Сорок с хвостиком или мечты сбываются

– Вот, – буркнул он, избегая зрительного контакта. – Металлический стилус с чернильным стержнем. Не размазывается.

Это был первый раз, когда он оказал мне помощь без сопроводительных колкостей. Видимо, даже ворчливый эльф уважает тягу к знаниям.

Первые попытки письма обернулись катастрофой. Хотя язык и письменность были мне знакомы (спасибо "дедушке Морозу"), моя рука отказывалась выводить эти причудливые символы. Буквы получались корявыми, строки плясали, а чернила размазывались от неуверенных движений.

"Ну и ладно!" – вдруг осенило меня. Я аккуратно вывела на пергаменте: "Основные законы Ширеана". По-русски. Буквы ложились ровно и привычно. Сердце забилось чаще – а вдруг исчезнет понимание местного языка? Но нет, знания остались на месте. Видимо, "подарок" зимнего духа был полным, без подвохов.

Облегченно выдохнув, я принялась делать заметки на родном языке. Теперь информация систематизировалась в разы быстрее. В углу страницы я даже нарисовала маленький смайлик – первый за долгое время повод для искренней радости в этом странном мире.

Глава 7

За эти несколько дней в библиотеке я не стала экспертом по миру Ширеана, но кое-какие знания все же уложились в голове. Однако одна информация буквально выбила почву из-под ног. Оказывается, по местным меркам я… подросток. Да-да, обычный недоросль. Потому что срок жизни людей здесь составляет от 250 до 300 лет, а магически одаренные и вовсе могут потягаться в долгожительстве с оборотнями до 500 лет.

Я сидела, тупо уставившись в страницу "Демографии рас Ширеана", когда в библиотеку зашла Юстиния напомнить об ужине.

– Скажи, Юстиния, – голос мой звучал неестественно высоко, – а сколько тебе лет?

Девушка смущенно переступила с ноги на ногу:

– Уже восемьдесят пять, госпожа.

Мой мозг отказался обрабатывать эту информацию. Я – женщина сорока девяти лет— по местным меркам выглядела как незрелый подросток рядом с этой "девушкой", которая могла бы быть моей… Матерью? Бабушкой?

Я закрыла книгу с таким треском, что Юстиния вздрогнула.

– Госпожа, Вы… Вас что-то расстроило? – она осторожно потянулась ко мне, но остановилась, не решаясь прикоснуться.

Вместо ответа я вдруг расхохоталась. Смех вырывался из груди самопроизвольно, истеричными волнами. Мы шли по коридору – я, сотрясаемая приступами смеха, и Юстиния, бросающая на меня испуганные боковые взгляды.

"Интересно, – мелькнула мысль сквозь смех, – если я скажу, что по их меркам я еще ребенок, у них будет такой же разрыв шаблона?"

Наш странный дуэт прервал юный паж, сообщивший, что экономка срочно требует Юстинию. Я махнула рукой, давая понять, что прекрасно найду дорогу сама. Оставшись одна, я глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться.

"Так, Наталья, соберись. Ты теперь не только иномирянка, но и… несовершеннолетняя по местным стандартам. Отличненько."

Я расправила плечи и уверенной походкой направилась к своим покоям, хотя внутри все еще бушевала смесь истерики и абсурдного веселья.

Видимо, зловредный дух продолжал играть со мной в свои игры. Задумавшись, я свернула не в тот коридор и оказалась перед массивной дубовой дверью с железными скобами. Из-за нее доносились странные звуки – будто кто-то точил меч о камень. Я уже собралась уйти, когда услышала голоса, заставившие меня замереть.

– Надо же, дар, – раздался изумленный мужской голос.

– Это не по-дружески – отбирать Элири, – холодно ответил знакомый голос князя. Даже через дверь в нем чувствовалось напряжение.

– Она спасла моего сына. Если примет приглашение, будет под моей защитой.

Оборотень хотел что-то добавить, но князь резко перебил, и его слова обожгли воздух, словно ледяной ветер:

– Не притворяйся благодетелем. Я тебя знаю. Тебе она нужна так же, как и мне. И безопасность я обеспечу не хуже.

– Не смеши! – рык Даруса прозвучал так громко, что я невольно отпрянула. – Мы оба знаем, что жизнь старухи не стоит и фенту рядом с власть имущими. Но я хотя бы…

– Будь она моложе на двести лет, можно было бы снизойти до мезальянса, – язвительно парировал князь. – Все же дар духов. А так…

Больше я не стала слушать. Сердце бешено колотилось, когда я осторожно отступила от двери и бросилась прочь, как ошпаренная.

"Использовать меня? Как вещь?" – мысли путались, а в груди клокотала ярость. Я сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. В отдаленном уголке коридора я скрутила фигу и трясла ею в воздухе, словно пытаясь выместить всю злость на невидимых обидчиков.

Этот проклятый дух зимы всех одарил – и меня, и местную знать. А теперь они, как стервятники, делят добычу. "Снизошли до меня" – фу, как мерзко! Теперь смотреть в их слащавые лица будет настоящей пыткой.

Я глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться. В голове стучало: "Значит, я не просто случайная жертва зимних проказ. Я – 'дар'. Но какой?"

Губы сами собой растянулись в горькой усмешке. Вот уж не думала, что в старости стану разменной монетой в играх сверхъестественных существ.

"Ну уж нет, – пообещала я себе, выпрямляя плечи. – Если они думают, что я покорно пойду туда, куда меня направят, они сильно ошибаются. Пусть даже придется если и придёться побороться за свою независимость."

Я резко развернулась и направилась к своим комнатам, пряча дрожащие от волнения руки в складках платья.

Слава богу, до своих покоев я добралась без происшествий. Оставшись одна, я упала в кресло у камина, обхватив голову руками. Так вот каковы их истинные намерения – я всего лишь приз в их играх, вещь, о мнении которой даже не подумали спросить. А ведь мне еще предстоит вернуться домой – если, конечно, Зейверт сдержит слово.

Так и не придя к какому-то решению, я легла спать. Ночь принесла беспокойный сон, смысл которого ускользнул с первыми лучами солнца, оставив лишь тягостное чувство спешки и тревоги . Я даже не пошла на завтрак, сославшись на мигрень – что было недалеко от истины.

Полдня я провела, метаясь по комнате, как зверь в клетке. Невыносимая пустота грызла изнутри, заставляя искать спасения в движении. Под вечер всё же решив навестить библиотеку, я намеренно не стала звать Юстинию – маршрут уже знала наизусть.

Но на полпути что-то заставило меня свернуть в незнакомый коридор. Ноги будто сами понесли меня вниз по узкой служебной лестнице, ведущей в какие-то подземные помещения. Серые стены без украшений, грубая каменная кладка – явно территория прислуги.

Я замерла, пытаясь понять, что привело меня сюда, когда вдруг…

Пронзительный крик разорвал тишину. Нечеловеческий, полный боли и отчаяния, он пробрал до самых костей. Не раздумывая, я бросилась на звук.

Не успела добраться до источника, как из двери напротив вылетела Юстиния. Ее обычно аккуратная прическа растрепалась, глаза были дикими, полными слез. Она мчалась, не видя ничего вокруг, и чуть не сбила меня с ног.

– Госпожа Наталья! – в ее голосе звучала почти молитвенная надежда.

– Что происходит? – я схватила девушку за плечи.

– Милли рожает… Прошу, помогите!

– Но я не врач! – растерялась я. – Почему не позвали медика?

Только тогда до меня дошло – это же другой мир. Здесь могут быть совсем другие порядки.

– Госпожа Наталья, умоляю, – Юстиния рухнула на колени, вцепившись в мой подол. – Вы же Элири! У меня кроме нее никого нет…

Ее слова повисли в воздухе. Я глубоко вздохнула, почувствовав, как что-то внутри переворачивается.

– Пошли, – коротко сказала я, помогая ей подняться.

В этот момент я еще не понимала, что этот случай станет поворотным моментом в моей жизни в этом мире. Но интуиция, та самая, что привела меня сюда, уже шептала: "Это важно. Это твой шанс."

Не знаю, что со мной случилось, но я словно наблюдала за собой со стороны. Ноги несли вперед без моего ведома, голос звучал чужим – низким, уверенным, полным незнакомой мне власти. В комнате, залитой кровью, лежала бледная как полотно девушка. И я "знала" – с пугающей, абсолютной уверенностью – что ей осталось тридцать минут жизни. Ребенку – не больше десяти.

Мое тело двигалось само по себе. Левая ладонь легла на вспотевший лоб роженицы, правая – на вздымающийся живот. И тогда…

Из моих рук вырвались два потока света – алый, как сама жизнь, и золотой, как утреннее солнце. Они сплелись в мерцающий кокон, окутав мать и дитя. Где-то в глубине сознания я зафиксировала, как крошечное сердечко дракончика пропускает удар… и вновь начинает биться под напором странной энергии.

"Это не я", – кричало мое сознание, запертое где-то в глубинах этого захваченного тела. Девушка под моими руками задышала ровнее, повинуясь командам, которые издавал мой голос, но не мой разум.

Страх сковал душу стальными тисками. Я была пленником в собственной плоти, бессильным свидетелем происходящего. Если бы могла, потеряла бы сознание от ужаса.

Детский крик огласил комнату, заставив действовать с хирургической точностью. Чужие пальцы перерезали пуповину, завязывали ее, обтирали крошечное тельце с едва заметными чешуйками на плечиках. Завернутого в пеленки малыша передали рыдающей Юстинии.

А "я" тем временем вернулось к матери. Золотисто-багряные нити сомкнулись вокруг ее раны, и я "чувствовала", как плоть срастается от их прикосновения. Жизнь, хлынувшая обратно в ее вены, была почти осязаема – горячая, соленая, невероятно реальная.

Когда кокон рассеялся, контроль над телом вернулся ко мне так же внезапно, как и исчез. Я отпрянула, впервые за все это время ощутив холодный пот на спине и дрожь в коленях.

– Вы… вы настоящая ведьма… – прошептала Юстиния, прижимая младенца к груди. В ее глазах читался священный ужас.

Я не нашлась что ответить. В горле стоял ком, а перед глазами плясали черные точки. Только сейчас до меня начало доходить – что-то вошло в меня, использовало как проводник, а затем так же внезапно покинуло. И самое страшное? Часть этой силы… осталась. Где-то в глубине. Тихое, теплое присутствие, похожее на спящего зверя.

Комната, еще несколько минут назад наполненная криками и магией, теперь была тихой. Молодая мать, бледная как лунный свет, прижимала к груди завернутого в пеленки младенца. Юстиния помогла мне переодеться в простое серое платье служанки – мой наряд был безнадежно испорчен кровью.

Я все еще чувствовала себя отстраненно, будто между мной и реальностью висела тонкая вуаль. Но это ощущение мгновенно испарилось, когда дверь с грохотом распахнулась.

В комнату ворвался мужчина. Нет, не мужчина – дракон. Я "видела" его истинную суть – пламя, клубящееся под человеческой оболочкой, холодное и надменное. Его серебристые глаза сразу нашли мать с ребенком.

Между его сердцем и крошечным тельцем младенца тянулась тонкая нить энергии. И я почему-то была уверена – если он разорвет эту связь, ребенок умрет. Живот сжался от ужаса.

– Милли… – его голос звучал обманчиво мягко, как шелест шелка перед ударом кинжала.

Девушка вздрогнула, краска сбежала с ее лица.

– Господин… – ее голос был едва слышен.

– О чем мы договаривались? – он сделал шаг вперед.

– Я… я не смогла… – слезы покатились по ее щекам.

– Не смогла, – повторил он, и его лицо стало каменной маской.

Он поднял руку к груди. Коснувшись той самой нити.

В этот момент во мне что-то сорвалось. Острая, жгучая боль пронзила грудь, будто кто-то вогнал раскаленный прут прямо в сердце. Я задыхалась, цепляясь за Юстинию и стену. Воздух отказывался заполнять легкие.

Когда мучения наконец отпустили, я стояла, прислонившись к стене, все еще чувствуя жгучую боль. Дракон был теперь в шаге от меня, его глаза пылали холодным гневом.

– Ведьма, – прошипел он, – ты не имела права.

Я молчала. В этот момент меня волновало только одно – жив ли мальчик.

Мой взгляд упал на младенца – и воздух застрял в груди. Нить, что еще минуту назад связывала его с отцом, теперь тянулась к Милли. Каким-то непостижимым образом связь перенеслась на мать. Что-то далекое внутри меня шепчало, что это было невозможно. Противоестественно.

"Это сделала я", – пронеслось в голове, хотя я не понимала как. Руки дрожали, а в висках стучало: "За это не простят". Всё происходящее выходило за границы моего понимания. Я ожидала, что разъяренный дракон испепелит меня на месте, но он что-то говорил явно опасаясь подходить ближе, в ушах звенело и я не могла разобрать слов, не дождавшись ответа он бросил ледяной взгляд, от которого кровь застыла в жилах, и вышел, хлопнув дверью с такой силой, что задрожали стены.

– Юстиния, – мой голос звучал хрипло.

– Да, госпожа, – служанка вздрогнула, словно вынырнув из оцепенения. Ее глаза, полные благоговейного ужаса, впились в меня.

– Поклянись молчать.

– Клянусь, – прошептала она без колебаний.

– Клянусь, – тут же подхватила Милли, прижимая ребенка к груди.

Из моей груди вырвались две золотистые нити. Они разделились в воздухе, обвив шеи девушек мерцающим ожерельем, затем растворились, оставив лишь легкое свечение. Я уже не удивлялась таким вещам – у меня просто не было на это сил.

Юстиния почти на руках довела меня до покоев. Ноги подкашивались, в глазах темнело. Как только дверь закрылась за нами, странное оцепенение, державшее меня на ногах все это время, разом отпустило.

Глава 8

Темнота.

Сплошная, густая, будто бархатный покров, окутывала меня со всех сторон. В ней не было ничего пугающего – наоборот, она обволакивала теплом и тишиной, словно возвращая в забытое, уютное ничто. Я тонула в этом безмолвии, не желая шевелиться, не желая думать.

Где-то вдалеке, сквозь толщу небытия, доносился голос. Он звал меня, настойчиво, почти раздраженно, но я упрямо игнорировала его. Зачем отвечать? Здесь было так хорошо…

– Ты глухая? – ехидно прошипел кто-то уже не издалека, а прямо рядом, будто наклоняясь к самому уху.

Голос звучал неестественно звонко, нарушая тишину, как гром среди ясного неба. Я внутренне поморщилась.

– Хам, – вырвалось у меня прежде, чем я успела подумать.

– Я? Хам?! – Голос вспыхнул смесью возмущения и восторга. – Спасибо, хозяйка! – прошептал он уже почти благоговейно, и я почувствовала, как невидимый собеседник буквально трепещет от удовольствия.

Мне бы рассердиться, но сил не было даже на это. Главное, чтобы отстали… С этим смутным желанием я провалилась обратно в темноту – но ненадолго.

Проснулась я от ноющей боли во всем теле. Глухой стон сам сорвался с губ, прежде чем я успела открыть глаза. Даже во сне покоя нет… Свет из окна мягко стелился по комнате, выхватывая из полумрака знакомые очертания. Возле кровати, сидя в неудобном кресле, спала Юстиния. Ее всегда безупречные каштановые волосы были растрепаны, а на изящном личике застыла усталость. Она выглядела изможденной, будто не спала всю ночь.

И тут воспоминания вчерашнего дня обрушились на меня, как ледяная волна.

Я резко прикрыла глаза, стараясь отогнать нахлынувшие образы, но было поздно – картинки всплывали одна за другой, заставляя сердце биться чаще. С трудом пересилив себя, я попыталась сесть. Мышцы горели, суставы скрипели, словно по мне и правда проехался каток.

– Мм… Госпожа? – Юстиния мгновенно вскинулась, просыпаясь от малейшего шороха. Ее темные глаза, обычно такие живые, сейчас были подернуты дымкой усталости, но в них тут же вспыхнула тревога. – Вам плохо? Дайте я помогу!

Она бросилась ко мне, ловя мою дрожащую руку. Я хотела отказаться, сказать, что справлюсь сама, но правда была в том, что без ее поддержки я бы просто рухнула обратно на подушки. Сквозь сжатые зубы я подавила новый стон, пока мы медленно, шаг за шагом, продвигались к двери ванной. Каждое движение отзывалось болью, но я упрямо стиснула челюсть.

– Госпожа Наталья, – тихо сказала Юстиния, когда я наконец оперлась о дверной косяк, – я… взяла на себя смелость. Распорядилась подать вам завтрак в комнату и предупредила князя, что вы нездоровы.

Я повернула к ней голову, изучая ее лицо. В ее голосе не было ни капли подобострастия – только искренняя забота.

– Благодарю тебя, – ответила я мягче, чем планировала.

Юстиния слегка улыбнулась, но в ее глазах мелькнуло что-то невысказанное – будто она хотела добавить еще что-то, но не решалась. Я не стала спрашивать. У меня и так было о чем подумать.

Как только позавтракала, в голове засела навязчивая мысль – нужно разузнать, что же вчера произошло на самом деле. А кто, как не Юстиния, могла бы пролить свет на этот хаос? Решила немного помучить служанку – в конце концов, она явно знала больше, чем говорила.

Отодвинув тарелку, я пристально посмотрела на девушку, которая старательно избегала моего взгляда, поправляя складки на покрывале.

– Юстиния… – начала я, нарочито медленно. – Ты случайно не в курсе, что вчера такое произошло и почему уже не первый… дракон называет меня ведьмой? Сначала князь, потом этот.

Слово «ведьма» повисло в воздухе, словно искра перед взрывом. В любом другом случае я бы восприняла его как оскорбление, но после вчерашнего… После того, как мое собственное тело устроило это безумное представление, игнорировать подобные намёки было глупо.

Юстиния замерла. Её пальцы сжали край покрывала так, что костяшки побелели.

– Потому что Вы ведьма, госпожа Наталья. Вчера Вы открыли дар, как и почему это происходит я не знаю уж простите – наконец выдохнула она, будто признаваясь в чём-то запретном. – Но князь в этом не уверен. А вот лорд Вейский… – она запнулась, словно подбирая слова, – он видел Вас в момент использования силы.

В комнате стало тихо. Даже звук дыхания казался громким.

– Чем мне это грозит? – спросила я, стараясь, чтобы голос не дрогнул.

Юстиния резко подняла на меня глаза – в них читалась борьба. Что-то явно сдерживало её.

– Вы спасли жизнь моей сестре, – прошептала она. – Но ответить на этот вопрос я не могу. Клятва. – Она нервно провела языком по губам. – Вообще, я могу ответить на немногие Ваши вопросы.

Последнюю фразу она произнесла с таким ударением, что мне стало ясно: на что-то конкретное ей было строго-настрого запрещено отвечать.

– Одно могу сказать точно, – продолжила она, понизив голос до шёпота, – ничего хорошего элири открывшую дар в этом замке не ждёт.

Меня будто обдало ледяной водой.

– А ещё, – Юстиния оглянулась на дверь, будто боясь, что за ней подслушивают, – вчера Вы открыли свою силу. Всплеск был огромный… но Вам невероятно повезло, что направили его на разрыв родственной связи.

– Иначе? – не удержалась я.