Игры мажоров. Испортить сводную

– Это ты так незаметно пробиваешь почву насчет того, были ли у меня с кем-то серьезные отношения или нет? – корректно пытаюсь указать на тему интима.

Вместо того чтобы стушеваться, Виктор запрокидывает голову назад и начинает громко смеяться.

– Слушай, да с чего ты решила, что все вокруг зациклились на этой теме? – во взгляде ни намека на фальшь.

– Хочешь сказать, что внезапно тебе стала интересна я сама по себе? Ни с того ни с сего, независимо от того, сколько вокруг тебя вьется девушек? – не знаю, зачем я продолжаю его допытывать. Будто намеренно хочу его оттолкнуть, а потом сказать: “Я так и знала”.

– Именно так! – он кладет руку мне на поясницу и подталкивает к двери ресторана.

– Давай без рук, – останавливаюсь, одарив парня таким взглядом, чтобы у него не оставалось сомнений, что я могу и по яйцам врезать в случае чего.

А я могу!

Мысли о ночном инциденте хоть и вызывают дрожь, но в то же время я чувствую и прилив какой-то гордости, что смогла постоять за себя.

Признаться, это был первый раз за мои восемнадцать лет, когда мне потребовалось защищать себя и свою честь. И теперь меня просто распирает изнутри от осознания, что я не растерялась и оказалась такой крутышкой.

Хотя на Викторе я не хочу пробовать свежеприобретенные приемчики. Надеюсь, что он из тех парней, что прекрасно понимают слова.

– Понял, дикарка, – усмехается он, убирая руку, а я облегченно выдыхаю.

Мы занимаем столик у окна и, сделав заказ, сидим пару мгновений и молча рассматриваем друг друга.

Виктор хорош. Я бы сказала, что очень хорош собой. Но в нем не чувствуется той легкомысленности или надменности, что я вижу в его брате и его друзьях. Но расслабляться я не позволяю себе раньше времени.

– Что? – не выдерживаю первой и отвожу взгляд к окну, за которым пробегают прохожие.

На улице снова жара, и девушки поголовно в мини-платьях и шортах, но вместо того чтобы рассматривать цветник за окном, мой собеседник не сводит с меня глаз.

– Любуюсь, – отвечает он не смутившись, но умело вгоняя меня в краску. – Стефа, расскажи мне, откуда ты такая взялась?

– Уверен, что готов к этой истории?

– С радостью послушаю.

– Все просто. Я жила в другом районе города с бабушкой, – зависаю на последнем пункте, потому что я не должна рассказывать о том, что мамы практически не было в моей жизни и она занималась только личной жизнью. Ведь я не знаю истинных намерений Гордеева-старшего. А подставлять Алекса будет низко. Потому что именно он просил держать это все в тайне, когда вскрылось, что я никуда не планирую переезжать… – И с мамой, – нехотя добавляю. – А потом она встретила отца Тимура, и вот, мы среди вас.

– И тебе это не сильно нравится?

– Разве по мне так сильно заметно? – усмехаюсь, стараясь спрятать нервозность.

– Более чем. Возможно, тебе просто требуется время…

– Или сменить место жительства.

– Как вариант. Подыскиваешь себе что-то?

Я бы с радостью, но тогда Алекс снова включит свою шарманку о том, что все должны работать на имидж семьи. Своих сбережений у меня нет, а мама не позволит мне уйти сейчас, когда вся семья под прицелом.

– Пока не могу. У мамы с Алексом большие проекты, и мы должны быть образцово-показательной семьей.

– А тебя это не устраивает?

– Нет. Не люблю фальшь и лицемерие.

– В шоу-бизнесе все строится именно на этом.

– Жду не дождусь, когда смогу вырваться на свободу.

– А учиться? Ты уже куда-то поступила?

– Поступила – громко сказано. Алекс запихнул меня в институт экономики и финансов.

– Тебе это не интересно?

– Нет. Я вообще мечтала стать стюардессой.

– Неожиданно, – вскидывает брови вверх Витя.

– Но это не престижно, – усмехаюсь. – Нельзя быть обслугой, – помню, как рассказала о своем желании маме и отчиму, а они в ответ лишь рассмеялись.

– Получается, живешь по указке?

– Получается, так.

– А в идеале, как хотела бы?

– Жить отдельно и учиться на стюардессу.

– Уверен, что должен быть какой-то выход.

– Если только не найду подработку и не обзаведусь личными деньгами, – а я очень хочу не зависеть ни от кого.

– С этим я могу тебе помочь.

– Серьезно?

– Абсолютно.

– Тогда это было бы идеально, – представляю, что смогу съехать из особняка отчима, и Виктор машинально начинает мне казаться привлекательнее других парней.

– Отлично! Тогда я тебе завтра скажу, куда и когда подъехать.

– Спасибо, Вить! – настроение улучшается.

– Поблагодаришь позже, – подмигивает он.

А мне начинает казаться, что он действительно лучше брата и его дружков.

Он провожает меня до такси, и я приезжаю домой окрыленная тем, что, возможно, у меня будет работа, но больше всего меня радует то, что, кажется, я ошиблась в Викторе и он мне действительно понравился.

– Что у тебя с лицом? – спрашивает Тим, лежа на диване в гостиной, как только я захожу домой.

– В смысле? – не понимаю, о чем он.

– Что это за выражение лица?

– Где? – достаю телефон и включаю фронтальную камеру.

Глаза блестят, щеки красные, но больше ничего необычного.

– С твоими губами какая-то херня, – поднимается он на ноги и подходит ближе.

– Да где? – все еще не вижу ничего странного.

– Это что, улыбка была? – хмурится сводный.

И только тут я понимаю, что он издевается.

– Да, улыбка!

– Хочешь сказать, нашла парня?

– Именно!

– Супер! – возвращается он на диван.

А меня настораживает его поведение.

– Тебе нужно продержаться две недели.

– Что значит “продержаться”?

– Не сосаться и не давать ему до приема.

– Это тебя не касается!

– Дело твое, – он берет в руки пульт и снимает с паузы фильм.

– Нет, ты договаривай.

– Ни один парень не будет терпеть рядом телку, которая не умеет сосаться и сосать.

– Фу, извращенец! – иду к лестнице.

– Только если это не фейк и ты его не купила.

– Это не фейк. И все я умею, понял? – не знаю, зачем все это говорю. Щеки вспыхивают еще сильнее, и я убегаю наверх.

– Вот и посмотрим, мышь, способен ли тебя кто-то выдержать две недели. Но если хочешь, могу тебя всему научить! – несется мне вслед.

– Пошел к черту!

Слышу в ответ низкий смех и краснею еще сильнее.

– Кстати, вечером всей семьей едем на премьеру. Будь готова к семи.

А мне хочется головой биться об стену, как сильно я не хочу с ними ехать куда-то. Но вряд ли у меня есть выбор.

И это так. Мы едем на премьеру фильма Алекса, и в кинозале мое место оказывается рядом с местом сводного… А это значит, что мы проведем два часа практически вплотную друг к другу.

Глава 14

– Мне обязательно здесь находиться? – спрашиваю у матери, когда вижу отведенные нам места.

Мое, как я и предполагала, оказывается рядом с братцем. А мне на него, после прошлой ночи и этого утра, когда они так ловко опустили меня на пару с мамой, смотреть тошно. Хотя ее я тоже не горю желанием терпеть так долго.

– Конечно! – улыбается она натянуто, потому что со всех сторон нас фотографируют. – Это одна из главных премьер года у Алекса. И мы как семья должны не только поддержать его, но и разделить успех, – цедит она сквозь зубы.

– Можно я хотя бы сяду рядом с тобой? – мне очень хочется отгородиться от Тима.

– Нет, – чуть ли не рявкает родительница. – Все должны видеть, какие дружные у вас отношения с братом.

Мне хочется закатить глаза, но я не имею права.

Мало того что меня снова разрядили как куклу, в проклятый корсет и узкую юбку, в которой невозможно нормально и шага сделать, так еще придется терпеть этого мерзавца.

– Не удалось от меня отделаться? – смотрит на меня самодовольно сводный, когда я опускаюсь на сиденье рядом.

– Можно подумать, тебе самому в кайф это вот все.

Но вместо ответа он как-то слишком близко наклоняется ко мне, так, что у меня каждый мускул в теле напрягается. Я впиваюсь руками в подлокотники и оборачиваюсь к нему, пытаясь понять, что он задумал.

Наши лица разделяет всего несколько сантиметров. И взгляд Тима блуждает от моих глаз к губам и обратно.

– Мне нравится, как ты нервничаешь рядом со мной, – наконец-то говорит он и, усмехнувшись, отстраняется, и только тогда я шумно выдыхаю.

– Ты мне неприятен.

– Как хорошо, что это взаимно.

Начало праздничной церемонии отвлекает от Тима. Выступает Алекс, режиссер, актеры! Все счастливые и взволнованные. А когда начинается фильм, у меня даже получается забыть о Тимуре, что развалился по соседству. Но это длится недолго, ровно до того момента, как его нога прижимается к моей.

Чуть сдвигаю ноги в сторону мамы, но он все равно так или иначе касается меня коленом.

Поворачиваюсь к нему, мысленно поджигая его голову. Представляю себе этот факел и даже забываю про коленку.

– Что тебе, мышка? – спрашивает сводный.

– Представляю, как подожгу твое бренное тельце, освобождая человечество от тебя и твоего пагубного воздействия.

– Надо же, как высокопарно, – усмехается он, посмотрев на меня, а затем снова возвращая внимание к фильму.

А мне почему-то становится легче после небольшого сеанса визуализации.

До конца фильма он больше не задевает меня, и я даже получаю удовольствие от просмотра.

На титрах весь зал аплодирует создателям стоя и перетекает в зал с фуршетом. Вечер кажется бесконечно длинным и скучным.

Тим все это время слоняется где-то вблизи от меня. Но периодически к нему подходят какие-то люди. Поэтому я даже не обращаю внимания, когда рядом с ним вырастают две девушки модельной внешности, блондинка и брюнетка.

Я же стою рядом с тарелкой, на которую собрала все виды закусок, и лениво жую предложенное.

– Тим, ну пожалуйста, – говорит одна из девушек. – Просто организуй встречу.

– Что мне за это будет? – спрашивает он её совершенно серьезно.

– А что ты хочешь? Мы можем многое, – льнут они еще ближе к нему, и мне становится неприятно оттого, что девушки в открытую себя предлагают. Будто для них тело – это лишь средство для достижения цели, товар. И особо не имеет значения, кому его продавать. – Можем поехать сразу после фуршета в отель, – понижает она голос.

– Неинтересно, – спокойно отвечает Тим. – Секс я могу получить, сильно не напрягаясь для этого. Но раз встреча с моим отцом для вас так важна, то я хочу тоже получить что-то эксклюзивное. То, чего я не смогу найти без чьей-то помощи.

От его ответа я слегка пребываю в шоке. Во-первых, что это за сказочное задание: “Пойди туда, не знаю куда. Принеси то, не знаю что”. И во-вторых, он отказался от секса.

Теперь я не таясь рассматриваю его и то, как он держится с этими девицами. Хотя сам факт, что какие-то молоденькие актрисульки или модельки ищут встерчи с мужем моей матери, настораживает меня, но ответ сводного удивляет.

Потому что до этого момента мне казалось, что секс – это все, о чем он думает и что его волнует. Но получается, что я оказалась не права. И даже не знаю, радует меня такое открытие или же просто интригует.

– А что, если мы отдадим тебе пригласительные на одно закрытое мероприятие? – понижает голос вторая девушка.

– Секс-вечеринки не интересуют.

– Милый, а это и не про секс, – говорит она как-то загадочно.

Тим смотрит на нее уже более заинтересованно.

– Если это то, о чем я думаю, то у вас не получится меня наебать. Я знаю, что подобным мероприятиям перекрыли кислород.

– Сам знаешь, что для такого места, где крутятся такие огромные деньги, всегда найдется лазейка.

– Хочешь сказать, у тебя есть пригласительные?

– Да. Подарил один из участников, – довольно отвечает она. – И я бы не хотела их терять просто так.

– И когда вечеринка?

– Сегодня, – лезет в сумочку и достает две пластиковые карточки.

– Хорошо, – кивает Тим. – Если это не развод, тогда позвони мне завтра, и я скажу, когда и куда подъехать.

– Ти-и-и-им! Ты лучший! – визжит девица, отдавая ему карточки. – Но если ты обманешь нас…

– У нас сделка. А я всегда выполняю условия сделок.

– Ты супер! – радуются они, а затем уходят, чтобы пофотографироваться с актерским составом фильма.

– Что интересного узнала? – спрашивает сводный, оборачиваясь ко мне.

– Лишь то, что ты любитель каких-то особых вечеринок.

– Это не просто вечеринка, – усмехается он. – Это совершенно другой мир. Если попадешь туда, твои розовые очки навсегда разобьются.

– Почему ты решил, что у меня такая радужная жизнь? Ты ведь обо мне совершенно ничего не знаешь! – надоело, что он постоянно делает обо мне ошибочные выводы. – Но тебе так нравится вешать на людей ярлыки, да? Ты сам-то кто?

– А ты разве хотела, чтобы я узнал тебя лучше? – подходит ближе и утаскивает с моей тарелки канапе.

– Ты и сам не особо горел желанием. Или уже забыл, как запугивал меня?

– И ты послушалась. Что подтверждает мою теорию относительно того, что ты готова только к жизни в пряничном домике, а реальный мир тебя переломает.

– Это неправда! – в груди становится горячо, и кровь приливает к щекам.

– Хочешь сказать, что не расплачешься, если какой-то незнакомец наорет на тебя, и не грохнешься в обморок, если у кого-то потечет кровь из носа?

– Да откуда у тебя такое впечатление обо мне?

– Потому что ты ведешь себя как овца на закланье, послушно выполняя то, что тебе сказано! – больно бьет словами.

А вот это уже просто возмутительно!

– Но это не так!

– Правда? Хочешь сказать, что готова сейчас сбежать отсюда и пойти туда, где хорошим девочкам появляться не стоит?

– Ты просто берешь меня на слабо.

– Потому что я знаю, что у тебя кишка тонка и ты молча будешь делать все, что скажет тебе мамочка. И когда она выдаст тебя за какого-то мерзкого толстосума, то и тут ты ей возразить не сможешь!

Каждое его слово злит.

– А знаешь что! Пойдем! Я хочу на эту чертову вечеринку, но только для того, чтобы ты раз и навсегда от меня отстал!

– Ты мне не интересна, чтобы я к тебе приставал.

– Но постоянно меня цепляешь. Поэтому сейчас мы идем туда, куда ты собрался. А потом ты перестаешь цеплять меня, договорились?

Вижу, как у него вспыхивают азартом глаза и уголки губ приподнимаются в легкой усмешке.

– Договорились, – протягивает он мне руку.

Смотрю на его длинные пальцы, раздумывая, стоит ли в это ввязываться, но потом сама себе одергиваю. Никто не тянул меня за язык. Я сама предложила ему эту сделку. Значит, не остается ничего иного, как ответить на рукопожатие.

А через пять минут мы сидим вдвоем на заднем сиденье такси и я с ужасом понимаю, что заключила сделку с дьяволом.

Глава 15

Тимур

– Ты привез меня сюда, чтобы убить и расчленить труп? – мышь с ужасом осматривается вокруг. А когда такси уезжает, у нее в глазах появляется паника.

– Это было бы слишком просто, – получаю какое-то садистское удовольствие от ее страха и от осознания, что здесь она находится в полной моей власти.

– Тогда почему ты привез нас в промзону? Это что, пранк?

– А ты чего ждала? Ночного клуба? – усмехаюсь и подхожу к невзрачному серому зданию.

Организатор вечеринки скинул координаты проведения мероприятия, и нет сомнений, что нам нужно именно сюда.

– Ну точно не этого, – семенит она следом за мной, звонко цокая каблуками. – Пока это место больше напоминает локацию из фильма ужасов. И вот-вот выпрыгнет из-за угла маньяк с топором и зарубит нас. А я в этой чертовой юбке даже двух метров пробежать от него не смогу.

– Все просто, ты можешь ее снять, – смеюсь. – А вообще, тебе бы сценарии писать, – впервые слышу от убогой такой словесный поток.

Вижу двойные металлические двери, из-за которых доносятся приглушенные звуки музыки.

Останавливаюсь у входа и нажимаю на звонок. Даже стоя снаружи, я уже ощущаю, как в кровь происходит выброс адреналина. Мне не терпится оказаться внутри, но еще больше хочется посмотреть на реакцию убогой.

На одной из створок приоткрывается маленькое окошко, и вместе со звуками музыки, льющейся оттуда, там появляется мужское лицо.

– Членская карта, – басит он.

Достаю из кармана пластиковые карты, любезно предоставленные двумя бездарными актрисами, чья участь – вечно маячить в массовке и по итогу оказаться в эскорте, и показываю охраннику.

Он закрывает окошко, блокируя музыку. А затем раздается скрежет и дверь открывается.

Мышь неуверенно топчется позади меня. Оборачиваюсь к ней и киваю на вход. Когда мы оказываемся внутри, дверь грохает, закрываясь. Поворачиваюсь к Стефе, она напряжена, но не вздрагивает от страха.

Я снова показываю карточки, амбал пропикивает их на компьютере, а потом осматривает нас металлодетектором.

Только после этого нас пропускают внутрь.

– Не отставай, – говорю убогой, идя по длинному коридору с бетонными стенами на звуки музыки. У входа в зал стоит охрана, которая следит за порядком внутри.

– Ого! – выдыхает мышь, как только мы заходим в заполненное людьми помещение.

Внимание убогой притягивает октагон, занимающий весь центр зала, внутри уже идет бой.

Стоящие вокруг ринга зрители кричат, подбадривая своего бойца, с бокалами в руках.

– Будете делать ставки? – спрашивает возникшая из ниоткуда блондинка в кожаном купальнике и с планшетом в руках.

– Могу я увидеть список бойцов?

– Все они выведены на экран, – кивает она на огромную плазму, что висит невдалеке от входа.

Напротив каждого имени участника красуется фото, облегчая выбор.

– Ты думал, что меня шокирует драка? – слышу рядом с собой мышиный писк, пока блуждаю глазами по кличкам бойцов.

– Это не просто драка, сестричка, – оборачиваюсь к ней. – И даже не просто бои без правил. Здесь бьют до тех пор, пока противника не придется выносить на руках с октагона.

– Ты снова меня разводишь, так же можно до смерти забить человека? – не верит мне дурочка.

– Они знают, на что идут и ради чего идут на этот риск.

– Неужели за деньги готовы рисковать собственным здоровьем? – она переводит взгляд на клетку, где один боец забивает второго так, что черты лица уже не различаются в том кровавом месиве, что осталось вместо его лица.

– Это ужасно, – тяжело дышит. – И тебе такое нравится? – не скрывает своего шока.

– Мне интересно, как далеко люди готовы зайти в погоне за наживой.

– Но это же бред. Позволять себя калечить ради какой-то кучки денег, которую придется потратить на то же самое лечение.

– Для кого-то это странный способ поднять бабки, а для других – единственная возможность получить сумму здесь и сейчас в тяжелый жизненный момент, – указываю девушке имя бойца, на которого ставлю, и направляюсь к кассе, внося ставку наличными.

– Оу, – смеется убогая. – Не думала, что ты вообще в курсе того, что у людей бывают тяжелые жизненные моменты.

– Так я и знал, – беру ее за локоть и веду к бару.

– Что именно?

– Что тебе противопоказано думать.

– Идиот, – фыркает она.

А я беру нам две бутылки воды.

– Держи. И не вздумай тут пить что-то в незапечатанной заводской упаковке, – не хотелось бы потом откачивать ее, да еще и перед отцом объясняться, где ее так и какого хера мы там забыли.

– Значит, весь шум ради мордобоя? – сводная пытается казаться невозмутимой, но я вижу, как она старательно избегает бросать взгляды на ринг.

– О нет, мышка, это не просто мордобой. Это практически игры на выживание, и к концу вечера останется только один.

– Боже мой, – она шумно втягивает воздух и откручивает крышку бутылки, взбираясь на барный стул.

– Пойдем ближе? – спрашиваю убогую.

Но она лишь мотает головой.

– Сиди тут, я скоро вернусь, – оглядываю обстановку, не хотелось бы ее оставлять тут одну.

– Хорошо, папочка, – закатывает глаза Стефа.

А я прохожу к октагону, как раз в тот момент, когда окровавленное тело поверженного бойца вытаскивают из клетки. И заходит тот самый боец, на которого я поставил.

Не успевает наблюдатель дать отмашку, как Стервятник делает рывок и наносит серию ударов по противнику, в голову и в корпус. Бедолага даже не успевает отразить их, пошатывается и валится с ног. И Стервятник продолжает его добивать ногами.

Скучно.

Но ничего. Подождем конца вечера, когда он выйдет на ринг с более сильным соперником.

Оборачиваюсь к бару, и сердце пропускает удар, потому что этой белобрысой дуры нет на том месте, где я ее оставил. Осматриваюсь по сторонам и нигде ее не вижу.

В животе скапливается ком, и кровь в жилах стынет от страха, потому что я ни хуя не знаю, что здесь с ней может случиться. И должен немедленно ее найти.

Глава 16

– Ты не видел, куда ушла блондинка, что тут сидела? – окликаю бармена. – Такая, в молочном корсете, – руками показываю ее объемы в районе груди.

– А, эта? – усмехается парень, крутящий в руках шейкер, явно вспоминая не ее лицо, а сиськи, что выпрыгивали из этого самого корсета. И я чувствую, что очень хочу стереть с его рожи эту ухмылку.

– Так видел или нет? – давлю на него.

– Не заметил, прости, бро! – улыбается он.

Блядь, бро? Серьезно? Мы вроде не братались.

Похуй!

Осматриваюсь по сторонам, отыскивая белобрысую макушку, а их среди собравшихся немало, но я не вижу ни одной нужной.

Блять!

      Я обхожу бар.

– Видели блондинку, такую, смазливую, в молочном корсете и юбке? – расспрашиваю людей.

Но все отрицательно машут головой. И то ли они действительно не в курсе, о ком я говорю, то ли и правда не видели.

Она, конечно, убогая и все такое, но, черт ее дери, сегодня она расстаралась для проклятой премьеры и выглядела вполне ебабельно. Так что у меня во время просмотра все время стоял, стоило бросить взгляд на обтянутое шелком бедро или вызывающее декольте, и появлялось острое желание подрочить.

Твою мать! Начинаю злиться, когда нигде ее не нахожу.

– Видела блондинку в корсете молочном? – дергаю за руку очередную высокомерную эскортницу, что, судя по всему, сопровождает щедрого спонсора.

Губастая дергается, а затем, поняв, что мне от нее надо, заметно успокаивается.

– Она была в туалете, – говорит равнодушно.

– Спасибо, – заметно выдыхаю.

Направляюсь в сторону туалетов и вижу, как два здоровенных мужика в костюмах и с гарнитурой в ушах, преграждают выход из женского туалета.

– Да пустите же! Вы меня с кем-то спутали! – доносится до меня голос Стефы, и мой пульс мгновенно ускоряется.

– Просим пройти вас вместе с нами, – басит один из громил.

– Зачем? Что вам нужно?! – у сводной слышатся истеричные нотки.

– Просто пройдемте. С вами хотят поговорить.

– Да кто? Я здесь никого не знаю.

Понимаю, что самое время вмешаться. Или мне наступит пиздец.

– Эй, мужики, – подхожу ближе. – В чем дело?

– Иди куда шел, парень, – оборачивается один из вышибал, по-прежнему не давая Стефе покинуть туалет.

– Тимур! – кричит сводная, и у меня кишки в узел скручивает от паники в ее голосе.

– Мужики, не могу. Какие у вас вопросы к девочке? – стою на своем.

– Один уважаемый человек хотел бы с ней поговорить, – чуть ли не по слогам со мной разговаривает эта горилла.

– Не выйдет, мужики, – внешне я невозмутим, хотя внутри напряжен до предела. Каждый мускул в теле будто натянутая струна.

У тото, что стоит ко мне лицом, появляется самодовольная ухмылка.

– С хера ли? Ты вообще чего тут такой борзый делаешь? – он делает шаг ко мне. – Сюда только серьезных людей пускают, а всяким малолеткам делать тут нечего.

– А что, всяким серьезным людям разрешается беспределить? – смотрю на него прямо. – Это моя девочка. Пришла со мной, со мной и уйдет. И ни с каким “серьезным человеком” она разговаривать не будет. Кажется, у вас там полный зал эскортниц, ими и займитесь, – смотрю прямо в глаза этому быку и не отвожу взгляда. – Стефа, иди сюда, детка! – протягиваю руку, чтобы вытащить ее из-за спины этих амбалов.

– Ну-ну! Куда ты такой шустрый? – слегка толкает меня в плечо амбал, чтобы я не мешался. – У меня приказ. И я его выполню. А ты пойдешь сейчас и утешишься с другой девочкой.

– Тимур, не оставляй меня! – голос у мыши дрожит от страха. А у меня лоб покрывается испариной от напряжения.

– Тогда я тоже пойду разговаривать с вашим “серьезным человеком”. И свою девочку ему не отдам.

– Да что ж ты такая заноза, – устало говорит амбал.

– Я сам ему все объясню, и мы уйдем отсюда.

Мужик оборачивается ко второму, вопросительно посмотрев. На что его напарник лишь пожимает мясистыми плечами.

Это ж надо быть таким быком. Я, даже если постараюсь, не смогу силой утащить убогую. Придется договариваться с их главным.