Охота на Странника: Последняя месть

Кайра помолчала какое-то время, тоскливо оглядела шумящие деревья, обступившие крошечную полянку плотным кольцом, и спросила:

– Нам действительно придётся идти через лес дольше месяца?

– Ну, смотри. Я предполагаю, что в ближайших ста лигах городов и поселений нет. Если мы сможем идти по четыре лиги в день, параллельно охотясь и собирая ягоды и грибы, то это будет очень неплохой темп.

– Четыре лиги в день – совсем немного.

– Так кажется. Это дикий лес, тут полно бурелома и непролазных зарослей. Плюс нам нужно будет каждое утро искать и обустраивать место для дневания, собирать дрова, разжигать костёр и готовить еду. Собирать и разбирать лагерь. Купаться. Стирать одежду. Сушить её. Охотиться. Пережидать ливень, чтобы не намокнуть и не заболеть.

– Я не дам тебе заболеть.

– Ноги в мокрых сапогах тоже не дашь натереть? – чуть насмешливо спросил Десар, наслаждаясь не украденным, а дозволенным объятием.

– Хорошо. Убедил. Тогда нужно отправляться в путь?

– Нет. Этой ночью мы уже никуда не пойдём. Выспимся, а завтра вечером двинемся в путь. Договорились?

– Хорошо. Пусть будет так.

Кайра впервые согласилась с капитаном без какой-либо внутренней борьбы – спокойно и целиком. Он улыбался, и в его глазах плясали лукавые язычки пламени – отражение то ли костра, то ли его собственных мыслей.

Второе юлеля. Глубокая ночь (32)

Кайра

Лунный свет капал сквозь кроны деревьев на землю, разливаясь по траве крошечными лужицами. Мы шли практически всю ночь, придерживаясь кромки оврага. Внизу робко журчал ручеёк, но без надобности мы к нему не спускались – почва там была настолько пропитана дождями, что чавкала под ногами и облепляла сапоги, норовя сорвать их с пяток.

Я никогда не проводила столько времени в лесу, и теперь испытывала одновременно и страх, и любопытство, и восхищение. Умом понимала, что здесь опасно, но с каждым взглядом всё сильнее влюблялась в хищное великолепие ночной чащи. Поляны нежно пахнущих ядовитых луноцветов сменялись сияющими во тьме колониями древесных грибов, между кронами яркими вспышками скользили птицы и насекомые. Всё переливалось магическим светом и наполняло меня детским восторгом. Наивным восторгом маленького человечка, который уже познал красоту, но ещё не познал смерть.

– Смотри, вон неплохое место для дневания, – Десар указал на здоровенную разлапистую ель, ветви которой образовывали подобие естественного шалаша у основания.

– Не рано останавливаться? – спросила я, поднимая голову к небу.

– Рассвет через два часа. А я есть хочу. Хотя нет. Не есть. Жрать! Все эти грибы и ягоды организм, похоже, считает лёгким перекусом и настойчиво спрашивает, когда уже подадут основное блюдо.

– А мой организм спрашивает, где торт, – тяжело вздохнула, подходя ближе к капитану. – Я обещала себе торт, когда закончится эта эпопея со Странником.

– Ну… не уверен, что торты водятся в дикой природе, но посмотрим, что можно сделать, – широко улыбнулся Десар.

Я улыбнулась в ответ, ощущая странную лёгкость, словно в момент магического срыва сбросила огромный балласт. И вроде нечему радоваться – мы по-прежнему в лесу, дракон знает в какой дыре, и под рукой нет даже запасного комплекта белья, но вот парадокс: в совершенно некомфортной ситуации мне было очень даже комфортно, особенно после того, как я выстрогала из акации два копья. При ходьбе опиралась на них, как на палки, а при необходимости могла метнуть или хорошенько ими приложить.

Десар подошёл ближе к ели, внимательно её осмотрел, оценил спуск к ручью и наконец важно кивнул:

– Сойдёт на один день. Давай я разведу костёр, а ты немного обустроишь место днёвки?

– Хорошо.

Он скинул с себя кирасу, показал, как отстёгивать от неё подкладку. Положил рядом кусок ковра, служивший нам постелью, а затем снял ремень с несколькими жёсткими карманчиками и достал из них разные мелочи: жестяную баночку с драже, заменяющими зубной порошок, походные металлические солонку и перечницу, непромокаемый коробок спичек и набор из тонкой проволоки и парочки рыболовных крючков.

Осмотрел выложенные на заднике кирасы сокровища и торжественно объявил:

– Можешь брать что хочешь! Без спроса!

Я рассмеялась:

– Ещё никто с таким апломбом не разрешал мне пользоваться солонкой и перечницей.

– Видишь, у нас с тобой особые отношения. Ты справишься одна?

– Да. Если я не могу пользоваться магией, это не значит, что я разучилась пользоваться ножом и копьём.

– Жаль, что все накопители и артефакты уничтожило взрывом портала… Мне было бы спокойнее, если бы я мог оставить тебе боевой амулет. А так… В общем, если что – кричи. Я буду недалеко.

Костёр он разжёг быстро – сапогом расчистил участок земли от опавших листьев, десятком камней огородил импровизированный очаг, накидал туда несколько крупных веток и с хулиганским наслаждением припечатал сверху шаровой молнией. Влажная древесина стрельнула клубом пара и занялась мгновенно, а я с улыбкой закатила глаза, глядя на это ребячество.

– Ты просто завидуешь, потому что сама так никогда не сможешь! – задиристо ухмыльнулся Десар.

Дело совсем не в этом. Вот точно совсем не в этом! А если и в этом, то лишь самую капельку!

Десар исчез в приовражных кустах, и я наконец осталась одна. Нарвала листвы и травы для подстилки, развесила защитные половинки палатки так, чтобы лучи Солара и насекомые не помешали нам спать. Подкинула в костёр дров и прошлась по округе – набрала немного душицы и дикого лука, попутно срезав несколько шелкошляпников. Они красными пятнами торчали среди густой травы, и пройти мимо было невозможно даже в темноте. Вернувшись к лагерю, помыла их, нанизала на палочки и воткнула жариться у костра. Заварила душицу и пожалела, что соль и специи у Десара с собой были, а сахар – нет.

А ведь некоторые не могут без сладкого, поэтому сахар или хотя бы мёд должны входить в базовый набор для выживания. Ничего, вот буду делать свой – положу козинаки. И карамельки в бумажных фантиках, чтоб не растаяли. И сушёных ягод, только не этих диких, вызывающих оскомину и непроизвольные подмигивания лесным обитателям. Обычно в лесах попадается багря́ника, но что-то мы ни одного куста ещё не нашли. Повезло, что лес смешанный, в хвойном с разнообразием еды было бы туго – разве что шишки колупать, причём прошлогодние.

Десар пропал надолго, и меня возмутила собственная реакция на его отлучку. То мне его было слишком много, то теперь внезапно стало слишком мало.

Он вернулся с шикарной добычей – двумя желтоголовыми толстогузками и десятком их небольших яичек. Птицу он разделал сам, а я тем временем обстругала несколько крепких веток, чтобы нанизать на них дичь. Когда мы водрузили её над углями, было уже почти светло. Я угостила Десара отваром из душицы и поджаренными грибами, и он с удовольствием вгрызся в сочные шляпки с душистой желтоватой мякотью.

– Ты когда-нибудь ела змею? – спросил он, расправившись с грибами.

– Нет, но я с одной жила. Лида притащила из леса раненую и вылечила. Ядовитую, представляешь?

– И что?

– И ничего, – пожала плечами я. – В доме с семью незамужними сёстрами одной ядовитой змеёй больше, одной меньше…

Десар расхохотался так, что на соседнем дереве возмущённо заверещала птица. Судя по звукам – красный остроклюв.

– Ты просто божественна, моя луна.

– Не называй меня так, – нахмурилась я.

– Почему?

– Потому что это… как-то интимно.

Он воровато оглянулся и встревоженно прошептал:

– Думаю, лягушки нас не услышали…

Я пихнула его плечом:

– Хватит.

– Ну что я могу сделать, если ты для меня – как третья луна? – пожал плечами он. – И вообще, учись принимать комплименты, тебе их теперь часто будут делать.

– Кто?

– В основном, конечно, я, но лягушки тоже впечатлены твоим чувством юмора, да и медведь что-то восхищённо ревел неподалёку… Если сейчас завоют ещё и блейзы – это точно ода твоей красоте.

Как нарочно, где-то далеко действительно протяжно завыли, и Десар невозмутимо прокомментировал:

– Я же говорил.

Мне было и смешно, и неловко одновременно.

– Всё равно не называй так.

– Почему? У меня есть моя звезда, а теперь ещё моя луна.

– Звучит, будто мы пара.

– А мы и есть пара. Пара голодных агентов СИБа на задании. Это ещё называется напарники. На-ПАР-ни-ки, – многозначительно выделил голосом он. – Кстати, ты знаешь, что все эти наши приключения будут оплачены по командировочному тарифу? – по его лицу скользнула хитрая улыбка. – Так что нет особого смысла нестись к цивилизации, стирая ноги. За длительность ещё и премию дадут, а мы пока на продуктах сэкономим.

– Ну, знаешь ли… я бы предпочла не экономить и съесть торт, а не лягушку.

– Надеюсь, лягушки этого не слышали. Я бы на их месте оскорбился.

Когда птица была готова, мы с наслаждением поели вкусной дичи, сочащейся жирным соком. Он капал на угли и распространял по лесу сногсшибательный аромат.

– Днём нас унюхают и сожрут, – сыто вздохнула я, когда мы всё съели и выпили.

– Тогда нас наградят медалькой, семье выплатят премию, а ещё никогда не дадут новое дебильное задание. Как видишь, во всём есть свои плюсы, – философски заметил Десар. – Пойдём спать.

Спать… Снова спать в компании Десара…

После сытного рассветника я спустилась к реке, чтобы освежиться, отчаянно жалея, что запасной одежды нет никакой. В итоге решилась, сняла брюки и постирала бельё. Небольшой брусок мыла в металлической сеточке Десар повесил на сук рядом, и я сначала не поняла, для чего она нужна, но он объяснил. Стирать и мыться сеточка не мешала, зато мыло в ней высыхало за день, и его можно было запросто класть в специальный кармашек. А ещё с её помощью можно отскрести совсем уж крупные ошмётки грязи. Я такой пока не обросла, но перспектива явно не за горами. Как бы постирать тунику и брюки? Не могу же я ложиться спать в одних укороченных панталончиках? Разве что подолом обмотаться, когда станет чуть жарче и можно будет не накрываться им днём.

Десар подобной проблемой не страдал, он рубашку и нижнее бельё ещё вчера постирал, а потом во сне норовил стянуть с меня покрывало, а когда я возмущалась – обнимал тяжёлыми горячими руками и бормотал, что согреет меня.

А у меня даже сил не было злиться! Вот такая ужасная, безвыходная ситуация! К счастью, сегодня я чувствовала себя уже лучше, так что если он ещё раз полезет обниматься – дам ему достойный отпор. Или сделаю вид, что сплю, потому что – если уж быть откровенной с собой – с Десаром действительно теплее, а обниматься я с детства люблю, просто как-то не с кем было…

Поплескавшись в прохладной воде, я натёрлась туманоцветом, не зря же его называют благоуханным. Лучше благоухать им, чем немытым телом.

Когда я вернулась в лагерь, Десар уже затушил костёр, закопал все кости, чтобы не приманить насекомых да других незваных гостей, и ждал меня с лукавой улыбкой на лице.

– Кайра, я знаю, что ты хочешь торт. Я решил удовлетворить твоё желание. Вот, держи. Можешь даже не делиться со мной.

Он жестом фокусника выудил из-за спины деревянное подобие тарелки.

В первую секунду я ничего не поняла, а потом разразилась диким смехом.

– Эй, ты же не из этих неблагодарных нобларин, которым что не сделаешь – всё не так? – с искренней обидой спросил он. – Женщины! Как ни пытайся, вам всё равно не угодить! Между прочим, я действительно старался!

Эти слова лишь подлили взрывного зелья в огонь – я схватилась за живот и сложилась от смеха пополам.

Торт был великолепен. Коржи из мха, щедро промазанные глиной, а сверху – посыпка из золы и торчащее посередине грязное перо, явно ждавшее своего триумфального момента уже не первый год.

– Что, даже кусочек не попробуешь? – надул губы Десар, пока я хохотала. – Я правильно понимаю, что от пирожных из песка и конфет из головастиков ты тоже отказываешься? Ну, знаешь, Кайра! С такой взыскательностью сиди теперь без торта! – решительно припечатал он и демонстративным жестом выкинул мой торт в овраг.

– Не-е-ет! Ну заче-е-ем? – простонала я сквозь смех. – Я его не рассмотре-е-ела!

– Зачем? Зачем?! – громко возмутился Десар и начал меня отчитывать: – Затем, что я старался и… пёк! А ты даже кусочек не попробовала. Чёрная неблагодарность, Кайра, вот что это такое!

Он хотел сказать что-то ещё, но сбился, глядя на меня, а затем засмеялся тоже, и мы долго хохотали, держась друг за друга, и именно так вползли в уютный шалаш из еловых веток и полога. Устроились на куске ковра и затихли, периодически всхихикивая и заражая этим глупым смехом друг друга. Десар лежал, закинув руки за голову, и улыбался с таким видом, будто под ним – мягчайшая перина, а я никак не могла найти удобное место, а потом нахально устроилась щекой у него на руке, повернувшись к нему спиной.

За пределами нашего крошечного уютного мирка пели птицы. Где-то вдалеке раздался треск, а потом сердитый рёв.

– Медведь, наверное, – прошептал Десар. – Торт твой нашёл, пробует…

Меня скрутило в новом приступе смеха, и я взмолилась:

– Десар, перестань! Я же так не усну!

– Я теперь тоже не усну. Это был первый торт, который я сделал для женщины. И то, как ты его отвергла, больно ранило мою нежную душу. Ещё и насмехаешься надо мной теперь…

Рёв раздался снова, уже ближе, и я вздрогнула, а затем спросила уже серьёзно:

– Он на нас не нападёт?

– Летом? Вряд ли. К тому же медведи магии боятся. Не то что кнутохвостые баты, эти на всю голову отбитые, их даже огнём не отпугнёшь.

– А блейзы?

– Эти стаей охотятся. Могут попытаться нас в кольцо взять. Но не бойся, достаточно убить парочку, как остальные сбегут. Они обычно охотятся на слабых и больных животных. Вот трёхвостки – это проблема. Хорошо, что они крупные и их неплохо видно.

– Ненавижу насекомых. Особенно таких…

Трёхвостки походили на тварей из Разлома, только были в разы меньше, примерно с сапог. Три хвоста с ядовитыми жалами и здоровенные клешни, легко разрывающие мясо и даже ломающие тонкие кости. Их яд не давал сворачиваться крови, и жертва истекала ею, если не использовала антидот. Даже человек. Даже маг.

– Хорошо, что ты – целительница, – озвучил мои мысли Десар. – За это я могу простить тебе даже преступное небрежение в отношении моего кулинарного шедевра.

Я улыбнулась, но смеяться, когда где-то рядом бродит медведь, уже не получалось. Решила сменить тему:

– Десар, а можно вопрос?

– Конечно.

– Как ты научился так хорошо ладить с людьми?

– Честный ответ может тебе не понравиться, потому что он связан с тётей Моэрой. Уверена, что хочешь его услышать?

– Да.

– Когда мне было почти одиннадцать, мама уехала к родственникам на Север. Мы с братьями остались дома, но отец служил у Разлома, и ему было не до нас. В итоге нас троих – Ирвена, Кеммера и меня – забрали к себе тётя Моэра и дядя Витальд. Он долгое время служил дипломатом, очень образованный и умный мужик. Он был рад учить, а мне хотелось внимания. Дервин предпочитал спортивные игры и был ещё слишком мал, старшие братья больше времени проводили друг с другом и дядю поначалу сторонились. А мы с ним быстро нашли общий язык. Собственно, он и научил меня внимательно наблюдать за людьми, предсказывать их реакции, анализировать поведение. Это оказалось очень интересно. Тётя вносила свою лепту, особенно когда вопрос касался женских заморочек. Мы с ними часто обсуждали сплетни и события как политические, так и светские, плюс всякие семейные конфликты, разбирали причины, толкающие людей на те или иные поступки. А когда старшие братья уехали учиться в академию, дядя стал брать меня с собой на службу, и уже там я начал практиковаться по-настоящему. Сидел подле него писарем, а сам запоминал, думал, отмечал какие-то детали. Вечером мы их обсуждали. Дядя Витальд хотел, чтобы я пошёл по дипломатической линии, но мне интереснее СИБ.

– То есть ты все мои реакции предугадываешь?

– Абсолютно нет. Но мне нравится думать о тебе и нравится за тобой наблюдать. Ты необычная.

Его слова смутили меня настолько, что я замолчала, а потом спросила несколько минут спустя:

– Ты научишь меня?

– Обязательно. Только начинать нужно с себя. В первую очередь разобраться, почему ты реагируешь на определённые вещи так, а не иначе. Что за этим стоит? Нравится ли самой тебе такая реакция или нет? И вот после того, как ты до конца разберёшься в себе, можно начинать присматриваться к другим.

– Почему?

– Потому что многие люди наделяют окружающих своими собственными реакциями и мыслями, что в корне неверно. Как только ты научишься отделять своё, станет понятнее чужое. Давай простой пример приведу. Вот скажи, как мы с Мелчем и Эрером поведём себя при виде нового арбалета?

– Выстрелите из него?

– Выстрелишь из него ты, если это в первую очередь приходит в голову. Эрер его разберёт хотя бы частично и обязательно понюхает. Ты присмотрись к нему, он очень сильно полагается на обоняние. Я, скорее всего, поверчу в руках и поищу клеймо производителя, а Мелч не выстрелит, а предложит поспорить, кто выбьет десяточку первым. Просто так стрелять ему неинтересно.

Я задумалась. Долгая ночь осела в ногах ноющей усталостью, а сытость разливалась по телу убаюкивающей тяжестью. Десар повернулся набок, приобняв меня, а я подумала, что он ошибается. Я бы не выстрелила из арбалета. Я бы язвила, наблюдая за действиями остальных.

Почему я отреагировала бы именно так?

Девятое юлеля. Перед рассветом (33)

Кайра

– Кайра, луна моя, как у тебя обстоят дела с магией? Сможешь подлечить меня в случае необходимости? – спросил Десар вернувшись с охоты.

– Да, конечно.

– Тогда приготовишь ужин, пока я отлучусь ненадолго?

– А куда? – нахмурилась я. – Уже светает, пора спать ложиться.

– По небольшому делу. Если получится, вернусь с добычей, если нет, то и говорить не о чем.

Я внутренне напряглась, отчего-то затея и тем более связанная с ней секретность мне совершенно не нравились.

– Это чем ты там собрался заниматься, что может потребоваться лечение?

– Ничем особенным, – заверил Десар и исчез в кустах, оставив туесок с грибами и корзинку с яйцами, всё же по деревьям он лазил так, что даже гамадрилы позавидовали бы.

Когда час назад он ушёл на охоту, я осталась возле лагеря и пыталась ловить рыбу.

Хитрая рыба отчего-то никак не хотела становиться нашим ужином и не особо интересовалась жирной личинкой жука, повешенной на крючок. А летучие параличи то ли в неё не попадали, то ли действовали иначе в воде – в общем, пришлось прибегнуть к самому архаичному виду рыбалки – сделать острогу. К сожалению, с ней тоже ничего не вышло – рыбка была слишком маленькая, и мне никак не удавалось в неё попасть.

Замёрзнув, выбралась из реки, соорудила из копья, тонкой проволоки и крючка удочку и теперь сидела на полене на берегу, тренируя терпение и выдержку.

Между прочим, двух маленьких уклеек я всё же поймала и радовалась им безмерно. Всегда любила рыбу. Так как варить суп нам особо не в чем, для объёма металлической кружки будет самое то.

Пока Десар отсутствовал, я запекла яйца в золе и приготовила маленькую порцию ухи. Заодно набрала перловиц и разложила их на углях. Вкус у них был так себе, кроме того, на зубах периодически хрустел песок, но лучше перловицы, чем ничего. Зато из раковин получились ложки. Прикрутила их к прочным палочкам акации и теперь могла помешивать варево в кружке.

Вообще мы стремительно обрастали нелепым скарбом, который от стоянки к стоянке мужественно тащил на себе Десар. У нас появился кривоватый деревянный поднос, хилое подобие корзинки для грибов или яиц, сплетённое из прутьев, тонких веточек и моих ругательств, неровный глиняный горшок для воды, чтобы не таскаться за ней каждый раз к ручью, несколько вырезанных Десаром тарелок – из всей бытовой роскоши самых толковых и ровных, а также король нашего походного изобилия – копьё из длинной жерди и моего кинжала. Благо голенища у меня два, поэтому кинжала тоже было два, один я пожертвовала на общее благо. Я ещё предлагала сделать сковородку из нагрудной части кирасы Десара, но он категорически не разрешал её трогать и почему-то утверждал, что мы пока не настолько отчаялись… Ну, не знаю, я ела лягушек и прикидывала, можно ли сварить суп из головастиков, так что находила его утверждение крайне спорным.

Когда стало совсем светло и лес пронизали косые лучи Солара, я начала беспокоиться: куда делся Десар? Что с ним случилось? И что делать мне? Бежать и спасать его или ждать, что он сам приползёт в лагерь за лечением? А если бежать, то куда? Он даже не сказал, в какую сторону пойдёт…

Чем дольше он отсутствовал, тем тревожнее мне становилось. Когда напарник наконец показался из леса, сразу стало понятно, что с ним что-то не так. Одна половина лица опухла и покраснела, как от сильнейшего удара, а движения были какими-то скованными.

Я подскочила к нему, чтобы помочь, а он вручил мне в руки две округлые странные штуковины.

– Это мёд, – с гордостью объявил он. – Для тебя. Я знаю, как ты хотела сладкого. Только меня покусали.

– Ты полез к пчёлам? – зашипела я и тут же принялась его осматривать, запустив диагностические чары.

Дело было плохо! Я насчитала десяток укусов и принялась накладывать заклинания, чтобы не развился анафилактический шок.

– Только не надо теперь делать из этого трагедию, – фыркнул Десар.

Взвинченная ожиданием и его безрассудством, я взорвалась:

– Ты мог погибнуть, Десар! Ночные пчёлы – не шутка! Они очень опасны! А если бы у тебя началась аллергическая реакция?! Я бы даже не знала, где тебя искать! Это жутко безответственный поступок – вот так рисковать ради моей глупой прихоти! Да, я хочу сладкого, но я потерплю и не развалюсь!

– Я всего лишь хотел тебя порадовать и не думал, что получится настолько неудачно, – недовольным тоном ответил он. – Не надо на меня теперь голос повышать и отчитывать. Я всё сделал правильно: дождался рассвета, задымил их и отломил несколько кладовых от грозди улья. Понятия не имею, почему у этих дурных пчёл кладовые были рядом с гнездом матки, обычно они так не строят. Оттуда они все и повылетали. Да и никакой катастрофы не произошло. Ну покусали и покусали, я сам виноват. А то, что ты на меня теперь ещё и злишься за это – вот это бесит! Или тебе жалко силы?

Отчаянно захотелось назвать его идиотом, но я сдержалась и ответила так мягко, как только смогла:

– Я испугалась за тебя, Десар. И ничего мне не жалко, не говори так, это обидно. Лучше помолчи. Идём, тебе нужно прилечь.

Злополучные соты с мёдом я бросила на поднос – даже смотреть на них не хотелось!

Заведя Десара в шалаш, стащила с него рубашку и начала снимать отёчность с зудом, вырисовывая заклинания. Укусы уже сильно распухли и продолжали надуваться прямо на глазах, и если не расщепить яд сейчас, то завтра Десару станет по-настоящему плохо. А если яда окажется слишком много, то могут отказать почки. Я потрогала огненные, воспалённые места укусов и принялась доставать из них жала. Наверное, всё же будет жар. Я, конечно, сниму большую часть симптомов, но это хуже резаной раны, которую достаточно просто срастить. Пчелиный яд уже попал в кровь, и теперь нужно время на его нейтрализацию и выведение из организма.

– Повернись на живот, я спину осмотрю, – ласково попросила я. – Зудит?

На груди алело несколько царапин – это он уже успел расчесать…

– Уже меньше, – буркнул он.

– Не чеши, чтобы не разодрать в кровь. Я сама, хорошо? Я тебя сейчас усыплю, чтобы ты проспал самый неприятный период, а завтра уже будешь гораздо лучше себя чувствовать. Ещё может начаться жар и в некоторых случаях бред, но постараюсь этого не допустить.

– Усыплять не надо. Я потерплю, – упрямо стиснул зубы он, хотя я знала, что наряду с сильным болевым синдромом укусы вызывают бешеный зуд, и терпеть его крайне тяжело.

– Не спорь, – закончив, я погладила его по лицу, особое внимание уделив раздувшейся щеке. – А если бы тебя в шею укусили? Ты бы мог задохнуться… Нельзя же так, Десар! Тем более ради какого-то паршивого мёда…

– Я не думал, что настолько плохо получится. Это всё пчёлы, они виноваты. И ещё дым. И ещё портал, Ртутник и надвигающееся малолуние. А я – лишь жертва всех этих коварных обстоятельств, – саркастично припечатал он, явно издеваясь над собой.

Я разрешила ему перевернуться обратно на спину и принялась плавно гладить здоровенные розовые выпуклости укусов. Без заклинаний они были бы красными и стали бы нарывать уже через пару часов, а так получалась не такая уж большая плата за столь серьёзные повреждения.

– Я всё же усыплю тебя. Так будет легче.

– Нет, лучше просто побудь рядом, – Десар накрыл мою руку своей, и я ощутила неприятный контраст между холодом его ладони и жаром кожи на груди.