был на его сыне, когда Павел видел Глеба в последний раз. Обычно он не замечал, во что одеты его подчиненные, а сейчас почему-то припомнил.

– Вам нужна помощь? В смысле организации похорон, – быстро пояснил Павел. – Деньгами мы вам поможем.

– Спасибо. Я завтра увезу… – гость замялся. – Тело.

В дверь заглянул один из программистов. Павел махнул парню рукой – зайди позже.

– Вы подозреваете моего сына в краже денег? – Тоскливые глаза смотрели на Павла пронзительно. – Ваша знакомая… Кира сказала, что вы подозреваете моего сына.

– Не то чтобы подозреваю, но… – Павел замялся. – Перевод был осуществлен, когда в офисе находился только Глеб. Добраться до счета дистанционно возможно, но нужно включить компьютер бухгалтера или мой. Меня в тот вечер в офисе не было, бухгалтер ушла раньше.

– Откуда известно, кто находился в офисе? Вы это определили по данным валидатора?

– Не только. Еще я посмотрел записи с камер. Камеры висят на каждом этаже.

Раньше с настоящим горем Павлу сталкиваться не приходилось, и он побаивался этой встречи. Оказалось, что разговаривать с потерявшим сына отцом не так уж страшно. Если ничего не знать или не приглядываться, горя в глазах можно не заметить.

– Двери в кабинеты на камерах не видны, но я видел, когда уходили сотрудники. В то время, когда был осуществлен перевод, в офисе находился только Глеб.

На самом деле здесь находилась еще девушка Настя, запоздало припомнил Павел, но девчонка побоялась бы входить в чужой кабинет и включать чужой компьютер.

– С других этажей можно подняться, минуя камеру?

– Нет. На лестнице тоже есть камера.

– Я похороню сына и вернусь. – Мужчина поднялся. – Составьте, пожалуйста, список всех, кто в тот вечер находился в здании. Даже если человек ушел раньше.

– Составлю. – Павел тоже встал.

Либо Глеб Проскурин осознанно участвовал в краже, либо увидел что-то, чего ему не стоило видеть. Других вариантов Павел представить не мог.

– Подождите, – остановил он гостя, набрал Майю и быстро сказал в трубку: – Здесь Борис Яковлевич Проскурин.

Майя все поняла мгновенно, через несколько секунд появилась в кабинете с конвертом в руках.

Проскурин от денег отказываться не стал, поблагодарил и сунул конверт в карман куртки.

– Примите мои соболезнования, – еще раз сказал Павел.

Майя пошла проводить гостя. Павел с удивлением заметил, что в глазах у нее блестят слезы.

* * *

Серый день перешел в серый вечер. Сев в машину, Герман еще раз рассмотрел карту. Тело Глеба нашли около ближайшего от их дома входа в национальный парк. Дорога там проходила узкая, ее даже навигатор не всегда показывал. Дорогой постоянно пользовались только местные жители, да и то редко, поскольку больших пробок в районе почти не наблюдалось и по главной дороге все добирались быстрее.

Но, если убийца вызвался довезти Глеба до дома, проехать рядом с парком тоже было вполне логично.

Только для этого убийца должен был хорошо знать местность.

Не доезжая до поворота к парку, Герман включил навигатор. Он не ошибся, навигатор рекомендовал основную дорогу.

Герман свернул направо. За растущими по краю тротуара деревьями и осевшим сугробом под ними тянулась ограда парка. Не доезжая до проема в заборе, Герман прижался к тротуару.

Место убийца выбрал удачное. Кроме проехавшего мимо такси на узкой улочке не было никого. До ближайших домов метров двести, зимой сюда даже собачники забредают неохотно.

Убийца бесспорно знал местность.

Или убийце просто повезло?..

Остановил машину, увидел, что место подходящее, нашел повод, чтобы выйти из машины, и выстрелил?..

В машине стрелять не рискнул, опасно. Даже если дырки в сиденье не будет, следы крови останутся.

Герман оглядел длинный осевший сугроб под деревьями. Место, где недавно нашли труп, точно определить уже невозможно, сугроб казался ровным.

Герман дошел до калитки, заглянул внутрь парка. Изнутри вдоль забора тянулась подтаявшая лыжня.

Он вернулся к машине, проехал до ближайшего поворота, свернул к домам.

Женщину он увидел, остановившись у небольшого супермаркета. В этот супермаркет они с Кирой заходили редко, довольствовались теми магазинами, что поближе. Нужно купить хлеб, вспомнил Герман.

Верхняя соседка, зябко пряча руки в карманы куртки, разговаривала около входа с какой-то теткой. Около тетки топталась такса.

– Добрый вечер, – поздоровался Герман.

– Добрый вечер, – вяло улыбнулась ему соседка.

– Ой, Леночка! Я теперь к парку не хожу, – заунывно жаловалась дама с таксой. – Боюсь. Там мужчину убили.

Герман остановился, закурил.

– Это студент, молодой человек, – объяснила верхняя соседка. Хорошо, что он теперь знает, как ее зовут. – Он мой сосед, в моем подъезде комнату снимал.

– Ужас какой!

Соседка Леночка простилась с теткой, Герман бросил окурок в урну.

У соседки были стройная спортивная фигура, легкая походка и поразительно унылое лицо.

– Часто ходите в этот магазин? – Герман догнал ее около раздвижных дверей.

Она неопределенно пожала плечами.

– Лена, – тихо спросил Герман, наклонившись к ее уху, – откуда вы знаете, где нашли Глеба?

То ли ему показалось, то ли она действительно испуганно вздрогнула.

– У меня раньше была собака. Я многих здесь знаю. Труп в нашем парке не рядовое событие, об этом говорят. – Она вынула руки из карманов. На руках у нее были теплые пушистые перчатки, соседка сняла их и бросила в сумку. – А вы откуда узнали? От полиции?

– Да, – не стал уточнять он.

– Я в понедельник вечером там проезжала, – помолчав, вздохнула она. – Я часто там езжу, оттуда удобнее к этому магазину поворачивать. Я люблю этот магазин.

Она горестно вздохнула.

– Вы кого-нибудь там видели? – спросил Герман.

– Нет, – она покачала головой. – Не помню. То есть не видела ничего, что привлекло бы внимание. Все было как обычно, зашла в магазин, потом пошла домой.

Они мешали покупателям, стоя около магазинных тележек. Соседка взялась за тележку, отошла от Германа.

Он не стал ее догонять, купил хлеб и через пару минут доехал до дома.

Укатанный машинами асфальт на дворовой стоянке был скользким. Вылезая из машины, он чуть не поскользнулся.

Утром соседка сказала, что работает в банке.

Если допустить, что юный Глеб все-таки решился на кражу денег… Черт возьми, студент технического университета с такой задачей не справится. Для этого нужно знать тонкости. Кто-то должен был его консультировать. Лучше всего для этого подходит работник банка.

Около подъезда асфальт не скользил, но блестел, казался мокрым. Мокрым асфальт не был, мороз, хоть и легкий, ему этого не позволял.

На ступенях крыльца лежали резиновые коврики. Утром ковриков не было. Крыльцо было неудобным, скользким, жильцы долго и дружно жаловались на управляющую компанию. Герман в эффективность жалоб не верил, но наличие ковриков свидетельствовало о его неправоте.

Обычно лифта он не ждал, поднимался на свой четвертый этаж пешком, но сейчас лифт стоял на первом этаже, и он вошел в разъехавшиеся двери. Закрыться двери не успели, в подъезде появился отец Глеба. Герман придержал, не дал им закрыться.

Мужчины поздоровались и до своего этажа доехали молча.

Заговорил Герман, только когда сосед достал из кармана ключи.

– Вы знаете, где нашли тело Глеба? – Герман тоже достал ключи.

– Да, – сосед медленно к нему обернулся. – Мне показали.

Не то свет на площадке был тусклый, не то за прошедшие сутки он еще больше похудел. Лицо казалось совсем изможденным.

– По дороге вдоль парка мало кто ездит. – Герман покрутил ключи. – Больших пробок у нас обычно не бывает, по главной дороге получается быстрее.

Сосед внимательно слушал.

– Одна наша соседка проезжала там тем вечером. Но ничего подозрительного она не заметила.

– Какая соседка?

Отправить бы его к хорошему кардиологу! Бледное лицо соседа Герману сильно не нравилось.

– Она живет где-то выше. Ее зовут Елена. Ей что-нибудь около тридцати пяти. Она к Любови часто заглядывает.

Герман вставил ключ, отпер дверь.

– Не знаю, зачем я решил вам об этом сказать. Ничего подозрительного соседка не видела, я уверен.

– Правильно решили. – Сосед оперся рукой о стену. – Я хочу знать все.

Герман кивнул.

– Я завтра уеду. – Сосед оторвал руку от стены. – Через несколько дней вернусь. Познакомьте меня с соседкой.

Герман опять кивнул.

– Вы снова остановитесь здесь?

Обычно Герман разговорчивостью не отличался. Кира жаловалась, что из него приходится вытягивать каждое слово. Сейчас он почему-то продолжал задавать вопросы.

– По-моему, Любовь Ивановна от моего присутствия не в восторге, – сосед слабо усмехнулся. – Но ей придется меня потерпеть.

Герман приоткрыл дверь.

– Герман…

Герман не ожидал, что сосед помнит его имя. Вчера он Германа почти не замечал и разговаривал только с Кирой.

– Мой сын не крал денег!

Герман отвел глаза.

– Он этого не делал! И я это докажу!

Сосед говорил тихо, но от того становилось еще тоскливее.

– Если вам будет нужна помощь, звоните в любое время, – догадался предложить Герман.

– Спасибо. – Сосед отвернулся к своей двери, Герман вошел в квартиру.

Киры еще не было.

Он видел немало смертей на своем веку, не все операции оканчивались скорым выздоровлением. Сказать, что смерть пациентов его сильно расстраивала, было бы преувеличением, но и совсем равнодушным не оставляла.

Смерть молодого соседа казалась чем-то неприятным, о чем хочется поскорее забыть, но то ли встреча с несчастным отцом, то ли собственная совесть забыть не давали.

В двери заскрежетал ключ. Герман вышел встретить Киру и пробурчал:

– Ну что ты так поздно!

Жена пришла не позднее обычного, просто ему не нравилось быть дома без нее.

Кира засмеялась, чмокнула его в щеку. Она давно научилась не обращать внимания на его бурчания.

* * *

Павел перепроверил данные. Он не ошибся, в момент перевода денег в здании присутствовали только Глеб и девушка Настя. Настя покинула здание за десять минут до Глеба.

Павел отъехал от стола, вытянул ноги. Посидел, покачиваясь в кресле.

Делать у программистов было нечего, но он вышел в коридор, дернул соседнюю дверь.

В офисе находилась одна Настя.

Павел подошел, сел рядом.

– Ты что не уходишь? Не получается что-нибудь?

– Да нет, – она слегка повела головой. – Успеваю. Сейчас пойду.

Сегодня она была во всем сером. Серая водолазка, серые джинсы. На шее серый камень на массивной цепочке.

– Разговаривала с полицейскими? – спросил Павел.

– Разговаривала, – она кивнула. – Мы все разговаривали. Только мы не знаем ничего.

Она вздохнула, подержалась за висящий на шее камень и неожиданно показалась ему похожей на Киру.

На совсем молоденькую Киру, которая когда-то сидела рядом с ним на лекциях. Кира тогда смотрела на него так, будто он знает все на свете и все на свете умеет.

– Глеб очень жалел свою хозяйку. – Она опустила глаза и взялась за камень другой рукой.

Когда она на него не смотрела, Киру не напоминала.

– Да, ты говорила.

– Он был очень добрый. Я его не понимала, я бы точно от бабки съехала. Я с пятого курса с родителями не живу, квартиру снимаю. А он от чужой бабки не уходил.

– Настя, ты в тот вечер ушла почти перед Глебом. Ты ничего необычного на этаже не видела?

– Нет, – удивилась она. – В каком смысле необычного?

Лучше бы она на него не смотрела, из-за нее он опять вспомнил молодую Киру. И то щемящее чувство абсолютного счастья, которое было только в далекой молодости и только рядом с Кирой.

– Черт его знает, – Павел виновато улыбнулся.

– Надо было сказать полиции, что я тогда дольше всех задержалась?

– Не думаю, что это имеет смысл, но решай сама. – Павел поднялся. – Они мне оставили визитки. Если понадобится номер…

– Нам они тоже визитки оставили.

Девочка насупилась. Она хотела, чтобы он решил за нее, а он отмахнулся.

Впрочем, она не девочка. Она полноценная гражданка, пусть сама решает.

– Иди домой, – посоветовал Павел. – Поздно уже.

Он почти дошел до кабинета, но повернул назад, мимо офиса программистов подошел к лестнице, спустился на один этаж. Камера смотрела на него красным глазком, подняться на этаж незамеченным невозможно. Если в кабинет бухгалтера проник посторонний, он должен был оставаться на этаже.

Нужно попросить охрану, чтобы дали переписать записи со всех камер. Просматривать их нужно в спокойной обстановке, а не заглядывая охраннику через плечо.

К сожалению, просмотр записей пришлось отложить. Сегодня дежурил незнакомый охранник.

Асфальт оказался покрытым ледяной пленкой, Павел чуть не упал. Шепотом выругался.

В машине было холодно. Он включил печку, но почему-то продолжал мерзнуть до самого дома.

Плохо, если простудился или подцепил вирус. Болеть у него сейчас времени не было.

Идя к подъезду, он опять поскользнулся. Чертыхнулся, потер ногу.

Мила, сидя на полу на подушке, слушала музыку.

Увидев его, выдернула наушники из ушей, ласково улыбнулась, потянулась, как кошечка.

Она часто напоминала кошку, иногда ему казалось, что она готова замурлыкать. Раньше его это умиляло, а сейчас почему-то показалось плохой актерской игрой.

Жена улыбнулась, вскочила, прижалась к шершавому свитеру.

– Ну наконец-то! Я так тебя ждала!

От нее пахло нежными духами, летом, скошенной травой.

Раскосые глаза смотрели ласково и доверчиво.

– Сделай чаю, – попросил Павел. – Крепкого. Что-то меня знобит.

Она потянулась, потрогала пальцами его лоб.

– Температуры вроде бы нет.

– Температуры нет. – Павел ее отодвинул. – Я просто хочу чаю.

– А ужинать? – Мила весело состроила обиженную гримаску. – Я для тебя старалась!

Кулинарными изысками Мила его не всегда баловала, нередко заказывала на дом или покупала в соседнем супермаркете готовую еду. Но блюда всегда выбирала придирчиво.

– Попозже. – Он прошел на кухню, включил чайник.

– Что ты такой сердитый? – Жена подошла следом за ним, достала чашки.

– Я не сердитый, я устал. – Павел сел за стол.

Мила поставила перед ним тарелку с пирожками.

Тарелка была керамическая, аляповатой раскраски и стоила несоразмерных денег. Жена купила ее пару месяцев назад и до сих пор ею восхищалась.

– Я же тебе говорил, у меня неприятности.

Чайник щелкнул, она залила кипятком пакетик чая.

– Ничего не прояснилось насчет денег, да? – Мила села напротив.

Павел молча покачал головой.

– Не отчаивайся! Все будет нормально!

Она не любила думать о неприятном.

– Мила, вернуть деньги не удастся!

Она вела себя как идеальная жена, она хотела ему помочь.

– Их нужно будет заново заработать.

Горячий чай показался безвкусным. В самом деле, что ли, он заболевает?

Мила задумалась, покачалась на стуле.

– Полиция над этим работает?

– Да.

– Ты сказал им, что этот парень… убитый… что он живет рядом с Кирой? – робко напомнила она.

– Они это знают. Мила, не приставай! Будет что рассказать, я расскажу.

– Павел, это она! – Раскосые глаза посмотрели на него с мольбой. – Это она организовала! Ну неужели ты не понимаешь? Она всегда хотела нам отомстить!

Мила не могла знать, чего хотела Кира, хотя бы потому, что ни разу ее не видела с тех пор, как встретила у его старой тетки.

Внезапно ему захотелось защитить первую жену от злой и глупой клеветы.

Кира была последней, кого он мог представить в роли воровки.

Она не взяла ни копейки их общих денег, когда уходила.

– Ты судишь по себе? – зло спросил Павел.

Обвинить Милу в том, что она хотела кому-то зла, было несправедливо. Наверное, он действительно сильно устал. Или вправду заболевает.

– Я‑то как раз никому ничего плохого не делала!

– Она тоже не делала!

– Она мешала нашему счастью! Павел, вспомни! Вспомни, как долго она не давала нам быть счастливыми! – У Милы на глазах появились слезы.

Кира ушла сразу, как только он окончательно заврался и сомнений уже не осталось даже у нее. А она долго ему верила.

– Мила, прекрати, пожалуйста! – как можно спокойнее попросил Павел.

Жена послушно замолчала, аккуратно вытерла слезинку пальчиком и ласково тронула его за руку. Она никогда с ним не спорила, не давила ему на мозги, но в конце концов странным образом добивалась своего. Так было, когда она заставила его продать квартиру и купить новую, опасаясь, что Кира может претендовать на часть жилплощади. Прямо об этом Мила ему не говорила, но даже идиот понял бы, отчего ей хочется переехать в другой район.

Прежняя квартира была приобретена в браке с Кирой. Павел тогда продал квартиру умершего деда, они с Кирой добавили денег и купили новое жилье.

Наверное, Кира могла потребовать от него какой-то денежной компенсации, но он знал, что не потребует, и не ошибся.

Неожиданно и запоздало Павлу стало стыдно перед первой женой. За все стыдно: за былую ложь, за то, что Кира ушла молча, не выясняя отношений, и он тогда был этому рад. Стыдно было даже за теперешние злые Милины слова.