Луминокс

– Закон Отражения, мальчик. Нельзя просто подавить. Надавишь на Свет – получишь ответную Тень. Нужно перенаправить. Смотри.

Ниточка Тариона дёрнулась. Узелок не лопнул, а размотался. Энергия Света, бывшая в нём запертой, плавно перетекла в соседнюю провисшую тёмную нить, заполнив пустоту. На месте узла и провиса осталась ровная, спокойная серая линия. Маленький хаос был усмирен.

– Чистый Свет или чистая Тьма здесь – как молоток для часовщика. Ты всё сломаешь. А вот Сумерки… Сумерки – это игла. Тонкий инструмент. Теперь ты.

Ноктурис сглотнул кровь, ощущая вкус железа на языке. Он почувствовал, как связь с Цветком где-то далеко в Лесу натянулась, словно насторожившаяся струна, подсказывая направление.

– Я… не умею создавать такие нити.

– А кто сказал, что нужно создавать? – Тарион усмехнулся. – Ты не творец. Ты – дирижёр. Внутри тебя есть и Свет, и Тень. Не заставляй их драться. Заставь их слушать друг друга. Найди точку равновесия. И проведи ею по струне реальности. Выбери узел. Самый маленький.

Ноктурис перевёл дух, сосредоточившись. Его взгляд выхватил крошечный, едва заметный узелок на периферии. Он представил, как Осколок в его груди – не враг, а источник. А его Тень – не защитник, а проводник. Он искал между ними то самое ощущение тишины, что подарила ему Лираэль. Не отсутствие силы, а её абсолютный покой.

Сначала ничего не выходило. Осколок обжигал, Тень сопротивлялась. Он чувствовал, как они снова закипают, готовые к схватке. Связь с Цветком болезненно дрогнула, послав укол тревоги прямо в его сердце.

– Концентрация! – прорычал Тарион. – Ты думаешь, будто толкаешь валун! Ты не толкаешь. Ты – просишь. Просишь силы внутри тебя работать вместе. Они – часть тебя. Перестань с ними бороться, начни ими управлять.

Ноктурис зажмурился, отсекая внешний мир. Он перестал «заставлять». Вместо этого он вспомнил ритм Леса, тот, что был до Разлома. Ритм дыхания. Он представил, как Осколок – это вдох, а Тень – выдох.

И случилось.

Между его собранной волей и выбранным узелком протянулась дрожащая, нестабильная, но реальная нить. Она была не такой идеальной, как у Тариона, а переливающейся, то вспыхивающей ослепительно, то угасая в черноте.

– Теперь, – скомандовал Тарион, – не рви её! Перенаправь энергию. Ищи рядом провис. Чувствуй голод пустоты.

Ноктурис водил своим мысленным щупом вокруг узелка, и вдруг почувствовал – холодную, засасывающую пустоту чуть левее. Он попытался повторить движение Тариона – не проткнуть, а обвить и перенаправить.

Его нить дрогнула, коснувшись узелка. Раздался не звук, а ощущение – тихого, но отвратительного хруста. Узелок не размотался. Он лопнул.

Из него вырвался короткий, ядовитый язык пламени Света, который тут же, подчиняясь Закону Отражения, вызвал ответную вспышку сгустившейся Тьмы. Два импульса, как кнуты, ударили по сдерживающему полю рун. Площадку потряс низкочастотный гул. Ноктуриса отбросило на несколько шагов, он чуть не упал, чувствуя, как из носа хлынула струйка крови, а в ушах зазвенело.

– Думал! – крикнул Тарион, не сдвинувшись с места. Энергетические кнуты рассеялись, не коснувшись его. – Ты не на аркане быка ловишь! Ты на шелковой нити жемчужину со дна поднимаешь! Снова!

Голова раскалывалась, тело ныло. Но где-то внутри, под слоем боли и унижения, шевельнулось странное чувство. Не ужас, а азарт. Он впервые не просто бездумно жертвовал собой или отдавался на волю стихии. Он действовал. Ошибочно, неумело, но осознанно.

Он вытер кровь с губ, снова включил Взгляд. Связь с Цветком успокаивающе вибрировала в глубине его существа, словно говоря: «Я с тобой. Продолжай».

Вторую попытку он готовил дольше. Дышал. Искал баланс. Его новая нить родилась более стабильной, почти однородно-серой. Он снова нашёл узелок, нашёл провис. На этот раз он не дёргал. Он провёл энергию, как проводят смычком по струне.

Узелок размотался. Струйка Света плавно перетекла в тёмный провис, заполнив его. Маленький участок Разлома перестал дрожать, стал ровным и почти невидимым.

Тишина. Гудение стало чуть тише.

Ноктурис выдохнул, выключая Взгляд. Мир вернулся к своим очертаниям. Он дрожал от напряжения, его била мелкая дрожь. Но на его лице, помимо крови и пота, появилось нечто новое – тень улыбки.

Тарион смотрел на него своим разными глазами, оценивающе.

– Один из ста, – буркнул он. – Может, из тысячи. Остальные сгорают, пытаясь сделать то, что только что сделал ты. Не потому что сильные. Потому что упрямые. И потому что учатся на своих ошибках, а не просто их боятся.

Он повернулся к выходу.

– На сегодня хватит. Ты истёк не только кровью, но и силой. Связь с Цветком требует подпитки. Он делится с тобой стабильностью, но и питается твоей сутью. Иди, ешь. Отдыхай.

– А что… что будет, если не кормить его? – спросил Ноктурис, пошатываясь следуя за Мастером.

Тарион оглянулся на него на полпути к лестнице. В его взгляде не было ни капли сострадания.

– Всё живое, что голодает, рано или поздно начинает искать пищу сам. Твой Цветок – не исключение. Если ты не дашь ему часть своих сил, он возьмёт их сам. Сначала твою магию. Потом твои эмоции. Потом – твою плоть. Так что не забывай о своём зелёном якоре, Дитя Баланса. Его корни уже у тебя внутри.

С этими словами он скрылся в темноте тоннеля, оставив Ноктуриса одного с тихим гулом Зеркальной Бездны, вкусом крови во рту и новым, холодным страхом, который был куда реальнее и страшнее любого монстра. Он научился делать первый, крошечный шаг. Но теперь он понимал, что идти ему предстоит по лезвию бритвы, где с одной стороны – гибель от внешних угроз, а с другой – медленное поглощение тем, что он сам породил в попытке спасти мир.