Шэд Хадид и алхимики Александрии

Я кивнул. На меня нахлынуло странное чувство гордости. Кахэм явно не пускал сюда кого попало, но мне он доверял. Осматриваясь, я спросил:

– Это и есть алхимические ингредиенты? Но это же растения.

Кахэм остановился, чтобы собрать немного голубики с маленькой грядки, а потом протянул одну ягоду мне.

– Список того, что можно использовать в алхимии, бесконечен, но мы ограничены тем, что имеем. Поэтому на ремне и плаще у меня много мешочков и кармашков. Если закончатся ингредиенты, закончится и алхимия.

– Но если ингредиенты можно найти где угодно, – сказал я, набирая в руку немного грязи, – зачем утруждаться и носить всё это с собой?

– Ты можешь испечь фисташковый маамуль[13] без фисташек? – ответил он вопросом на мой вопрос. – В этом смысле алхимия подобна выпечке. Она требует конкретных ингредиентов и внимательности при приготовлении. И результат мы получаем, как в случае всего, что мы создаём, в жидком, газообразном или твёрдом состоянии. Итак, первый урок, который ты должен усвоить: алхимия – наука.

Я чуть не подавился ягодой. Естествознание – предмет, с которым в школе у меня были самые большие проблемы. Клетки, молекулы и землетрясения – всё это не имело для меня никакого смысла, как торт без глазури. Не говоря уже о том, что Шэд Хадид и лабораторные работы вкупе дают катастрофу.

Мой учитель алхимии, должно быть, это понял и покачал головой.

– Урок второй: естественная наука, настоящая наука, не пренебрегает силой сознания. Воображения. Первые алхимики поняли, что, сочетая научные принципы и воображение, они могли совершить невозможное.

– Фокус Джиды! – сказал я, внезапно поняв. – После смешивания ингредиентов для бомбы-вонючки он учил меня всегда закрывать глаза и представлять самый ужасный запах в мире. Это был его фирменный фокус.

Кахэм положил руку мне на плечо.

– Именно, мой мальчик. Одни алхимики читают молитвы, другие – медитируют, но все они сочетают естественные науки и силу сознания.

Он подвел меня к двум пальмам – самым высоким деревьям здесь. Рядом с ними из земли тянулось ещё одно – оно было мне по пояс. Кахэм наклонился к нему и знаком показал мне приблизиться.

– Знаешь, что это? – спросил он. Я провёл пальцем по его грубой поверхности, мотая головой. Кахэм продолжил: – Зелёная обложка книги твоего отца говорит о том, что ты принадлежишь к ливанским алхимикам. А им покровительствует кедр.

Я вспомнил Ливан. Кедровые деревья, подобно горам тянущиеся к небесам, зимой снег покрывает их ветви, и всегда от них чувствуется особый, освежающий земляной запах. Я не мог сдержать улыбку.

– И последнее, – сказал Кахэм, – у каждого алхимика есть свой корень предков. Растение, исконное для территории, откуда родом его предки – первые алхимики в его семье. Наука напоминает нам, что мы состоим из атомов и молекул, а корень предков не дает забыть, что алхимия – часть нас. Вплетена в нашу историю.

– Подожди секунду. Кедровые деревья, мои предки… – я вспомнил кусочек дерева, который Джида прибил к двери нашего дома, когда я вернулся к Бабе от своей сводной семьи. Теперь это обретало смысл. – Дома обычно вешают корень предков?

Кахэм потер подбородок.

– Только те семьи, которые поддерживают глубинную связь со своей алхимической традицией. Эти чары способны скрыть твоё местонахождение от некромантов.

Мяу!

Мы оба повернулись к кустам голубики. По ним топталась кошка, сбивая и съедая ягоды. Кахэм схватил её своими большими руками, перевернул на спину и пощекотал живот.

– Кто у нас тут славный котёнок-алхимик? – сказал он. – Йолла – отличный нюхач.

Я почесал затылок.

– Нюхач?

– Я научил её чувствовать алхимию, – объяснил он. – Такие животные не редкость. Это она сообщила мне, что на тебя напал некромант.

Пока Кахэм угощал кошку чем-то вкусным, я пробежал пальцами вдоль крошечных иголок, распускавшихся на ветвях кедра.

– Теперь, когда ты всё объяснил, может, научишь меня?

Кахэм скрестил руки на животе. Даже в тени проулка было заметно, что его лицо покраснело. Я вызвал у него приступ раздражения. Такое же выражение появлялось на лицах моих учителей, когда я не делал домашку, и, возможно, на лице моей мамы, когда она решала не отвечать на мои звонки. Я отступил на шаг, готовясь услышать неизбежное: «Нет, я не хочу».

Вместо этого он глубоко вдохнул и поправил пояс.

– Когда я был мальчиком, у меня не было семьи, не было ничего. Однако добрый учитель подарил мне шанс, которого я не заслуживал. Возможно, пришла моя очередь отплатить ему добром за добро и научить тебя. Кроме того, я чувствую, что мне нужен новый помощник, поскольку прошлый… ну, не думай об этом. Мне просто нужен новый помощник.

– Поскольку прошлый что? – спросил я. При этом в моей голове возникло сразу несколько вариантов.

Взорвался.

Расплавился.

Превратился в жука, и его раздавили.

– Ушёл, – сказал он. – Она училась в университете и решила уйти от меня, чтобы работать на крупную медицинскую компанию. Никакой верности у этой девчонки! Ну, хочешь ты научиться древнему искусству алхимии или нет?

– Блинный блин, конечно! – прокричал я без колебаний.

Это был мой шанс стать таким, как Баба, и кто знает, откажись я сейчас, представилась ли бы мне ещё такая возможность?

– А ты мог бы научить меня парочке рецептов фирменной пахлавы «Хвала халве»? – спросил я.

Внезапный оглушительный смех Кахэма разнесся по саду. Алхимик подошёл ко мне, от него тянулась длинная тень, и достал сложенный листок бумаги из одного из карманов.

– Мой мальчик, ты слишком напоминаешь мне меня, и не в хорошем смысле. Теперь возьми этот список. Здесь все задания, которые ты должен выполнить сегодня.

Листок упал на землю рядом со мной. Я поднял его, пробежался глазами по поручениям: подмести проулок, выполоть сорняки, подрезать кусты.

– Это же повседневные дела! – пожаловался я.

Кахэм пожал плечами.

– Тренировка, повседневные дела – нет никакой разницы.

Я сглотнул и бросил взгляд на проулок, в котором Кахэм и я познакомились. Я до сих пор не мог понять, почему он согласился учить меня. Он был профессионалом в алхимии, не говоря уже о выпечке. Я же едва справлялся с учёбой в средней школе.

– Ты правда веришь, что я могу стать алхимиком?

Кахэм усмехнулся, наклонился ко мне, так что его глаза оказались на одном уровне с моими. От него пахло потом и травой, его волосы развевались на слабом ветру.

– Да, правда, – сказал он. – Но алхимия – вымирающее мастерство. Из-за войн, жадности и человеческой суеты мы погубили это когда-то процветавшее искусство. Многие из оставшихся мастеров, а их не так уж и много, прячутся или, что ещё хуже, выбрали Теневую алхимию.

– Как Тень в проулке!

– Некромант, – Кахэм поправил меня. – И он пришёл за мной. Они подобрались слишком близко к моему убежищу. Некроманты очень упорны, когда дело касается их врагов.

– Ты собираешься уехать? – спросил я, внезапно испугавшись, что потеряю Кахэма так же быстро, как обрёл его.

– Пока нет, – сказал он, вытащил из кармана липкий шарик и приклеил его на стену. – Эти новые Чары обмана будут держать некромантов на расстоянии какоето время, но мы должны быть осторожными в эти тёмные времена. Знаешь, по легенде Теневая алхимия появилась, когда возникли первые некроманты. Это были могущественные старшие алхимики, которые, увидев, что их друзья отказываются обучать мастерству других, втайне создали новую форму алхимии. Они начали посвящать в её секреты всех, кто готов был слушать, но при этом всегда требовали подтверждения чистоты намерений. Со временем их цель изменилась. Они стали стремиться к бессмертию.

Я внезапно подумал о Тете и о том, как я хотел, чтобы она вечно была со мной.

– Что такого плохого в их желании жить вечно? – спросил я. – Возможность прожить ещё несколько лет не кажется мне плохой. Кроме того, в справочнике есть раздел, посвященный алхимии такого рода.

Я достал «Помощника алхимика» и открыл самый конец. Нескольких страниц не хватало, но кое-какие всё же оставались, и я прочитал вслух названия смесей.

– Вот тут написано, – сказал я, показав книгу Кахэму и только потом вспомнив, что он не может её читать. – Ой! Вот эта вот называется «Эликсир возрождения».

– Во имя всех элементов! – у Кахэма перехватило дыхание. Он выхватил книгу у меня из рук, захлопнул её и пихнул прямо мне в грудь. – Послушай меня, мальчик. Этот эликсир – одна из причин, почему старшие алхимики перестали создавать справочники уже очень давно. Из-за него было приказано уничтожить все экземпляры «Помощника алхимика», и их осталось так мало. Никогда даже не думай о создании этой смеси.

– Почему нет? – спросил я.

Он схватил меня за футболку и притянул к себе.

– Единственное, что отличает нас от некромантов, – равновесие. Если есть жизнь, то должна быть и смерть. Бессмертие изменит основы мира. Некроманты и так способны на большое зло. Представь, что будет, если они смогут жить вечно. Когда-то у меня было много друзей-алхимиков, некоторых я очень любил. По крайней мере, пока они были…

Кахэм покачал головой.

– Некроманты остановятся, только если все остальные алхимики либо присоединятся к ним, либо будут уничтожены. На протяжении веков они несколько раз были близки к успеху. Но каждый раз могущественнейшему из нас удавалось их победить, потому что только алхимия может победить алхимию. Однако если бы верх одержали они, то использовали бы бессмертие не чтобы делиться, а чтобы брать. Чтобы стать сильными и могущественными, чтобы подчинить каждого своей воле. Да и кто сможет победить армию бессмертных?

Мой желудок сжался, когда я представил, что кто-то может навредить Тете. Медленно я вернул книгу алхимии в карман.

– Я не знаю.

– И я тоже, – сказал он, выпрямляясь и снова нависая надо мной. – А теперь, прежде чем ты примешься за задания, напомни-ка мне… какие три урока ты сегодня усвоил?

– Внезапная контрольная? – спросил я, застывая. – Но учебный год только закончился!

– Так и есть, – ответил он, почёсывая живот. – А твое обучение, юный Шэд, только началось.

Глава 6

«Щепотка цинка, только щепотка», – мысленно проговаривал я инструкцию Кахэма, когда опустил два пальца в потрёпанный кожаный мешочек и добавил щепотку его содержимого в колбу на огне. Каждый ингредиент был точно отмерен, огонь отрегулирован. Я заткнул уши и приготовился к появлению огромного клуба дыма через три, два…

– Один? – прошептал я, наблюдая, как цинк, шипя, оседает в склянке.

Я стоял в центре небольшой, размером с нашу школу, заброшенной фабрики, где раньше производили лодки. Кахэм привел меня в это помещение, которое он превратил в алхимическую лабораторию, почти сразу после начала моего обучения. Лестницы и оборудование здесь сгнили. Осталось только несколько столов, которые Кахэм сдвинул к центру. Огромные, покрытые пылью окна пропускали маловато света. Я бы повесил здесь несколько ламп, а может, и диско-шар, но Кахэм, я полагал, хотел сохранить традиционную атмосферу алхимической лаборатории.

Я взял лист бумаги, на котором Кахэм корявым почерком написал рецепт. По-настоящему корявым. Первоклассники пишут лучше. Я изо всех сил пытался разобрать, что было написано на листке, который он оставил мне, уходя выгуливать Йоллу. Ингредиент за ингредиентом я внимательно просмотрел рецепт. Четыре капли уксуса, две щепотки ртути, щепотка цинка…

– Лавандовый эфир, – пробормотал я, ударяя себя по лбу. – Вот фиги!

Я сунул руку в свой зелёный плащ алхимика, пытаясь найти нужный пузырёк. За две недели обучения я усвоил только одно: чтобы быть алхимиком, нужно много мозгов. Больше, чем у меня. Я имею в виду: как можно запомнить сотни ингредиентов, которые Кахэм использует каждый день? Я всё ещё ни разу не сделал всё как надо. Ни один рецепт.

Я в спешке достал пузырёк с лавандовым эфиром, оказавшимся прозрачным, как вода, и лёгким, как перышко. Я открутил крышку и очень-очень медленно, затаив дыхание и не двигаясь, чтобы не дрогнула рука, наклонил пузырёк, чтобы капнуть в склянку.

Вжух!

Я отшатнулся от зеленовато-голубого дыма. Несмотря на это, пламя обдало жаром моё лицо, а смесь начала источать запах, какой будет, если не смыть воду в туалете в жаркий день. Я забыл своё первое правило алхимика: всегда зажимай нос. По крайней мере, в этот раз химикаты не опалили мою кудрявую чёлку. Уже прогресс.

Я погасил огонь, чтобы смесь остыла. Она была липкой, вонючей и густой. Я потянулся к склянке, но меня ударили по руке.

– Что, во имя всех элементов, ты делаешь?

Я оцепенел. Сердце сначала замерло, а потом забилось так же быстро, как когда едешь в арабском такси. Кахэм стоял прямо за мной. Йолла облизывала мои кроссовки, пока я стоял замерев, будто под действием Эликсира остановки.

– Я увидел достаточно, чтобы понять, что ты чуть не погрузил себя в кому! – сказал он. – Никогда не подноси свежеприготовленный эликсир к лицу. Нужно время, чтобы он дошёл. Иногда всего несколько минут, а иногда, в случае более сложных смесей, могут потребоваться часы или даже дни.

Я аккуратно закрыл склянку.

– Ну да. Я это знал!

– А вот что в рецепте используется экстракт гибискуса, а не лавандовый эфир, похоже, не знал, да? – сказал он, тыча пальцем в пузырёк с эфиром.

Когда я пожал плечами, он наклонился ко мне и сказал:

– Напомни-ка мне, что такое алхимия в первую очередь?

О, нет. Только не это. Прошло всего пять уроков, а меня уже тошнило от этого вопроса.

– Алхимия – наука, – проворчал я.

– Именно! – сказал Кахэм. Плащ метнулся у него за спиной.

Поспешив к столу по соседству с моим – Йолла следовала за ним по пятам, – он поставил пустую банку в центр. Никакого огня. Никаких измерений. Почти не глядя, он просто доставал ингредиенты один за другим и добавлял их в банку. Я никогда не видел, чтобы он готовил смесь так быстро. Кахэм вернул один из мешочков под плащ, взял с пояса пузырёк, а потом на мгновение замер.

– Алхимия – именно наука, – сказал он, схватив банку, и быстро подошёл к моему рабочему месту. Не выпуская пузырёк из руки, другой он поставил банку и продолжил:

– А наука требует осторожности. Каждый день мне кажется, что ты уже выучил это, а потом я вспоминаю, что просто сказать тебе это недостаточно. Я должен тебе показать.

Я скривился от его холодных слов. Но тут он поднял пузырёк. Слегка наклонив его, Кахэм выждал лишь мгновение, чтобы капля успела упасть, а потом отпрыгнул в сторону, утаскивая меня вместе с собой.

Бум!

Взрыв сотряс всё здание, фиолетовые, красные и голубые облака взметнулись в воздух. Разлетевшиеся искры взрывались, как фейерверк. Кому нужна эта алгебра, если Кахэм мог научить меня делать такое?

– Впечатлён? – спросил он. – Ты должен знать, что, когда я впервые использовал этот порошок, кому-то пришлось вызывать пожарных.

– Не может быть! Ты напортачил?

Он кивнул.

– Знатно. И не раз.

В этот момент все мои сомнения рассеялись. Если Кахэм ошибался, когда учился, то Баба наверняка тоже. А до него – его баба. Я не мог просто сдаться. Каждая ошибка – шанс научиться, приблизиться к цели стать настоящим алхимиком, какими были они.

Когда фейерверки потухли, а разноцветный дым исчез, я вернулся к своему рабочему месту – столу с двумя горелками Бунзена и шкафчиком, заставленным разнообразными колбами, – и внимательно изучил ещё один рецепт, который записал для меня Кахэм. В помещении начинало темнеть. Я сощурил глаза и попытался сфокусироваться на словах, но тут волосатая рука выхватила у меня листок.

– Прошло уже три часа. На сегодня хватит.

Кахэм подтолкнул меня к выходу. Через гигантские двери заглядывало заходящее солнце. Мы вышли вместе. Я улыбался, размышляя, каким будет это лето. Отчаянно надеясь, что каждое воскресенье будет заканчиваться как это.

Когда мы вышли, ветер всколыхнул полы наших плащей, Кахэм убрал руку с моего плеча. На секунду мне показалось, что он скажет, что передумал. Что я не был создан для занятий алхимией. Нутром я чувствовал, что всё хорошо, когда мы стояли на краю портлендского пирса. Однако всё хорошее обычно быстро заканчивается. По крайней мере, у меня.

Кахэм взял Йоллу на руки и начал гладить по рыжей шерсти. Удивительно, но он не сказал, чтобы я больше не приходил. Вместо этого его губы растянулись во что-то похожее на улыбку.

Иногда мне в голову приходила мысль о том, что большинство людей живут и не знают о существовании алхимии, или о том, что пекарь из пекарни в их районе может ей заниматься.

– Остались ли ещё хорошие алхимики в мире? – спросил я. – Я знаю только тебя. Ну, и моего Бабу.

– Однажды нас было сотни тысяч. В школах обучалось столько детей, что невозможно было вести счет.

Кахэм опустил Йоллу на землю и закрыл глаза. Наверное, он вспомил своё прошлое, когда был таким же мальчиком, как я. Кахэм вздохнул и сказал:

– Сейчас, возможно, осталось всего несколько сотен алхимиков. Торговцы алхимическими ингредиентами, историки, знающие всё о наших древних книгах, и все, кто не присоединился к некромантам, вынуждены прятаться. Я знаю только об одной ныне существующей алхимической школе. Когда-то меня исключили из неё за… неважно, из-за чего.

При слове «торговцы» я навострил уши. Ведь в Ливане Баба, Джида и Тета владели магазином, в котором продавались алхимические ингредиенты. Они тоже были торговцами. Возможно, Тета не сказала мне, из-за чего мы на самом деле переехали в Америку. Возможно, Баба перевёз нас сюда, чтобы спрятаться от некромантов. Чтобы защитить меня.

Я сжал кулаки, злясь, что некроманты доставляли столько проблем таким семьям, как моя. Что, если Баба и Джида погибли не в автокатастрофе? Что, если…

Закрыв глаза, я попытался забыть об этой мысли. Она была хуже кишечных колик, и потом, Кахэм упомянул школу алхимии. Можно было только представить, насколько она великолепна. Вдруг я бы смог попасть туда.

Кахэм щелкнул пальцами у меня перед глазами.

– Пока забудь обо всём, кроме нынешних заданий, – сказал он. – Встретимся здесь завтра в то же время. И чтоб ни на минуту не опоздал! Понял?

– Понял.

И всё же, когда я шёл домой, в мою голову, как щупальца той тени в саду, пробивались мысли о некромантах.

Глава 7

Сегодня был особенный день. БОЛЬШОЙ день. Целое лето, три месяца, спустя с момента, как меня спас Кахэм, наступило тридцатое августа – мой двенадцатый день рождения.

Это был второй учебный день после каникул, однако никого из моих одноклассников не заботил мой день рождения. Вот бы мама позвонила! Тета бы разозлилась, услышь она это, но я чувствовал разочарование. Так происходило каждый год в этот день, и я не понимал, почему я всё ещё надеялся.

С другой стороны, Сара игнорировала меня на протяжении всего лета, когда мы сталкивались друг с другом, и сегодняшний день не стал исключением. Когда мы встретились в столовой, она не пихнула мне в лицо тарелку картошки фри, что было для меня как десять подарков.

После этого день мог стать только лучше, потому что я направлялся на встречу с Кахэмом. Когда я забежал в пекарню, мне было трудно сдержаться и не показать своего возбуждения.

– Эхлан[14], Шэд! – сказали помощники пекаря Руми и Мириам.

Они теперь работали как пекари. Кахэм оставлял их за главных, когда давал мне уроки алхимии.

Всё равно они редко улыбались и тем более не приглашали меня зайти. Но они должны были знать арабскую мудрость про день рождения. Этот день был единственным в году, когда, кем бы ты ни был, твои враги становились друзьями и относились к тебе хорошо. Мириам добавляла последние штрихи на торт для меня. Она покрыла шоколад голубой глазурью, которая напомнила мне пляжи Ливана.

Невольно я потянулся к глазури, но Мириам оттолкнула мою руку. Ничего не мог с собой поделать. Торт был идеальным.

Мириам закончила. Как ребёнка, она аккуратно подняла торт со стола и поставила его в пустую коробку.

– Должна признать, – сказала она, – все эти сладости заставляют меня тебе позавидовать. Сколько тебе исполняется?

– Двенадцать.

– Кнаиш? – повторил Руми на арабском. – Ну, значит, ты больше не ребёнок. В двенадцать становятся взрослыми, и это требует подарка.

Руми достал из холодильника двенадцать кусочков пахлавы, моей любимой, с фисташковой серединкой. Он упаковал их в отдельную коробку и перевязал её и коробку с тортом широкой красной лентой. Я едва смог поднять сумку, в которую их положили – много сладостей для меня и Теты. Врач запретил ей сладкое, но на сегодня мы сделаем исключение.

– Кстати, пока не забыла, – сказала Мириам, засовывая руку в карман фартука. – Держи. Это от Кахэма. Он сказал что-то о внезапной поездке и извинился, что не может лично передать тебе это, но обещал встретиться с тобой сегодня позже.

Мириам протянула мне коричневую коробочку. Она была перевязана красной лентой, но никакой подписи я не увидел. Возможно, там была какая-то алхимия, какие-нибудь чары. Загадочно, но наверняка Кахэм на это и рассчитывал.

Прижимая подарок к груди, я сказал:

– Почему он сам не сообщил мне, что уезжает?

– Я не спрашивала, – ответила Мириам. – Он всегда исчезает внезапно. Такой уж он человек.

Я запихнул коробочку в пакет с тортом и пахлавой.

– Шукран[15]! – прокричал я с благодарностью и вышел из пекарни. День был облачный, но лучи солнца пробивались сквозь серые облака и пятнами падали на асфальт. Я придумал игру – идти только по светлым пятнам.

Обычно я сначала оглядывался по сторонам. Это были мои «Меры предосторожности от нападения Сары Деккер». Однако сегодня, наверное впервые, я этого не сделал.

Когда я подходил к дому, проблесков солнца стало меньше и дождь закапал мне на голову. Мои руки были заняты тортом, и зонтик, который лежал у меня в рюкзаке, был бесполезен. Я вбежал в дом и взлетел по ступеням в нашу квартиру, где, после того как поставил пакет на диван, прокрался к спальне Теты. Её ждёт не только торт, но и пахлава. Тета будет очень рада.

– Ты спишь? – спросил я, заглядывая в комнату.

Было время ужина, значит, она проголодалась. От возбуждения я запнулся о порог и упал на пол прямо рядом с кроватью Теты.

– Вот дрянь! – выругался я, поднимаясь на ноги и потирая лоб.

Если Тета не слышала моего вопроса, то от такого шума она не могла не проснуться. Я только надеялся, что она не перепугалась до смерти.

Я стоял, пошатываясь. Тета не просыпалась. Её глаза были по-прежнему закрыты, она лежала на кровати и не двигалась. Я наполовину растерялся, наполовину расстроился. Она что, забыла про мой день рождения?

Я осторожно положил руку ей на плечо.

– Ялла[16], – прошептал я. – Тета, пора вставать, иначе плохо будешь спать ночью. А ещё у меня сегодня день рождения, помнишь?

Она всё не просыпалась. Она вообще не двигалась, и я не слышал её дыхания. Я взял её за руку и потряс. По-прежнему ничего. Её руки были холодными, несмотря на работающую батарею.

– Тета? – повторил я. – Ты разве не хочешь торт? У меня день рождения, Тета. Проснись!

Я кричал и тряс её сильнее. Я не чувствовал сердцебиения или тепла её дыхания. Ничего не помогало. Я кричал всё громче и громче, пока слёзы не начали течь мне в рот. Я пытался не паниковать, не в состоянии принять, что она ушла.

Когда я снова наклонился, чтобы послушать, бьется ли её сердце, «Помощник алхимика» выпал из моего заднего кармана. Это не могло быть совпадением. Тета умерла. Я мог сделать только одно – то, чему Кахэм отказался меня учить. Воспользоваться Эликсиром возрождения.

Глава 8

Я ворвался в комнату, вытащил из ящика комода свой пояс алхимика и быстро его надел. Я лихорадочно листал страницы «Помощника алхимика», зная, что каждая секунда на счету.

Лечебные эликсиры были в самом конце книги. Я просматривал названия, пока не нашёл, что искал – Эликсир возрождения. От названия у меня мурашки побежали по коже, но я заставил себя прочитать список ингредиентов один раз, второй, а потом стал повторять их вслух раз за разом.

– Соль, ртуть, кобальтовая синь, сера, золотая стружка, – произносил я, пока бежал в кухню, чтобы поставить кастрюлю на огонь.

Кахэм предупреждал, что я не должен заниматься алхимией за пределами заброшенной фабрики. До этого момента я строго соблюдал это правило. Я не смел оспаривать его, как и другие дурацкие правила, которым он заставлял меня следовать. Но ради Теты стоило их нарушить. У меня больше никого не было. Она была моим другом, моей семьёй. Мысль о том, чтобы жить без неё, остаться одному…

Сдерживая слёзы, я сфокусировался на количестве ингредиентов, указанном в книге, пока вода в кастрюле закипала. Щепотка этого, горсть того. Я хватал дурацкие мешочки, висящие по бокам, пытаясь вытащить ингредиенты побыстрее.