Охота на Странника: Последняя месть

– Она не могла его ненавидеть! Она его любила!

– Если она любила его так сильно, что заставляла на себе жениться, то разве не логичнее было бы согласиться на брак? Давай разберём другую гипотезу и представим, что ты меня ненавидишь. Ты не хочешь этого брака, тебя принуждает отец так же, как мой отец принуждает меня.

– Нет, не сходится! Тогда нам нечего делить! Тогда мы оба хотим отказаться! – нахмурилась я.

– А что, если я не могу отказаться? Что, если я не хочу этого брака, ненавижу тебя, но отказаться не могу? Что, если я использую любую возможность унизить тебя? Месяц за месяцем? Что, если я угрожаю тебе?

– Мой отец не стал бы угрожать Моэре! Зачем?

– А зачем он согласился на этот брак у алтаря, если так сильно ненавидел её?

– Ради семьи… – выдохнула я, чувствуя, словно история расползается на куски, не желающие состыковаться в понятную картину.

– И что хорошего дал бы этот брак вашей семье? Разве он принёс бы мир и устранил разлад между Болларами и Блайнерами? – спросил Десар, хотя сам прекрасно знал ответ.

– Нет. Он сделал бы только хуже!

– И ты это понимала. Ты пошла к своему отцу и умоляла его отменить помолвку, но он лишь отмахивался от тебя и наказывал за неповиновение. Тогда ты пошла к жениху и умоляла уже его. Но он отменить помолвку не мог. Хотел, но не мог. Почему?

– Дед… дед заставил его, да? И я, кажется, даже знаю как… – я отшвырнула на землю сделанную Десаром миску и сжала кулаки. – Неужели Моэра хотела отменить помолвку?

– Да. Она ходила к старшему Боллару и просила его тоже, но он лишь рассмеялся ей в лицо и пригрозил наказать, как только она станет его законной невесткой. Это похоже на то, как вёл себя твой дед?

– Да… да, он мог такое сказать… и сделать… – пришлось признать мне.

– Итак, ты ненавидишь жениха, но не в силах отменить помолвку сама. Твой отец, твой жених и твой будущий свёкор не слушают тебя и каждый грозит наказанием. Что ты делаешь дальше?

– Отказываюсь у алтаря… Понимаю, что это будет жутким позором, но… Отказываюсь.

– Вспыхивает скандал, звучат оскорбления, назначаются дуэли. Ты возвращаешься домой. Что делает твой отец?

Я посмотрела на Десара, чувствуя себя загнанной в угол. Новое знание наваливалось со страшной силой, и я не могла этому сопротивляться. Я не хотела верить Десару, но не могла найти нормального объяснения ситуации.

– Что сделал твой дед? – обречённо спросила, примерно предполагая, что услышу в ответ.

– Выпорол тебя так, что ты не могла ходить. А я в этот момент женился на другой и радуюсь жизни.

– И я иду тебя проклинать…

– Не просто проклинать, ты идёшь умирать, ведь такое проклятие можно наложить лишь ценой жизни. Но скажи, разве этого достаточно? Разве произошедшее стоит того, чтобы умереть? – тихо спросил Десар. – Ты-Кайра понимаешь, почему ты-Моэра пошла на такой шаг?

– Нет… нет, должно быть что-то ещё…

– Хорошо. Предположим, будто действительно было что-то ещё. Ты пришла и рассказала богине. Начертила жертвенный круг с проклятием, вошла в него и отдала свою жизнь, чтобы проклясть Болларов. Не одного лишь меня, а всех Болларов. Почему?

– В глазах Моэры виноваты были все. И отец, и дед, и мама. Поэтому она прокляла всех. Но ведь это не они выпороли её за отказ!

– Не они. Зато они месяцами издевались над ней до отказа. И ты сама знаешь, как это тяжело, когда над тобой глумятся, но во сто крат тяжелее, если зачинщик – твой собственный жених. Представь на секунду, будто твоим женихом стал Кентан.

– Нет, этого не может быть! Отец… отец бы не стал поступать так, как этот… – едва слышно выдохнула я.

– Тогда почему богиня оставила тебя в живых? Почему она встала на твою сторону и поддержала тебя? Почему тебя не наказали за проклятие?

Я молчала, до предела распахнув глаза.

– Отец не мог… Моэра солгала! – проговорила я, чувствуя, что просто не в состоянии принять то, что говорил Десар.

– Хорошо. Он не мог, а она солгала. Возможно, она действительно просто глупая, злопамятная и мелочная негодяйка. Давай примем это за рабочую версию и перенесёмся на девять лет назад. Бреуру и Гвен исполнилось по шестнадцать, они вышли в свет, и Моэра торжественно и мстительно объявила о проклятии. Теперь я – Отральд, а ты – Вивиана.

– Что? Зачем это?

– Мы должны понять их мотивы и разобраться в ситуации. Так вот, я – Отральд, а ты – Вивиана. Мы любим друг друга, и ты подарила мне восьмерых прекрасных детей с сильным даром. А девочек – ещё и редкостных красавиц. И тут в нашу благополучную и счастливую семью врывается проклятие. Так?

Я колебалась. Правда жгла язык, но я не была уверена, стоит ли доверять её Десару. Кроме того, в только что вылеченных ушах нарастал странный гул, и отчего-то захотелось прилечь.

– Не совсем, – наконец признала я. – Дед злился на тебя и… маму… то есть на меня за то, что у нас родился только один мальчик. Он хотел больше сыновей для тебя, чтобы укрепить род. Он был груб со мной. Называл бесполезной нищей приживалкой.

– Я вступался за тебя? – тихо уточнил Десар.

– Иногда… но ты тоже хотел сыновей. А я не хотела больше детей, потому что боялась, что снова родятся девочки. Ты сердился на меня. Но я же не могла повлиять на пол…

– Хорошо, я узнаю́ о проклятии. Что я делаю дальше?

– Ты предпринимаешь шаги, чтобы избавить от него своих детей. Ты пытаешься заставить Моэру его снять, а когда она отказывается, ищешь другие способы. Ты накладываешь проклятие на её детей и предлагаешь его снять, если она взамен снимет своё. Это логично. Но ничего не получается. Местры справляются сами, а Моэра лишь смеётся тебе в лицо, когда ты требуешь снять проклятие с Болларов. Когда Брену исполняется восемнадцать, ты берёшь меня и выполняешь ритуал, чтобы снять проклятие. Мы погибаем.

– Зачем? – неожиданно мягко спрашивает Десар.

– В каком смысле «зачем»? – злюсь я. – Ты хочешь снять проклятие!

– Зачем? У меня восемь детей. Давай пробежимся по возрастам? Старшим по восемнадцать, Адели шестнадцать, двойняшкам по четырнадцать, тебе-Кайре тринадцать, а младшим близняшкам одиннадцать. Так?

– Примерно.

– Кому из детей так срочно понадобилось замуж, чтобы бежать снимать проклятие? А ведь я точно знаю, что погибну в процессе, но смогу ли снять проклятие – большой вопрос. Что нужнее моим детям, особенно младшим – отец или снятое проклятие?

– Отец, – едва слышно шепчу я.

– Разве я могу этого не понимать? Сколько мне лет?

– Сорок два.

– Мне сорок два года, я – глава не самой богатой семьи, восемь моих детей прокляты, и я ничего не могу с этим поделать. Я нахожу способ снять проклятие, но цена – моя жизнь. И я согласен эту цену заплатить, только в чём спешка? Зачем мне снимать проклятие сейчас, когда девочки ещё такие маленькие и всё равно не смогут выйти замуж? Разве не жестоко перекладывать заботу о семье и такую огромную ответственность на плечи единственного старшего сына? Он же ещё ребёнок, он даже не доучился в академии! К чему торопиться?

Я молчу, раненная в самое сердце этим страшным вопросом.

– Разве не логичнее подождать несколько лет? Дать образование всем детям, вырастить их, опробовать разные способы снятия проклятий? Я – квалифицированный целитель, практикующий хирург и, в отличие от моих детей, не обязан платить налог на безбрачие. Я могу работать и зарабатывать, помогать им планировать финансы и нести налоговое бремя вместе с ними. Разве я не должен сначала сделать предварительные договорённости о браках для своих дочерей, чтобы убедиться, что когда проклятие будет снято, они выйдут замуж за достойных ноблардов? Разве не логичнее сначала убедиться, что после моей смерти с детьми всё будет благополучно, и только потом идти и снимать проклятие ценой своей жизни? Когда мой первенец будет достаточно взрослым и готовым к ответственности, а мои маленькие дочки перестанут нуждаться в матери. Почему я так не делаю?

Меня трясёт от каждой реплики Десара. Каждое слово будто загоняется под кожу ядовитой иглой, и мне больно слышать то, что он говорит, хочется закричать и ударить его, но только лишь по одной причине: он прав.

Он прав!

Почему? Почему отец так поступил? Зачем он пошёл на тот дурацкий ритуал, который всё равно ничего не исправил?

– Почему? – сиплю я.

Ответ где-то рядом, вот только мне слишком больно даже предполагать его.

– Из чувства вины? Из страха, что дети начнут задавать вопросы? Из опасений, что они узнают, почему прокляты?

Мне становится плохо. По-настоящему плохо. Крупная дрожь проходит по телу волнами, и вместе с ней из-под контроля вырывается магия. Меня штормит, у Десара округляются глаза, и когда я оседаю на землю, он подхватывает меня на руки и шепчет:

– Тихо, Кайра, тихо… Не надо так… Они всего лишь люди. И Моэра, и Отральд, и твой дед, и мой – они всего лишь неидеальные люди, которые совершали ошибки, испытывали злость и вину… Но мы будем лучше и умнее, слышишь меня?

Но я уже не могу остановить то, что происходит. Меня трясёт всё сильнее и сильнее.

– Он забрал маму. Мама не хотела. Он заставил её! Он заставил её пойти с ним, ведь он не хотел, чтобы она вышла замуж за другого…

Я слышала их разговор накануне гибели. Мама разубеждала отца, она умоляла его подождать, но он был таким упрямым… и таким трусливым!

– Отец – не герой, да? Он – просто трус… Он сначала навлёк на нас беду, а потом бросил нас всех… Он не пытался снять проклятие, а пытался сбежать! И маму потащил за собой! Оставил Брена и нас одних! Он должен был сделать так, как говоришь ты! Должен был остаться и помогать разбираться с тем, что сотворила Моэра!

Магия идёт вразнос, и в груди начинает нестерпимо жечь.

– Кайра, луна моя, не надо так, – шепчет Десар. – Успокойся. Дыши. Это просто приступ. Ну же, луна моя. Дыши, дыши спокойно. Всё хорошо. Я буду рядом с тобой, я никуда не денусь. Это просто тяжёлый разговор.

Я ещё ни разу не видела у Десара настолько обеспокоенного выражения лица.

– Что происходит?

– Ты переволновалась, – он прижимает меня к себе и начинает баюкать, как ребёнка. – Но ты справишься. Ты сильная. Самая сильная девушка на свете. И самая необычная. Ты справишься. Дыши. Просто дыши.

В груди продолжает жечь, и я не понимаю, почему мне так больно. Почему магия не помогает? Почему не становится легче?

У меня срыв?..

Нет, только не это! Не в лесу, не сейчас!

– Прости, – шепчу я, стыдясь своей слабости.

Становится неожиданно темно, и я даже не сразу понимаю, что веки мне больше не подчиняются. Остаётся только голос Десара, уговаривающий дышать. И я дышу, пока хватает сил, а потом они просто заканчиваются…

Первое юле́ля. Утро (31)

Десар

Капитан мог предположить многое, но не то, что произошло. Нападение стаи блейзов, встречу с медведем, атаку кнутохвостых бат… Всё что угодно, кроме магического срыва. Он держал Кайру на руках и готов был откусить и выплюнуть свой язык.

Каков молодец! Сказал всё, что хотел! Помог ей прийти к правильным выводам о её отце! Добился того, чтобы она сместила гнев со всех без разбора Блайнеров на того, кто был реально виноват в ситуации.

Только какой ценой?

Удостоверившись, что Кайра дышит, он нашарил взглядом не до конца поваленное дерево, убедился, что оно надёжно запуталось в ветвях могучего дуба и послужит хорошим укрытием, затем оттащил напарницу в укромное место. Быстро наломал мягких пушистых веток, кинул на землю и постелил сверху кусок ковра. Уложил Кайру сверху, вынул шпильки из волос, отцепил накладную косу и распустил короткий хвостик, а затем укрыл её же алым подолом, продолжая безостановочно отчитывать себя.

Девчонке и так досталось за последние недели! Нужно было проявить гибкость, отшутиться, но нет, ему же нужна субординация! Он же всё знает лучше всех! Он же прокручивал этот разговор в голове и знал, как на Кайру повлиять!

Десар снял кирасу и вынул подкладку – сложенную во много раз металлизированную ткань, которая не только отлично держала магию, останавливала стрелы и пули, но ещё и разворачивалась в подобие небольшой палатки. Из двух частей получалось вполне приличное укрытие от солнца. Он навесил защитные заклинания, а затем лёг рядом и осторожно обнял находящуюся в беспамятстве девушку, куда более ранимую и хрупкую, чем он предполагал. Он знал, что этот разговор причинит ей боль, но считал, что это как вырвать занозу – сначала немного больно, зато потом наступает облегчение. Капитан даже не предполагал, что у неё может случиться срыв…

Вероятно, дело в духе Ртутника – он каким-то образом дестабилизировал магию. Или же дело в портальной магии. Но скорее в том, что он сам – идиот! Безответственный идиот! Да лучше бы она с ним всю дорогу спорила и фыркала в его сторону, всё равно надолго бы её не хватило. Это с виду она вся такая колкая и независимая, а к Эреру уже прониклась симпатией, да и Мелчу улыбалась вполне искренне. Десару нужно было просто подождать пару недель, но нет…

Он глубоко вздохнул и прикрыл глаза, вспоминая всё, что знал о срывах. Скорее всего, Кайра очнётся через сутки, максимум – через двое. Может ли она потерять магию? Не должна… У неё сильный и необычный дар, такой не исчезнет бесследно. Кроме того, целителям всегда легче. Десар решил не паниковать раньше времени, а продумать, как может помочь. Согреть, накормить, защитить от солнца и диких зверей.

Когда Кайра очнётся, она устроит ему драконово пекло – и абсолютно за дело. Если бы рядом был Мелч, он бы набил капитану морду. Ну как набил… постарался бы. А Эрер наверняка придумал бы совершенно вымораживающий способ издевательства и глумился бы ещё долго.

Но их не было рядом, отчего Десару становилось почти больно. Когда эстренцы объявили награду за голову Роделлека, ему пришлось несколько раз ездить на задания одному, и каждая поездка выматывала неимоверно. Без непрошибаемого похабника Мелча, вечно принюхивающегося ко всему Эрера, их споров и перепалок делалось невыносимо скучно, и каждый час тянулся, словно текущие из носа кровавые сопли, когда из-за связанных рук невозможно их утереть. В общем, пытка чистой воды.

Мысли о тяжёлом ранении Эрера капитан старательно гнал прочь. Помочь другу он сейчас не может, а переживать о чём-то неподвластном его контролю – глупо и непродуктивно. Лучше подумать о девушке, которой он помочь в состоянии, и сосредоточиться на ней.

Десар старался не допускать вольностей в отношении Кайры и обнимал так, чтобы не обидеть. Ладонью упирался в ковёр и лежал полубоком, чтобы напарница не подумала, будто он об неё трётся, пока она не в состоянии его отшить. Но и оставить одну не мог – пасмурное утро всё же было слишком прохладным, а верх от платья и кусок подола почти не согревали – слишком уж тонкой была ткань.

Десар хотел снять с себя рубашку, но подумал, что это будет выглядеть ещё хуже, когда Кайра очнётся и обнаружит его рядом полуголым.

Если бы на ней тоже была кираса с хитрой подкладкой, они могли бы накрыться её комплектом походных покрывал, но… снаряжения у них было до обидного мало. Хорошо хоть она надела под платье брюки и предпочла удобные полусапожки, а не более подходящие к наряду элегантные туфельки.

Если бы Кайра очнулась в ту секунду, Десар принялся бы сбивчиво извиняться и говорить, насколько сильно восхищён тем, как замечательно она справилась с первым заданием, неимоверно сложным для новичка. А злиться – нормальная, естественная в её случае реакция на усталость, тревогу и нервное напряжение последних дней. Если дело дошло до срыва, значит она уже долго ходила по грани, просто тщательно это скрывала.

Однако Кайра не очнулась.

Десар прикрыл глаза, и машинально погрузился в планирование: что нужно сделать в первую очередь, а что – чуть позже. Как использовать скудные ресурсы, чем питаться в лесу, как выстроить отношения так, чтобы Кайра наконец смогла расслабиться.

Он сам не понял, как уснул, а когда проснулся, солнце уже садилось. Обессиленная напарница мерно сопела рядом, прижавшись к нему. Он обнял её обеими руками и задремал снова, оттягивая момент, когда нужно будет пойти заняться делами и расстаться с теплом её тела и нежным запахом волос.

Чем дольше он раздумывал над ситуацией, тем больше убеждался, что ничего катастрофического не произошло. Да, придётся побродить по лесу, так не первый же раз. Да, удобства минимальны, но им с Кайрой на самом деле крупно повезло. По летней поре в лесу ещё можно выжить. Выкинь их сюда зимой, он не поставил бы на их жизни ни арчанта.

А так – шансы добраться до цивилизации у них есть.

Мизерные, но есть…

Когда солнце опустилось достаточно низко, Десар всё же выбрался из их крошечного укрытия. Начерпал воды, нашёл полянку со съедобными грибами и ягодами неподалёку, подстрелил одну птичку. Толку от неё, правда, оказалось немного – перьев больше, чем мяса, но он сварил в металлической кружке подобие супа для Кайры, а потом попробовал и съел его сам. Таким паршивым супом кормить свою женщину – просто преступление.

В лесу темнело быстро, и когда из нор и дупел стали выбираться ночные обитатели, Десар устроил ещё один сеанс охоты. Ему повезло – он наловил шикарных жирных лягушек, чьё нежное мясо в сочетании с густой грибной похлёбкой оказалось очень даже неплохим.

Пока Кайра спала, он намастерил из дерева и налепил из глины всего, о чём только мог подумать. Сделал небольшой туесок для грибов, вырезал из ствола упавшего дерева подобие ведёрка, пару мисок, которые наполнил ягодами. Каждые полчаса он возвращался к импровизированному лагерю, чтобы убедиться, что их не обнаружили дикие звери.

Но вокруг было на удивление тихо и мирно. Возможно, взрыв портала распугал животных. Не мог же кусок чужого имения появиться в лесу беззвучно? Или же им пока просто везло.

Кайра проснулась незадолго до рассвета и была непривычно тиха.

– Я приготовил кружку грибного супа. Иди поешь.

Она кивнула, отлучилась в лес и быстро вернулась.

– Как себя чувствуешь? – осторожно спросил Десар.

Напарница пожала плечами и села недалеко от него. Посмотрела на собранные ягоды с грибами, ворох стружки на земле, весело пляшущий костерок в окружении десятка камней и полную густого варева кружку.

– Извини, – тихо сказала она.

Десар даже слегка растерялся:

– Тебе не за что извиняться.

– Есть за что, – по-прежнему тихо ответила она и обхватила плечи руками. – За злость, за нежелание действовать рационально и за то, что я всё это время была к тебе предвзята. Этого больше не повторится. Ты хороший руководитель и предложил хороший план. Ты прав: идти нужно по ночам, а днём отдыхать. И ты прав в отношении моего отца. Не знаю, что там произошло между ним и Моэрой, но люди действительно так не проклинают без весомой причины. И отец действительно предал нас, когда… – её голос дрогнул, – когда решил снять проклятие. Я никогда не смотрела на его поступок под тем углом, который показал ты. С точки зрения зрелого и ответственного мужчины. И спасибо за суп, но я не хочу есть. Мне приятно, что ты старался, я просто… меня просто стошнит, если я сейчас съем хоть что-то.

Десар поднялся с места и сел рядом с ней, а потом приобнял одной рукой за плечи.

– Ты тоже извини. Мне нельзя было затевать этот разговор вчера. Это было слишком… преждевременно и эгоистично.

– Почему эгоистично? – едва слышно спросила Кайра.

– Наверное, меня просто слишком сильно задевала неприязнь в твоих глазах, мне хотелось поскорее достигнуть той переломной точки, после которой мы сможем стать друзьями.

Она замолчала, так и не отодвинувшись и не оттолкнув руку Десара, а положила голову ему на плечо и замерла, глядя на огонь.

– Не помню, чтобы кто-то настолько сильно хотел со мной дружить, – наконец сказала она. – Даже не знаю, пугать это должно или льстить.

– Подталкивать к взаимности, – с едва уловимой улыбкой подсказал Десар. – Как твоя магия?

– Она на месте, если ты об этом. Но я пока не буду рисковать, колдуя. Потерплю хотя бы до послезавтра.

– Лучше подольше. Я никогда себе не прощу, если из-за меня ты потеряешь дар.

– Не из-за тебя, а из-за своей истеричности.

– Ты не истеричка, Кайра, – серьёзно ответил Десар. – Ты просто эмоциональная и порывистая, но в этом нет ничего плохого. Ты умеешь направлять эмоции в конструктивное русло. Я знаю очень много людей, которые на твоём месте сорвались бы на меня, а ты удержалась. Ни пощёчин, ни оскорблений, ни проклятий. Я даже слегка разочарован, моя луна.

– Ни разу никому не давала пощёчину, – отозвалась Кайра. – Но ради тебя готова попробовать. Всё, лишь бы мой рукоразводитель был счастлив.

– О, язвительность тоже на месте. Как я рад, – широко улыбнулся Десар. – Я бы по ней скучал. Кстати, поздравляю со снятием проклятия.

Невесело улыбнувшись в ответ, она коснулась изменившейся печати на виске и тихо проговорила:

– Знаешь, это несправедливо. Из всех сестёр я была единственной, кому оно не мешало и даже защищало в какой-то мере. А теперь оно снято именно с меня… Если бы могла, я бы, не раздумывая, поменялась с одной из них.

Десар взвесил её слова и предложил:

– Когда ты наберёшься опыта, мы можем попробовать провернуть похожую схему в будущем. Твоя сестра выступит приманкой, а вы с Мелчем будете страховать в качестве родственников. Конечно, не со Странником, а с каким-нибудь местечковым захолустным злодеем, не умеющим открывать порталы дракону под хвост. Риски, конечно, есть, но твои сёстры – целительницы, так что навредить им не так уж просто. Не стоит отчаиваться. Всё поправимо, кроме смерти.

– Да… Всё поправимо, кроме смерти… – эхом повторила Кайра, замолчала на секунду и спросила: – Десар, я всё думаю: из-за чего погиб жрец?

– Что конкретно ты имеешь в виду? Я думал, его убил Ртутник.

– Нет. Жрец дал Ртутнику клятву на жизни, что сохранит его тайны. А потом погиб ещё до того, как Ртутник швырнул в него браслетом… У него остановилось сердце. Но явно не из-за портала, о котором он рассказал. И явно не из-за того, что он раскрыл нам истинную личность Реннарда, об этом мы знали и так. Он упомянул какой-то страшный ритуал, а потом побежал вниз и уничтожил записи. Нечто настолько опасное, что жрец не доверил это даже СИБу.

– Так, давай заново. Подробно и по порядку, потому что я ничего не понял.

Кайра рассказала обо всём последовательно и чётко. Десар задал несколько уточняющих вопросов и задумался.

– Теперь понятно, отчего всполошились Скоуэр и император. Видимо, Ртутник обладал какой-то действительно опасной технологией и сумел приспособить её к нашим реалиям. Предположу, что жрец давно догадался, что перед ним чужемирец, но вынужден был принести клятву о неразглашении. Вероятно, хотел убедиться, что этот чужемирец опасен или же просто пытался выведать что-нибудь интересное. А затем Ртутник показал ему нечто такое, что напугало служителя Гесты по-настоящему. И стало уже слишком поздно – если бы жрец пошёл в СИБ и рассказал о Страннике, клятва убила бы его до того, как он успел бы уничтожить записи. Жрец также не мог быть уверен, что мы не допросим чужака. А у Ртутника в руках, видимо, было нечто такое, что могло соблазнить даже агентов. Такое, что не должно попадать ни в плохие, ни в хорошие руки, Кайра. И когда жрец понял, что мы проводим операцию, он взял с тебя слово не допрашивать Странника и рванул уничтожать его записи, хотя и знал, что расплатится за это жизнью.

– Как думаешь, что там могло быть?

– Не знаю… – протянул Десар. – Если принять во внимание интерес к Мелчу, то можно предположить, что Ртутник нашёл возможность переноса духа из одного тела в другое… Но мог и просто присматриваться к нему как к возможному союзнику. Ещё как вариант – способ выжечь дар навсегда. Страшная технология. Способ делать это массово? Представляешь, ты накладываешь одно заклинание и превращаешь армию самых опасных боевых магов в обычных полуденников…

Кайра поёжилась:

– Да, это страшно. Хорошо, что мы не узнаем.

– Да. Хорошо. Соблазн взять и использовать такое против тех же эстренцев был бы слишком велик, тут я соглашусь со жрецом. Некоторым технологиям лучше просто не существовать даже в теории.

– Согласна. Значит, жрец погиб героем.

– Настоящими героями обычно так и становятся, Кайра, – тихо проговорил Десар. – А жрецы не могут предать свою богиню, просто не могут. Она же говорит с ними… Знаешь, только Странник, только чужак, совершенно не разбирающийся в наших реалиях, мог подумать, будто жрец встанет на его сторону. Знаешь почему СИБ по умолчанию считает жрецов союзниками?

– Почему?

– Потому что Геста доверяет исполнять божественную волю лишь лучшим, а такие не торгуют своей душой, Кайра. Никогда не торгуют, какую бы цену им ни предложили. Поэтому жрецы не подчиняются императору, поэтому у них толком нет верховной власти, поэтому они почти никогда не совершают преступлений. И поэтому им можно верить.