Корпорация Vallen'ок 3

Сергей Хардин, Сергей Измайлов

Корпорация Vallen'ок 3

Корпорация

Vallen

’

ok

3

Глава 1

Я протёр глаза, ощущая словно песок под веками от почти бессонной ночи. На экране в момент входящего видеовызова было написано: «Сугиями Иоширо». Странно, я же его домой отправлял, а прийти так рано он вряд ли мог, время всего семь утра.

– Слушаю, Сугиями-сан, – произнёс я, сдерживая зевок. Похоже, он звонит из порта. – Но я, кажется, сказал Вам ехать домой отсыпаться?

– Всё верно, Канэко-сан, – голос ассистента был на удивление бодрым, – но ехать домой мне далековато, да и Вы всё одно меня бы потом сюда отправили. А любезный Исикава-сан предоставил мне возможность поспать в раздевалке докеров. Там правда всё пропахло солёным запахом моря и соляркой, а кровать оказалась чуть мягче камня, зато я выгадал пару лишних часов сна.

– Видимо это ответная услуга с его стороны после нашего твита, – улыбнулся я, – но что за проблемы у нас теперь?

– Трал не сможет проехать по указанному маршруту, – собравшись с духом, протараторил он, в его голосе проскакивали нотки отчаяния. – Дорога уже чем наша конструкция. Кажется, какие-то высшие силы сговорились поставить нам подножку.

– Быть того не может, – ответил я, сжимая ладони в кулаки под столом. Должны были и прежние логисты смотреть, и Хиго говорил об этом.

Иоширо переключил камеру смартфона, чтобы продемонстрировать своё окружение. Огромный трал, на нём такая же огромная стальная болванка, и несколько людей, стоящих возле неширокого проулка. Камера начала скакать, Сугиями решил пробежаться, и вот объектив упёрся в какой-то кирпичный выступ.

– Вот это нам мешает, – отдышавшись, продолжил говорить мой помощник, – его нет на плане, и именно он не дает проехать нашему тралу, будто чья-то злая шутка. Сразу скажу, водитель у нас самый опытный, его Накамура-сан постоянно использует в особых случаях, но даже он разводит руками.

Холодная волна раздражения навалилась на меня, взгляд упал на таймер на экране, минус сутки от общего времени, а мы только и смогли, что снять турбину с корабля. В это время в кабинет вошли трое моих коллег, их шаги гулко отзывались в тишине, и я повесил трубку.

– Хиго-сан, – обернулся я к Изао, занятому непринужденным разговором с остальными. От моего ледяного тона он резко замолчал и уставился на меня. – Напомните мне, разве не Вы вчера на этом самом месте говорили о необходимости тестового проезда в симуляции?

– Эм, – бедняга чуть не подавился кофе, – ну да, говорил, кажется, похожие мысли. – Его глаза метнулись в сторону, словно ища там спасение.

– И по Вашей неуверенности я могу сделать вывод, что дальше слов это не ушло? – улыбка моментально спала с моего лица, оставив лишь стальную маску, которой я сейчас прожигал его своим взглядом. – Или всё-таки я ошибаюсь?

Лицо Хиго Изао резко побледнело, он сделал судорожный глоток из стакана и трясущейся рукой поставил кофе на стол.

– Понимаете, Канэко-сан, – пробормотал Хиго, теребя манжет рукава – наши коллеги, начинавшие это «мероприятие», уже проводили данную симуляцию. Их результаты есть в переданной нам папке. А повторные запросы противоречат нашим инструкциям, Вы же знаете. Алгоритм уже выдал своё заключение, не было никаких поводов его оспаривать. – Из его уст это звучало, словно он ссылался на Святое Писание.

Я медленно начал закипать, гнев начал клокотать где-то внутри меня. Всё, как всегда, любая идеально просчитанная операция накрывается из-за одного неумного человека. В данном случае их было минимум двое, и оба прятались за своими бумажками как за каменной стеной.

– И я только сейчас это узнаю, – устало подытожил я, проводя рукой по лицу. – Подойдите, я покажу Ваш алгоритм поближе.

Изао опасливо приблизился ко мне, словно приближаясь к краю пропасти, и я снова запустил записанное видео с причала. Метровый кирпичный выступ стоял аккурат на нашем пути, именно этой малости не хватало водителю, чтобы выехать с территории. Система предоставляла только эту дорогу для наших целей, прочие проезды были слишком малы для нас, но цифровой мир оказался отличным от реального.

Ассистент переключился на видеовызов. Картинка заплясала в руках бегущего Иоширо, и первое, что я смог разглядеть, было свинцовое небо, низкое и тяжелое, которое словно придавливало город к земле. Следом мы оказались в узком коридоре, в начале которого стоила махина трала. Он ревел движком, словно раненный зверь, попавший в ловушку охотника, его выхлоп клубился черным дымом, но трал не трогался с места. Сугиями приблизился, и я понял, в чём причина задержки – выступ вентиляционный шахты не давал ему проехать, водитель впритирку приблизился в противоположной стене, и, казалось, вот еще немного, и пройдём, но увы.

Я покосился на таймер на большом экране, количество часов стремительно уменьшалось, а мы сделали только первый шаг и застряли. Рядом на мониторе мигала точка – место текущего нахождения турбины, и никакой помехи на цифровой карте там не было.

– Сугиями-сан, – резко скомандовал я, – снимете поближе этот чёртов клык, что впился в нашу единственную тропу спасения, покажите нашего врага крупным кадром.

– Смотрите, Канэко-сан, – голос ассистента терялся среди шума ветра в этих помещениях, – кажется, он довольно старый, если сравнивать с кладкой стен. И водитель испробовал все способы, но не проходит, а раз он не пройдёт, значит никто. Либо стены смещать на полметра, или «снести» эту помеху. – Последнее он произнёс шепотом, словно боялся, что его подслушают.

– Снести?! – Мой кулак с шумом обрушился на стол, хорошо, что в такое раннее время никого не было, – Бюрократия затянется на недели, если не на месяцы. И то, если не найдётся чиновник, который будет ныть о культурном наследии этой “конструкции”. Тебе ли не знать, что в нашем распоряжении уже немногим больше трёх суток.

В голове стучало: “Думай, Джун, думай!”. Обычными методами мы не справимся, здесь нужно мыслить нестандартно. И у меня как раз есть такой сотрудник.

– Накамура-сан, – я повернулся к парню, – Вы же в работе постоянно имеете дело со сложностями и форс-мажорами?

– А еще работаю в постоянном дедлайне, – улыбнулся тот, – а главное – не ценят меня тут. – Он скорчил жалостливую гримасу, правда ненадолго. – Что мне жаловаться, Вы такой же человек, как и я. Выпрашивать стоит только у Хосино-сан, – тут он вмиг посерьезнел. – но это дохлый номер.

– Так Вы мне не ответили, – решил я прервать его спич, – есть ли в Вашем распоряжении этакая бригада «УХ»?

– Не совсем понял Ваш вопрос, Канэко-сан, – Накамура ухмыльнулся в ответ на мои слова, – но кажется у меня есть то, что Вам нужно. – Он некоторое время ковырялся в телефоне, прежде чем переслал мне один контакт, “Морита Дэйчи”.

– И что он может? – поинтересовался я, пытаясь скрыть скепсис, – а то парикмахер мне сейчас, к примеру, не нужен. Скорее нужен волшебник.

– Поверьте, Канэко-сан, – улыбка не сходила с лица Рю, – если он что-то не может сделать, значит оно так не делается.

Короткий разговор по телефону, и пара часов ожидания, не самый плохой вариант даже в нашем случае. Единственное, по поводу оплаты их “художеств” Накамура уточнил, следует согласовывать заранее, чтобы не оказаться самому нанимателем и плательщиком в одном лице.

Очередное письмо на оплату отправилось на рабочую почту Хосино, когда поступил новый звонок от Сигуями. Резкий, рвущий уши скрежет тормозов ворвался в видеовызов, заглушив на мгновение даже вой ветра и шум работающих кранов на причале. За спиной Иоширо, подняв клубящееся облако едкой пыли, резко остановился старый раздолбанный грузовик, выкрашенный в цвет, эмм, ржавчины? Из его кузова, словно демоны, вызванные из самой преисподней индустриального ада, высыпали пятеро работяг. Их лица были суровы, почти также, как и их транспорт. Впереди них шел, очевидно, их бригадир Морита Дэйчи – невысокий, плотный японец с лицом, покрытым сетью глубоких морщин. Один глаз был прищурен, отчего возникало бредовое сравнение его с пиратом. Без единого лишнего слова, он врубился в поле зрения камеры планшета Сугиями, его грязный, покрытый застарелыми масляными пятнами палец ткнул в экран с яростью, способной пробить стекло.

Голос мастера прорезал эфир низкими, хриплыми звуками:

– Канэко-сан?! – человек искренне радовался тому, что он может быть полезен. – Очень приятно, с Вами мы еще не работали. Но, вижу, начало крепкой дружбы положено. Эта здоровенная болванка, – он показал пальцем на турбину, – та еще проблема. Но в принципе она проходит, условно. – Он старательно ловил кадр, чтобы его объяснения были максимально понятны. – Конструкция этой вентиляционной шахты отнюдь не капитальна. Я вообще не понимаю, за счёт чего она держится, тем более что, судя по ней, она если и использовалась, то задолго до моего рождения. – Он смачно сплюнул и расхохотался, чем еще больше напомнил мне старого пирата на пенсии.

– Так какой Ваш вердикт, Морита-сан? – время неумолимо капало, и это было не в нашу пользу. – Вы же понимаете зачем Вы здесь?

– Обожаю работать с Vallen, – он широко улыбнулся, – платите по-царски и такие же поручения даёте. Принеси то, сам не знаю, что, и в том же духе. Но меня не проведёшь, – он погрозил пальцем перед телефоном. – Все деньги будут освоены.

После этих слов он мне стал напоминать целый класс людей на моей прежней Родине, у них тоже была цель в жизни – всё освоить. До последней копейки, надеюсь в этом измерении таких нет, да и дороги целы. И каждый второй – Ломоносов. Надо будет поинтересоваться как выдастся свободная минутка, что ли.

– Мы её аккуратно вырежем, как хирург опухоль, – подытожил Дэйчи, – вжик и всё, будто и не было. Вот только есть проблема, – уже гораздо тише произнёс он.

– Что ещё? – я даже и не сомневался, что за одной бедой будет другая. Эта, казалось бы, несложная задача, уже давно превратилась в сложную, но с каждым новым «но» она крайне быстро увеличивалась в уровнях.

– Вибрация, черт бы ее побрал! – зарычал он. – Отрежем эту дрянь, и вон тому навесу придёт кирдык. Кто вообще догадался сделать несколько пролетов навеса на такой высоте? Отчего он помогает? От подглядывания инопланетян? Дождю так она совсем не проблема. В общем, имейте в виду, просто так мы её не разберем, нужны дополнительные опорные стойки. А вот какие, хороший вопрос. Сейчас снимем замеры и скажу. Эй, бездельники, выметайтесь!

Он с силой стукнул по кунгу, что в воздух поднялась ржавчина от бортов. Причем облако было таким большим, что я без труда рассмотрел его на экране своего телефона.

Его слова совместно с весьма тяжелым шлепком сработали как выстрел стартового пистолета. Рабочие начали вытаскивать на дорогу какие-то инструменты. Лазерные дальномеры вспыхивали в пыльной полумгле проезда, формирую странные, абстрактные фигуры. Голоса, перекрывая друг друга, выкрикивали цифры, требования, предупреждения. Расчеты выкрикивали на ходу, и они, сливаясь со свистом ветра и грохотом портовых кранов, формировались в какой-то безумный и опасный танец.

– Сугиями-сан, – вернулся я к своему ассистенту, – не отходите от этих, – я замялся, подбирая верное определение, – проверяйте, что там делает этот мастер-ломастеров. Любой момент согласовываем со мной.

– Канэко-сан, – замялся парнишка, – тут такое дело. А кто-нибудь согласовывал снос этой постройки? Это не земля корпорации, мы здесь лишь как постоянные заказчики, не более.

Предъява была верная на сто процентов, но, как говорится, победителей не судят. А в этой схватке проиграть я просто не мог. Любой другой исход я даже не рассматривал, гоня от себя подобные упаднические мысли.

– Коллеги! – я резко обернулся на своих «подчиненных», отчего двое из них вздрогнули, лишь Судзуки продолжала стоять без малейшего движения. – Есть предложения?! Хотя это даже не вопрос, нам нужно любая рабочая идея по этому поводу.

– Думаю, она у меня есть, – неторопливо произнёс Хиго, с удовольствием откидываясь в спинку кресла. – Я вчера решил-таки перепроверить наш маршрут. Да, да, Канэко-сан, я понимаю, что уже немного поздно было для этого.

– Лучше поздно, чем никогда, – устало произнёс я и продолжил. – сказала Анна Каренина, смотря вслед уходящему поезду.

– Это откуда такое? – заинтересовался Накамура, – мне подобное изречение не знакомо.

– Скажем так, – аккуратно подбирал я подходящие слова, – это свободное цитирование одного иностранного автора, который, кстати, в свои затёртые годы учил наш язык.

– И что в итоге? – поинтересовался Изао, – у него получилось?

– Боюсь, что нет, – произнёс я, – умер.

– Неудивительно, – ответил Накамура, – наш язык весьма сложен для дилетанта.

Я не стал его переубеждать, параллельно с нашим диалогом, я быстро набрасывал очередное письмо для Хосино. В этот раз поставлю отметку о необходимости уведомлять о прочтении, а то эта редиска перестала реагировать на мои запросы. Да и в целом, в кабинете я его уже сутки не видел. Не знал бы, какой это человек, решил бы что именно он лично сейчас освобождает наше препятствие. А что, если?

– Да, да, я весь в Вашем внимании, – скороговоркой, но без какой-либо эмоции в голове произнёс Хосино. Судя по скорости ответа, он буквально сросся с телефонной трубкой аккурат перед моим звонком.

– Хосино-сан! Срочно. – Я особо выделил последнее слово. – Критическая потребность. Нам нужны шесть телескопических стоек, грузоподъемность – порядка трёх-четырех тонн каждая. В идеале нужны в пределах пары часов, потом возможны еще большие осложнения, поэтому постарайтесь ни минутой больше. Контакты передаст мой помощник Сугиями Иоширо. Отбой связи!

– Два часа?! Это невозможно! – Голос из трубки был пронзительным, словно на грани истерического срыва. – Совершенно! Бухгалтерия требует смету, техническое обоснование, три визы! Главный бухгалтер – уехал на переговоры, он вообще сейчас в воздухе, связи с ним нет! Мы не можем просто так оплачивать любой счёт, это же нарушение всех протоколов! Казначейство разорвет нас!

Я не дал ему договорить. Мой голос прервал его истерику словно низким, грозовым раскатом, от которого, казалось, задрожали даже стены в переговорной:

– Хосино-сан! – Каждое моё слово было словно ударом молота по наковальне. – Если этих стоек не будет через два часа, трал превратится в вечный памятник нашей нерасторопности, а сама турбина из важнейшего приобретения города станет всего лишь дорогостоящим арт-объектом! Сроки проекта и так горят ко всем чертям! И как Вы сами думаете, кого в итоге сочтут виноватым? Разве не руководителя, не обеспечившего критически важные ресурсы в сложный момент! – Я сделал паузу, достаточную, чтобы ужас осознания проник в сознание человека на другом конце. – Сугиями, записывай этот разговор! Готовь протокол об отказе в предоставлении ресурсов немедленно!

В трубке воцарилась мертвая тишина, равно как и в нашем импровизированном штабе. Настолько мёртвая, что можно было услышать собственное сердцебиение. Я немного блефовал, но раз Хосино уже сутки даже не заходил к нам, то откуда он мог знать, что мой помощник сейчас на другом конце города, в порту.

Спустя некоторое время, кажется, прошло несколько минут, прежде чем из телефона донесся звук. Не прежний истерический возглас, но глухой протяжный стон, словно из горла загнанного и смертельно раненого зверя.

– Ла… Ладно! – Голос Хосино, когда он наконец заговорил, был сдавленным, и в его шепоте чётко звучали нотки отчаяния. – Боже правый, что же это творится. Жду, жду реквизиты. Я выбью, должен выбить их, под свою ответственность.

Раздался щелчок в трубке, и связь оборвалась. В моих ушах осталась лишь бездыханная тишина, тяжелее прежней, и давившая на виски предчувствием новых, неизбежных сложностей.

Глава 2

Площадка, ставшая для нас непреодолимым препятствием, погрузилась в инфернальный хаос, словно превратилась в филиал строительного ада на земле. Сугиями, на которого «старик-волшебник» Морита напялил каску, словно заправский папарацци, жался к стенам, но искал всё более и более острые углы для съёмки. Даже из его отрывочного видеокалейдоскопа было ясно, что парни взялись за это дело серьезно. Нечеловечески пронзительный визг оборудования резал слух, словно трубы Страшного суда, заставляя сжимать зубы до хруста. Строители предпочитали больше пилить, чем долбить, тем самым, не допуская излишних вибраций, их движения были резкими, точными, будто в смертельном танце с непокорным металлом. Временами снопы искр говорили о том, что и металлоконструкции этого «апендицита» не могут остановить человеческий энтузиазм, подстегнутый обещанием весьма щедрой премии. Каждая искра казалась крохотной вспышкой надежды.

Но временами раздавались глухие удары кувалд, заставляя пульсировать виски и отдавать в сердце, словно в такт этой индустриальной пляски смерти. Порой голоса строителей старались перекрыть всю какофонию, но до микрофона в телефоне долетали лишь обрывочные звуки: «Держи, еще, сильнее, давай!».

Пыль, поднятая ветром и ударами строителей, висела в воздухе плотной пеленой, закручивалась в настолько странные вихри, что только добавляло сюрреализма этой картине. Сугиями прижимался ближе к телефону, почти уткнувшись губами в микрофон, чтобы переорать окружающий его шум. Его голос сквозь помехи звучал как из бункера.

– Канэко-сан, они как титаны, – охрипшим голосом произнёс он, в его тоне смешались восхищение и страх, – а Морита-сан вообще кажется всюду. Он работает везде, и его крик получается слышать в каждом углу, это что-то невероятное. Он сам дымит как паровоз, весь покрытый слоем сажи и пота, но между тем умудрился сейчас залезть под самые балки, и с той высоты покрыть трехэтажным одного из своих работников. Матерщина льётся рекой, точная и образная, это надо слышать.

Внезапно раздался оглушительный треск, словно сломалась гигантская кость. Вслед за этим звуком раздался оглушительный, звенящий грохот упавшего металла. Земля, казалось, содрогнулась. Прозвучало так сильно, словно раздался гром среди ясного неба. Мой ассистент вскрикнул, коротко, но так пронзительно, что его ужас передался всем присутствующим в переговорной. Камера в его руках резко дёрнулась, и окружающий мир заплясал перед нами. На экране мелькали обрывки неба, стен, испуганных лиц.

– Балка! – голос Иоширо был сдавлен, и буквально пропитан ужасом. – Она упала, буквально в метре от машины, это было так страшно!

Но его голос моментально перекрыл не крик, а самый настоящий рёв, низкий, яростный, звериный, заглушивший весь строительный шум на площадке.

– Я же предупреждал! – голос явно принадлежал самому главному мастеровому – Морите Дэйчи. – Говорил же, аккуратнее! Почему упор не проконтролировал? – он явно обращался к кому-то за кадром, но окончания слов терялись за междометиями и ругательствами, сыпавшимися градом, точными и уничтожающими, которыми прораб сыпал так филигранно, что я и сам заслушался. – Отвечай, тебе говорю, ты там живой? Если живой, я тебе сейчас покажу! Где твои глаза были, а?! В заднице?!

– Да живой я, живой, босс! – голос виноватого «бойца» был полон ярости и адреналина, и в то же время облегчения, – отскочил в последний момент. Упор был, там кладка частично осыпалась, вот балку и повело. Чуть не придавило!

По площадке прокатился почти слышимый, коллективный вздох облегчения – громче, чем мог бы быть в этом грохоте. Руки ребят дрожали, лица под касками и масками были белы как мел. Но что-то переломилось, словно страх, ранее сковывавший их движения, сменился слепой, безумной яростью. Яростью выживших, которых смерть лишь лизнула, но не забрала.

– Давай! – проревел кто-то из команды, и голос его был хриплым от напряжения, но не сломленным. – Режь дальше, старик, еще немного! Добьем эту падаль!

И работа продолжилась. Часы тянулись с невыносимой, адской медлительностью, каждая минута казалась вечностью, наполненной скрежетом и криками, и только таймер с методичностью робота отсчитывал всё более и более уменьшавшиеся цифры.

Наконец, сквозь завесу пыли, явилось чудо, рожденное не из света, а из грязи и металла. По периметру нашего проезда высились шесть металлических «ног», чьи хромированные стальные поверхности сияли в полумраке стройки едва уловимой, но всё же надеждой. Они стояли, как исполинские стражи, принявшие на себя тяжесть неба. Рабочие, изможденные до предела, сгорбленные, но не сломленные, покрытые слоем пота, сажи и металлической пыли, превратившиеся в живые статуи из серого камня, с глазами, красными от напряжения и дыма, стояли возле них, опираясь на инструменты или просто друг на друга. Воздух рвал лязг тяжелого металла о бетон, мощные домкраты выравнивали последние сантиметры навеса.

 Голоса, уже хриплые от усталости, но всё одно полные ярости, доносились даже сюда:

– Давай! Сюда! Быстрее! – Сугиями стоял в отдалении, очевидно после случившегося ранее «недоразумения» его прогнали куда подальше. – Закрепляй, черт тебя побери! Теперь они всё выдержат!

Прораб Морита медленно приблизился к камере Сугиями. Его шаги были тяжелыми, но неуклонными, а лицо стало неподвижной маской из засохшей грязи, въевшейся сажи и немой усталости. Но в одном прищуренном глазу, сквозь пелену измождения, горела не гаснущая искра, холодная, граничащая с одержимостью. Он вытер лицо ветошью, превратившейся в черную, маслянисто-кровавую тряпку (свежий порез на губе сочился, смешиваясь с грязью), и его хриплый голос прозвучал с пугающей непоколебимостью:

– Канэко-сан, все подпорки теперь стоят как скалы. Сейчас уберем остатки этого «аппендицита», – Он сделал паузу, сплёвывая невидимую грязь. – Самый последний, на самом верху. Он там держится за счет арматуры, но я не хочу рисковать. Если этот гад решит сверзнуться вниз, когда трал будет проезжать под ним, может случиться казус, а я такого не могу допустить. – Его взгляд уперся прямо в объектив, будто стараясь увидеть меня сквозь экран. – Минут через двадцать ваша дорога будет открыта. Но мы тут ещё задержимся, надо после себя и порядок навести. Не любим мусорить.

Он оскалился, обнажив черный провал на месте отсутствующего зуба, остальные зубы казались невероятно белоснежными на фоне закопченного лица.

– Молитесь своим бумажным богам, белоручки, – он захохотал и пошёл обратно, в ту стихию, в которой буквально царствовал, и принадлежностью к которой так гордился. Сейчас он напоминал уже не старого пирата, а, скорее, древнего бога-кузнеца Гефеста, сошедшего с Олимпа в адскую кузницу, тем более что обстановка более чем соответствовала.

Его фигура в старой, потёртой спецовке удалялась в сторону того самого, последнего удара. Пожалуй, именно с такой самоубийственной твёрдостью самураи шли в бой за своего господина. Вдалеке ударил ослепительный сноп искр, но сам мир словно замер. И не просто замер, а словно затаился в ожидании чего-то великого. Даже вечно мешающий ветер стих, словно придавленный всей тяжестью происходящего действа.

И в этой внезапной, гнетущей тишине бушевал лишь автоген в руках старого строителя. Его рёв заполнил собой всё пространство, одинокий и яростный. Сугиями всё-таки подкрался ближе, чтобы и нам передать всю торжественность момента, благо, все прочие работники были также увлечены лицезрением своего славного командира. Рёв автогена, такой яростный, словно инфернальный, рвал окружающее безмолвие. Шипение разрезаемой стали словно заменило предсмертный хрип этого «клыка», который выпил у нас столько крови. Камера дрожала, очевидно Сигуями тоже прочувствовал всю силу этого момента, даже мои коллеги, сидя в прохладной и уютной переговорной, были под впечатлением увиденного.

Последние, самые яркие искры вспыхнули, ослепив камеру на мгновение, как прощальная вспышка сверхновой звезды. Раздался глубокий, земной стон – долгий, мучительный скрип рвущегося металла как звук рвущихся связок этого гиганта. И тогда он рухнул. Огромный, ржавый клык остатков вентиляционной шахты, содрогнувшись, обрушился на землю. Взметнулась пыль, на некторое время скрывшее от нас всё происходящее. Иоширо, судя по качаниям видео, продолжил приближаться к эпицентру случившегося. Наконец этот «туман войны» рассеялся, и нам предстал полностью открытый для проезда путь.

Мгновения тишины взорвал рёв ликования.

– Морита-сама! – кричали его люди, срывая голоса, и, кажется, в этом рёве я слышал и крик моего помощника-ботаника. Босс, ты это сделал!

Рабочие, могучие, как медведи, выламывающиеся из зимней спячки, бросились к своему начальнику. Они хлопали его по плечам, трясли руки, обнимали, рыча от восторга и напряжения. Их лица, искаженные улыбками сквозь сажу и пот, сияли чистой, но дикой радостью победителей.

Бригадир Морита, отбиваясь от восторженных похлопываний, кричал водителю, перекрывая гул своим хриплым, но непобедимым голосом: