Пишу про город

А без диалогов и взаимодействий выходила сплошная скука. Артур Сейдж Ривер просто описывал каких-то людей и их мысли. На третьей главе такого чтива он сам бы уже начал засыпать. Особенно учитывая тот факт, что внешнюю среду Артур описывал так же плохо. Его персонажи как будто бы только думали на фоне каких-то домов да остановок, а потом перекидывались нескладными фразами с картонными лицами.

Как “истинный рационал”, Артур Сейдж Ривер осознавал, что город не может заинтересовать читателей таким, каким он пишется сейчас (хоть до самого города ещё никто и не доехал). Артур зашёл в свой первый настоящий тупик, и сейчас он думал о том, как хотелось бы ему взять телефон и набрать один номер. Он очень хотел поговорить с Эйприл.

Глава 6

Айви Роуз Гриффит нравилось слушать пение птиц. Она частенько отправлялась на ближайший от дома холм, пряталась в тени многовековых сосен и растворялась в звуках природы. Бывало, что она забиралась поглубже в лес, расстилала покрывало и просто лежала, часами глядя на небо сквозь игольчатые кроны. Честно говоря, Айви нравилось слушать всё, что не касалось её пяти младших братьев, которые неустанно надоедали ей дома.

Айви сняла сандали и, опустив босые ноги на покрывало из травы и мха, направилась на вершину, за которой начинался пролесок. Так было привычнее и правильнее: когда ступни щекотали сосновые иголки, шишки и мелкие камушки, а травы и цветы касались лодыжек. К тому же сегодня был именно такой день, когда нужно было забраться поглубже.

Стоя на вершине холма, Айви Роуз Гриффит обернулась. Внизу жил город. Айви часто наблюдала отсюда за ним. В детстве её любимым занятием было отыскать все-все дома своих друзей. Она наблюдала за людьми мурашками, считала красные машины, вечерами отсчитывала минуты до того, как зажгутся фонари. Однажды она даже заприметила своего троюродного дядю, странно пересекающим переулки с букетом цветов. Стоит сказать, отправился он тогда не к себе домой, но Айви сохранила эту тайну, будучи уверенной, что дядя шел к её учительнице, чтобы поздравить с профессиональным праздником и ничего более. Честно говоря, тогда она вообще не представляла себе, что такое “что-то более”.

На улице стояла июльская жара. Лес сохранял влагу как умел и полнился запахами нагретой смолы, мха и ароматом сосен. Сегодня Айви убаюкивали шёпот горячего ветра, пробирающийся меж кронами, стрёкот редких сверчков, прячущихся в траве, и далёкая, будто аккомпанирующая, песня сойки. Сосны поскрипывали ритмичные вздохами, словно общаясь на каком-то древнем языке. Во времена летних зноев лес был довольно тих. Казалось, что он отдыхает, запасая свои силы перед влажной осенью.

Айви Роуз Гриффит расстелила покрывало на своём месте – крошечной полянке у пересохшего ручья. Осенью, когда вода вернётся, это место наполнится приятной какофонией звуков, за которую Айви так любила бывать здесь. Но сегодня здесь царила почти абсолютная тишина. Идеально, чтобы отдохнуть от домашних.

Айви любила бывать одна. Может быть, из-за обилия родни, а может просто такой характер. У неё редко получалось выбраться, и поэтому эти моменты казались ещё более ценными. Ей не хотелось делить их ни с кем, кроме, пожалуй, одного человека. Но он об этом не узнает. Айви бы ни за что в жизни не призналась и уж тем более не позвала бы его с собой. Вообще, каждый раз, когда она пыталась завязать с ним нормальный разговор, из неё вырывалось какое-то невнятное блеяние. Временами она вдруг начинала говорить с ним на несколько тонов выше, или же отчего-то её внезапно пробирал смех. А ОН, конечно же, считал ее какой-то дурой.

Каждый раз, глядя украдкой на копну его рыжих волос, Айви Роуз Гриффит ловила себя на мысли, что не может оторваться. Поэтому она всячески заставляла себя отвернуться и вообще уйти куда подальше. А теперь они окончили школу и, наверное, обязательно разъедутся и никогда не увидятся больше.

Айви и Киран на самом деле неплохо знали друг друга когда-то. Например, она знала, что его любимым цветом был темно-синий (как морские волны в шторм). В детстве они вообще были неразлучны, и все её родственники пророчили им свадьбу. Но к подростковому возрасту их пути разошлись, у каждого случилась своя компания. К тому же, именно тогда Айви начала понимать, что, кажется, Киран её невероятно бесит. Да и вообще, рыжие не в её вкусе.

Теперь они были взрослыми. Ей семнадцать, ему уже стукнуло девятнадцать. Она помогает маме печь десерты в кофейню и на праздники, он работает бариста в той самой кофейне. Они периодически пересекаются, и каждый раз Айви убеждается, что она ему абсолютно безразлична. Он, конечно, улыбается ей, но всё это только из вежливости. Это же его работа – улыбаться.

Где-то вдали завела свой счёт кукушка, и Айви вспомнила свой самый главный вопрос. Уезжать или оставаться? С одной стороны, Кентон Парк был её домом: тёплым, знакомым, родным, хоть и немного странным. С другой стороны, здесь не было никаких возможностей, никакого университета или хотя бы колледжа, и перспективы работы были примерно между учительницей младших классов и пекарем.

Вот если бы в Кентон Парке был Интернет! Айви могла бы учиться, как говорят, “онлайн”. Она плохо себе представляла, что это значит, но периодически, бывая в гостях у родственников в Эшбурне, ей показывали компьютер и всё такое. Простыми нажатиями кнопок можно было “звонить” другим людям и даже увидеть их, где бы они не находились. А их телефоны! Крошечная коробочка без проводов! В отсутствии интернета она чувствовала себя неотесанным бревном, каким-то древним экземпляром в музее. Чтобы узнать значение имени своей подруги (и заодно Кирана) ей пришлось идти в библиотеку и потратить там без малого час!

С другой стороны, внешний мир был таким громким. Каждый раз, когда Айви попадала в “цивилизацию”, всё вокруг будто кричало ей в самое ухо. Да и кем она хотела бы быть? Пожалуй, режиссёром. Или, в крайнем случае, хоть кем-то связанным с кино. Мама говорит, что это всё дурость и рассматривать нужно “реальные” профессии. Но Айви не хотелось быть врачом или архитектором. Ей хотелось оживлять картинки, возникшие в голове. И вот они идут в свете ночных фонарей. Ветер развевает её волосы. Их руки еле-еле, будто случайно, касаются друг друга. И он смотрит на неё своими зелёными глазами. Они останавливаются на набережной. Мимо проплывает прогулочный теплоход, освещая её лицо разноцветными огнями. Они встречаются глазами. Он нервно теребит ворот пальто, но всё же приближается совсем вплотную к ней. Пока они не касаются носами и…

– Айви! А-а-а-а-айви!

Возглас, похожий на рёв дикого, хоть и маленького зверя, вырвал Айви из всевозможных мыслей. Как они её здесь нашли?

– Откуда вы… – начала она.

– Давно уже, – хихикнул её младший брат номер три. – Мы выследили тебя ещё года два назад.

– Три, – поправил его младший брат номер четыре.

– Прятаться ты, конечно, совсем не умеешь.

Близнецы, не спрашивая, уселись к Айви на покрывало и, порывшись в её сумке, выудили пачку сухариков, которая мгновенно была открыта.

– Надеюсь, вы не следите за мной всё время, – Айви с прищуром посмотрела на братьев.

– Не-е-е-е, – затянул младший брат номер три, бессовестно лопая сухари. – Это такая скукота! Ты всегда ходишь в одни и те же места!

– А в Кентон Кофи мы уже были, – завершил младший брат номер четыре.

– Чего бы мне там делать? – удивилась Айви.

– Ну, знаешь, – младший брат номер три ехидно улыбнулся своему близнецу, – всякое! Торт там относить или пить какао…

– Или с кем-нибудь разговаривать, – вставил младший брат номер четыре, и они оба захихикали, – или…

– Ну всё! – решительно сказала Айви, почувствовав жар на щеках. – Я хожу в Кентон Кофи только по делам! Или иногда встретиться с подругой.

– Ага, – младший брат номер три подмигнул ей.

Теперь Айви Роуз Гриффит не на шутку разозлилась. Она отобрала у них жалкие остатки сухариков и собралась завести большой разговор о том, что они ещё слишком маленькие и ничего не понимают. Но вдруг поняла, что они не могли сюда прийти просто так.

– Так, а что вы тут делаете?

– А-а-а-а, – младший брат номер три потёр лоб, – точно! Тебя ищет Киран. Вроде как кто-то приехал в отель.

– Киран? – удивленно спросила Айви. – То есть, в отель? – тут же исправилась она.

– Ага.

Она вскочила на ноги, согнала мелюзгу с покрывала и надела сандалии. В отель никто не приезжал уже, пожалуй, больше года. А так как это была прямая обязанность Айви, оставленная её тётей, нужно было спешить.

Айви Роуз Гриффит шла так быстро, что успела очень сильно вспотеть. Младшие братья вытрепали ей всю голову, чтобы она шла помедленнее, чтобы можно было успеть полазить по деревьям. Где-то в середине пути они отыскали кусты черники и в итоге были оба измазаны фиолетовыми пятнами. По привычке, отработанной годами, Айви не обращала никакого внимания на проделки десятилеток.

Стремглав промчавшись по западной части своего крошечного городка, Айви вышла на площадь, на другом конце которой располагалась кофейня Кентон Кофи. Младшие братья номер три и четыре успели забрызгать её водой из фонтана и всунуть в волосы цветок бархатца, украденный с городской клумбы. И вот, на подходе к кофейне Айви Роуз Гриффит обернулась, чтобы убедиться, что братья всё ещё следуют за ней, и со всей силы впечаталась в чью-то грудь.

– Ой, – только и успела выговорить она, чуть не упав, но руки подхватили её. Глянув наверх, она увидела знакомые зелёные глаза.

– Айви, прости, пожалуйста, я не заметил, – скомканно сказал Киран, возвращая Айви в вертикальное положение. Он смахнул что-то с её плеча. – Ты в порядке?

Айви резко отвела взгляд, выпрямилась и принялась судорожно поправлять волосы, растрепавшиеся по пути.

– Я… да, извини, не увидела тебя. Э-э-э, Привет.

Она махнула рукой в качестве приветствия и мельком посмотрела на Кирана. Он, как обычно, улыбался. Айви решила, что он смеётся с неё. Какой ужас! Она вся потная, растрёпанная. И ещё этот цветок! Она вынула бархатец их волос.

– Я тут… – начала Айви, напрочь забыв, зачем так спешила.

– Отель! – помог ей младший брат номер три, встряв в разговор.

– Да! Да, точно. Ты меня искал? Кто-то приехал?

– А, да, отель! – воскликнул Киран. – Вот там, за столиком у окна сидит девушка. Спрашивала про программу, которую когда-то делала твоя тётя.

– Да, да, хорошо… Спасибо. Я пойду тогда, – сказала Айви, стараясь не смотреть на Кирана дольше двух секунд.

– Да, да, конечно, – он отошёл от неё шага на два, ведь до этого они стояли почти вплотную. – Если нужна будет помощь, зови. И, кстати, красивый цветок.

Айви кивнула в ответ, слегка улыбнувшись, и когда младший брат номер три дернул её за штанину, наконец, зашла внутрь.

– Здравствуйте, – сказала она, протянув девушке руку. – Меня зовут Айви.

– Мэри, – ответила девушка, пожав руку. – Мэри Форстер. Очень приятно.

Глава 7

Артур Сейдж Ривер часто сталкивался с различными блоками: читательским, писательским, жизненным. Сегодня он столкнулся с бетонным, отчего на его щеке теперь зиял огромный синяк. Это было, конечно, весьма кстати по закону подлости, ведь завтра ему предстояла крайне важная встреча.

Он всё-таки позвонил Эйприл. Каким-то унылым вечером, где-то в перерыве между главами, которые порой были огромны. Артур не написал сообщение, не лайкнул невзначай историю, чтобы начать общение. Он просто набрал знакомый номер, который даже не был сохранён у него в телефоне. Вернее сказать, это было совсем не просто для него, и на этот отчаянный поступок он решался уже очень давно.

В честь важной встречи Артур Сейдж Ривер, будучи приличным человеком, живущим как слегка одичалый отшельник, привёл себя в порядок. Он сбрил сильно отросшую щетину, постригся в ближайшем салоне, вымылся так мощно, что даже потёр забытой на полке мочалкой икры и ступни. В конце концов, когда Артур гладил футболку (самую приличную из всех, что у него были), он понял, что, наверное, немного волнуется. Может быть, потому, что гладил он примерно никогда. Или потому, что Эйприл занимала очень странное, но важное место в его жизни.

На дворе была осень. Именно та её часть, которую многие любят: наполненная всевозможными оттенками охры, напитанная ароматами опавшей листвы и приближающейся грозы. Осень, которая каждым налипшим на пальто листочком навевает воспоминания: о далёком лете, проведённом у бабушки в деревне, первом закате, встреченном на крыше соседнего дома. Она напоминает о людях, которые приходят и уходят, создавая бесконечный круговорот. Это, конечно, если вы довольно сентиментальны. Если же нет, то на дворе была промозглая, влажная и ветреная пора, в которую самое лучшее занятие – это сидеть дома, попивая чаёк.

Абсолютно однозначным по этому вопросу был всего один факт: по неизвестной никому причине осень была похожа на четверг. А Артур Сейдж Ривер тем самым утром был похож на подвыпившего бобра или, в лучшем случае, битый огурец. К тому же его щека немного отекла и неприятно саднила. Под привычный аккомпанемент об ужасном новом названии города Артур вырядился в совершенно обычную одежду, в которой почему-то долго красовался перед зеркалом. После сна его аккуратно уложенная новая стрижка вернулась к привычному виду гнезда, и он усиленно зачёсывал непослушные кудри на разный манер. Конечно, его внешний вид совершенно не соответствовал собственным ожиданиям, но это было лучшее из того, что он мог предложить.

Эйприл выглядела примерно так же, как всегда. Красиво. Она носила короткое рваное каре, красилась в блонд. На носу и щеках, словно карта звёздного неба, рассыпались веснушки. Что до цвета глаз, то Артур Сейдж Ривер никак не мог точно определить их цвет, потому что, когда он в них смотрел, неизменно происходили странные вещи, вроде тахикардии или приступа неуклюжести. Пока что он заключил, что глаза Эйприл синие, но не такие, какими обычно бывают синие глаза. В этих было множество оттенков: тёмно-синий, болотный, крапинки карего, оттенки серого. Артуру до жути хотелось пристально рассмотреть глаза Эйприл, но для этого нужно очень сильно приблизиться, поэтому он ограничился просто тем, что спросил. Она сказала синие.

И вот Эйприл стояла у кафе в ожидании Артура, который как раз был через дорогу, в ожидании зелёного сигнала светофора. Она помахала ему рукой и лучезарно улыбнулась. Нет, правда, Эйприл всегда так улыбалась. Да и в целом была до ужаса смешлива. Артур помахал в ответ, и, кажется, вся эта лучезарность разлилась у него внутри, словно он только что выпил горячий чай. Как бы его рациональную часть не щемило это ощущение, оно было волшебным, тягучим и безмерно сладким, если бы у него был вкус. Но было и одно “но”: оно вызывало зависимость. Поэтому Артур всячески избегал такого по жизни.

– Мы так давно не виделись, – сказала Эйприл, окунувшись в объятия Артура.

Её волосы вкусно пахли яблочным шампунем. Таким же, как и всегда, с тех самых пор, как они познакомились в университете десять лет назад. Артур старался сдерживаться, насколько возможно, учитывая тот факт, что внутри он трепыхал, как осенний листик на ветру. Честно говоря, получалось у него очень плохо. Он зарылся носом в макушку Эйприл, вдохнул запах её волос и прижал к себе. Не слишком мягко, но и не слишком сильно (как по книжке). Если бы на это зрелище кто-то смотрел со стороны, то непременно бы решил, что Артур безоглядно влюблён. И это была бы правда. Поэтому при каждой встрече с Эйприл Артур собирал в кулак всю свою волю, чтобы не прилипнуть к ней, как жвачка, не сказать лишнего слова, не задержаться слишком долго взглядом.

Артур Сейдж Ривер лучше всего в этом мире понимал, что Эйприл ему “не по зубам”. Нет, вы не подумайте, они никогда не встречались. Артур бы никогда не осмелился. Просто в сравнении с Эйприл он казался себе червём, прилёгшим полежать на камушке в ожидании лучшей жизни. А она… Она была буйством жизни. Жёлтая канарейка, изучающая мир с высоты птичьего полёта.

– Я только недавно вернулась из Норвегии, а впереди еще рождественские туры. Как хорошо, что ты мне позвонил именно сейчас, а то мог бы меня и не застать. К зиме работы будет очень много, – она улыбнулась кончиками губ, сделала глоток своего двойного американо и, облокотившись на спинку стула, посмотрела на Артура.

Он скользнул взглядом по её лицу, уставился куда-то в сторону, и в воздухе зависла неловкая пауза. У Эйприл вырвался тихий смешок. Наверное, её рассмешило то, как странно он себя ведёт.

– Как ты, Артур? Прошёл, наверное, целый год с тех пор, как мы виделись последний раз.

– Да я вот уволился, почти сразу после того, как мы виделись. Подумал, что всё-таки хочу написать книгу.

– Ого! – воскликнула Эйприл и, сложив локти на столе, придвинулась очень близко к Артуру. – Это же здорово! Наконец ты ушёл из той дыры.

– Да, я высказал им всё. И за Пэм тоже. И за эту ненавистную форму, в которой невозможно было существовать.

– Это вообще не твоя работа, – ответила Эйприл. – Я так рада, что ты начал писать. Ты всегда об этом мечтал.

– Честно говоря, пока дела идут не очень…

“Зачем ты это говоришь? Зачем ты это говоришь?” звучало в голове у Артура. Но слова сами собой вылетали у него изо рта. Он рассказал Эйприл о последнем годе, о том, что писать он может в лучшем случае инструкции для освежителя воздуха. О том, как идеи одна за другой отправлялись в мусорку. И о том, как ему стыдно. И как бы Артур Сейдж Ривер не сопротивлялся, он выдал всё. В глубине души он не был очень уж закрытым, скорее избирательным. Ему хотелось делиться, но только с ней. Эйприл обладала каким-то невероятным талантом выводить его на чистую воду, ничего для этого не делая.

– Так что там за город? – спросила она, когда Артур закончил эпопею о своей ничтожности. – Ты сказал, что ты пишешь про город. О чём он?

– Я не знаю. Я только недавно начал писать о нём, без структуры и огромного сюжета. Может, мне как раз на пользу.

– А в городе есть прототип меня? – спросила Эйприл.

– А ты хочешь, чтобы он там был? – Артур впервые за вечер посмотрел ей прямо в глаза.

– Если только ты не сделаешь его слишком сумасшедшим, – она улыбнулась и прикусила губу. – Но желательно, чтобы он был немножко более счастливым.

Артур в удивлении поднял брови.

– Но ты знаешь, я думаю, что ты создан для того, чтобы писать. Ты об этом всегда мечтал, а это ли не знак? – добавила она.

Он уловил на лице Эйприл грусть, спрятанную за улыбкой. Этот приём Артур ну очень хорошо знал на своём собственном опыте. Кажется, Эйприл тоже было чем поделиться. Они были похожи в некотором роде. Хотя, наверное, многие люди так делают: надевают маску, чтобы не показаться слабыми неудачниками.

Какой бы жизнерадостной Эйприл не казалась Артуру, она прежде всего была просто человеком, который тоже чувствует. Смешливые люди вообще часто много чувствуют. Просто они мало говорят. Грусть Эйприл задевала Артура. Ему хотелось узнать, что он может сделать, но он просто спросил:

– А как ты?

– Честно говоря, последний год и у меня был отстой…

Как бы редко они не виделись или не говорили по телефону, они всегда были предельно открыты друг перед другом. Эта связь между ними, блуждающая через десятилетие, была для Артура самым верным маяком. Каждая встреча с Эйприл почему-то давала ему смысл. Но у любой медали есть две стороны: эти встречи создавали иллюзии, мечты о том, что когда-то Артур сможет обладать тем, что ему недоступно. Обладать плохое слово. Разделять – вот это подходит куда больше. Разделять всё то, что они проходят: дождливые вечера и солнечные рассветы, уставшие пятницы и ранние понедельники, глупые разочарования и чистые наслаждения. Он хотел слушать о её победах и поражениях. Он хотел говорить о своих взлётах и падениях.

И нет, Эйприл не была замужем (вернее когда-то была, но это в прошлом) и, кажется, даже не была в отношениях. И смотрела она на него с таким же упоением. И вроде им уже было под тридцать, и подростковые колкости и ломкости отошли на задний план. Но не для Артура.

Он всё для себя понял ещё тогда, девять лет назад, когда, перебрав лишнего на студенческой вечеринке, поцеловал Эйприл. Он посчитал это ошибкой. Решил, что загубит её жизнь своей тормознутостью и никчёмностью. Артур был слишком блеклым, а ей нужен кто-то великолепный. Отважный, решительный и строптивый, как она сама. Так решил Артур. Ничего у неё не спросив.

Конечно, у него были девушки. С одной он даже жил пару лет вместе. Может быть, если бы Эйприл насовсем исчезла из его жизни, он даже бы женился. Но она была. А тот поцелуй был, пожалуй, самым лучшим, что случалось с ним в личной жизни. Самым правильным.

Как и от писательства, Артур Сейдж Ривер бежал от любви, обрывая себе любые попытки на то, чтобы попробовать. Он был непременно убеждён, что всё, чего он коснётся, закончится плохо. А этими отношениями он слишком дорожил, чтобы всё испортить. Поэтому Артур выдумывал себе оправдания, в конце концов, конечно же, каждый раз понимая, что в них нет смысла. Он проводил свои дни, сидя на пятой точке и фантазируя о том, что счастье – оно вот там, за углом. Воображая, как он настойчиво шагает к этому углу, Артур Сейдж Ривер стоял на месте. А где-то там, глубоко в его голове, он был писателем. С ним рядом была Эйприл. И жизнь, которую они живут, напоминает на вкус пасту: поданную с пылу с жару, сочную, насыщенную, яркую.