Путь. Книга 2. В Поисках Московии

– Ты чего, всю ночь дежурил? – спросил я, подойдя к нему.

– Доброе утро! Нет, по очереди, – ответил он.

– Почему меня не разбудили?

– Решили дать тебе отдохнуть. Подумали, что, если ты хорошо выспишься, ты не передумаешь брать с собой всех, а все хотят пойти с тобой, но боятся, что передумаешь, – бугай снова начал взрывать мой мозг длинными предложениями.

– Я не помню, как я уснул, что было в чае?

– Мяяята, она успокаивает, – нараспев сказал бугай.

Остальные начали просыпаться. Вновь жарило солнце, и дышать было тяжело.

Наш путь пролегал через плато, на которое мы спустились пару дней назад, и по ощущениям оно было бесконечным, уходя за горизонт. Здесь не было ничего интересного, кроме одного факта, который не давал мне покоя: чем дальше мы шли, тем жарче становилось, во всяком случае, так казалось. Дышать было тяжело настолько, что я старался выдыхать куда-то в сторону, потому что у меня было стойкое ощущение, что я могу обжечься об выдыхаемый воздух. Горло пересыхало, и постоянно хотелось пить. Жидкость в теле категорически отказывалась задерживаться, выходя с потом. Единственным спасением была река, которая поила нас на протяжении нашего пути. Каждый раз, когда русло сужалось, мы настораживались, и каждый раз, когда она расширялась, мы успокаивались и выдыхали. Вокруг не было ни души. Дни тянулись бесконечно долго, и каждый новый был точной копией предыдущего. Словами не описать, как я соскучился по тем ощущениям, которые испытывал, когда мы с бугаем и коротышкой пробирались под ливнем к дому отца Татиона. Как же я хотел, чтобы пошел такой ливень, хоть на час, хоть на минуту! Но на небе не было ни облачка. Мои спутники, как и я, шли преимущественно молча, растянувшись в линию. Я, Филин, отец Татион, Федя и Пашка. Последнему было особенно тяжело. Пашка выглядел болезненно-бледным. Он то и дело отставал от нас настолько, что едва был виден на горизонте, и лишь после того, как нас уведомлял об этом бугай, мы замедлялись и ждали его.

– Ребят, Пашка отстал! – в очередной раз прокричал Федя.

– Да чтоб тебя! – процедил я сквозь зубы, останавливаясь.

– Как этот доходяга вообще выжил?! – бросил я возмущенно в сторону Филина.

– Он до побега вообще живчик был, – пожал плечами Филин в ответ.

Пашка подобрал какую-то большую ветку и, опираясь на нее, как на трость, медленно перебирал ногами, то и дело оступаясь, падая, вставая и продолжая идти. Он смотрел лишь себе под ноги, не поднимая взгляд в нашу сторону. Может, стеснялся, понимая, что тормозит всех, а может, был не в состоянии. Как бы то ни было, я стоял и держал в голове одну единственную мысль: эта группа товарищей тормозит меня до безобразия.

– Не брани его. Он пришел к тебе не просто так, как и любой присутствующий здесь. Нам зачем-то суждено было встретиться, – сказал отец Татион, обращаясь ко мне, пока остальные помогали бедолаге идти.

– Я слова не сказал, – спокойно возразил я.

– У тебя на лице все написано. Я тебя понимаю, но нужно быть терпимее, и тебе воздастся.

Я не совсем понял посыл старца, но он говорил спокойно и уверенно.

– Нам нужно тут пожить сколько-то дней, наверно. По-другому не знаю, как быть, – бессвязно и непонятно сказал бугай.

Федя и Филин сказали, что Пашке стало совсем плохо, у него поднялась температура, и состояние было не просто болезненным, а по-настоящему критическим.

– Призрак, ты можешь идти. Я парня не брошу, – сказал Филин, словно читая мои мысли.

– Я тоже не брошу. Не по-человечески это, – вступился бугай.

– Не по-христиански, – тихо сказал отец Татион, присоединяясь к остальным.

Я кивнул им и, развернувшись, собрался идти дальше, но, сделав пару шагов, раздраженно закатил глаза и, сжав кулаки, вернулся к остальным. Совесть в очередной раз не позволила продолжить путь.

– Сколько дней ему надо?

– Хотя бы два, максимум – три, – сказал Филин, оглядывая Пашку, который к тому моменту лежал на земле, тяжело дыша.

Судя по взглядам, с которыми остальные смотрели на меня, я сделал неверное для себя, но правильное в целом решение.

Мы соорудили палатку, небольшую, по размеру Пашки, чтобы избавить его от прямых солнечных лучей, и затащили внутрь. Я нашел одинокий пень неподалеку и уселся на него. Филин пошел рыбачить, Федя приступил к сбору каких-то лечебных, по его словам, трав, а старец уселся рядом со мной, вполоборота глядя на парня. От жары мне очень быстро захотелось спать, и я решил прилечь и просто полежать, откинувшись назад, на рюкзак, но как только я закрыл глаза, то моментально провалился в сон, который крепко обнял меня. Усталость накопилась за несколько дней. Проснулся я ночью. Все спали, воздух стал существенно прохладнее. У костра сидел Филин, который не сразу заметил, что я проснулся, а посему он изрядно вздрогнул, когда я подошел к нему.

– Что я пропустил? – спросил я, зевая, прикрывая рот рукой и потягиваясь.

– Ничего. Пашке, кажется, стало хуже. Бредит. Проснулся, его отец Татион с Федей чем-то напоили, и он дальше уснул. Ты, может, если выспался, подежуришь? А то я, честно говоря, так спать хочу. Глаза закрываются, и я бы… – сказал Филин, но его перебил Пашка, который проснулся и начал что-то кричать.

– Уходи! Уходи! Я не пойду! Нет! – кричал он своими сухими губами, которые изрядно потрескались.

Федя и старец проснулись из-за крика. Мы стояли перед Пашкой и смотрели на него, думая, как мы можем помочь ему. Никто из присутствующих не был силен в медицине и не знал, что делать. Бугай при любом случае заваривал травы, искренне считая, что они могут помочь от любого недуга. Отец Татион сел на колени и начал что-то шептать Пашке, от чего тот успокоился и затих. Мы выдохнули. Что старец шептал ему – не знаю, но сидел он так достаточно долго. Мы, понимая, что помощи от нас ждать не стоит, уселись у ночного костра. Отец Татион пришел через час, может, чуть дольше.

– Уснул? – спросил Филин, но старец молчал.

Мы посмотрели на него, но другие вопросы были не нужны. Мы все поняли без слов. Крик Павла был не бредом, а предсмертной агонией. Отмучился. В палатке он нашел свой покой. Начинало светать, и мы, попрощавшись с ним, продолжили свой путь. Жизнь – очень странная вещь. Никогда не знаешь, что с тобой случится дальше.

Я видел достаточно смертей в своей жизни и потому мог относиться к этому достаточно спокойно, умея абстрагироваться. Павла было жалко, но путь надо было продолжать. Он словно забрал жару с собой, чтобы нам было легче. Иначе как объяснить, что сегодня было значительно прохладнее, я не знал. Даже ветерок, который еще вчера обжигал, сегодня имел прохладные нотки. Продвигаться по плато стало намного легче, появились силы и словно открылось второе дыхание. Мы так увлеклись, что даже не заметили, как гора не просто осталась далеко позади, а полностью исчезла за горизонтом. Река стремительно свернула, огибая большой валун, и мы повторили ее путь. За поворотом нас ждал большой и широкий мост, сделанный из бетонных плит. Он был частично разрушен, а из множества щелей и трещин уже проросла трава. Сомнений в том, что это строение старого мира, у меня не было. Мост был большой и величественный. Судя по реакции бугая, который стоял рядом со мной с широко раскрытыми глазами, он так же, как и я, не видел ничего подобного вживую, в отличие от старца и Филина. Они, словно понимая наше удивление, терпеливо стояли рядом, давая нам возможность насладиться мостом в полном виде. Мост был не просто конструкцией в лесу, он был частью большой магистрали, по которой когда-то ездили большие грузовики, перевозившие грузы, автобусы и легковые автомобили, его обслуживали, ухаживали за ним, а сейчас он стоял брошенным, но даже несмотря на свое плачевное состояние, он не потерял своей величественности.

– Я шел сюда по трассе, пойдем по ней? – спросил у меня Филин.

– Нет, опасно, открытая местность – сомневаясь ответил я, несмотря на то, что мне очень хотелось.

Компас показывал мне, что нам нужно было идти именно туда, куда вела дорога, и я решил идти по границе леса и дороги, чтобы видеть то, что происходит на трассе, но при этом оставаться незамеченными. Мы максимально наполнили фляги и постарались напиться впрок, после чего, мысленно попрощавшись с рекой, пошли наверх, на запад. Со слов Филина, он шел около месяца, но плутал, делал много остановок, потому как не знал точно, куда ему идти. Пока мы шли, я спросил Филина, как выглядят города, в которых он был, как они живут, и он, почувствовав, что ему дали слово и всеобщее внимание теперь устремлено только на него, начал свой рассказ.

– Я родился в небольшом поселении. Нас было двадцать человек. Я жил там до пятнадцати, но потом подростковая тяга к приключениям взяла верх. Несколько дней подготовки, и я пошел куда глаза глядят. В прямом смысле этого слова. Мои странствия длились долго, год, может больше, я видел много поселений, мертвых и живых городов, тварей и мутантов, хороших и плохих людей, но в конечном итоге я понял, что мне все же хочется домой. С полгода я потратил на то, чтобы вернуться, но возвращаться оказалось некуда. Мои ушли. Я совершенно уверен, что это не было нападением или побегом. У меня был брат Тиша, на 10 лет младше меня. У нас были очень теплые взаимоотношения, и я был уверен, что он оставил мне весточку, но перерыв все, что осталось от поселения, я так и не нашел никаких подсказок. Так я остался один и нашел свой дом на окраине города. Мы не давали ему никаких названий, просто – «Город». Жизнь, конечно, не сахар, мутанты, мародеры, банды, но жить можно.

– Подожди, ты говоришь просто Город, это не Московия? – спросил я.

– Московия – это миф Лесника, – сухо ответил Филин.

– Кто такой Лесник и зачем ему придумывать это? – спросил я, понимая, что едва ли мне понравится ответ.

– Главарь банды, кличка Лесник. Появился в городе лет десять назад из ниоткуда, с десятком головорезов. Кроме того, что начал мародерствовать и грабить местных, начал пускать слухи о возрождении великого государства Московия. Город – сказка, город – мечта. Технологии, закон, порядок, электричество, вода, еда. Я думаю, он сделал это специально, чтобы люди тянулись в поисках этой Московии, а попадали к Леснику.

Филин рассказывал что-то еще, но я был слишком расстроен, чтобы слушать дальше. Я боялся разочароваться увиденному, когда приду туда, но разочароваться, не пройдя и половину, не входило в мои планы.

– Почему Лесник, если живет в городе? – спросил я, но Филин лишь пожал плечами.

По глазам пробежал солнечный зайчик, привлекая мое внимание к машине, которая стояла на трассе. Кузов был покрыт пылью и ржавчиной, из-за чего мне не сразу удалось разглядеть ее настоящий серебряный цвет. Колеса были спущены, резина потрескалась и крепко вросла в асфальт. Стекла были разбиты, двери открыты, а внутри не было ничего. Я видел машины только на фотокарточках старого мира и по ним же судил, как они выглядят. Вживую, несмотря на свое состояние, машина произвела на меня достаточно сильное впечатление, но я не видел таких. Я понимал, что они различаются по логотипу, но машин со значком в виде ладьи на моих карточках не было. Филин сказал, что к брошенным на трассе машинам можно не подходить, все ценное здесь забрали еще до нашего рождения, но здесь я все же позволил дать себе слабину и, тщательно осмотрев трассу и прилегающий к ней лес, подошел к ней. Мне хотелось посмотреть на нее вблизи, потрогать, посидеть, но салон оказался разобран весьма по-варварски. Внутри был голый кузов, и смотреть здесь было не на что.

– Не расстраивайся, в городе есть бензоповозки. Посмотришь еще на них, – сказал мне Филин.

Мы вернулись к лесной границе, где чувствовали себя в большей безопасности, и продолжили идти, пробираясь через небольшие кусты.

Мои догадки о том, что Филин слишком сильно петлял и мы продвигаемся быстрее, оказались верны. Погода становилась прохладнее, ветер уже не просто приятно обдувал, а заставлял подергиваться, пряча руки и лицо. Днем мы шли, на ночь уходили чуть глубже в лес. Несколько последующих дней полностью повторяли предыдущие. Пейзаж практически не менялся, за исключением того, что чем ближе к городу мы подбирались, тем больше заброшенных, разграбленных и частично разобранных машин мы встречали. Я шел впереди и изо всех сил старался не терять бдительности, но делать это было нелегко. За мной шли отец Татион и Филин, которые сцепились в дискуссии, тема которой – история создания человечества, бугай шел позади, собирая ягодки и травы.

Мне показалось, что я услышал звуки, которые доносились с трассы, от большого грузовика с железным кузовом.

Глава 8. Пришлые

Я раздраженно поднял руку и остановился, вглядываясь в машину. Мои спутники остановились тоже и замолчали, пытаясь понять, что происходит.

– Стойте тут, – сказал я и, сбросив рюкзак на землю и выхватив нож из-за пояса, направился к машине, стараясь ступать как можно тише.

Машину, к которой я шел, я видел на карточках, кажется, она называется «Шишига» или что-то вроде того. Внешне похожа на бегемота, вблизи она оказалась еще больше, чем казалась из леса. В кабине не было никого, и я начал медленно обходить машину, чем ближе к кузову я подходил, тем больше был уверен, что там кто-то есть и я слышу, как бьется его сердце, слышу его дыхание. Из-за крышки борта, которая была закрыта на щеколду, я не видел, что происходит внутри. Резким движением я отодвинул ее, и крышка, издав грохот, упала вниз. В кузове, вжавшись в пол, лежала маленькая девочка, лет пять. Ее глаза выглядели испуганными, как у загнанного в угол котенка. Я не успел ничего сделать, как услышал крик, и из-за другой стороны машины на меня набросился мальчик, вцепившись руками и ногами, он начал отчаянно колотить меня. Ему было лет десять, может, чуть больше. Маленький, худой, в рваной одежде. Я аккуратно схватил его и вытянул перед собой, как плюшевую игрушку. Он дергался в воздухе, но не мог дотянуться до меня, отчаянно оглядываясь по сторонам, пытаясь придумать, как выпутаться из моей хватки, и придумал, крепко вцепившись мне в руку зубами. От неожиданности я ослабил хватку и одернул руку к себе. На запястье виднелись следы зубов, укусил он достаточно сильно. Пока я осматривал следы укуса, мальчик запрыгнул в кузов и широко расставил руки, закрывая собой девочку, которая выглядывала из-за его спины.

– Вы кто такие? – спросил я.

– Так не выйдет. Они напуганы. Давай я, – раздался голос бугая, который отодвинул меня и встал напротив детей.

– Меня зовут Федя, это дядя Филин, это мудрый старец Татион, а этот дядя Призрак. Вам не нужно нас бояться. Мы – хорошие, – сказал бугай, стараясь делать мягкий и тихий голос, но дети стояли молча, оглядывая нас взглядом.

– Федя, – повторил бугай и, улыбаясь, протянул мальчику руку, предлагая ее пожать.

– Они, наверное, говорить не умеют. Посмотри на них. Дикие. Укусил меня. Всё. Идем дальше, – решительно сказал я.

Дети не представляли опасности, и я пошел за рюкзаком. Федя с отцом Татионом еще какое-то время пытались поговорить с ними, но, судя по всему, безрезультатно. Мы отправились дальше. Со слов Филина, который знал эти места, мы были совсем рядом к городу. Доказательством его слов стали высокие дома, которые виднелись на горизонте, возвышаясь высоко над лесом. Я, конечно, догадывался, что дома старого мира были высокими, но чтобы настолько. В такие моменты я чувствовал себя маленьким ребенком, которого чрезвычайно легко удивить.

– Завтра будем там, – сказал Филин.

Смеркалось, и мы начали готовить ночлег. Я обратил внимание, что Филин мастерит несколько весьма больших кладок под костер, пытаясь словно окружить нас ими со всех сторон. Это было не похоже на те небольшие костры в ямке, к которым я привык.

– Это зачем? – спросил Федя.

– Мы почти в городской границе уже, – ответил Филин, но ясности его ответ не добавил.

– И что? – не унимался бугай. Первый раз его вопросы полностью совпадали с моими.

– Как что?! Волки уже могут быть. Конечно, не факт, но лучше все же перестраховаться.

Здесь уже вмешался я. Предосторожность Филина мне показалась излишней. Там, где я вырос, волки были тоже, но они боялись людей как огня и не приближались к ним за очень редким исключением, а Филин же словно готовился к осаде, устанавливая оборонительные сооружения.

– Поясни, – сухо сказал я.

– Я не знаю, как у вас, а у нас это бич. Около города есть сразу несколько стай, а так как животных почти не осталось, то единственная их пища – человечина. Они давно поняли, что задрать какого-то случайного грибника намного проще, чем слоняться в поисках случайной добычи глубоко в лесу, и буквально взяли город в плотное кольцо. Мы еще достаточно далеко от них, но все же стоит перестраховаться.

Его слова насторожили меня, но противиться я не стал и включился в процесс. Начинало темнеть, и наши костры разгорелись.

– Можно к вам? – послышался детский голос.

У одного из костров стоял тот самый мальчик, который укусил меня. Он крепко держал за руку девочку, которая трусливо пряталась за его спиной.

– Какие люди, ты говорить научился, пока сюда шел? – пошутил я, но мальчик и глазом не повел, продолжая смотреть на меня, ожидая ответ.

– Проходи, только если больше не будешь кусаться, – сказал я и кивнул ему в сторону бугая, который ставил ржавый походный чайник на костер.

Мои спутники усадили детей на брезент и налили им горячего чая. Из их рассказа мы узнали, что мальчика зовут Артем, ему пятнадцать, а девочка – его пятилетняя сестра Власа. Они жили на окраине города со своими родителями. Все было хорошо, но несколько недель назад они ушли на поиски еды и не вернулись. Артем несколько дней искал их, но найти так и не смог. Когда еда закончилась, мальчик столкнулся с тем, что искать в городе ее было чрезвычайно опасно из-за банды Лесника и волков, которые нет-нет, да и заходили на окраины города. Тогда они решили пойти в лес, неподалеку от этих мест они нашли подземный бункер, в котором было немного тушенки и воды. Ощущая себя в безопасности, они жили там, ели, спали и, скорее всего, не ушли бы, если бы еда не закончилась. А дальше мы знаем, они обыскивали машины на трассе, там мы и встретились.

– Я только не могу понять, чего вы за нами-то пошли? Вернулись бы в бункер, переночевали и дальше еду искать. Лес прокормит, – спросил я.

– Мы никогда не были в лесу и не знаем, какие грибы и ягоды можно есть, а какие нет, – сказал Артем.

– Представляю, как вы расстроились, когда тушенка закончилась, – сказал Бугай.

– На самом деле, хорошо, что закончилась. Мы ели и спали, начали толстеть, – сказал Артем.

– Не понял, – сказал Бугай.

– Жизнь, как банка тушенки. Чем ты толще, тем быстрее она заканчивается, – ответил Артем.

Мы рассмеялись.

– Как вы вышли из города? – спросил Филин, который, в отличие от нас, выглядел серьезным.

– Вы про волков? – спросил Артем.

– Да.

– Через топи, – в голосе Артема чувствовалось спокойствие.

– Это же самоубийство, как вы прошли?

– Что за топи? – с настороженностью в голосе спросил бугай.

– На северо-востоке от города есть болота, непроходимые топи. Там нет ни бандитов, ни волков, никого. Я был уверен, как и все, что там пройти нереально, – ответил Филин.

– Мой отец знает дорогу, он несколько раз брал меня с собой в лес. Он собирал грибы, ягоды, правда, я так и не научился это делать, а вот тропу запомнил, – сказал Артем.

– Проведешь нас? – спросил Филин.

– Нет. Это секретный маршрут, – сказал Артем, окинув нас взглядом.

– Шучу! Конечно, проведу, – добавил он.

– И в бункер, – сказал я.

– Зачем нам туда? Ребята сказали, что там ничего нет. Город рядом, – возразил Филин.

– Я хочу осмотреть его лично.

– Как скажешь, – сказал Филин, разведя руками в сторону.

Пока мы говорили, окончательно стемнело. Мои спутники ушли спать, я остался дежурить в одиночестве. Погода стала прохладной, если бы не перекрестный жар от костров, которые не только освещали все вокруг, но и согревали нас, я бы замерз. В ночном лесу стояла тишина. Я ходил кругами, держа в руках свой нож, от скуки поглаживая острое лезвие. Мне было интересно, что это за таинственный бункер, который нашли Артем и Власа, имеет ли он отношение к «Сириусу» и осталось ли там оружие. Ответы на эти вопросы я надеялся получить завтра. Пока я ходил кругами, время моего дежурства закончилось, и я, разбудив отца Татиона, лег спать. Как только мои веки сомкнулись, я заснул. Спал крепко и первый раз за долгое время проснулся не от жары или жажды, а от покачиваний бугая, который дежурил последним и, дождавшись рассвета, начал будить нас.

Глава 9. Бункер

Артем сказал, что до бункера тут идти буквально полдня. Бункер находился по другую сторону трассы. Мы собрались, позавтракали и отправились в путь. Артем шел впереди, ведя нас. Власа не отставала от него ни на шаг. Девочка хоть и успокоилась, перестав нас бояться, но доля опасения в ее глазах сохранялась.

– На, держи, – сказал я, протянув ей пригоршню ягод.

Власа отрицательно покачала головой, отказавшись от угощения.

– Она не говорит? – спросил я у Артема.

– Не-а, – ответил он.

– Почему? – спросил я.

– У нее нет права голоса. Только лево.

– Ну Артем, – прошептала девочка, дернув его за рубаху.

– Стесняется она. Обычно болтает – не заткнешь. Я поэтому везде с вами и хожу. Хочу немного тишины.

– Артем, хватит! Чего люди подумают, – прошептала девочка.

– Он шутит, – робко сказала Власа, глядя на меня.

– Я уже понял, что твой брат еще тот шутник, – сказал я.

Наш разговор прервал звук щелчка и крик бугая, который шел в позади и в стороне, собирая ягоды. Мы не сразу поняли, что произошло, а обернувшись, увидели его не сразу.

Он лежал в кустах и стонал от боли, а на его ноге виднелся большой ржавый капкан, в который он наступил. Как долго капкан ждал свою жертву – неизвестно. Возможно, он проржавел уже, и наступи на него Артем, он не сработал бы, но под весом такого бугая захлопнулся стремительно. Я снял скобы и сообщил Феде, что ему повезло, что на дугах нет зубцов, по-видимому, его ставили на волка. Нога у бугая стремительно отекала, и когда он попробовал встать на нее, то тут же рухнул как подкошенный.

– Сломал, похоже, – сказал отец Татион, осматривая ногу.

– Без похоже, такой хруст, конечно, сломал, точно сломал! А делать чего? Надо же что-то делать, наверное, – затараторил бугай, осматривая ногу.

– Сколько еще идти? – спросил я у Артема.

– Почти пришли, – сказал парень, показывая рукой на холм в паре сотен метров от нас.

– Дойдем до бункера, там отлежишься.

Мы с Филином взяли бугая под руки и повели вперед. Несмотря на то, что он опирался на ноги и изо всех сил старался помогать нам, мне казалось, что мы тащим на себе мамонта, ноги от его веса прогибались и дрожали, мы шли очень медленно. Казалось, что мы идем целую вечность. Очень скоро я увидел слегка замаскированный люк в земле, присыпанный ветками и мхом. Это было совершенно не то, что я себе представлял. Под люком лестница, которая уходила в темноту. Артем уверенно занырнул вниз, и мгновение спустя мы услышали его голос.

– Спускайтесь!

Я передал бугая старцу и, подойдя к краю, посветил вниз фонариком, заставив Артема зажмуриться. Ход был узкий, метра три вниз. Ржавая лестница была закреплена к стене на распорки и не выглядела надежной, под Артемом был еще один люк. Я спустился вниз, и мы открыли следующий люк, за которым была еще одна точно такая же секция.

– И сколько их еще? – спросил я у парня.

– Две. За тем люком сам бункер, – ответил он.

– Вы там в темноте что ли ползали? – удивленно спросил я.

– Нет, у входа внизу факел, – сказал Артем, и мы начали спуск вниз, велев всем наверху ждать нас.

Открыв еще один люк и спустившись по небольшой лестнице, мы оказались в бетонной коробке буквально два на два метра. На полу лежал обещанный факел, вдоль стен стояли стеллажи с барахлом, на полу импровизированная кровать из брезента, но мое внимание привлекла сейф-дверь в стене. Артем схватил с пола факел и, окунув его в бочку, поджег. Факел схватился моментально.

– Это что? – спросил я, указав на бочку.

– Не знаю, какая-то жижа, пахнет неприятно и горит долго.

– Свет не работает? – спросил я. На стене был рубильник и генератор, а на потолке лампочки.

– Свет? – удивленно спросил Артем.

Я поднял рукоятку на стене вверх. Раздалось тарахтение, лампочки замигали и тут же потухли. Я протянул Артему фонарь и велел светить мне. В баке генератора закончилось топливо, которое парень использовал не по назначению, и когда я наполнил бак, все заработало. Загорелся свет, а из вентиляционных решеток под потолком подул воздух. Глаза Артема округлились от удивления.