Свет угасшей звезды

Свет угасшей звезды

Юлия Монакова

Дизайнер обложки Наталья Кульбенок

© Юлия Монакова, 2025

© Наталья Кульбенок, дизайн обложки, 2025

ISBN 978-5-0067-9066-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Когда-то он был кумиром миллионов. Его песни звучали буквально из каждого утюга – на радио и ТВ, в модных столичных клубах и провинциальных домах культуры, на школьных дискотеках и рынках… Билеты на его концерты разлетались в одночасье, письма с признаниями в любви приходили пачками, а фанатки заливали слезами ступени крыльца у его подъезда и ночевали на лавочке, чтобы взглянуть на своё божество хотя бы издали.

Теперь Андрей Вишневский – никто. Сбитый лётчик. Звезда, которая давно погасла. Его практически не узнают на улицах, а поёт он только в ресторанах, под мерное жевание подвыпившей публики, или на ретро-вечеринках, где собирается настоящий парад неудачников – такие же забытые кумиры из прошлого, как он сам.

Ни карьеры. Ни счастья. Ни любви. Ни семьи. Ни надежды…

А может, надежда всё-таки есть?

В тексте есть: взрослые герои, взлёты и падения, ошибки прошлого, отец-одиночка, трудности переходного возраста, фанатская любовь, шоу-бизнес.

ПРОЛОГ

«Бывает: погаснет звезда, но, поскольку она невообразимо далеко от нас, мы продолжаем её видеть – мчится в пространстве свет, но это уже мёртвый свет, звезда-призрак, смерть…

Нечто подобное, кажется, произошло и в нашем случае – мы всего лишь наблюдаем свет угасшей звезды, не зная, что самой звезды давно уже не существует».

(Александр Бушков)

Этот город так и не стал для него своим, хотя Андрей прожил здесь без малого тридцать лет. Москва упорно отвергала его, нахального провинциала, с какой-то радости возомнившего, что он имеет право находиться среди избранных.

***

…Он помнил столицу конца девяностых, когда приехал покорять её борзым восемнадцатилетним пацаном с единственной стодолларовой бумажкой в кармане: неухоженную, потасканную, опухшую, словно дешёвую похмельную шлюху с облезшим маникюром и отросшими непрокрашенными корнями волос, но при этом дерзкую, выжившую после дефолта и полную самых радужных надежд.

Помнил серые загаженные улицы, тут и там расцвеченные неряшливыми пятнами наружной рекламы: «МакДоналдс», «Юпи», «Мальборо», «Сникерс» и «Кока-кола»… Помнил, как стоял однажды на Москворецком мосту, игнорируя яростное урчание голодного желудка, и заворожённо пялился на роскошный фасад гостиницы «Балчуг», в которой останавливались самые крутые мировые звёзды – от Майкла Джексона до Мика Джаггера. Таращась с моста на всё это великолепие, Андрей мысленно поклялся, что однажды тоже сможет позволить себе президентский номер в «Балчуге».

А пока что он снимал комнату у полусумасшедшей древней старухи с пятью кошками, одевался у челноков в Луже или на Черкизоне1, питался раз в сутки беляшами и пирожками с капустой, жаренными на прогорклом масле и купленными с уличного лотка, подрабатывал то курьером, то промоутером, а в свободное время обивал пороги музыкальных студий и оставлял там аудиокассеты со своими любительскими записями.

***

…На смену лихим девяностым пришли сытые нулевые. Теперь Андрей не ютился по съёмным углам и не питался беляшами – он нежился в лучах обрушившейся на него славы и всенародной любви. О, Москва нулевых была к нему куда более благосклонна! Она баловала, холила и лелеяла, жарко шепча между страстными объятиями и поцелуями, словно пылкая любовница, что он самый лучший, самый красивый, самый желанный, единственный и неповторимый. Она и сама расцвела, стремительно приобретая лоск и превращаясь в настоящую светскую столицу. Именно в нулевые в Москву пришёл гламур. Здесь начали устраивать невиданные по масштабу презентации, фуршеты и вечеринки, и на каждой из них Андрей был почётным гостем.

Теперь он мог позволить себе многое, не только президентский люкс в отеле «Балчуг» – например, телефон Vertu за несколько тысяч долларов. Глупая прихоть, дорогая игрушка, баловство… но как же приятно было чувствовать себя тем самым избранным! Ведь эти телефоны были не только средством связи, но и прямым доказательством принадлежности к элите, громким заявлением о своём шикарном образе жизни, свидетельством успеха и благополучия.

Душу Андрея грела тщеславная мысль, что несколько лет назад он приехал в Москву со ста баксами в кармане, а сейчас запросто оставлял ту же сотку на чай где-нибудь в «Галерее» или «Vogue Café». Когда-то он покупал одежду у челноков, примеряя джинсы прямо на картонке, брошенной на землю, а теперь предпочитал носить эксклюзивные стильные вещи от модного дизайнера Алёны Ахмадуллиной.

Поклонницы заваливали его цветами и подарками, журналисты едва ли не дрались за первоочередное право взять у него интервью, приглашения на телевидение и радио сыпались одно за другим… и всё-таки в глубине души Андрея не отпускало чувство, что это всего лишь игра. Что мир только притворяется любезным и доброжелательным, а на самом-то деле только и ждёт, как бы ударить в спину. Синдром самозванца во всей его красе!

***

…И, наконец, современная Москва – Москва наших дней, которая опять отторгала его, словно так и не прижившийся чуждый элемент. Инородное тело. Всё, казавшееся прежде привычным, знакомым и близким, вдруг стало отчаянно враждебным. Когда, в какой момент это произошло? Почему? Андрей не знал ответа. Он просто беспомощно барахтался в этой новой реальности, пытаясь не утонуть, и отчаянно, словно за соломинку, цеплялся за своё звёздное прошлое.

Он и сам не понимал, чего хочет добиться. Тупо выжить? Удержаться на плаву? На самом деле, как бы абсурдно это ни звучало, Андрей стал зависим от столичной жизни. Даже в самой страшной фантазии он не мог вообразить, что возвращается в родной Жигулёвск, поджав хвост, точно побитая собака. Он крепко подсел на московский ритм, на всю эту суету и толкотню, вечную движуху и круглосуточное бодрствование. Это был абсолютно его город – даже сейчас, когда сам город от него высокомерно отвернулся, словно и не купал его когда-то в своей любви.

Это напоминало брак с партнёром, который давно тебя разлюбил, но не подаёт на развод из жалости. Знать, что тебя не хотят, не любят, не ценят – и всё равно упрямо продолжать играть в эту странную игру… не столько перед другими, сколько перед самим собой: дескать, не надо сбрасывать меня со счетов, я всё ещё кое-что стою!

Да стоит ли?.. С каждым днём уверенность в этом неуклонно таяла – так же, как таял и сам Андрей. Растворялся в ночном небе, словно погасшая навек звезда.

Но ведь недаром говорят, что «звезды угасшей мёртвый свет ещё веками будет литься»?..2

Глава 1. Голубой огонёк

Наши дни

Жизнь – она как зебра: белая полоса, чёрная полоса, жопа.

Давненько Андрей не чувствовал себя в такой жопе, как на съёмках этого идиотского голубого огонька. Он вообще ненавидел новогодние телевизионные шоу: одни и те же рожи из года в год, одни и те же песни, одни и те же набившие оскомину пожелания… и он сам, непонятно как затесавшийся в эту тусовку, потому что никакой звездой давно уже не был.

Та журналистская сука, что звонила ему месяц назад по поводу интервью, так и сказала: «Мы готовим большой материал о бывших звёздах российской эстрады…» Разумеется, он её послал, но выражение «бывшая звезда» накрепко засело в памяти, словно толстая болючая заноза под кожей.

Хорошо, пусть Андрей всего лишь «бывший». Но он пока ещё не умер, мать вашу, он жив! И его по-прежнему каждый год приглашают на праздничные съёмки. Съёмки, да… Андрей ухмыльнулся с горькой самоиронией. Велика честь: послушно открывать рот под фонограмму своего старого новогоднего хита, который давно уже сидит у него в печёнках! Примитивный текст, простейшая мелодия, но, тем не менее, песня, что называется, «попала в струю», и теперь без неё не обходится ни один новогодний концерт. Можно сказать, его главная кормилица в эти праздничные дни.

Город снегом занесло,

Но в душе моей тепло.

Новогодние огни,

В целом мире мы одни,

Сказка скоро в дом придёт,

Счастье в гости позовёт,

Нас с тобою чудо ждёт

В лучший праздник – Новый год…

Так что приходилось изо всех своих актёрских способностей изображать веселье и предвкушение «лучшего праздника», натужно улыбаться в камеру, поднимать бокал с ненастоящим шампанским и фальшиво провозглашать: «С новым годом, с новым счастьем!» А ещё – ловить на себе снисходительные взгляды звёзд новых, не погасших, находящихся в самом расцвете сил и славы.

Именно это было самым унизительным – осознавать, насколько жалко ты выглядишь на фоне более успешных, популярных и молодых коллег. Впрочем, они-то его даже коллегой не считали, в их глазах Андрей Вишневский давно уже превратился в сбитого лётчика.

Гримёрку в Останкино ему предсказуемо выделили самую говённую – маленькую, тёмную, неудобную. Ещё и делить её наверняка придётся с такими же неудачниками, как он сам, потому что отдельных гримёрных Андрею уже сто лет не предлагали. О райдере,3 понятное дело, не стоило и заикаться. Это другие артисты могут позволить себе выпендриваться, требуя дорогущие вина, французские сыры и икру – Вишневскому за целый съёмочный день полагается чай из пакетика, растворимый кофе и пара бутербродов с заветренной колбасой. Что ж, спасибо и на этом…

***

С неудачником Андрей угадал: его соседом по гримёрной оказался престарелый мэтр ещё советской эстрады, Альберт Макаров. Некогда он обладал чарующим бархатным баритоном, влюбляющим в себя всех женщин страны, но сейчас его голос представлял собой не что иное, как дребезжащий старческий козлетон.

Находясь в непосредственной близости от мэтра в тесноте гримёрки, Андрей едва не задыхался от явственного амбре старости, тлена и одиночества. О, этот запах был ему хорошо знаком с самых первых лет проживания в Москве: именно так пахло от его квартирной хозяйки Инессы Ивановны, светлая ей память. Сложное сочетание ноток ладана и нафталина вперемешку с допотопными духами «Красная Москва»… хотя у Макарова был, скорее, «Тройной одеколон», наверняка сохранившийся ещё с советских времён, Андрей нисколько не удивился бы.

Он видел, насколько старикану тяжело на съёмках: он неуверенно шаркал по скользкому полу студии, горбился, тяжело дышал, потел и кряхтел под софитами, не всегда открывал рот под фонограмму в нужных местах… Когда, наконец, объявили небольшой перерыв, сил мэтра едва хватило на то, чтобы доползти до гримёрки и беспомощно рухнуть в кресло. Рожа у него была красная, как свёкла, словно он только что пробежал стометровку.

– Давление подскочило, – пожаловался он. – Хорошо, что таблетки захватил. Плесни-ка мне минералочки, сынок.

После минералочки пришлось провожать заслуженного-народного в туалет и даже помогать ему расстёгивать ширинку тесных концертных штанов. Мэтр бодрился, прекрасно понимая, что выглядит жалко, и пытался острить:

– Дальше уж я сам справлюсь, хрен мне держать не надо!

Андрей не был в этом уверен, но не стал настаивать. Ну, обоссыт дедуля свои парадно-выползные брюки – разве это его проблема?

Макаров не обоссал. В его случае это можно было считать успехом.

– Зачем вы вообще согласились на эти съёмки? – в сердцах спросил Андрей, наблюдая чуть позже, как дедуля гоняется ложкой за лохматыми кусками размокшего печенья в чашке с чаем. – Вам же трудно, я вижу. Да и вообще… – он хотел было добавить «давно не по возрасту», но вовремя прикусил язык.

– Раз меня зовут на телевидение – значит, пока ещё не забыли, – гордо приосанился старикан. – Только полный кретин откажется от возможности мелькнуть на экране в новогоднюю ночь. Новый год – это особенный праздник. За общим столом собираются все поколения, и стар, и млад. И все, буквально все смотрят телевизор! Так что это прекрасный шанс напомнить о себе… концертов-то давно уже нет, и на гастроли не зовут, – усмехнулся мэтр. – В «огоньке» засветиться – милое дело. Ты сам-то зачем сюда пришёл, сынок? – глаза его блеснули лукавством.

Андрей почувствовал себя так, словно его окунули мордой в дерьмо. И в самом деле, на хрена он выпендривается, и главное – перед кем? Сам-то разве далеко ушёл? Всей душой ненавидя эти праздничные съёмки, он, тем не менее, скрепя сердце соглашается на них каждый год. Для чего? Да всё для того же – чтобы тупо напомнить о себе. Чтобы зрители, не дай бог, окончательно не забыли некогда дико популярного, а ныне никчёмного и никому не нужного Андрюшу Вишневского.

И этот престарелый мэтр – не кто иной, как сам Андрей в будущем… не таком уж и отдалённом, не таком уж и карикатурном будущем, если разобраться. Разве что он не будет отягощён регалиями «заслуженного» и тем более «народного». И ещё не факт, что какой-нибудь сердобольный малый любезно согласится расстёгивать его ширинку.

На душе стало так кисло, что Андрей поморщился. «Скажи спасибо, что тебя в принципе позвали на эти грёбаные съёмки, могли бы и не снизойти, – мрачно подумал он. – А теперь заткнись и радуйся молча. Что называется, кушай на здоровье, не обляпайся».

Глава 2. Фанатка Алёна

Сначала записывали общую песню со всеми артистами разом, которая должна была пойти в самом конце новогоднего эфира. Пришлось сделать несколько дублей, потому что кое-кто постоянно лажал и забывал, что ему положено делать и где именно стоять.

Затем снимали сольные номера, начиная с самых важных, самых главных артистов – и далее в порядке убывания значимости. А как же, ведь суперзвёзд нельзя заставлять долго ждать и томиться на съёмках, у них куча других неотложных дел! А второсортные певцы и певички подождут, не развалятся.

Многим мелким сошкам действительно приходилось смиренно ждать до самого вечера, в том числе и Андрею – его должны были снимать третьим с конца, так что домой он попадал в лучшем случае к полуночи. Дедуля-мэтр шёл в списке предпоследним, и это было весьма жестоко по отношению к старикану, который уже к двум часам дня едва волочил ноги от усталости. Как он будет добираться, бедолага? Не факт, что у него есть деньги на такси… На общественном транспорте? А что, если метро уже закроется? По идее, приглашённых артистов должны были развозить по домам, но кто их знает, этих телевизионщиков – вдруг решат сэкономить на этом пункте, ну какое им дело до старого нафталинового хрыча?

«Ладно уж, сам его отвезу, как только съёмки закончатся», – хмуро пообещал себе Андрей, в глубине души удивляясь приступу внезапного великодушия. Наверное, его просто взбесило, что съёмочная группа суетится и лебезит перед вип-артистами, одновременно ставя в неловкое и унизительное положение всех остальных. Кого-то они чуть ли не в жопу целовали, а на кого-то смотрели свысока, с плохо скрываемым пренебрежением.

Впрочем, зрителям, явившимся на съёмки, приходилось ещё хуже: их не отпускали даже в буфет, чтобы пожрать, поэтому нужно было приносить сухомятку и воду с собой и наспех перекусывать прямо в общей раздевалке, пропахшей потом и едким парфюмом. Только в туалет им разрешалось сбегать, при этом приходилось выстаивать длиннющую очередь.

Хотя, справедливости ради, силой их сюда никто не тянул, все явились добровольно и с песней. Кому-то просто интересно было окунуться в телевизионное закулисье, кто-то подрабатывал таким нехитрым способом: за один съёмочный день в голубом огоньке зрителям платили полторы тысячи рублей, кто-то мечтал увидеть себя в новогоднюю ночь на экране, в эфире главного телеканала страны… ну, а кто-то пришёл, чтобы поглазеть на любимых артистов. Правда, близко к кумирам никого из массовки не подпускали, но этого и не требовалось: многим достаточно было просто наблюдать за своими любимцами издали, ловить обрывки неформальных разговоров и следить за творческим процессом.

Удивительно, но такие преданные поклонники – точнее, поклонницы – были даже у Андрея. Несмотря на то, что пик его популярности остался далеко позади, скромный фан-клуб Вишневского продолжал вяленько функционировать, а в фанатских пабликах в соцсетях время от времени появлялись скупые новости и любительские фотографии.

Несколько поклонниц по-прежнему приходили на каждое его выступление, каждую съёмку, и он даже узнавал их в лицо и помнил по именам. В основном это были, конечно, тётки под и за сорок, осатаневшие в семейном чаду и обременённые мужьями, детьми, а то и внуками, а также букетом хронических болячек. Они продолжали самозабвенно любить Андрея, потому что он был для них своеобразным напоминанием об их юности. О времени, когда они безоглядно влюблялись и мечтали, свято веря в то, что молодость никогда не закончится, а вся жизнь – впереди… Преданная любовь к певцу Андрею Вишневскому была для них своеобразным способом побега от суровой реальности и заколебавшего быта. Возможностью хоть ненадолго вернуться в свои восемнадцать – двадцать.

Но были среди фанаток и исключения – например, совсем уж дремучие пенсионерки или, наоборот, молоденькие девочки, чуть ли не студентки. Вот эти, последние, поражали Андрея больше всего. Из какого бабушкиного сундука они выкопали его песни, с чего вдруг стали его поклонницами? Когда он был в зените славы, они ещё пешком под стол ходили. Сейчас-то что они нашли в потасканном мужике «сорок плюс», давно вышедшем в тираж?

Лана, его бывший продюсер, уверяла, что у Андрея есть особая харизма, которая сшибает наповал. Но неужели это актуально даже сейчас – когда у него сто лет не было ни новых хитов, ни клипов?

Андрей не пытался льстить себе и не занимался самообманом, просто объективно признавал: да, женщинам он всегда нравился и, похоже, продолжает нравиться вне зависимости от того, как часто мелькает в телевизоре. Вот только успех у противоположного пола радует до визга, когда тебе двадцать. А в его возрасте… в его возрасте уже смешно, даже глупо раздуваться от гордости и ссать кипятком от того, что бабы продолжают на тебя активно клевать.

Впрочем, поклонницы никогда не входили в круг его интересов и увлечений. Отношения с фанатками – табу! Да, попадались среди них и симпатичные, и действительно красивые, и по-настоящему горячие штучки, от одного только взгляда на которых тяжелело в паху, но… нет, нет и ещё раз нет. Не стоит оно того – ради одноразового-то удовольствия. Тем более, у фанаток своя психология, свои заморочки. Переспи Андрей с одной-единственной – и наутро весь фан-клуб будет в курсе самых пикантных и интимных подробностей, от цвета его трусов до размера достоинства. А затем это просочится в СМИ, и начнётся настоящая вакханалия…

Тем не менее, он старался дружить со своим фандомом. Поклонницы это ценили и практически никогда не переступали границы дозволенного, максимум – таскали Андрею домашнюю выпечку и соленья с вареньями, которые он никогда не ел, а ещё – самовязанные шарфы, носки и даже свитера, которые он никогда не носил. Но – улыбался и благодарил, прижимая руку к сердцу, а как же, он ведь джентльмен.

Вот и сейчас, бесцельно слоняясь по площадке, пока был объявлен очередной небольшой перерыв, Андрей услышал оклик со стороны зрителей. Обернувшись, он сразу же выцепил взглядом в принаряженной для съёмок толпе («я надену всё лучшее сразу»)4 знакомую фигурку и ангельское личико – светлые кудряшки, доверчиво распахнутые голубые глаза и пухленькие розовые губки.

Фанаточка, ага. Алёна Бабейко. Из тех самых юных дев, которые почему-то назначили Андрея Вишневского любимым артистом и поклонялись ему с подобающим пылом и энтузиазмом. Впрочем, не такой уж и юной она была. Лет двадцать пять, наверное. Но ему-то сорок четыре! Хотя Андрей давно уже перестал заморачиваться на этот счёт, ну нравится ей фанатеть по мужику, годящемуся ей в отцы – да ради бога, лишь бы не требовала ответной вечной любви и не претендовала на место рядом с ним в постели.

– Здравствуйте, – улыбаясь до ушей, поприветствовала его Алёна, когда он подошёл ближе. Несколько зрителей тут же достали телефоны, чтобы сфотографировать некогда популярного певца – какое-никакое, а всё развлечение, а то в перерывах между съёмками можно помереть со скуки.

– Привет, – благосклонно отозвался он.

Алёна скосила глаза и едва заметно указала подбородком в сторону выхода, намекая, что хочет пообщаться с ним без свидетелей. Делать всё равно было нечего, поэтому Андрей кивнул и первым зашагал в заданном направлении.

Алёна появилась через полминуты. Разрумянившаяся, запыхавшаяся, счастливая от того, что лицезреет своё божество.

– Подождите ещё секунду, я сейчас! – она стремительно нырнула в зрительскую раздевалку. Всё ясно – приволокла ему очередной подарок и сейчас хочет торжественно вручить. Предсказуемо и банально…

Алёна появилась из раздевалки, неся крафтовый пакет с отчётливым логотипом известной сети ресторанов быстрого питания. Андрей потянул носом и вдохнул знакомый запах бургеров и картошки-фри. Наверное, он был безнадёжно провинциален, но до сих пор обожал эту нехитрую и такую вредную пищу, предпочитая её всяким пафосным и дорогим блюдам высокой кухни.

– Я вам покушать принесла, – сияя, как начищенный самовар, сообщила Алёна. – Я же знаю, что на съёмках обычно отвратительно кормят.

И всё-то она знала, умничка. Вообще-то Андрей не ел ничего из того, что дарили ему фанатки – травануться не хотелось, к тому наслушался страшных баек о приворотах через пищу. Хотя, кажется, это касается только еды, приготовленной собственными руками…

– Я тут ничего даже не открывала, – словно прочитав его мысли, понятливо сообщила Алёна. – Забрала заказ и сразу сюда. Может, ещё не совсем остыло…

Не удержавшись, Андрей сунул нос в пакет и едва не застонал от удовольствия: бургер, картошка, сырный соус и лимонад. Идеально, просто идеально!

– Откуда ты знаешь, что я люблю биг тейсти?

Алёна взглянула на него укоризненно.

– Я почти всё о вас знаю, а уж про ваши любимые блюда – тем более.

Идиот, забыл, с кем разговаривает!

– И в самом деле, глупый вопрос, – хмыкнул Андрей.

Пустой желудок жалобно заурчал, напоминая, что кроме утренней чашки кофе, хозяин сегодня ничем его не радовал.

– Идите к себе в гримёрку и поешьте спокойно, – заботливо произнесла Алёна, снова предугадывая его желание. Господи, да она святая! – А то скоро опять сниматься позовут, вам силы нужны.

– Спасибо, – не было желания даже деликатничать и вежливо отнекиваться. – Я очень ценю твою заботу, правда.

– Удачи на съёмках! – махнула ладошкой Алёна. – Вы здесь сегодня самый красивый!

Ну, кто бы сомневался, только ради него ведь и притащилась. Будет отважно досиживать целый съёмочный день до конца, а затем потащится в ночи на метро куда-нибудь к себе в Бибирево или Строгино. Дурёха, но… это её жизнь и её выбор.

И, поцеловав Алёну в щёку, что заставило её мило зарумяниться, Андрей устремился к своей гримёрной, чтобы наконец-то нормально пожрать.

Глава 3. Ночной звонок

Одними из первых в голубом огоньке отснялись парни из дико популярного ныне бойз-бэнда «Идолы». Все как на подбор красавчики, причём разных типажей, на любой девчоночий вкус. Глядя, как они слаженно двигаются на сцене под свой недавний хит, Андрей невольно усмехнулся, отыскав взглядом среди зрителей Алёну и мысленно адресуя ей назидательное: «Вот кого надо любить, глупая: обладателей молодых тел, кубиков пресса, крепких задниц и дерзких улыбок!»

На «Идолов», судя по всему, явилась большая часть зрителей, потому что ор в студии стоял невообразимый: все аплодировали и вопили, не дожидаясь команды ассистента режиссёра. Наблюдать за этим было абсолютно невыносимо, ведь когда-то точно так же орали и бесновались на его выступлениях и его концертах…

Андрей решил пока что вернуться в гримёрку и заодно проверить, как там достопочтенный мэтр. До выхода дедули оставалась ещё целая вечность, за это время и помереть можно, не приведи господь.

Шагая по коридору, он так погрузился в свои мысли, что не сразу заметил, как в одной из гримёрных распахнулась дверь, и едва не налетел на неё лбом.

– Ой… – пискнула длинноногая дива модельного вида, – простите!

Андрей окинул её быстрым оценивающим взглядом: ах, боярыня, красотою лепа, червлёна губами, бровьми союзна…5 Даже слишком союзна, на его непритязательный вкус. Кто ж такая будет – певичка? Он мало кого знал из современных артистов, и эту, вроде бы, раньше нигде не встречал.