Блуждающая Огневая Группа (БОГ). Ультиматум

В живых остались только четверо диверсантов плюс проводник. Остальные легли «двухсотыми» после короткой драки на ножах, так и не выстрелив ни разу. В этом виде единоборств оперативникам Шелеста и бойцам Тараса не было равных. Потом через полчаса к району боя в трёх километрах от Стародуба и в двух от аэродрома прилетел Ми‑8, забрал трупы, а ещё через десять «Ансор» подобрал команду Лобова и пленных, ни один из которых так и не сообразил толком, что произошло.

Россия‑23. Краматорск

21 октября

Утром после допроса диверсантов подтвердилось предположение Тараса о предательстве: проводник, оказавшийся полицейским с украинскими корнями, служивший в военной полиции Стародубского района, завербованный СБУ ещё два года назад и входивший в состав спящей разведъячейки, хорошо знал местность и провёл ДРГ по лесам и болотцам от самой границы Стародубского района до аэродрома. Но это оказалось ещё не всё. Спящей ячейкой командовал ещё один предатель России, а он входил уже в ряды предателей более высокого ранга, с полковничьими погонами, и ведал строительством защитных сооружений на территории Брянской области.

В расположении штаба спецбата Шелеста Тарас и его бойцы оказались в пять часов утра. Олег выяснил подробности захвата группы диверсантов, отпустил всех, и лобовцы тихо растворились в блиндажах гарнизона под Краматорском, где и залегла спать так буднично и просто, будто и не сражалась с диверсантами три часа назад.

Залез в спальник и Тарас, приказав голове не перебирать в памяти детали операции на предмет всё ли он сделал правильно. Последней мыслью была: все живы, отработали профессионально, не получили ни единой царапины (синяк на плече не в счёт) и дай бог, чтобы так было и дальше!

Однако у Шелеста на этот счёт было своё мнение, и Тарасу пришлось выслушать не одну претензию к проведению операции захвата (Олег был прав: идея выкрасть по одному боевику всю группу была, мягко говоря, слишком авантюрной), прежде чем брат Снежаны смягчился и подал ему крепкую ладонь:

– Я направил в контору представление к награде. Получишь Невского с бронзой.

– В таком случае отметь всех. Твои парни, кстати, тоже доказали, что едят хлеб не зря.

– Отмечу, – улыбнулся полковник ГРУ.

– Отпустишь повидаться с женой? Я тут ползаю по грязи уже восемь дней.

– Сутки дам, – ответил Олег, подумав. – Но не больше, впереди наступление.

– Ладно, буду к ночи.

Они расстались в командном блиндаже, и уже через полтора часа Тарас высадился в Краматорске, возле штаба ГРУ фронта, где в настоящий момент служила Снежана.

Улицы города патрулировали сотрудники Росгвардии, и водителю джипа пришлось дважды останавливать машину и показывать разрешающие въезд документы, один раз на посту перед въездом, второй перед поворотом на улицу Шишкина, на которой и располагалось двухэтажное здание, занятое в настоящее время службами ГРУ. Тарас был в полевой форме с подполковничьими звёздами на мягких погончиках и мог бы не предъявлять удостоверение сотрудника разведки, но он взял с собой пистолет (новый «Вектор» для спецназа), в наплечной кобуре под полушубком, и опытный глаз старшего патруля приметил слегка оттопыренный левый бок зимней формы. Чтобы не привлекать внимания, Тарас вынул красную с золотом ксиву офицера разведки фронта.

У здания, не имеющего никаких вывесок, почти не было машин. Фронт отодвинули за Днепр, однако дроны ВСУ и ракеты появлялись часто, их сбивали, но всё-таки некоторые прорывали воздушную оборону города, поэтому водители предпочитали прятать авто под защитой углублений и подземных укрытий.

– Вас ждать, товарищ полковник? – спросил белобрысый водитель с погончиками сержанта.

– Возвращайся, – сказал Тарас, – позвоню вечером, если никто не подкинет.

Джип уехал.

Показав удостоверение на входе в здание, чувствуя нарастающее волнение, Лобов нашёл на втором этаже помещение компьютерной связи, открыл дверь и оглядел комнату, забитую каким-то сложным оборудованием. За тремя столами работали операторы, поглядывая на экраны российских «Эльбрусов», двое парней и Снежана. Она долго сопротивлялась решению брата отправить её подальше от Украины, однако женщина оказалась на втором месяце беременности (что оказалось неожиданным не только для Тараса, но и её самой), и только после этого согласилась бросить оперативную работу за линией боевого соприкосновения и послужить пару месяцев в штабе, прежде чем отправиться в тыл, к родителям.

Она что-то обсуждала с двумя женщинами постарше, наклонившимися над её столом, одетая в военный френч без погон, обтягивающий фигуру, хотя имела звание майора, и сердце Тараса дало сбой. В который раз он вспомнил, как «братья» помогли ему спасти жену от снайперши, невероятным образом завершив петлю во времени, и сердце каждый раз реагировало на воспоминание болезненным спазмом.

Вспомнилось чьё-то изречение: счастье – когда в доме нет больных, в тюрьме родных, среди партнёров гнилых и среди друзей врагов.

В этом ему до сих пор везло, потому что из его близких никто не болел, предателей среди друзей не было, любимую он спас. Но война продолжалась, и никто не знал, что ждёт впереди всех кюароходцев и их подруг.

Снежана подняла голову.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга, словно не узнавая. Потом она опомнилась и бросилась к нему через комнату, не обращая внимания на собеседниц.

– Лобов!

Разговаривающие с ней женщины переглянулись.

– Мы зайдём позже, – тактично сказала старшая.

– Нет, пока не решим с доставкой, – возразила Снежана, отпуская мужа. – Подождёшь пять минут?

– Ждал больше, – улыбнулся он. – Посижу на первом.

Она действительно освободилась через пять минут, сбежала по ступенькам лестницы, как в молодости. Впрочем, её тридцать один год нельзя было считать большим жизненным опытом, и пока что ни капли не округлившийся живот сестры Шелеста был практически незаметен.

– Я отпросилась. – Снежана снова прижалась к мужу, обрушив на него волну любимого запаха. – Ты надолго?

– До вечера.

– Тогда поехали ко мне.

Он легко поднялся.

– Не хотелось бы ехать в общагу…

– Я сейчас живу у подруги, помнишь Лену Вишнякову, худенькая такая?

– Нет.

– Ладно, поехали, только по пути заскочим купить чего-нибудь вкусненького.

– У вас и магазины работают?

– Постреливают уроды, но жизнь продолжается, полковник.

Снежана попросила дежурного по штабу выделить им машину, и старый «китаец» «Хонки» доставил пару ближе к центру Краматорска, где сохранились некоторые двухэтажки неизвестного времени постройки.

В продовольственном магазинчике, торгующем в том числе местными продуктами наравне с привозными, купили молока, свежего хлеба (Снежана не утерпела и отломила корочку горбушки), килограмм свинины, овощи и устроили «пикник на обочине», хотя до готовки не удержались от интима. Тарас было забеспокоился, можно ли заниматься любовью на втором месяце беременности, но Снежана сама соскучилась по этому восхитительному процессу, объявив, что главное – не помять будущему герою, продолжателю рода Лобовых, его умную головку. Уже было известно, что она ждёт мальчика.

– Кстати, откуда у тебя такой синяк? – озадаченно осведомилась она, узрев след удара диверсанта, погладив опухлость величиной с пятирублёвую монету.

– Мышь в окопе укусила, – отшутился он.

– Перестань, какие на фронте мыши?

– Между прочим очень даже много, особенно в окопах укропов. К зиме станет меньше. Не бери в голову, помочь?

– Мог бы и не спрашивать.

Тарас расслабился, помог с готовкой, присматриваясь к жене, и в памяти снова возникла сцена спасения Снежаны за секунду до выстрела украинской снайперши. Эпизод уплыл в петлю времени, как объяснил произошедшее Иннокентий, и у всех свидетелей осталось лишь воспоминание о нём. У всех – кроме самой Снежаны и её брата. Он тоже не помнил, что произошло. Для мужчин эпизод спасения и возвращения в своё время просто превратился в элемент компьютерной игры, не изменивший последовательности событий вследствие отсутствия следов самого события. Снежана же просто не знала о своей гибели, след которой остался в петле хронореверса. Повторить такой трюк с погружением в прошлое было невозможно, слишком много нюансов следовало учесть, чтобы рассчитать новую петлю.

– Нам просто повезло, – сказал Иннокентий, будучи математиком от Бога, когда в компании Лобовых зашёл об этом разговор. – Существовал риск, что петля схлопнется вместе с нами, и Олег так никогда бы и не узнал, что случилось, потеряв и сестру, и нас.

– И ты… знал и не сказал?! – осведомился в наступившей тишине Итан, осознав, какой участи они избежали.

– Так ведь рискнуть стоило? – пожал плечами восемьдесят восьмой Лобов, глянув на Тараса.

Больше они этот эпизод не вспоминали.

– Что смотришь? – заметила его взгляд раскрасневшаяся женщина. – Пополнела?

Он перевёл взгляд на её живот, прикрытый фартуком.

– Только если присматриваться, – честно сказал он. – А так хоть сейчас на подиум.

Снежана засмеялась, отходя от плиты, села ему на колени.

– До подиума мне как до Луны.

– Не говори так, мужики правильнее оценивают кондиции женщин.

Она отмахнулась.

– Много вы понимаете, мужики. Будешь спорить?

– С ребром Адама не буду, – отказался он. – Есть только два способа победить в споре с женщиной: заплакать первым или притвориться мёртвым.

– И это не поможет, – расхохоталась Снежана, подхватываясь с колен. – Пусти, а то лук подгорит. Порежь лучше огурцы.

Пока она хлопотала с мясом (здесь стояла электрическая плита, иначе готовить дома было бы невозможно из-за отсутствия газоснабжения), Тарас сделал нарезки, и вскоре они обедали как в добрые старые времена, почти не слыша гула фронта в пятнадцати километрах от города.

– Как твои ребята? – спросила хозяйка, наблюдая, как он ест. – Штопор, Миша, Жора?

– Нормально, – ответил он. – У Шалвы родственника на фронте убили, так он сейчас готов рвать нациков на куски голыми руками.

Снежана погрустнела.

– Такое время. Когда ты знакомил меня с Шалвой, он был хороший шутник, помнишь, как он спросил, планируем ли мы детей?

Тарас покачал головой.

– Не очень.

– Ты на него тогда взъелся.

– Напомни.

– Он спросил, планируем ли мы детей, а когда ты ответил «пока не удаётся», пошутил: «Помочь?»

Тарас улыбнулся.

– Дурацкая шутка. Но ты права, шутить он стал меньше. Хотя недавно вдруг спросил: в Германии есть город Заусен, значит, его житель заусенец?

Снежана засмеялась.

– Я помню его приколы, он ведь часто обзывает вас именами городов.

– Недавно обозвал какого-то недотёпу на кухне – похйосранта.

– Это как?

– Есть такой город в Финляндии. А позавчера чуть не убил одного бугая-штурмовика.

– За что? – удивилась Снежана.

– Мы вечером возвращались с задания, а их группу готовили к утренней атаке. Ну, этот бородач возьми и прицепись к нашей Леонсии, пошутил неудачно, целоваться полез.

Снежана фыркнула.

– Леонсия – фактурная девушка, но она ведь из личной гвардии Олега.

– Мы часто ходим с его парнями, в том числе и сегодня утром… – Признание вырвалось помимо воли, и он пожалел, что упомянул о ночном рейде к Стародубу. Излишние переживания жене были ни к чему.

– А что было сегодня утром? – подняла брови жена.

– Нейтрализовали укропскую ДРГ, – признался он, – пытавшуюся выйти к аэродрому. Ничего серьёзного, даже без стрельбы обошлось.

Это была правда, хотя и усечённая умолчанием подробностей о схватке на ножах, и Снежана успокоилась.

– Так что с Шалвой?

– Посоветовал тому уроду не распускать клешни, ты же знаешь, как он реагирует на хамоватых суперменов, особенно с характерной порослью на физиономии. Сам-то бреется каждый день. Ну, он и сказал бугаю: ты же Россию позоришь, говнюк! А мужик действительно попался дурноватый, ляпнул: «Ложил я на твою Россию!»

Снежана фыркнула:

– Представляю! И чем всё закончилось?

– В общем, дурачок полез нахрапом, получил сломанную челюсть. Хорошо, комбат, который нас встречал, был свидетелем.

– Да, наш грузин такое не прощает. Но пусть поостережётся: времена сложные, а доносчиков нынче развелось много.

– Поговорил, Шалва обещал сдерживаться.

– От братьев ничего не слышно?

– Думаю навестить Итана в ближайшее время. Интересно, какова там обстановка в сорок первом реале после нашей атаки на Старуху.

– Надо было раньше узнать, что у них происходит.

Тарас виновато поёрзал на стуле.

– Да некогда было, то одно, то другое, переезжали в новый опорник, отбивали наскоки… – Он едва не проговорился в очередной раз (что значит расслабился, болван, следи за базаром!), вспомнив об атаках элитной бригады ВСУ, появившейся на фронте после тренировок в Англии, но Снежана начала убирать со стола и не обратила на заминку внимания.

– Давай помогу, – вскочил он.

В ухе ойкнул сигнал рации.

Тарас включил ответку альпина.

– Слушаю, ноль седьмой.

– Тень, ты где? – раздался голос Шелеста.

Тарас посмотрел на оглянувшуюся Снежану.

– В гостях.

– В Краматорск прибыл министр со своими операми, велено быть в штабе в пятнадцать ноль-ноль.

Тарас посмотрел на часы: без пятнадцати три, – сел, переживая разочарование.

– А я тут при чём?

– Я думал, о нас больше не вспомнят.

– Напрасно ты так думал, мы хорошо поработали с «Бесогоном», есть чем гордиться.

– Ага, если вспомнить шумиху после ликвидации Зе.

– Короче, без десяти три будь в штабе.

– Слушаюсь!

Альпин в ухе пиликнул отбой.

Снежана молча смотрела на мужа, понимая всё без слов, и в её глазах тлело грустное сожаление от скорого расставания.

– Ничего, я ещё вернусь, – бодро успокоил жену Лобов. – Не думаю, что со мной будут долго разговаривать, министр – человек дела. А потом мы ещё отдохнём до вечера, в ресторанчике посидим. Надеюсь, они уже работают?

– Не знаю, – улыбнулась Снежана. – Я по ресторанам не хожу. Нам и дома хорошо.

– Согласен, хотя если вечером придёт твоя подруга…

– Иди одевайся, я вызову машину.

Размышляя, зачем он понадобился не кому-нибудь, а самому министру обороны, он начал собираться.

Россия‑23. Краматорск

21 октября, 14 часов 45 минут

Солнце сияло вовсю, его лучи нагревали лицо, ветра не было, и температура воздуха поднялась до весенней – плюс четыре градуса, радуя сердце, хотя зима впереди ещё только готовила для воюющих сторон свои санкции.

Тарас ожидал увидеть возле зданий штаба и флигеля кучу машин, доставивших делегацию министерства обороны, однако встретил практически ту же картину, что и в обед. К зданию подъехал лишь старый школьный автобус, выгрузивший коробки и контейнеры с пищевыми консервами для питания офицеров штаба. Где остановились машины сопровождения министра, Тарас так и не понял, тем более что в самом здании было полно народа.

Вынырнувший откуда-то Олег взял его под руку, отвёл в сторонку, проговорил озабоченно:

– Совещание планировалось «совсек», поэтому придётся подождать в уголочке.

Тарас с огорчением подумал, что мог бы ещё не меньше часа побыть с женой.

– Столовки здесь нет?

– В цоколе.

– Посижу там, кофеем побалуюсь.

Из комнаты в конце коридора вышли сразу человек семь в полевой форме от майора до генерала плюс министр обороны в гражданском, сверкающий бело-седой головой. Тарас видел его раньше только по телевидению и с интересом всмотрелся в бледное от природы спокойное лицо человека, кардинально изменившего состояние российской армии. Шелест присоединился к толпе, и все гости скрылись на втором этаже здания. Подумав, что в нынешние времена развязанной Службой безпеки Украины террористической войны с российскими высокопоставленными персонами совещания не стоило проводить на верхотуре, если иногда не спасали и углублённые бункера, но министра и его свиту должны были охранять по-крупному, и сердце успокоилось.

Спустившись на минус первый этаж цоколя, он заказал себе кофе с творожником и сел в уголке помещения, заполненного меньше чем на половину. Дельных мыслей насчёт его вызова в голову не приходило, поэтому Тарас перестал напрягать мозг в поисках решения проблемы.

К его удивлению, ждать пришлось всего чуть больше получаса. Выбравшись на первый этаж, он тут же был перехвачен Шелестом, и они отправились в одну из комнат за лестничной площадкой.

– Может, я и не нужен? – со слабой надеждой спросил Тарас.

Олег показал лобовскую – уголком губ – улыбку.

– Нужен. Со мной поделился один товарищ из штаба, министр прилетел сюда не столько для обсуждения наступления, сколько для встречи с тобой.

– Со мной? – удивился Лобов.

– Не прибедняйся, полковник.

– Вообще-то подполковник.

Шелест не обратил внимания на реплику.

– Слухи о твоём волшебном способе телепортации разнеслись далеко за пределы фронта, что, кстати, не есть хорошо. Так что нам ещё придётся какое-то время прятать тебя под другими псевдо. Слишком уж большая шумиха поднялась после создания «Бесогона» и ликвидации Зе. Причём не только в Киеве и в Европе, но и у нас в среде бандитского капитала.

Шелест открыл дверь, вошли.

– Подождём здесь, нас позовут.

В помещении никого не было, его заполняли запахи слежавшегося войлока, кожи и портянок, но оно было совершенно пусто, не считая стола и одного стула.

– Комната для допросов? – кивнул на стул Тарас.

– Угадал, здесь действительно иногда допрашивают пленных.

– Так о чём вы говорили с министром?

– Слышал что-нибудь о мятеже мигрантов в Екатеринбурге?

Тарас вспомнил свои недавние разборки с азербайджанскими переселенцами в Жуковке.

– Всю неделю мы плотно сидели под Днепропетровском.

– Так вот никаких официальных докладов на камеру Максим Захарович не требует, не любит бла-бла. Федералы узнали о готовящемся мигрантском бунте, что станет ударом в спину России, если случится. Вот к нам и пожаловали парни из контрразведки. Сам директор ФСБ прибыл.

– Не видел.

– Он тут раньше всех устроился. Сообщил, что в России готовится чёрный бородатый майдан – восстание мигрантов, науськиваемых британцами и поддерживаемыми либералами и олигархами. Под ружьё собирают двести тысяч молодых джигитов. Нам до сих пор запрещают бить по важным ключевым структурным целям! Непостижимо уму, почему в условиях тотальной диверсионной войны Запада с нами у нас сохраняется мораторий на проверку бизнеса! Притом что каждый миллиардер имеет свою армию численностью до ста-двухсот человек. Чуешь силу?

– Это не наша забота. Почему эти битюги не на фронте?

– Уже наша, министр начал чистку высших эшелонов армии и бизнес-структур. Так что не удивлюсь, если нам предложат поучаствовать. В стране, по самым скромным подсчётам, около восемнадцати миллионов мигрантов, и больше половины из них молодые, восемнадцати-двадцатилетние пацаны. Стоит разжечь провокацию, и с мигрантских митингов вспыхнет всероссийский пожар.

– Да, если вспыхнет бунт – это будет колоссальный удар в спину всей стране!

– Речь идёт не о бунте, а об уничтожении государства! Запад на всё пойдёт, чтобы добиться нашего поражения. Даже если мы пойдём на перемирие, в покое нас не оставят.

– Но это же прямое предательство! – не сдержался Тарас. – Нам нельзя идти на перемирие, пока мы не дойдём до западных границ Украины! Нацисты просто подготовятся получше и снова попрут!

Шелест поморщился.

– Надеюсь, наверху понимают все расклады. К сожалению, Россия сейчас разделена на три социально-психологические категории: та, что сражается с врагами, теряя лучших, по сути – народ, правительственная Россия – миллиардеры и чиновники на подхвате, и Россия, плюющая на первую категорию с высокой колокольни, – тусовочная, устраивающая голые вечерники и пиры во время чумы.

– Во время ковида. Но ведь министр начал разгребать наши авгиевы конюшни?

– Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Даже после захвата нацистами Курской области олигархи умудрились мешать армии бить по логистике ВСУ, по путям снабжения и тоннелям. Так что работы хватит для всех.

Тарас в упор посмотрел на брата Снежаны.

– К чему ты клонишь?

Шелест в свою очередь прямо взглянул ему в глаза.

– Будь готов к самому жёсткому варианту предложений министра. Готовится решение о воссоздании «Бесогона», и мы в первых рядах по формированию группы.

Тарас невольно вскинул брови.

– Но ведь «Бесогон» создавался с целью диверсионных ударов по важным объектам Украины при отсутствии волевых решений лупить по логистике и заводам, принадлежащим в том числе и нашим олигархам. Вон уже и «Орешник» применили, и новый «Гиацинт».

– Это мало что изменило, полковник. Гарантий на своевременное уничтожение вражеских укреплений и производственных мощностей по-прежнему мало. Да и внутри наших военных структур до сих пор вредят ставленники тех же олигархов, приказывающих не бить по «их ресурсам».

В дверь заглянул мощный широкоплечий парень в сером гражданском костюме, оглядел комнату и открыл дверь шире. Вошёл министр обороны, за ним ещё трое: директор ФСБ Самойлов, начальник фронтового ГРУ генерал Чащин и полковник Утолин, военный контрразведчик, с которым Тарас встречался не раз. Телохранитель министра тихо закрыл дверь за собой.

Максим Захарович окинул Лобова внимательным взглядом, протянул сухую узкую, но крепкую ладонь.

– Подполковник Лобов?

Тарас кивнул, держа мину невозмутимости. Подумал: интересно, попросит продемонстрировать кюар-переход или нет?

Министр не попросил.

– Назрела необходимость создания спецгруппы возмездия, – продолжил он.

– Новый «Бесогон», – добавил Шелест. – Я известил полковника.

– Есть смысл рассуждать о причинах?

– Нет, – после паузы проговорил Тарас.

Максим Захарович уловил в его голосе интонацию сомнения, кивнул сам себе, словно соглашаясь с каким-то своим выводом.

– Тем не менее причины основательны. По сути, мы подошли к реальному управляемому хаосу. Только что стало известно о потоплении нашего танкера на выходе из Гибралтара. Это четвёртый случай за месяц после потопления сухогруза Ursa Major и трёх других судов в Чёрном море и на Балтике. Прямой ответ, как вы сами понимаете, чреват объявлением войны с НАТО, поэтому придётся действовать тоньше. Надеюсь, вы понимаете также важность скрытого удара?

Тарас сдержанно кивнул.

– Прекрасно. Эта работа должна быть выполнена в ближайшие дни.

Тарас промолчал.

– Но это ещё не всё, – оценил министр отсутствие мимики собеседника. – Необходимо срочно нейтрализовать мигрантское подполье, насчитывающее уже более двухсот тысяч молодых и здоровых парней. Управляется оно британской агентурой и заброшенными в Россию главарями спящих украинских ДРГ.

Тарас посмотрел на задумчивого директора ФСБ.

Максим Захарович понял его реакцию.

– Вмешательство наших спецслужб также не должно афишироваться по причинам политического характера. Силовые захваты диаспор недопустимы, потому что могут спровоцировать антироссийские майданы. К тому же это приведёт лишь к смене лидеров ОПГ. А у нас, к сожалению, даже в Главштабе до сих пор не изжиты бюрократические проволочки. На любой оперативный запрос фронта требуют кучу согласований, нет быстроты реакции, нет нужной оперативности. Что же касается подготовки «бородатой мигрантской революции», надо сделать так, чтобы их лидеры просто исчезли или стали сотрудничать с нами.

Тарас молчал.

Максим Захарович посмотрел на Чащина.

– Мы справимся, – поспешил ответить начальник ГРУ. – Подполковник Лобов – мастер по проведению таких спецопераций. Я вам докладывал о его работе. Вместе с кланом Лобовых… э-э, вместе со своими близнецами они смогли пересилить даже системы искусственного интеллекта в других реалах.

– В других реалах, – повторил министр с усмешкой.

– Я имел в виду…

– Я понял, в других ветвях мультивселенной. Что ж, это вселяет уверенность. Вы согласны, полковник?

Тарас сделал крохотную паузу, поймал предупреждающий взгляд Шелеста, встал прямее.

– Так точно, товарищ генерал!

Шелест с облегчением выдохнул. Он знал об отношении мужа сестры к ликвидации украинских боевиков, но не догадывался, что после гибели Снежаны и её спасения мнение Лобова изменилось.

– Конкретные задания обсудите с вашим начальством, – закончил Максим Захарович. – Вопросы ко мне?

Тарас качнул головой.

– Нет.

Министр протянул руку.

– Удачи! Надеюсь на вас!

Присутствующие потянулись к выходу из комнаты.

Министр остановился на пороге.

– Правда, что вы можете менять прошлое?

Тарас кинул взгляд на Олега.

– Нет.

– Почему? Вы же спасли майора Снежану Шелест?