Чужое солнце

Катя ещё не пришедшая в себя после молниеносного появления Гены, вдруг ясно осознала, что все её ожидания и надежды стремительно рушатся, словно карточный домик на столе. Она, наивная, думала, что они проведут весь день вместе. Сначала посидят где-нибудь в уютном кафе, а потом будут гулять по Москве и украдкой целоваться.

Её язык, вдруг, оказался быстрее разума в сложившейся ситуации.

– А поехали ко мне. Родители с сестрой укатили в Дедовск на два дня. Оставили мне кучу еды в холодильнике. Там даже остатки твоего любимого торта «Прага» есть. Ну, что скажешь?

Генка продолжал счастливо улыбаться, глядя на Катю. Ему было абсолютно безразлично, куда ехать, лишь бы быстрей оказаться в тепле и на диване, так как ноги от усталости и выпитого алкоголя подкашивались. Он обнял подругу и, кивнув, коротко сказал:

– ПОЕХАЛИ!

***

Дорога от центра до Ленинского проспекта, хоть и на метро, была не близкой. Когда они пересели на оранжевую ветку и заняли освободившиеся места в вагоне, Гена, согревшийся в подземке, положил голову на плечо подруги и мгновенно уснул. Катя была на седьмом небе от счастья, поэтому не могла скрыть довольную улыбку, сидя рядом. В этот момент она чувствовала себя не только взрослой, но и любимой.

В вагоне метро было шумно. Люди не скрывали праздничного настроения, но выражали его по-разному. Группа молодёжи громко смеялась, когда при торможении состава их кидало то вперёд, то назад, и застенчивые девчонки непреднамеренно оказывались в объятиях своих кавалеров. Мужчины, что были подшофе, никого не стесняясь, громко высказывали скабрезные, беззлобные шутки по этому поводу, а пожилые дамы, изображая из себя строгих блюстителей морали, призывали их к порядку в общественном месте.

Вдруг из динамика донеслось: «Осторожно, двери закрываются! Следующая станция «Ленинский проспект». Катя погладила разоспавшегося Гену по щеке и предупредила, что им скоро выходить. Генка, всё ещё находившийся в сонном состоянии, выглядел точно умаявшийся ребёнок, заснувший прямо во время игры. Катя никогда не видела друга в таком состоянии, поэтому смотрела на него с нескрываемой нежностью и любовью.

Промозглая погода на улице быстро привела сонного юношу в чувство, и они быстро добрались до Катиного дома.

Сняв в прихожей ботинки и раздевшись, Гена прошёл в гостиную и, не удержавшись, произнёс:

– Антонова, да вас раскулачивать пора. Ковры, хрусталь, картины. Не хватает только табличек «Руками не трогать!».

– Да ладно тебе, – рассмеялась Катя, заходя следом. – Главная ценность в этом доме сегодня — ТЫ.

Она не стала ждать, когда Гена обнимет её и поцелует. А сама подошла и страстно поцеловала своего возлюбленного, крепко обхватив за шею.

Уже потом, лёжа на кровати в своей комнате рядом с мирно посапывающим Геной, Катя спрашивала себя, не поторопилась ли она начать близкие отношения. Но, глядя на спавшего рядом любимого человека и вдыхая запах его тела, она подумала, что теперь их ничто разлучить не сможет. Как только Гена вернётся из армии, они обязательно поженятся. Она бы с большой радостью сделала это хоть завтра, но в школе её бы не поняли.

Утром Катя проснулась с надеждой, что теперь всё будет по-другому. После случившегося Генка станет любить её ещё больше, поэтому скучать по вечерам ей не придётся. Правда, реальность оказалась не такой радужной. Гена был смущён и молчалив. За завтраком он подолгу смотрел на Катю, но почему-то боялся озвучить то, что было написано у него на лице.

Подруга решила не мучить страдающего парня, и первая заговорила об этом.

– Ген, я ничего не скажу родителям. Пусть это будет нашей тайной, пока мы не поженимся.

Было заметно, что после этих слов напряжение на лице и в поведении юноши постепенно исчезло. Он доел торт и, поставив кружку на стол, решительно поднялся.

– Кать, мне пора. Родители, наверно, с ума сходят, ведь я им со вчерашнего дня не звонил. Можно я от вас наберу?

– Конечно, телефон в коридоре на тумбочке.

Пока Гена разговаривал с родителями, Катя убирала со стола грязную посуду и складывала в раковину. Ей хотелось крикнуть на весь мир, КАК ОНА СЧАСТЛИВА! Несмотря на то, что её возлюбленный ещё не ушёл, она уже мечтала о следующей встрече.

***

Наступивший декабрь принёс новые хлопоты. Город медленно закружился в предновогодней суете. В магазинах и на улицах стали устанавливать ёлки и развешивать новогодние гирлянды. В выходные дни на площадях возле рынков и кинотеатров устраивались шумные ярмарки, где можно было купить всё, начиная от ароматных угощений и кончая сверкающими ёлочными украшениями, способными приворожить любой взгляд.

После той встречи, когда между Катей и Геной случилась близость, их отношения действительно изменились. Гена стал более ласковым и пунктуальным. Если раньше он мог не звонить подруге по нескольку дней, то теперь они созванивались несколько раз на дню. И не удивительно, ведь при встрече они не ограничивались одними поцелуями.

Такие перемены разительно отразились на поведении Кати. Она успокоилась, что положительно повлияло на успеваемость в школе. Теперь учителя хвалили её не только за хорошие оценки, но и за активное участие в классных и общешкольных мероприятиях. Девчонки-одноклассницы завидовали Антоновой, когда статный красавец Гена Мазанов приходил поболеть за сборную школы, в которой принимала участие Катя. А она чувствовала себя при этом королевой, купаясь в лучах внимания.

***

Однажды Генка позвонил подруге и таинственным голосом сообщил, что есть возможность отметить его день рождения только вдвоём.

– КАК ЭТО? – ничего не понимая, спросила Катя.

И Гена сбивчиво принялся объяснять, что у одного рабочего в их бригаде в подмосковной Купавне есть дача. Но тот совсем не горит желанием туда ехать, хоть жена настойчиво просит. А ему, бедолаге, надо потратить весь выходной: сначала на дорогу туда-обратно, а потом ещё на бессмысленную расчистку снега. Зимой ведь как – сегодня уберешь, а завтра снова наметет, будто и не трогал вовсе. Вот Генка смекнул и предложил товарищу по работе поехать вместо него с другом, чтобы пожарить на даче шашлыки, а заодно и убрать снег во дворе.

Катя не сразу сообразила, что под «другом» он подразумевал её, поэтому сдержанно сообщила, что подумает, ведь родителям надо будет как-то объяснить, куда она уезжает на выходные, да ещё с ночёвкой.

Весь день она думала, как сказать маме, что Гена приглашает её в субботу поехать на дачу, чтобы отметить свой день рождения. Вечером, выбрав удобный момент, она обняла хлопотавшую на кухне мать и хитро посмотрела ей в глаза.

– Ой, вижу, что-то задумала, лиса, – рассмеялась Таисия Ивановна, убирая вымытые тарелки в навесной шкаф.

– Мам, понимаешь, – Катя старалась как можно дольше оттянуть волнующий её разговор, но неожиданно выпалила, – у Генки Мазанова скоро день рождения, и он приглашает всех отметить его на даче.

– Ох, опять этот Генка! Когда ты уже поймёшь, что не пара он тебе, – перестав улыбаться, серьёзно сказала мать. – Тебе об учёбе надо думать, а ты всё по нему сохнешь. Когда он уйдёт в армию, ты и думать о нём забудешь.

Катя вспыхнула от таких слов и зачем-то сказала то, что стало чуть ли не девизом её жизни.

– Мама, я хочу, чтобы ты знала, мы с Геной обязательно поженимся, когда он придёт из армии.

Произнеся это, дочь упрямо посмотрела на мать, слегка наклонив голову. Таисия Ивановна очень хорошо знала этот взгляд и решила сменить тактику.

Она вспомнила, как много лет назад совершила самую большую глупость в своей жизни и навсегда рассталась с любимым человеком. Даже сегодня, спустя четырнадцать лет после развода, Тая боялась себе признаться, что продолжала любить первого мужа.

***

Они познакомились, когда Таисия пришла с подругой на выставку картин набирающего популярность художника. Увидев высокого брюнета с повязанным на шею платком в тон клетчатого пиджака, она чуть не потеряла сознание. Он был похож на голливудского актёра с красивым голосом и приятными манерами, поэтому возле него постоянно крутились как шикарные женщины, так и обычные натурщицы.

Михаил Гнедич, для близких просто Мика, был художником и к тому же свободным человеком, поэтому позволял себе увлекаться женским полом. Но, увидев, как трепетно и зачарованно смотрит на него красивая девушка, да к тому же тезка его обожаемой матери, – он вдруг осознал, что готов на нечто большее, чем мимолетное увлечение. И вскоре, поддавшись порыву внезапно вспыхнувшей страсти и неопытности Таи, которая сразу забеременела, Мика предложил ей руку и сердце, бросив вызов собственной свободе.

Они были красивой парой. Молодой, но уже зарекомендовавший себя в творческих кругах художник и Таисия, смотревшаяся рядом с ним, словно прекрасная Золушка на балу. Но счастье, как известно, любит тишину, а при такой публичности, как у Михаила, это было невозможно. Бывшие пассии постоянно напоминали о себе. Они не считались ни с чем, могли даже посреди ночи позвонить своему обожаемому Мике по телефону и пригласить на фуршет у какого-нибудь начинающего поэта или художника. Эти дамы лёгкого поведения совершенно не брали в расчёт ни его жену, ни маленького ребёнка. Даже женитьба любимого Мишани не стала для них помехой для встреч. Ведь художник творил не у себя дома, а в мастерской.

В какой-то момент Таисия устала от публичности мужа и предложила уехать в другой город и сменить профессию. Михаил вот так же, как Катя, посмотрел на неё и ответил, что любой человек может освоить смежные профессии, но художником не станет никогда. И если Бог наградил его таким даром, он не может закопать свой талант в землю только потому, что так хочется его капризной жене.

А Таисия закусила удила и предложила сделать выбор: либо она с дочкой, либо его творчество с гулящими девками.

Дальше всё покатилось по наклонной. Судьба не раз давала им шанс на примирение. Но оба оказались слепы и глухи к её подсказкам, и вскоре, к радости творческой тусовки, они развелись. Только получив свидетельство о разводе, оба осознали, что слишком заигрались в перетягивании каната на свою сторону. Но дело было сделано. Первоначально они ждали, что кто-то первый придёт мириться, и отношения снова наладятся. Но время шло, обида росла, а гордыня достигла таких размеров, что раздавила трепетную любовь, и каждый пошёл своей дорогой.

***

– Они собираются всей семьёй на дачу зимой? – удивлённо спросила Таисия Ивановна, очнувшись от воспоминаний.

– Нет, родители останутся дома, – напряглась Катя.

– Конечно, молодёжи сейчас неинтересно сидеть за одним столом со стариками, – вздохнув, согласилась мать. – А как вы обратно поедете? Ночью небезопасно, всякое может случиться.

Таисии Ивановне даже в голову не пришло, что дочь собирается ехать вдвоём с парнем, да ещё остаться там на ночь. А уж про дачу какого-то неизвестного рабочего завода, где устроился Гена Мазанов, она и подумать не могла.

– Мам, мы пока доберёмся на электричке, уже полдня потеряем. Пока приготовим шашлык, вечер наступит. Ну и что ты предлагаешь? Положить шампуры в сумку и в электричке всё съесть? А ведь можно спокойно посидеть за столом, переночевать на даче, а утром поехать обратно.

– Но у тебя же уроки в школе, – не сдавалась мать.2

– Ну какие там уроки? География, история, две математики и английский. Предварительные оценки уже стоят. Контрольные тоже все прошли. Учителя спрашивают только тех, у кого спорные оценки. А у меня всё в ажуре. Троек не будет. Мама, через неделю начнутся зимние каникулы.

Таисия Ивановна видела, если запретить дочери ехать с Геной и его компанией на дачу, то она опять начнёт говорить, что спрыгнет с крыши. Поэтому нехотя согласилась, тем более, раз родители Гены разрешили ему отметить день рождения не дома, а на даче, то значит, не возражали против такой странной затеи.

– Хорошо, поезжай. А кто из девочек там, кроме тебя, будет?

– Арина с Викой из Генкиного класса и девчонки из дачного посёлка, – не моргнув глазом, соврала Катя.

В это время на кухню зашла Ира и сказала, что папа спрашивает, почему они так долго сидят на кухне и не идут в гостиную. Таисия Ивановна обняла младшую дочку и подумала, что муж вряд ли отпустил бы свою дочь на дачу отмечать чей-то день рождения. А Катю он хоть и удочерил, но воспитанием не занимался. Поэтому не будет против поездки, раз она, как мать, разрешила.

***

Утром в субботу Ира раскапризничалась, потому что старшая сестра продолжала спать в своей постели, а её разбудили и сказали собираться в школу. Таисия Ивановна была не рада, что согласилась на эту авантюру с дачей, но деваться было некуда, и она продолжала играть свою роль до конца. Мужу она сказала, что записала Катю к своему знакомому дантисту на лечение кариеса, а вечером они пойдут в театр, так как у Бэллы Васильевны пропадает билет. Да и дочке Бэллы будет веселее в компании Кати. Про то, что дочь останется там якобы на ночь, Таисия решила сказать позже.

Как она и думала, Сергей Андреевич отнёсся к этой новости спокойно и даже не задал никаких вопросов. Зато спросил, что с успеваемостью у Иры, и будут ли опять тройки в четверти. Его единственная дочь Ира была поздним ребёнком. Она появилась, когда Сергею Андреевичу был уже сорок один год, поэтому он баловал её и старался оградить от всех неприятностей. Ира росла послушной девочкой, но учёба ей не давалась. Учительница изо всех сил тянула ленивую второклассницу, ведь надо было отрабатывать дорогие подарки, которые она получала от семьи Антоновых к каждому празднику.

***

Чтобы не привлекать к себе внимание, Гена с Катей решили встретиться не во дворе дома на Ленинском проспекте, где они жили, а возле метро. На Кате была новая дублёнка, вязаная шапочка из мохера и джинсы из потёртого денима, которые она с трудом застегнула.3

Катерина с удовольствием ловила на себе пристальные взгляды прохожих, ведь то, что на ней было надето, не продавалось в обычных магазинах. Отчим привозил вещи либо из заграничных командировок, либо они покупали их в фирменном валютном магазине «Берёзка» за сертификаты. Такая одежда, как на Кате, в эпоху застоя считалась сверхмодной и дефицитной, а люди, носившие её, – эталоном стиля. Поэтому красивый дефицит производил на людей, особенно на молодёжь, магическое впечатление. Мороз кусал Катю за нос и щёки, но она этого не замечала, ведь все мысли были только о том, что целых два дня они с Генкой проведут вместе, почти как муж и жена.

Так как была суббота, народу в метро было много. В вестибюле у входа образовалась большая грязная лужа из растаявшего снега, который на обуви принесли пассажиры, решившие из-за мороза воспользоваться услугами подземки, а не наземного транспорта. Люди, ругаясь, старались как можно удачнее перепрыгнуть грязное месиво, а Катя с Геной, смеясь, попытались на пятках добраться до сухого места.

В вагоне они специально встали в самом конце. Здесь было мало сидений, поэтому обычно собиралось не так много людей, как в середине. Катя стояла спиной к окну, через которое был виден следующий вагон. А Генка, схватившись левой рукой за поручень, прислонился к голове подруги и заглянул ей в глаза. Им показалось это смешным, и оба прыснули.

– Что у тебя в сумке? – решила спросить подруга, улыбаясь.

– Это наш продуктовый запас на два дня, – по-деловому ответил кавалер.

Кате очень хотелось, чтобы Гена обнял её, но сумка в его руке мешала это сделать. Поэтому она взяла инициативу в свои руки и обхватила любимого за талию.

Добравшись по кольцевой до станции «Курская», где находился построенный недавно из стекла и бетона Курский вокзал, и в Горьковском направлении отправлялись электрички, а поезда дальнего следования – на юг нашей страны, они, наконец, выбрались на поверхность.

На улице ярко сияло солнце, слепившее с непривычки глаза после тёмного сумрака подземки. На привокзальной площади царила привычная суета. Все без исключения куда-то спешили, включая часы, висящие напротив центрального входа в вокзал. Катя с Геной тоже влились в этот поток и двинулись в сторону билетных касс. Чтобы не потерять Гену в толпе, Катя схватила его за руку. Вдруг женщина-диктор объявила, что начинается посадка на поезд, следующий до Махачкалы. И без того спешащая толпа вдруг резко активизировалась. Кто-то больно ударил Катю чемоданом по ноге, и она, отвлекшись, едва не выпустила Генкину руку.

Когда молодые путешественники заняли места в ожидающей отправления электричке, Катерина не удержалась и сказала:

– Я бы давно сошла с ума, если бы мне пришлось каждый день вот так ездить на работу.

– А люди ездят и не только на работу, но и на учёбу, – ставя сумку на багажную полку над замёрзшим окном, ответил Гена. – Это ты привыкла не думать о неудобствах, потому что тебя отвозят и привозят в Дедовск на машине. А люди, которым приходится постоянно пользоваться электричкой, так не думают. Они давно научились проводить время в пути с пользой: кто-то спит, кто-то читает, а кто-то пишет конспект.

Катя ничего не ответила, потому что с интересом разглядывала женщину средних лет, севшую напротив. Она достала из сумки вязанье и сразу приступила к продолжению вывязывания узора, как будто ни на секунду не прерывала своё занятие. Рядом с ней заняла сразу два места очень полная женщина в старом демисезонном пальто и пуховом платке. Она тяжело дышала от быстрой ходьбы и напоминала уставшего слона, прибежавшего последним в беге на короткую дистанцию. Электричка была дальняя, она следовала до станции Захарово, находившейся на территории подмосковного Ногинска. И если бы полная женщина не успела, то ей пришлось бы целый час ждать следующую.

Отдышавшись, и не обращая ни на кого внимания, женщина отломила кусок от краковской колбасы, торчавший из сумки, и, откусив, стала смачно жевать. Затем, не прерывая жевательной функции, порылась в бездонном пространстве хозяйственной сумки и отломила горбушку от буханки чёрного хлеба. По вагону пополз аппетитный запах чеснока и свежего хлеба.

Катя невольно проглотила слюну, желудок тихо проурчал, что ей тоже не мешало бы пообедать. Но она бы ни за что не стала есть в неположенном месте, да ещё, когда на неё смотрят во все глаза.

За окном мелькали неизвестные пейзажи, и Катя, глядя на их безликость, подумала, что в метро и то интересней ехать. Одинаковые железнодорожные станции и суетящиеся на платформах люди с большими сумками тоже не вызывали у неё восторга. Генка, сидевший рядом, дремал, прислонившись к мягкой, вкусно пахнувшей кожей дублёнке подруги.

Дорога заняла у них около часа. У Кати начало рябить в глазах от смены пассажиров, которые то входили, то выходили на остановках. Некоторые ехали с лыжами, вероятно, знали места, где можно было вволю покататься не только по равнине, но и съехать с горки.

Оказавшись на платформе с крупной вывеской «Купавна», она облегчённо выдохнула.

– Ну, веди, Сусанин. Где здесь находится дача рабочего класса? – потягиваясь после долгого сидения, произнесла не привыкшая к такому сервису капризная москвичка.

– К счастью, недалеко. Надо перейти на другую сторону и пройти немного вперёд.

– Ген, я что-то уже побаиваюсь этой дачи после кучи ярких впечатлений, которые свалились на меня сегодня.

– Глупышка, ты же со мной, – широко улыбнулся Гена и прижал подругу к себе.

Катя кокетливо показала пальцем на свою щёку, намекая, чтобы её поцеловали. Генка не стал сопротивляться и, опустив сумку на расчищенную от снега платформу, поцеловал её в губы. Катя сразу обмякла и превратилась в свою младшую сестру, когда та капризно-вопросительно выпячивала губы вперёд.

– Только давай быстрей, а то я уже устала болтаться по всяким сомнительным местам. Да и есть жутко хочется. Я даже представить не могла, что эта Купавна находится так далеко, – неожиданно произнесла она.

– Не преувеличивай. Твой Дедовск находится нисколько не ближе Купавны. Если бы ты поехала сюда на машине, это заняло бы гораздо больше времени, – парировал Гена.

– Зато ехали бы с комфортом, – буркнула Катя и двинулась к лестнице.

***

Участок, где располагалась готовая их приютить на два дня дача, они нашли быстро, так как он был первым на улице со странным названием Оленья. Катя во все глаза глядела на низенький деревянный домишко в три окна и двор, прилично заваленный снегом, из-под которого кое-где торчали плодовые деревья и верхушки кустарников.

Она беспомощно посмотрела на Гену и тихо спросила:

– А ты ничего не перепутал? Это и есть та самая дача?

– Катюх, ну мы же не покупать её приехали. Какое нам дело до её внешнего вида?

– Ну да, – неуверенно согласилась заметно поникшая подруга.

Гена с трудом отодвинул заваленную снегом калитку и, издав призывный клич, ступил на снежную целину, которая белым искрящимся покрывалом накрыла весь участок. Его нога, обутая в зимний ботинок, по колено погрузилась в снежный сугроб.

– Не отставай! – крикнул он Кате и двинулся вперёд.

Катя ступила в оставленный в сугробе след и, подхватив полы дублёнки, пошла за ним. Вдруг ей захотелось внести хоть немного романтики в эту тоскливую картину. Она остановилась и слепила снежок. Потом размахнулась и бросила в спину впереди идущего Генки. От неожиданности он остановился и оглянулся. А она, не ожидая этого, бросила следующий снежок, который угодил Гене прямо в глаз.

– Вот это удар! Сразила наповал, – закрыв глаза, сказал он и, театрально раскинув руки, упал в снег, изображая убитого героя.

Впервые за день Катя весело рассмеялась. Она подбежала к Генке, смешно поднимая ноги в высоком сугробе, и, не обращая внимания на снег, опустилась перед ним на колени.

– Ну что, попался? – припав губами к лицу возлюбленного, произнесла она.

Гена вдруг ожил и, схватив Катю в охапку, повалил на спину, оказавшись на ней. Он нежно поцеловал её сначала в хитро смотрящие на него глаза, потом в холодный нос и, не удержавшись, страстно припал к чуть приоткрытым губам. Наверно, только по молодости можно вот так лежать на снегу и, не чувствуя холода, целоваться целую вечность.

Внезапно их страстные поцелуи прервал крик мужчины:

– Эй, что вы тут делаете? Совсем стыд потеряли. Уходите сейчас же, а то милицию позову.

Поглощённые друг другом и охваченные неземными чувствами Катя с Геной не сразу поняли, что эти слова относятся к ним. Ещё не придя в себя, они, облепленные снегом, стали медленно подниматься. В это время к стоящему у калитки старику подбежала, по всей видимости, его жена.

Визгливым голосом она прокричала:

– Это где ж такое видано, чтобы средь бела дня, да на снегу, люди занимались, бог знает чем. Вань, хорошо, что телефон на станции работал, и я смогла позвонить по 02 в милицию.

– Клава, так они, наверно, пьяные, раз на такое решились. Но, ничего, милиция сейчас быстро с ними разберётся. Надо Лёшке в Москву позвонить, сказать, что его дачу хотели не только ограбить, но и в публичный дом превратить.

Катя с Геной стояли перед неизвестно откуда взявшимися людьми, обескураженные случившимся, не понимая, что делать. В таком состоянии их и застали сотрудники местной милиции, приехавшие на старом газике.

Оказалось, что милиционеры были хорошо знакомы с бдительными стариками, потому что называли их по имени и отчеству.

– Молодые люди, потрудитесь объяснить, кто вы, и что делаете на чужом участке? – спросил один из служителей порядка, на вид которому было не больше тридцати лет.

Гена с Катей переглянулись и направились к калитке, возле которой собралась пёстрая компания: старик в валенках, телогрейке и шапке-ушанке, пожилая женщина в серой шали и клетчатом пальто на ватной подкладке и два милиционера в форме. Они с интересом поглядывали на Катю, смотревшуюся в данной компании, как флакон дорогих французских духов среди дешёвых отечественных одеколонов.

– Понимаете, – начал оправдываться Гена, – мы с Лёшей работаем в одной бригаде на заводе. Он не смог приехать и попросил меня убрать снег во дворе его дома.