Вальс «Си минор» Шуберта. Рассказы для моих внуков

Пройдет много лет. Сашка станет совсем взрослым. И совсем перестанет верить в чудеса. И в его доме появится еще много, разных по размеру, аквариумов. И он на долгие годы, наверное, уже навсегда, увлечется аквариумоводством. Часто переезжая из дома в дом, из города в город – так сложилась его жизнь, он не изменит своему увлечению. Будет бережно возить за собой свои драгоценные аквариумы. И всякий раз будет рассказывать своим друзьям, а позже – своим сыновьям, о той волшебной рыбе своего детства с круглым именем Маня, которая умела разговаривать так тихо, что слышать ее мог только он.

Л И Н Д А

В этой главе я хочу рассказать о самом большом и самом дорогом друге моего сына – о его любимой собаке по имени Линда. Наверное, нельзя говорить, что один друг дороже другого. Друг он и есть друг. Но так случилось, что место, которое Линда заняла в жизни нашей семьи, совершенно особое. И никто уже и никогда не сможет занять его.

Сашке недавно исполнилось 12 лет. Он был уже довольно взрослым и серьезным молодым человеком. И к этому времени имел за плечами немалый опыт неудач и побед в спорте, несколько лет серьезно увлекаясь плаванием и хоккеем. Тренеры юношеской школы Олимпийского резерва по плаванию, в которой занимался Саша, возлагали на него большие надежды: он был сильным, техничным, выносливым. И в свои 8 показывал результаты для средней возрастной группы – спортсменов 13—14 лет. У меня были все основания гордиться своим сыном. Я часто после работы заезжала за ним в бассейн, где он тренировался, и подолгу ждала. Обычно он выходил последним и очень уставшим. Сил не было даже разговаривать. Следом шел тренер, Юрий Васильевич, и, увидев меня, начинал изо всех сил убеждать, что Сашке необходимо бросать общеобразовательную школу и переезжать в интернат при школе Олимпийского резерва, чтобы «всего себя без остатка посвятить спорту и только спорту». «Имея такие природные данные, как у него, плюс упорство и работоспособность – это прямая дорога на Олимпиаду! – уверял он. – И зарывать такой талант – просто преступление». Я молча кивала, поглядывая на сына. Мне было очень неловко перед ним: он еще такой, как мне казалось, маленький, а работает и устает уже больше меня. Мне хотелось хоть как-то облегчить его участь. Я совала сыну сок и заготовленный заранее бутерброд. Сашка обессиленной рукой заталкивал его в карман, и мы молча плелись к трамвайной остановке. Ехать до дома было не менее получаса. Все это время он спал. А я, как могла, охраняла его покой. Дома предстояло ненавистное домашнее задание на завтра и как избавление от дневных забот – сладкий сон. И только лежа в своей кровати, сбросив со своих маленьких плеч недетский груз дневных проблем, Сашка начинал потихоньку разговаривать, делился впечатлениями, что-то спрашивал. Одним словом, к ночи оживал. А утром все начиналось сначала.

Можно было бы сказать, что у сына все складывалось очень даже неплохо. Хорошие отношения в школе, успехи в спорте, верные друзья рядом. Но вдруг в нем произошел какой-то перелом. Такое бывает: дети растут, в них многое меняется, и не всегда можно найти логическое объяснение их поступкам. Да и стоит ли искать… Природа мудрее нас, людей – нужно только внимательно прислушиваться к тому, что с тобой происходит, а ответ придет сам.

Сашка оставил плавание. Ничего не объясняя, констатировал факт: заниматься профессиональным спортом он не будет. А я и не спорила. Мне кажется, что человек должен многое попробовать, чтобы потом было легче выбирать свой путь в жизни. Дальше были серьезные успехи в легкой атлетике, потом – в вольной борьбе. В результате на всю жизнь его увлечением стали хоккей и футбол. Но в тот переломный момент Сашке требовалось время, чтобы разобраться в себе. Казалось, я была терпеливой мамой. Мне интересно было наблюдать за растущим человеком. Я боялась пропустить что-то очень важное в этом процессе взросления. Поэтому, когда однажды Сашка изъявил желание завести собаку, я не стала его отговаривать. У ребенка должна быть ответственность за ближних, иначе он может вырасти бездушным и жестоким человеком. Это мое убеждение. Мы обсудили породу будущей собаки, условия ее воспитания, разделили между собой обязанности. На меня легла ответственность по приготовлению пищи для щенка, а это непременно должен был быть щенок не старше месяца от роду, строгого соблюдения витаминного рациона для правильного физического формирования малыша и своевременная вакцинация, то есть различные прививки. Саша, в свою очередь, обещал, что все остальные заботы по воспитанию будущей собаки он возьмет на себя. Все дети обещают родителям чуть больше, чем в результате могут исполнить. Но я же была терпеливой мамой. Потому, заранее просчитав и взвесив осложнения в результате принятого решения, согласилась на эту авантюру безропотно. Теперь предстояло найти заводчиков выбранной нами породы: собака должна была быть с хорошей родословной. А породу мы определили заранее – боксер. И непременно рыжая девочка.

Собак принято называть суками и кобелями. Но уж очень грубо звучат эти слова в человеческих устах, когда речь идет о теплых, нежных, пушистых комочках, так сладко пахнущих молоком.

На следующий день, придя на работу, я объявила коллегам, что мне срочно нужно найти хорошую семью, в которой недавно появились щенки боксера. Моя коллега, Алла Сергеевна, собаковод со стажем, сиюминутно отреагировала на мое неофициальное заявление и начала обзванивать всех своих друзей по собачьей площадке, те, в свою очередь – знакомых собаководов. Так называют себя люди, которые имеют собак и регулярно собираются на специально оборудованной для их дрессировки и выгула площадке. Уже через несколько часов у меня в руках был телефон и адрес семьи, где буквально месяц назад молодая мама-боксер произвела на свет одиннадцать (!) щенков. Среди этих одиннадцати было всего трое рыжих малышей. И только одна из них девочка. Она родилась седьмой и была не самым лучшим щенком в помете. И, возможно, клуб служебного собаководства, к которому относились оба родителя этих щенков, по определенным показателям не выдал бы ей родословную. Это такой паспорт собаки, в котором указаны бесчисленные родственники щенка вплоть до седьмого колена, с их отличительными классными особенностями. Наличие такого паспорта дает собаке право участвовать в различных собачьих выставках и получать медали. Но разве любимого друга можно оценивать этими самыми медалями или их отсутствием?! Для нас с Сашей наличие родословной было вовсе не самым главным условием. Но увидеть родителей нашего будущего щенка очень хотелось. А как же! Нужно знать, какой будет твоя собака во взрослом состоянии, ее экстерьер (внешний вид, телосложение), повадки. Хороших щенков, как правило, разбирают быстро. В клубе собаководства существовали даже многочисленные очереди. Но нам была оказана протекция – право на внеочередное приобретение щенка по звонку общих знакомых. Поэтому я в тот же час связалась с хозяйкой собаки-мамы и договорилась о встрече. Саша был несказанно благодарен и рад. Вечером он чистил зеленый коврик, на котором должна была спать наша собака. Тщательно выбирал посуду, из которой ей предстояло есть и пить воду. В доме витало радостное предвкушение новоселья. Имя собаке, оказывается, было придумано уже давно. Прошлым летом у Саши появился взрослый друг, некто господин Стравинский. Мы вместе летели с ним в самолете: мы с Сашей – в отпуск, а он – к себе домой, в другую страну. В нашем городе он был по служебным делам. Так они и познакомились: сидели рядом. Позже господин Стравинский еще не раз бывал в нашем городе, всякий раз звонил Саше, и они встречались. А у г-на Стравинского была собака, ее звали Белинда. Уже не вспомню ее породу, да это и неважно. Она была большой умницей и любимицей всей семьи. Рассказ взрослого человека и его уважительное отношение к собаке-другу, видимо, так впечатлили моего сына, что он решил когда-нибудь назвать созвучным именем свою будущую собаку. И вот это время пришло, а имя уже было готово. Так случилось, что ни на следующий день, ни через день мы не смогли поехать за щенком. На то были серьезные причины. Но это совсем не означало, что мы были готовы отказаться от своих намерений. Я позвонила хозяйке собаки и объяснила ситуацию. Регина Львовна, так звали хозяйку, ничуть не расстроилась и рассказала, что по моей просьбе она предупредила нашу девочку о том, что у нее уже есть новая семья, и что мы должны вот-вот за ней приехать. И Линда, по словам Регины Львовны, уже ждала нас. В субботу мы проснулись очень рано. Быстро собрались, взяли заранее приготовленное большое махровое полотенце для щенка и отправились на автобусную остановку. Ехать предстояло далеко. Всю дорогу мы возбужденно говорили о собаках, о разных случаях из их жизни, о которых слышали или где-то читали. Я снова и снова вспоминала свою первую собаку – мраморного дога по имени Руслан, ростом с теленка и нравом непоседливого ребенка. Пытались представить, какой будет наша девочка. Что-то придумывали, смеялись. Так скоротали время в дороге.

Нужный нам дом нашли быстро. Поднялись на этаж. Нажали кнопку звонка. Из-за двери раздался дружный звонкий щенячий лай. Было слышно, как хозяйка подошла к двери и пыталась разогнать эту неуправляемую свору малышей, чтобы впустить нас. Наконец мы смогли перешагнуть порог квартиры. И вся эта ватага ринулась на нас. Все одиннадцать! Они вмиг облепили ноги так, что сделать шаг, не придавив при этом кого-нибудь, не представлялось возможным. Мелкими шажочками нам все же удалось добраться до кухни, где жила эта неугомонная семья. И только тут, переведя дух, мы попытались рассмотреть все то, что нас захватило в плен. Малыши были чудо как хороши! Щенки преимущественно тигрового окраса, как их мать, родившиеся в первую очередь, значительно отличались от младших братьев своими размерами: были крупнее и сильнее. Потому, растолкав более слабых, они оказались наверху кишащей кучи и норовили допрыгнуть до наших рук, протянутых к ним. А мы, совершенно растерявшись, брали то одного щенка, то другого. Они своими горячими язычками лизали нас в глаза и губы, крутились на руках с такой скоростью, что, боясь уронить, мы спешили опустить их на пол. Но другие тут же прыгали в руки. И этому умилению не было конца. Регина Львовна по очереди нахваливала щенков, желая угодить нам и представить весь товар лицом, подчеркивала врожденные достоинства малышей. И мы действительно уже стали размышлять, кого лучше выбрать: рыжего или тигрового, самого крепкого мальчика или… И тут я подняла глаза – и ахнула! Чуть в стороне от этой «ярмарки вакансий», на потрепанном коврике, где обычно спали, сбившись в кучку, все щенки, сидела наша рыжая девочка и молча наблюдала за происходящим своими огромными влажными глазами. «Саша! – сдавленно вскрикнула я, – Посмотри!» Сомнения выветрились мгновенно. Я прижала ее к себе: «Прости! Прости, малыш! Ты наша. Конечно, ты наша!». В это время пришла с прогулки собака-мама. Увидев непрошенных гостей, зарычала. Хозяин, державший ее за строгий ошейник, поспешил удалиться вместе с ней в другую комнату. Мы торопливо рассчитались с хозяйкой и, закутав щенка в полотенце, распрощались и поспешили на остановку. Вина недолго терзала нашу совесть. Мы дали Линде слово, что будем любить ее и всячески заботиться. Подошел наш автобус, мы вошли с передней площадки, как положено пассажирам с детьми, и заняли место у окна. Наша девочка, впервые оторвавшись от мамы, запищала, попыталась вырваться. Я только крепче ее к себе прижимала, шептала на ушко ласковые слова, целовала в мордочку. Саша участливо делился теплом своих рук и гладил ее, гладил… В автобусе началась давка. Он встал над нами, закрыл своей спиной. Так мы и доехали. Привезли мы Линду не в свой, то есть теперь уже и ее, дом. Дело в том, что у Саши начинались летние каникулы, а моя работа требовала ежедневного присутствия. Оставить неопытного сына на целый день одного, с малышом на руках, я не осмелилась – слишком велик был риск и ответственность. И поэтому на семейном совете мы решили, что какое-то время поживем у моей мамы, Сашиной бабушки, в другом районе города. Вот туда-то мы и приехали. У нашей бабушки жил огромный кот. Он был уже очень взрослым, необыкновенно умным и чувствовал себя в доме полновластным хозяином. Звали его Нафаня. Весил Нафаня без малого десять килограммов, но передвигался по квартире совершенно бесшумно. Появлялся из ниоткуда и так же неслышно исчезал в никуда. Как привидение. Нафаня обладал врожденным чувством такта. Он знал, что можно себе позволить, а чего позволять себе нельзя. Например, когда моя мама приходила с работы уставшей, Нафаня даже есть не просил. Голос у него был негромкий, но очень требовательный, когда ему чего-то хотелось. В такие минуты он понимал, что его хозяйке нужно дать время на отдых. Еще он знал, что лежать на маминой кровати нельзя, она этого не любила, и никогда не нарушал этого неписанного правила. Еще много чего можно было бы рассказать об этом удивительном животном. Он прожил на свете 18 лет и умер в свой день рождения.

Нафаня не был готов к появлению в его жизни собаки, пусть даже такой маленькой. Никто из нас не догадался предупредить его о предстоящих переменах. Да-да, животные все понимают! Они даже знают, когда у них день рождения. И неплохо было бы, чтобы люди, у кого есть дома питомцы, знали и помнили об этом, и дарили бы в этот день своим любимцам подарки. Одним словом, Линда никак не вписывалась в Нафанин распорядок жизни, и потому, когда ее опустили на пол, кот даже не зашипел, а, обойдя вокруг щенка, брезгливо отряхнул лапы и удалился в другую комнату. Первое, что сделала Линда, это обнюхала незнакомый ковер и написала на него. Бабушка тут же выразила свое неудовольствие. Мы поняли, что необходимо принимать меры по спасению бабушкиной собственности. И в тот же день свернули в доме ковры, подальше и повыше убрали всю обувь. Саше было дано задание обеспечить собаку мягкими игрушками, чтобы она могла точить растущие зубки и коротать свой досуг. А Линда тем временем осваивала новую для нее территорию. На еще неокрепших лапках, шатаясь, она побрела вслед за Нафаней. Ей очень хотелось казаться сильной и смелой, поэтому она старалась делать большие шаги, для чего высоко поднимала одну лапку и, не успев поставить ее, тут же поднимала другую. Сделать такой трюк не удавалось еще никому. Поэтому Линда падала, тыкаясь мордочкой в пол, начинала злиться, торопилась встать и снова повторяла те же ошибки. Наблюдать за ней было очень смешно. Смеялись все. Кроме Нафани. Он с недоумением смотрел на это маленькое существо и при малейшей попытке Линды приблизиться к нему, делал брезгливое лицо и спешил ретироваться. Вскоре наша собака проголодалась и вспомнила о своей маме. Она неуклюже села на задние лапки и тихонько заплакала. Мы – люди ответственные и, конечно, были готовы к этому. В детской бутылочке с соской уже стояло приготовленное теплое молочко, на одну треть разведенное кипяченой водой. Щенков нужно постепенно приучать к другой еде, поэтому следует строго соблюдать некоторые правила приготовления пищи. Соска мало напоминала Линде маму, но очень соблазнительно пахла. Честь стать первым кормильцем своей собаки выпала, конечно же, Саше. Все прошло неплохо, несмотря на то, что оба испытуемых с макушки до пяток были забрызганы молоком. Следующее кормление прошло уже увереннее, и больше проблем не возникало. Каждый день рацион Линды пополнялся новыми ингредиентами, необходимыми для правильного развития щенка. И собака благодарно откликалась на нашу заботу о ней: росла не по дням, а по часам, становилась крепче и сильнее. Саша каждую неделю взвешивал ее и делал замеры роста. Свежим воздухом Линда дышала, сидя у Саши на руках. А все туалетные проблемы решала дома, прямо на полу. Нам приходилось терпеть некоторые неудобства ради здоровья собаки. Терпели мы, люди. Но не Нафаня. Однажды, застигнув Линду за столь неблаговидным деянием, он подошел к еще теплой лужице, только что оставленной собакой, понюхал, и, проходя мимо виновницы, дал ей своей мощной лапой такую затрещину, что та от неожиданности даже присела, потом заскулила и побежала жаловаться Саше. Надо сказать, Саша легко справлялся с обязанностями воспитателя и Линде, очевидно, казалось, что она – его младшая сестра. Между ними завязалась крепкая дружба. Рядом со своим «братом» Линда представляла себя взрослой бойцовской собакой. Правда, первое время по ночам она вдруг вспоминала, что еще маленькая, и нам по очереди приходилось нянчиться с ней. Темнота пугала Линду и иногда всю ночь мы гладили ее по спинке, чтобы она чувствовала присутствие рядом хозяина и друга. По мере того как наша собака взрослела и осваивалась в ставшем ей родным доме, ее все больше и больше интересовали предметы, вместе с ней населявшие его. Вскоре внимание Линды привлек старый трельяж. Жизнь, которая происходила в больших зеркальных стеклах этого исполина, не давала ей покоя. Желание познать тайну рождало в голове маленького существа различные варианты поведения. Например, целый день она могла потратить на то, чтобы с разбега запрыгнуть на высокую для ее роста тумбу трельяжа. Каждая следующая неудача только раззадоривала собаку. Она принимала угрожающую стойку и начинала рычать и лаять на разозливший ее предмет. В другой раз мы могли наблюдать, как Линда осваивала новый трюк: сначала пробовала на зуб прочность нижних металлических ручек трельяжа, потом цеплялась за них передними лапами, подтягивала свое упругое тельце и, раскачиваясь, пыталась забросить себя на тумбу. Надо сказать, что смешнее и умильнее этого зрелища мы не видели ничего. Желание достигнуть цели помогло Линде найти выход. Дело в том, что один из свернутых ковров лежал как раз сбоку от этого злополучного трельяжа и вполне мог бы стать хорошим трамплином для нашей собаки. Но догадаться об этом она должна была сама. Когда же Линда впервые взобралась на тумбу, ее радости и ликованию не было предела! Но вот чего она никак не ожидала, так этого того, что кто-то уже раньше взобрался на трельяж и теперь с любопытством смотрел на нее из большого зеркального стекла. Линду это обстоятельство ненадолго смутило. Шерсть на ее спине стала похожа на щетку. Крадучись она осторожно приблизилась к отражению в зеркале. Существо так же осторожно приближалось к ней. Предупреждая нападение, Линда отскочила в сторону, зарычала и залилась звонким трусливым лаем. Существо за стеклом сделало то же самое. На их собачьем языке это означало, что и ее тоже боятся. Это придало Линде смелости, и она бросилась на отражение в зеркале с намерением растерзать врага буквально в клочья. На вкус «враг» оказался каким-то холодным, скользким и совершенно без запаха. Линда потрогала его лапой – и «враг» тоже проявил интерес. На всякий случай, Линда еще раз полаяла на отражение и, поразмыслив, решила подружиться с существом в зазеркалье. С тех пор они очень часто общались… И я даже не знаю, поняла ли, уже повзрослев, Линда, кто на самом деле стал ее приятелем. Незаметно пролетели два месяца с того дня, когда Линда появилась в нашей семье. Два месяца ежедневных радостей и открытий. Теперь Линду трудно было назвать глупым щенком. Она уже хорошо знала и выполняла целый ряд команд, обязательных для первого класса обучения – «место», «рядом», «ко мне», «апорт», и выделяла эти слова из контекста общечеловеческого разговора. Более того, она безошибочно научилась определять по завуалированным словам и жестам, когда ее хозяевам было лень идти с ней на прогулку. Решала эту проблему Линда всегда просто: она бежала в коридор, брала в зубы свою одежду, так мы называли ее поводок и ошейник, и приносила к ногам того, на кого, по ее мнению, падал жребий вести ее на улицу. В свои неполные четыре месяца Линда еще не знала, что такое мороз и снег, поэтому дождь и слякоть казались ей самым невыносимым наказанием. Она носилась по лужам, хватала ртом брызги, летящие со всех сторон, скользила, падала, отчего злилась на саму себя. В конце концов, возвращалась домой уставшая, мокрая и грязная. Зато в солнечную погоду заставить Линду вернуться домой было практически невозможно. Все вызывало у нее бурный интерес и восторг – цветы, трава, мухи и бабочки. Отчего цветы пахнут, почему трава щекочет нос, почему невозможно поймать бабочку на лету, хотя очень хочется? Мир был такой огромный и интересный, что времени прогулки, чтобы познать его, было явно недостаточно. Каждый раз самое интересное приходилось оставлять на потом. Заканчивалось лето. Приближался новый учебный год. Мы, наконец, переехали от бабушки в свою квартиру. Пришлось нашу девочку приучать к самостоятельности. И вот чем закончилась первая попытка оставить ее одну. Мы с Сашей вернулись домой довольно поздно. Целый день ушел на то, чтобы объехать несколько школьных базаров и сделать необходимые покупки к школе. Нагруженные свертками и пакетами, мы поднимались на свой этаж. И, уже звеня ключами, слышали, как соскучившаяся Линда скребет лапами дверь с обратной стороны и в нетерпении лает, поторапливая нас. «Сейчас, девочка, сейчас!» – успокаивал ее Саша, ковыряя ключом в замочной скважине. Дверь распахнулась и…О, ужас! Нам под ноги бросилось какое-то белое чудище. Стремглав метнулось по ступенькам вниз – и скрылось из виду. Только слышно было, как хлопнула входная дверь подъезда. Что произошло, мы поняли не сразу, но Саша, кинув на пол свертки, помчался на улицу ловить то, что вылетело из нашего дома. Осторожно ступая по полу, как по минному полю, я вошла в кухню. Картина была ужасающей: дверцы шкафчика под подоконником настежь распахнуты. Все его содержимое, а это был стратегический запас продуктов – пятикилограммовый мешок с мукой, две трехлитровые банки с сахаром, несколько бутылок подсолнечного масла, несколько мешочков с крупами – оказалось вываленным на пол. Мешочки разорваны, мука и крупы тщательно перемешаны. Сверху все было посыпано сахаром, добросовестно сдобрено подсолнечным маслом и… многократно полито Линдой! Видимо, эта игра так увлекла нашу собаку, что она совершенно забыла о правилах приличия и о том, что уже почти взрослая, и в туалет обязана ходить на улице. А вспомнила она об этом и испугалась наказания, только услышав наши шаги и голоса в подъезде. С легкой лапы Линды, если можно так сказать, мне пришлось перемывать кухню от потолка до пола, поскольку мучная пыль тонким слоем покрыла светильник, посуду в сушилке, всю кухонную мебель, окно, стены. Мое негодование только возросло, когда сын притащил с улицы беглянку. Удержать ее в руках было невозможно: она выскальзывала, поскольку вся вывозилась в подсолнечном масле, перемешанном с мукой, и со стороны напоминала «собаку в кляре».

Отмывали Линду в ванной часа два. При этом Саша по-мужски крепко держал, а я драила ее шампунями и смывала всю эту красоту водой, употребляя для пользы дела массу нелицеприятных эпитетов в адрес любимой собаки. Впредь, уходя из дома, мы предусмотрительно стали завязывать двери в комнату и оставляли нашей бандитке уже освоенный полигон для действий, поскольку совсем лишить ее возможности фантазировать и изобретать было бы, по меньшей мере, бесчеловечно. А главное – невозможно! Вскоре Линда прорыла в кирпичной кладке стены проход к соседям. Неоднократные попытки заделать этот искусственно созданный коридор побуждали смышленое животное к новым изобретениям. Мы победили, только когда однажды раз и навсегда зацементировали его. Интерес Линды тотчас переключился на обувную полку, которая в кратчайший срок потеряла свой товарный вид и была выброшена из дома. Далее в ход пошла не убранная вовремя в стенной шкаф обувь. Металлические ножки у кухонных табуретов однажды оказались странным образом загнутыми в разные стороны. Одним словом, наступило время боевых действий. Линда заняла наступательную позицию, мы – оборонительную. Побеждал тот, кто первым оказывался хитрее. В этой собаке было столько энергии, что казалось, процесс расщепления атомов непоседливости имел характер ядерной реакции. Ей было недостаточно пространства одной квартиры. Уже не вызывала удивления ее способность бегать по стенам. Всякое появление Линды во дворе собирало толпу поклонников, ожидавших очередного представления с непременным участием любимой артистки. Из подъезда Линда вылетала стелющимся по земле наметом. Попытка остановить ее в этот момент могла закончиться переломом ноги либо шеи. Дальше она делала несколько кругов вокруг хоккейной коробки, перепрыгивала через все имеющиеся во дворе сооружения и нагромождения, так называемые «барьеры», приносила к ногам хозяина все валяющиеся «апорты» в виде пустых пластиковых бутылок и палок, размером раза в четыре больше нее самой. И только тогда, немного устав, собака вспоминала о главной цели прогулки. Во многих дворах была своя команда по футболу – летом и по хоккею – зимой. Как правило, это были одни и те же ребята. Все члены дворовой сборной дружили с моим сыном, часто бывали в нашем доме и, конечно, все они знали и любили Линду. А она платила им тем же. Но стоило всеобщей любимице появиться во дворе во время товарищеской встречи, как игра тут же прекращалась. А причина была всегда одна: вид мечущейся по полю мишени будил в Линде азарт охотника. В несколько прыжков она настигала мяч, с рычанием набрасывалась на него, в доли секунды разрывала на части и со счастливой улыбкой начинала скакать вокруг мальчишек, выпрашивая похвалу: «Вот какая я молодец! Хвалите меня! Ну, хвалите же!». Если же трофеем становилась шайба, Линда хватала ее зубами, выскакивала за пределы площадки, начинала бегать по двору и дразнить ребят: «Ну-ка, догони! Ну-ка, отними!». Доставшуюся клюшку Линда легко перекусывала пополам. Чинить или клеить инвентарь было уже бесполезно. Сколько же мячей мне пришлось купить, пока росла Линда, сколько шайб и клюшек пришлось компенсировать – не счесть! На мое счастье, далеко ездить за ними не приходилось: спортивный магазин находился на первом этаже соседнего дома. Если кому-то показалось, что из маленькой нежной девочки Линды выросла машина-уничтожитель, то должна заметить, что все далеко не так. Это была собака с огромными глазами, полными любви и нежности, в груди которой билось бесстрашное сердце. В любой момент она была готова пожертвовать собой. Не задумываясь, бросалась на помощь любому, кто, по ее мнению, в этот момент нуждался в защите. Линда обладала уникальным качеством: она была безумна в своей огромной любви к людям! И мы еще не раз к нему вернемся. А сейчас мне хочется вспомнить о ее природной сметливости и хитрости. К чести сказать, во благо себе эти качества она использовала крайне редко. Однако наступил тот момент взросления, когда всякой подросшей собаке породы боксер приходится думать об экстерьере. Это те внешние признаки, по которым отличаются представители одной породы собак от другой. До недавнего времени соблюдение норм соответствия, установленных международным кинологическим экспертным советом, являлось абсолютным и бесспорным. Для боксеров, кроме обязательного для всех пород собак купированного шестого пальца, это и купированный на длину в три позвонка от копчика хвост, и обрезанные по стандартной форме уши. Все придумано для большей безопасности собак бойцовской породы. Лишний палец мешал бы собаке в момент бега. Она могла зацепиться им за какое-либо препятствие, возможно, крепкое растение, и порвать себе лапу. Длинный хвост и уши в драке с противником становятся самыми уязвимыми местами, поскольку их можно схватить зубами и вывести собаку из борьбы. Но если шестой палец и хвост удаляются на третий день жизни щенка, когда малыш еще практически не понимает боли, то купировать уши приходится месяца через три. Это значительно сложнее, поскольку щенок уже осознает, кто и за что причиняет ему боль. Спасает в этой ситуации лишь то, что такие операции делаются врачами-ветеринарами и с обязательным обезболиванием. Линде тоже предстояло пережить неизбежность вмешательства в ее жизнь эстетической хирургии. Операцию делал знакомый доктор, ассистировать ему вызвалась моя сестра. Она в этой ситуации оказалась самой психологически устойчивой. Когда ушки уже были обработаны, наложены и заклеены швы, для их сохранности собаке на голову надели платочек. Линда в этом наряде выглядела беззащитной, как ребенок, и вызывала чувство нежности. Действие обезболивающего заканчивалось, и она то и дело пыталась дотянуться лапами до болящих ушей и сорвать с головы платок. Поэтому все члены нашей семьи, собравшиеся в этот важный день в доме, по очереди носили Линду на руках и всячески ее развлекали, словно дитя. Собака очень скоро поняла все преимущества своего положения и не упускала возможности использовать эту ситуацию. Она тихонько стонала, капризничала, картинно откидывала голову и безжизненно повисала в наших объятиях, но тут же забывала о своей проблеме, как только в чьей-то ладони появлялось аппетитное лакомство. Как ни странно, но обреченность она демонстрировала только в моем присутствии. По-видимому, всех остальных она воспринимала как равных себе. Стоило мне выйти из комнаты, и Линда тут же оживала. Заслышав вновь мое приближение, она бросалась на диван, падала на подушку, чего я делать ей не позволяла, закатывала глаза и снова начинала стонать. Подыгрывая ей, я наклонялась, гладила ее и сочувственно приговаривала: «Бедная наша девочка! Ей так больно!». В этот момент то, что еще недавно называлось хвостом, начинало описывать сумасшедшие круги, все тело ее начинало судорожно подпрыгивать от переполнявших эмоций. Забыв о своем недуге, Линда в восторге срывалась, и ее язык в один момент успевал смыть все мое лицо, а заодно и очки.