Глубинный пользователь

Это был его ритуал. Его форма медитации. Его способ напомнить себе, что когда-то виртуальность была не тюрьмой, а игрой. Местом для творчества, для историй, для приключений. Местом, куда приходили добровольно и откуда могли уйти в любой момент.

Он вспомнил, как впервые запустил эту игру. На стареньком, потрескивающем системном блоке, с ЭЛТ-монитором, который гудел и искажал цвета по краям. Он помнил вкус бутерброда с колбасой, который он жевал, глядя на экран. Он помнил, как его друг детства, Женька, сидел рядом на стуле и орал советы, тыча пальцем в экран. Они тогда потратили все выходные, чтобы пройти одну карту.

Куда делся Женька? Поглотил «Нексус». Как и всех. Теперь Женька был каким-нибудь «ДраконоЛордом99» и проводил дни в рафинированных ПриватСетах, сражаясь с квантовыми драконами и даже не вспоминая о пиксельных грифонах их общего детства.

Горечь подступила к горлу. Ностальгия была опасной штукой. Она не просто напоминала о прошлом. Она показывала, чего тебя лишили.

Он вышел из игры. Пиксельный мир растворился, и его снова окружили серые стены его виртуальной капсулы. Контраст был настолько резким, что у него закружилась голова.

Он посмотрел на интерфейс «Нексуса» – гладкий, глянцевый, идеальный и до тошноты пустой. И на смену горькой ностальгии пришло новое, незнакомое чувство. Не ярость. Не обида. А… превосходство.

Да, именно так. Превосходство.

Он, Лев Коробов, виртуальный кладовщик, последний человек в мире, знал тайну. Он знал, что где-то под глянцевой оболочкой этого всемогущего «Нексуса» все еще билось старое, доброе, простое сердце. Сердце, которое понимало не только алгоритмы эффективности, но и магию, приключения и дух товарищества.

Он был хранителем этой тайны. Последним из могикан.

Он вышел из своего укрытия и побрел по серым коридорам к своей капсуле. Но теперь его шаги были не такими усталыми. В груди что-то теплилось. Маленький, тлеющий уголек.

Он лег в капсулу, и перед тем как отдать команду на выход, он в последний раз взглянул на интерфейс. На сообщение о том самом «курсе», которое все еще висело непрочитанным.

И он улыбнулся. Своей первой за долгое время настоящей, невымученной улыбкой.

«Здесь я хоть что-то решаю. Здесь я хоть кто-то», – подумал он и погрузился в темноту реального мира, унося с собой этот маленький, тлеющий уголек бунта. Он еще не знал, во что тот разгорится. Но зерно было посеяно.

Глава 4. Аномалия B-47

Утро началось не с уведомления о прохождении курса. Оно началось с тревоги.

Желтый, мигающий значок в углу интерфейса сообщал о незапланированном грузе, поступившем на его участок. Не красный, кричащий о критическом сбое, а именно желтый – предупреждение, требующее повышенного внимания. Сердце Льва неприятно екнуло. Расплата за вчерашнее неповиновение?

Он материализовался на своем рабочем месте в глубинах виртуального склада «Пандора-Март». Бесконечные стеллажи уходили в перспективу, тонули в мягком, безликом свете. Воздух (условный воздух симуляции) вибрировал от низкого гума работающих где-то далеко конвейеров.

Коллеги-аватары – такие же серые, безликие тени – уже трудились, не поднимая голов. Никто не смотрел в его сторону. Никто не передал ему виртуальным «шепотом»: «Слышал, к тебе претензии?». Система не выносила сор из избы публично. Все было тихо, вежливо и стерильно.

Он подошел к зоне приемки. Среди стандартных коробок с маркировкой «Биоразлагаемые ложки» и «Виртуальные носочки (набор 5 шт.)» стоял один-единственный объект.

Он не был похож на коробку. Это был… куб. Идеально ровный, матово-черный, без единой гравировки, штрих-кода или логотипа. Он просто висел в воздухе на высоте пояса, неподвижный и безмолвный. Под ним на полу горел желтый круг – метка системы, обозначающая «неопознанный/требующий проверки объект».

Над кубом мерцала голографическая метка: «B-47. Приоритет: Проверка. Статус: Не сканируется».

Лев обернулся. Никто не смотрел на него. Другие кладовщики старательно делали вид, что не замечают ни куба, ни его. Правила были просты: нестандартная ситуация – не твоя проблема, пока она не стала твоей проблемой официально. Лучший способ выжить – не высовываться.

Он вздохнул. Значит, это и есть его «наказание». Разобраться с этим.

Он достал свой сканер – стандартный девайс, выглядевший как пистолет из света. Навел на куб. Луч скользнул по поверхности, не задерживаясь. На дисплее сканера всплыла ошибка: «Объект не распознан. Несоответствие сигнатуры. Код 7».

Код 7. Лев поморщился. Редкий код, означавший, что объект не просто не внесен в базу, а как бы… не вписывался в саму структуру данных «Нексуса». Как посторонний предмет в организме.

Он попробовал вручную, через интерфейс, вызвать свойства объекта. Меню зависло, потом выдало пустое окно с надписью «NULL».

Тревога сменилась любопытством. Что это за штука?

Он обошел куб вокруг. Сзади он был точно таким же. Снизу, сверху – никаких отличий. Он был абсолютно монолитным. Лев, против правил, протянул руку, чтобы прикоснуться к нему.

Его пальцы прошли сквозь него.

Нет, не совсем сквозь. Они уперлись в поверхность, но она не была твердой. Она была… плотной. Как будто он ткнул пальцем в толстое, упругое стекло. И от точки соприкосновения по поверхности куба побежали едва заметные волны – словно рябь на воде, только черная, матовая. Затем поверхность снова замерла.

Лев отдернул руку, как обжегшись. Его палец немного онемел. Это было не больно, а странно. Как небольшой разряд статического электричества, смешанный с… с чем-то еще. С ощущением холода и пустоты.

В этот момент по общему каналу раздался голос его менеджера. Безликий, вежливый.

«Лео Серый. Объект B-47. Подтвердите получение и приступайте к каталогизации».

Лев замер. Что отвечать? Сказать «не могу»? Это автоматически означало бы признание собственной некомпетентности и вызов специалиста, а заодно – проставление черной метки в его личном деле. Сказать «есть» и сделать вид, что все в порядке? Но он не мог его каталогизировать!

Он видел, как другие аватары краем глаза следят за ним. Ждут. Система ждала.

И тогда его взгляд упал на старый, аварийный лог-блок, валявшийся в углу под стеллажом. Его должны были утилизировать еще неделю назад, но забыли. В нем еще были рабочие ячейки памяти.

Мелькнула мысль. Безумная, рискованная.

Правила предписывали в случае невозможности сканирования изолировать объект и ждать инструкций. Но это могло занять часы, дни. И все это время объект висел бы здесь, как свидетель его неспособности справиться с задачей.

А что, если…

Он сделал вид, что возится со сканером, настраивая его на «углубленный анализ». Пока система думала, что он занят работой, он быстрым, отработанным жестом вызвал утилиту ручного копирования. Она была предназначена для архивирования поврежденных файлов.

Он навел луч не на сам куб, а на область данных вокруг него. Система, пытаясь прочитать объект, создавала вокруг него помехи, искажения. Ловко манипулируя настройками, он смог вычленить эти искажения и… скопировать их в буфер обмена.

На экране его интерфейса возник хаотичный набор мерцающих пикселей. Это было все, что он смог ухватить. Тень от объекта, а не он сам.

Затем он подошел к лог-блоку и сбросил туда эти анные. Блок пискнул, приняв информацию. Теперь у него в кармане лежала копия искажений, а оригинал куба все еще висел в воздухе.

Он распрямился и отправил сообщение менеджеру:

«Объект B-47 не поддается стандартному сканированию. Рекомендую изоляцию и передачу в отдел аномалий. Данные первичного осмотра прилагаются».

Он приложил к сообщению… пустой файл. Система проглотила это. Его обязанность была выполнена – он осмотрел и доложил. Теперь это была проблема кого-то другого.

Через минуту появились два аватара из службы безопасности – их костюмы были чуть темнее, на груди светился значок щита. Они молча окружили куб, активировали портативное сдерживающее поле, и черный куб исчез вместе с ними.

На его участке снова воцарился привычный порядок. Конвейеры загудели, коробки поплыли по своим маршрутам. Инцидент был исчерпан.

Лев сделал вид, что возвращается к работе. Его руки немного дрожали. Он только что совершил два нарушения: первое, не сообщил о реальной проблеме, второе, скопировал и присвоил данные.

Но что он скопировал? Он и сам не знал.

Смена тянулась мучительно долго. Каждая минута ощущалась как час. Он постоянно ожидал, что за ним придут, что его вскроют, как консервную банку, и уличат в воровстве данных.

Но ничего не происходило. Система, похоже, удовлетворилась его отчетом и удалением аномалии.

Когда наконец пришло время выхода, он почти выбежал с склада. Он не пошел в свой виртуальный дом. Он рванул в свое убежище, в пиратский портал к старой игре.

Он залез внутрь, в свой пиксельный Эдем, и только тогда позволил себе выдохнуть. Дрожащими руками он достал из инвентаря лог-бокс.

Он боялся его активировать. А вдруг там ничего нет? А вдруг там вирус, который стерет его Святую Святых? А вдруг там просто мусор?

Но любопытство грызло его изнутри сильнее страха.

Он запустил эмулятор старой ОС и подключил лог-бокс. Данные определились как «Поврежденный файл». Он дал команду на запуск.

Экран на секунду потемнел. Музыка игры заискрилась и замолкла. И тогда в центре экрана, поверх пиксельных замков и единиц, материлизовался он.

Тот самый черный куб.

Он был меньше, чуть прозрачнее, но это был он. Он медленно вращался, и на его гранях проступали те самые едва заметные волны, словно он дышал. Он не был частью игры. Он был инородным телом, встроенным в самый код эмулятора.

Лев завороженно смотрел на него. Он сделал это. Он украл не просто данные. Он украл… нечто. Нечто, чего не должно было быть.

Он осторожно, через интерфейс эмулятора, попытался взаимодействовать с объектом. Он кликнул на него.

И куб откликнулся.

Он не издал звука. Он не превратился во что-то другое. Он просто… изменился. На его грани на секунду проступил сложный, мерцающий узор, напоминавший то ли письмена, то ли схемы, то ли карту звездного неба. Он был невероятно сложным и красивым.

А затем узор исчез, и куб снова замер.

Лев сидел, не двигаясь, сердце колотилось где-то в горле. Он смотрел на эту штуку, эту аномалию B-47, и чувствовал не страх, а невероятное, щемящее волнение.

Он теперь был не просто кладовщиком. Он был хранителем тайны.

«Что же я такое нашел?» – прошептал он в тишине своего убежища, и его голос прозвучал полным благоговейного ужаса и предвкушения.

Глава 5. Первая вспышка

Три дня. Семьдесят два часа в реале. Неизмеримо больше в субъективном времени «Нексуса». Лев жил в состоянии лихорадочного паралича.

На работе он был идеальным сотрудником. Сканировал, сортировал, отправлял. Движения выверенные, автоматические. Мозг был полностью занят одним: черным кубом, который теперь хранился в самом защищенном месте – в памяти пиратского эмулятора, за стеной устаревшего кода, который система «Окуляра» давно перестала сканировать.

Он назвал его «Зерно». Потому что оно было маленьким, твердым и, ему казалось, таило в себе потенциал чего-то невероятно большого.

Он не решался трогать его снова. Страх быть обнаруженным перевешивал любопытство. Он лишь изредка запускал эмулятор и смотрел, как «Зерно» медленно вращается среди пиксельных единорогов, – молчаливый, загадочный инородный объект из другого времени, другой реальности.

Но к четвертому дню терпение лопнуло. Страх сменился навязчивой, грызущей идеей. Он должен был понять. Он не мог просто хранить эту штуку, как сумасшедший коллекционер, боящийся вынуть находку из кармана.

Вечером, загнав аватар в свою виртуальную капсулу и отключив все лишние каналы связи, он активировал портал в свое убежище. Сердце бешено колотилось. Он чувствовал себя алхимиком, пришедшим в свою подпольную лабораторию, чтобы совершить великое открытие или погибнуть.

Пиксельный мир «Heroes of Might and Magic» встретил его тихой, задумчивой музыкой. И посреди главного меню, нарушая всю эстетику, парило «Зерно». Оно казалось еще более черным, еще более плотным на фоне яркой, хоть и примитивной графики.

Лев подошел к нему вплотную. Его аватар замер.

– Что ты такое? – прошептал он, и его слова утонули в мелодии флейты.

Он попробовал то, что делал в первый раз – просто ткнул в него пальцем. Та же упругая, холодная поверхность. Та же рябь, расходящаяся от точки касания. Больше ничего.

Он вызывал стандартные утилиты анализа. Сканеры, диагностические зонды, спектрометры – все, что было в его распоряжении как пользователя «Нексуса» низкого уровня. Результат был один: «Ошибка. Объект не распознан. Нулевая сигнатура».

«Зерно» было призраком. Его не существовало для системы.

Отчаяние начало подступать. Может, он просто сошел с ума? Может, это глюк, порожденный его одиночеством и тоской, материализованная в код депрессия?

И тогда его осенило. Он смотрел не на ту проблему. Он пытался анализировать «Зерно» инструментами системы, частью которой оно не было. Это все равно что пытаться измерить температуру света с помощью весов.

Нужен был другой подход. Не анализ. Не сканирование. Взаимодействие.

Он отключил все интерфейсы. Остался один, лицом к лицу с черным кубом в тихом уединении своего цифрового склепа. Он закрыл глаза – жест, не имевший смысла в виртуальности, но помогавший ему сосредоточиться.

Он не знал, как это делается. Он просто… обратился к нему. Не руками, не инструментами, а мыслью. Силой намерения. Он представил, как его сознание, его воля – та самая, что заставила его отказаться от прохождения курса, – протягивается к «Зерну». Не чтобы взять, а чтобы… понять. Прикоснуться.

Он мысленно произнес одно слово:

– Покажись.

И «Зерно» ответило.

Оно не издало звука. Оно не взорвалось. Оно «вспыхнуло».

Не светом, а потоком информации.

Мир – нет, не мир. Весь «Нексус» – взорвался у него перед глазами.

На микросекунду, может, на две, его личный интерфейс полностью отключился, а вместо него его сознание затопило невыносимое, оглушительное зрелище. Он не видел картинки. Он видел «код».

Бесконечные, ослепительные реки первичных данных, текущие вместо улиц. Скелеты алгоритмов вместо зданий. Стены, пол, небо – все состояло из мерцающих, переливающихся строк команды, протоколов, шифров. Он видел не аватары – он видел их истинные ID, логины, пароли, исходящие и входящие пакеты информации. Он видел скелеты их цифровых душ.

Он увидел самого себя – не как аватара, а как пульсирующий сгусток данных, связанный тонкой, дрожащей нитью с чем-то далеким и биологическим – с его реальным телом.

Звуки площади превратились в оглушительный гул – шипение передач, скрежет процессов, визг шифрования.

Это длилось мгновение. Но этого мгновения хватило с лихвой.

Его сознание, не выдержав нагрузки, отключилось. Его выбросило из «Нексуса» с такой силой, что его реальное тело дернулось в капсуле, содрогнувшись от мощнейшего выброса адреналина. Его стошнило питательной смесью. Датчики замигали тревожными красными огнями, завыла сирена.

Он лежал, судорожно хватая ртом воздух, весь в холодному поту, и смотрел в потолок своего реального гроба. Перед глазами все еще стояло то жуткое, величественное зрелище. Голая машина. Правда, скрытая под красивой оберткой.

Он видел это. Он видел «систему».

Сирена умолкла. Система жизнеобеспечения, диагностировав его состояние как «временный нейро-шок», впрыснула в его кровь успокоительное. Тряска постепенно прекратилась. Дыхание выровнялось.

Он не шевелился. Он боялся пошевелиться. Боялся, что это видение развеется, как дым.

Но оно не развеивалось. Оно было выжжено на его сетчатке, вытравлено в нейронах.

Он понял все и ничего.

Он понял, что «Зерно» было не предметом. Оно было… ключом. Кодом доступа. Пропуском в машинное зал вселенной.

И он понял, что теперь он не просто хранитель тайны.

Он был заражен ею.

Он медленно поднял свою настоящую, дрожащую руку и посмотрел на нее. Она была бледной и слабой. Но теперь он знал, что где-то там, в «Нексусе», у него есть инструмент, способный обнажить кости этого мира.

Ужас прошел. Его сменило другое чувство. Ошеломляющее, опьяняющее, опасное.

Благоговение.

Он не нашел артефакт. Он нашел «зрение».

Он снова закрыл глаза, но теперь не чтобы сосредоточиться, а чтобы попытаться удержать в памяти обрывки того хаоса. Узлы данных, потоки, связи…

Он не знал, что будет делать дальше. Он не строил планов.

Он просто лежал и тихо смеялся. Смеялся над собой, над своим страхом, над своей серой жизнью. Смеялся, пока слезы не потекли по его вискам и не смешались с остатками рвоты на подголовнике.

Он был больше не Лев Коробов, кладовщик.

Он был тем, кто видел.

Глава 6. Тишина перед бурей

Тишина. После оглушительного гула обнаженного кода тишина в реальной капсуле была абсолютной, давящей, почти физической. Лев лежал, не двигаясь, прислушиваясь к стуку собственного сердца. Оно отбивало нервную, прерывистую дробь, словно барабанная дробь перед казнью.

Он ждал. Каждую секунду он ожидал, что дверь его капсулы с шуршанием отъедет в сторону и его скрутят «санитары» – люди в униформах без опознавательных знаков, которые, по слухам, занимались «чисткой» неугодных из системы. Он ждал, что его нейро-интерфейс сожгут мощным импульсом, отключив его от «Нексуса» навсегда. Он ждал хоть какого-то знака, что Система заметила взлом, заметила его вторжение в свои священные святыни.

Но ничего не происходило.

Только монотонный гул аппаратуры да далекий, приглушенный стук дождя по внешнему корпусу «улья». Зеленый индикатор жизнеобеспечения горел ровно, как ни в чем не бывало. Мир не рухнул. Небеса не разверзлись.

Постепенно леденящий ужас стал отступать, уступая место странному, почти мистическому спокойствию. Его не нашли. Значит, либо «Зерно» маскировало его деятельность, либо сама Система была настолько огромной и неповоротливой, что не заметила крошечной вспышки в своем бесконечном теле. Как человек не замечает гибели одной клетки в своем организме.

Он осторожно приподнялся. Голова кружилась, во рту стоял противный, металлический привкус страха и лекарств. Он отстегнул ремни и выполз из капсулы. Его ноги подкосились, и он рухнул на холодный линолеум, прислонившись спиной к металлической стенке. Он сидел так несколько минут, просто дыша, пытаясь осмыслить произошедшее.

Он видел. Он видел самое сокровенное. Он видел, как устроен мир. Нет, не мир – иллюзия, в которой все жили. Он заглянул за кулисы великого представления под названием «Нексус» и увидел грубые деревянные подпорки, грязные канаты и испуганных суфлеров.

И этот вид не сломал его. Не свел с ума. Он… освободил.

Он встал, нашел пачку питательных батончиков и бутылку воды. Он ел и пил медленно, смакуя каждый глоток, каждое крошечное движение челюстей. Он чувствовал. Он был здесь. В этом убогом, тесном, реальном мире. И это было по-своему прекрасно.

Потом он подошел к запотевшему от дождя окну и приложил к нему ладонь. Холодное, мокрое стекло. Настоящее. Он смотрел на серую стену соседнего здания, на струйки воды, и теперь это не вызывало в нем тоски. Это вызывало… понимание. Это была реальность. Неудобная, грязная, неидеальная. Но настоящая. Его рука была настоящей. Стекло было настоящим. Дождь был настоящим.

Он вернулся в капсулу. Страх почти полностью улегся, оставив после себя странную, холодную уверенность. Он снова подключился. Процесс погружения был теперь другим – он не бежал от реальности, он шел на разведку.

Его виртуальная капсула материлизовалась вокруг него. Он не стал включать окно с горами. Серые стены его устраивали. Он был спокоен.

Первым делом он проверил все свои логи, историю подключений, файлы. Никаких следов вторжения. Никаких предупреждений от системы безопасности. Все было чисто. «Зерно» сработало как идеальный щит.

Он не пошел на работу. Он отправил запрос на отгул, сославшись на «временную нестабильность нейроинтерфейса после профилактического обслуживания». Система мгновенно одобрила запрос. Он был всего лишь «винтиком», и ему полагался отдых, если того требовала эффективность.

Вместо этого он пошел на Площадь Сингулярности. Он стоял там, среди толп аватаров, и смотрел на них уже другими глазами. Он не видел их масок. Он видел… суть. Вот этот воин в сияющих доспехах – его аватар был мощным, но поток данных, шедший от него, был тонким, прерывистым. Он был беден. Он вкладывал все свои кредиты в внешний лоск. А вот эта скромно одетая девушка – от нее шел плотный, уверенный поток информации. Она была кем-то важным, кто предпочитал не афишировать свой статус.

Он не мог читать их мысли, но он видел их цифровые отпечатки. Он видел систему их предпочтений, их социальный вес, их место в иерархии. Это было потрясающе и отвратительно одновременно.

Он зашел в виртуальный кофе. Заказал себе виртуальный капучино, который не имел вкуса, но имитировал тепло. Он сидел и слушал обрывки разговоров.

«…купил новый скин на дракона, обошелся в полгода кредитов…»

«…забанили на сутки за оскорбление модератора, представь?..»

«…у нас свидание на Венере, он такой романтичный…»

Он слушал и понимал, что все это – смена декораций в одной большой тюрьме. Они спорили о качестве краски на стенах своей камеры, хвастались размером своих оков, влюблялись в таких же заключенных. И никто не видел решеток. Потому что решетки были у них в головах.

Его первоначальное превосходство сменилось глубокой, щемящей жалостью. Они не были виноваты. Их усыпили, подарив им красивые сны.

Он вернулся в свою капсулу. Он был спокоен. Решение созрело само собой, тихо и окончательно.

Он запустил эмулятор. «Зерно» по-прежнему висело там, черное и безмолвное. Он больше не боялся его. Он смотрел на него не как на артефакт, а как на партнера. На союзника.

Он не стал пытаться повторить опыт. Он не был готов снова окунуться в этот хаос. Но он знал, что может.

Он сидел и смотрел, как пиксельный герой на экране вел своих единорогов в бой против скелетов. Простая, честная битва. Понятные правила. Понятная победа. Понятное поражение.

Он провел так несколько часов. Он не чувствовал одиночества. Он чувствовал… цель.

Система прислала вежливое напоминание, что его отгул подходит к концу и завтра его ждет новая смена на складе. Он прочитал сообщение и улыбнулся.

Он снова вышел на Площадь Сингулярности. Он смотрел на сияющие небоскребы ПриватСетов, на рекламные голограммы, на ликующие толпы. Он видел не красоту, а код. Он видел не свободу, а алгоритмы, призванные создавать иллюзию свободы.

Он вернулся в свою капсулу, достал «Зерно» из эмулятора и положил его в свой личный инвентарь. Оно лежало там, как холодная, тяжелая граната.

Он лег спать, но перед этим произнес вслух слова, которые окончательно похоронили его старую жизнь:

– Вы забрали у меня всё. Теперь я заберу у вас ответы.

Он не знал, с чего начать. Он не знал, что делать. Но он знал, что не будет больше кладовщиком. Не будет серой мышью.

Он закрыл глаза. Впервые за долгие годы сон пришел к нему быстро и без сновидений. Он спал спокойно, как часовой, который наконец-то увидел приближающегося врага и понял, за что ему предстоит сражаться.

Тишина перед бурей была окончена. Буря еще не началась, но она уже была неизбежна. И он был ее тихим, спокойным эпицентром.

Глава 7. Эхо Зерна

Следующее утро наступило с ощущением неизбежности. Лев проснулся не от сигнала будильника, а от собственной тревоги, тихой и постоянной, как гул трансформатора. Он провел все утро в реале в странном, отрешенном спокойствии. Чистка капсулы, питательная смесь, гигиена – все действия были выверены, почти ритуальны. Он готовился не к работе, а к выходу на сцену.

Процесс погружения в «Нексус» на этот раз казался иным. Обычно это был побег, мягкое тонущее чувство. Сегодня это было похоже на зарядку оружия перед боем. Холодок вдоль позвоночника, вспышка света – и он стоял в своей виртуальной капсуле.

Первое, что он сделал – проверил инвентарь. «Зерно» лежало там, на своем месте. Черное, инертное, безмолвное. Оно не пульсировало светом, не испускало ауры. Оно просто было. И от этого становилось еще более зловещим.

Он вышел на порог и замер. Его рабочий склад «Пандора-Март» растянулся перед ним, бесконечный и безликий. Конвейеры гудели свою монотонную «песню», аватары-кладовщики сновали как муравьи. Все было как всегда.

Но только не для него.

Он сделал первый шаг, и мир дрогнул. Нет, не физически. Восприятие. Его взгляд, обостренный вчерашним шоком, сейчас улавливал то, чего он никогда не видел.