Посох епископа

Я быстро поднялась на третий этаж, позвонила в дверь седьмой квартиры.

За дверью раздался какой-то шум, что-то с грохотом упало, послышались приближающиеся шаги, потом недовольный женский голос проговорил:

– Что, нагулялся уже?

Дверь распахнулась.

На пороге стояла полноватая блондинка лет тридцати, в ситцевом домашнем халате, с выражением застарелого раздражения и хронической усталости на блеклом лице.

Удивленно уставившись на меня, она проговорила:

– Ты кто? Я думала, это Витька вернулся…

Тут у нее за спиной возникла девочка лет пяти и плаксивым голосом протянула:

– Мам, а мам! Колька у меня Мальвину отобрал! Скажи ему, чтобы отдал!

– Сами разбирайтесь! – шикнула на нее женщина и снова повернулась ко мне. – Так ты кто? Имей в виду, если ты что-то продаешь, так мне это на фиг не нужно…

– Нет, я ничего не продаю… это не то, что вы подумали. Я вообще-то Алену ищу. Алена дома?

– Что? Какая еще Алена? Мне еще Алены не хватало! У меня есть Витька, Колька и Каринка, и мне их более чем достаточно! Еще одну я не потяну!

– Это седьмая квартира? – на всякий случай уточнила я.

– А какая же еще?

В это время в глубине квартиры снова что-то упало, и тут же оттуда донесся оглушительный рев.

Женщина обернулась и крикнула:

– Колька, я знаю, что ты там делаешь! Прекрати немедленно или я тебе голову оторву!

Снова повернувшись ко мне, она рявкнула:

– У тебя все?

И, не дожидаясь ответа, с грохотом захлопнула передо мной дверь.

Я еще несколько секунд удивленно постояла перед дверью, убедилась, что на ней действительно стоит цифра семь, и в недоумении спустилась вниз.

Что же делать? Мне непременно нужно найти Алену…

Наверное, я случайно перепутала цифры – на работе в тетрадке, куда я записывала адреса всех сотрудников, был не седьмой номер квартиры, а семнадцатый, или даже двадцать седьмой… но не ломиться же во все квартиры подряд!

Не помню, говорила я или нет, что работаю офис-менеджером. Не секретарем, секретарь состоит при начальнике, а я в офисе занимаюсь всякими мелкими организационными делами. Ну и еще кто что велит, кто куда пошлет – это все я. Так что в свое время я записала в свою тетрадь и адрес Алены.

Старуха, которая сидела на прежнем месте, зацепила меня своим пронзительным взглядом, как ястреб зазевавшегося цыпленка, и проклекотала:

– А ты кого ищешь?

– Алену… – ответила я машинально.

– Это какую такую Алену?

– Брюнетка такая, высокая…

– Брюне-тка? – переспросила старуха.

– Ну да… вон ее машина стоит, значит, она дома.

– Ах, так это та, которой машина синяя? – Старуха бросила ястребиный взгляд на «мазду». – Тогда я знаю, кто тебе нужен. Худющая такая, длинная как жердь и на ворону похожа?

Я на мгновение задумалась.

Вообще-то Алена – стильная высокая брюнетка, но, если задуматься, бабкино описание к ней подходит.

– В общем, да… – согласилась я неуверенно. – Я думала, она в седьмой квартире живет, но там какая-то мамаша многодетная… она про Алену ничего не знает…

– В седьмой Машка живет, – охотно сообщила старуха. – И никакая она не многодетная, всего-то у нее трое. Это ж разве много? Вот раньше в деревне меньше пяти детей ни у кого не было, а то бывало и семеро по лавкам…

Я тихонько отодвинулась. Начнет сейчас бабка вспоминать про прошлую жизнь, а мне это надо? Скучно слушать, да и времени совсем нет …

– А ворона твоя на пятом этаже проживает. – Старуха совершенно правильно поняла мой взгляд. – В какой квартире – точно не скажу, врать не буду, но она всегда непременно на пятый поднимается. Я-то на третьем живу, а она всегда выше идет. Пронесется мимо, ни слова не скажет – и наверх…

– Почему вы уверены, что на пятом? Может, она на четвертом, если выше вас?

– Нет, на четвертом я всех знаю. Там Сидоровы живут, потом Семен Абрамович и Варвара Михайловна из гастронома. А на пятом Софья Павловна, потом Мишугин, у которого собачка, и еще жили Пашкины, но они давно съехали. Вот вместо них, наверное, твоя ворона поселилась. Думаю, что так…

– Спасибо!

Я снова шагнула к подъезду, но старуха бросила мне вслед:

– А кто это вокруг той синей машины вьется?

– Вьется? – переспросила я и оглянулась на «мазду».

В нескольких шагах от нее стоял мужчина в темном плаще. Он отвернулся от нас, так что лица его не было видно, и что-то сосредоточенно читал в телефоне.

– Вьется? – снова спросила я.

– Ага! То ходит вокруг, то на скамейку сядет, то так стоит, как сейчас, но далеко не отходит. И все, главное, спиной поворачивается, чтобы лица не видать…

Я хотела что-то сказать, но в это время дверь подъезда снова распахнулась, выпуская мальчишку лет восьми.

Я не стала упускать подвернувшуюся возможность и снова юркнула в подъезд.

Значит, если верить старухе – а у меня нет причин ей не верить, – Алена живет на пятом этаже…

Я бодро взлетела на этот этаж и огляделась.

На пятом этаже, как и на остальных, были три двери. Две из них были обычные, а третья перекрыта широкой и толстой доской, привинченной к стене болтами.

Значит, за этой дверью никто не живет, после того как Пашкины съехали.

В двух других квартирах живут, по словам старухи, Мишугин с собачкой и некая Софья Павловна.

Но где же тогда живет Алена?

Странная история…

Но ведь она точно живет в этом подъезде!

По крайней мере, именно отсюда она вышла, когда дала мне ключи от той квартиры… И бабка ее видела, а она – надежный свидетель, у нее глаз-алмаз.

Я развернулась и поплелась вниз.

Загадочная история…

Я медленно прошла один лестничный марш, оказалась на площадке между четвертым и пятым этажами – и вдруг увидела неприметную дверь в стене.

Поднимаясь, я проскочила мимо нее, не обратив внимания.

Дверь была немного меньше обычной квартирной, да еще выкрашена в такой же унылый, немаркий блекло-зеленый цвет, как стены, вот я ее и не заметила…

Обычно так выглядят двери в технические подвалы, котельные и прочие служебные помещения. Но такие помещения устраивают внизу, в подвалах, а не между верхними этажами дома.

Эта дверь навела меня на некие мысли.

Старуха у подъезда видела, что Алена поднимается наверх, но ни на четвертом, ни на пятом этаже нет ее квартиры.

Так, может, она обитает за этой подозрительной дверью?

Странно, конечно, но чем черт не шутит?

В последние дни со мной происходит много странного… Начиная с позавчерашнего вечера все делается страньше и страньше, как говорила Алиса из Страны чудес[2].

Ну, с Артемом-то история самая банальная, как в плохом анекдоте. А вот с Аленой… Эта квартира, куда она пустила меня переночевать, тот тип, который вломился ко мне ночью, теперь здесь непонятно что… Так что сейчас я склонна верить во все.

Допустим, это так. Допустим, Алена действительно обитает за этой дверью. Но как мне туда попасть?

Звонка на этой двери не было, но была самая обычная замочная скважина…

И тут я вспомнила, что у меня в сумке лежит самая настоящая отмычка. Ну да, как положила ее тогда в сумку, так с тех пор она там валяется.

Самая настоящая отмычка, которую уронил тот квартирный вор, который напугал меня ночью. Вор, которого я оглушила цветочным горшком…

Конечно, я никогда в жизни не пользовалась отмычкой, но, как говорила бабушка, все когда-то приходится делать в первый раз. Глаза боятся, а руки делают…

Я достала тот странный крючок, вставила его кончик в замочную скважину…

И что теперь нужно делать?

Я повертела отмычку так и этак, но ничего не получилось.

Да и правда, с чего я взяла, что смогу открыть замок? Наверняка этому нужно долго учиться…

Я снова осторожно повернула отмычку вправо, потом влево, затем легонько потянула ее на себя, чтобы вытащить из замка, – не оставлять же ее тут!

И вдруг в замке что-то щелкнуло, и он открылся.

Я изумленно уставилась на него.

Неужели я все-таки смогла его открыть?

Хотя… говорят же, что новичкам везет!

Я осторожно открыла дверь и заглянула внутрь.

За дверью было темно.

В этой темноте я с трудом разглядела уходящие вниз крутые ступени.

Какой-то внутренний голос предупреждал меня, чтобы я не вздумала туда соваться.

Но другой голос напоминал, что я должна встретиться с Аленой, должна отдать ей ключи и вернуть альбом…

И этот голос оказался убедительнее, потому что мне вдруг безумно жалко стало альбома. Говорила уже, что это единственная бабушкина память…

Я шагнула вперед, в темноту…

И тут же дверь за мной захлопнулась.

Я испуганно обернулась, толкнула ее…

Но дверь не поддавалась, она была заперта.

Видимо, у нее был такой замок, который сам запирается при захлопывании.

Я оказалась в кромешной темноте…

Только не впадать в панику!

Наощупь я с трудом нашла мобильный телефон, нащупала кнопку включения.

Сначала включила обычную подсветку, и бледный голубоватый свет хоть немного рассеял окружающую тьму.

Теперь я смогла включить фонарик телефона и посветила вверх, вниз, в стороны…

Я находилась в вертикальной шахте вроде лифтовой, на площадке уходящей вниз железной лестницы.

Посветила назад, на дверь…

И увидела, что с этой стороны на ней нет ни дверной ручки, ни замочной скважины.

То есть открыть ее я не смогу, даже если мне снова повезет с отмычкой.

Что же делать?

Не остается ничего другого, как спуститься вниз по железным ступенькам…

Что я и сделала.

Осторожно спустилась по громыхающим железным ступеням на один лестничный пролет и оказалась на следующей площадке, перед еще одной закрытой дверью.

На этой двери, к счастью, имелась обычная дверная ручка.

Я повернула эту ручку – и дверь, к моему удивлению, открылась.

Я шагнула вперед, в темноту.

Посветила перед собой фонариком телефона и позвала тихо, неуверенно:

– Алена, ты здесь? Это Даша, ты давала мне ключи от квартиры… отзовись!

Голос звучал непривычно в незнакомом помещении. Я прислушалась и поняла, что, кроме меня, никого здесь нет.

Пятно голубоватого мертвенного света выхватило из темноты край стола, кресло, потом какую-то тумбу, а потом – кусок стены, а на нем – обычный электрический выключатель. Я нажала кнопку выключателя, и тут же послушно вспыхнул свет.

На несколько секунд я ослепла, но вскоре глаза привыкли к свету, и я огляделась.

Я находилась в самой обычной комнате…

Нет, пожалуй, не в самой обычной, потому что в этой комнате не было ни одного окна.

Зато здесь был рабочий стол с выдвижными ящиками, два кресла с потертой замшевой обивкой, двустворчатый платяной шкаф и низкая полированная тумба.

Стены комнаты были оклеены старомодными обоями в пошлых розовых цветах.

Более чем скудная обстановка.

Скудная и ужасно допотопная, выдержанная в унылой эстетике минувшего века – вплоть до этих ужасных, вульгарных цветочных обоев и висевшего на стене потертого ковра в аляповатых геометрических узорах.

Только один предмет заметно выбивался из этой спартанской простоты.

На стене напротив входа висела картина. Рама была самая простая, а вот сама картина…

Это был портрет пожилого мужчины с властным и значительным лицом. От крыльев носа разбегались глубокие складки, морщины на высоком лбу складывались в букву «Ш». Он был облачен в темно-фиолетовую мантию.

Портрет был написан мастерски.

Тщательно выписанные складки фиолетового одеяния, живое, выразительное, властное лицо, прекрасно переданный характер пожилого мужчины…

И этот мужчина был мне знаком…

Где я могла его видеть?

И тут я вспомнила.

Я видела его во сне. Это он появлялся в моих снах, это он смотрел на меня властным пронзительным взглядом…

И сейчас мужчина с портрета, казалось, смотрел на меня, больше того – смотрел прямо мне в душу, прямо мне в сердце…

Этот взгляд завладел мною, сковал меня, я почувствовала себя мухой, попавшей в липкую паутину и безвольно ждущей неизбежной и мучительной смерти…

Какая ерунда! Ведь это всего лишь портрет!

Я сбросила липкий плен взгляда, отвернулась от портрета и еще раз оглядела комнату.

Комната была пуста, то есть, кроме вещей, тут никого не было. Алена отсутствовала.

В таком случае что я тут делаю?

Ага, ищу бабушкин альбом, хочу забрать его и поскорее уйти. Как-то мне тут некомфортно.

Меня заинтересовал шкаф.

Я открыла его дверцу, заглянула внутрь.

Внутри на плечиках висела одежда, которая показалась мне удивительно знакомой.

Ну да, все эти вещи я видела на Алене!

Платья, пиджаки, джемперы, кофты, куртки – несомненно, это были ее вещи…

Стало быть, вот где Алена жила… или, может быть, не жила, но по крайней мере часто бывала. Жить здесь она вряд ли могла – в этой комнате негде спать, здесь нет кровати или хотя бы дивана.

Значит, отсюда она вышла, когда я попросила приютить меня. И не было здесь никакого мужчины – просто она не хотела или не могла показывать мне свое тайное убежище…

С одной стороны, вроде бы понятное желание, а с другой… какие-то тайны Мадридского двора, как говорила бабушка.

Одно я знаю точно: если Алена меня здесь застанет, то будет очень недовольна, так что нужно мне уходить как можно быстрее.

Над вешалками с одеждой в шкафу была самая обычная деревянная полка.

Я привстала на цыпочки, чтобы заглянуть на нее.

Здесь были сложены аккуратной стопкой тонкие свитера, футболки, блузки…

И тут же, рядом с одеждой, я увидела еще один удивительно знакомый предмет.

Это был фотоальбом… тот самый бабушкин фотоальбом, который я искала!

Я достала альбом с полки, положила его на стол, закрыла шкаф и еще раз огляделась.

В дальнем конце комнаты была еще одна дверь.

Я подошла, открыла ее.

За этой дверью была ванная комната – как ни странно, вполне приличная. Здесь была душевая кабинка, унитаз и раковина… Тесновато, но пользоваться можно.

Да, какое же жилье без ванной?

Над раковиной висел шкафчик.

Я открыла его и увидела обычный набор бытовой парфюмерии – шампунь, кондиционер для волос, крем для лица, тюбик темно-вишневой помады.

Именно такой вишневой помадой, насколько я помню, пользовалась Алена.

Да, теперь у меня не было сомнений, что она бывала в этой странной потайной квартире…

Вдруг я почувствовала на себе чей-то пристальный, внимательный взгляд.

Я вздрогнула и резко обернулась…

В ванной, кроме меня, никого не было, но на стене за моей спиной висело квадратное зеркало. Точнее, не висело – оно было врезано в отделанную бежевым кафелем стенку.

Это зеркало притягивало мой взгляд, как до того портрет мужчины в лиловом одеянии.

Я шагнула к зеркалу, пристально посмотрела на него, словно пытаясь заглянуть под поверхность…

Это было самое обычное зеркало, я видела в нем только свое собственное отражение, – но тем не менее меня не оставляло неприятное, назойливое ощущение, что именно оттуда, из этого зеркала, за мной кто-то наблюдает…

Я вспомнила, что во многих фильмах показывают комнаты для допросов, где на стене висит двустороннее зеркало, через которое полицейские следят за подозреваемым.

Может быть, и это зеркало такое же?

Может быть, через него за мной кто-то наблюдает, как ученый за подопытным насекомым?

Я вгляделась в глубину зеркала, ничего не увидела и не удержалась – показала зеркалу язык…

От этого мне немного полегчало, но все же осталось неприятное чувство, что за мной следят.

Я приблизила лицо к зеркалу, пытаясь заглянуть в его таинственную глубину.

При этом мое дыхание затуманило его…

И на туманной поверхности зеркала проступило несколько слов. Несколько слов на незнакомом мне языке.

Ex malis eligere minima…

Я вгляделась в туманную надпись, пытаясь ее запомнить…

И поняла, что это не получится. Запомнить то, чего не понимаешь, очень трудно.

Тогда я просто сфотографировала эти слова на телефон.

Едва я успела это сделать, след от моего дыхания испарился, и надпись пропала.

Так или иначе, нужно уходить отсюда, тем более что я нашла альбом и больше мне здесь нечего делать…

Вернется Алена, застанет меня здесь… Хотя у меня есть что ей сказать, но все же…

Да, но как отсюда уйти?

Дверь, через которую я вошла с лестницы, захлопнулась и не открывается изнутри…

Я вернулась в комнату, еще раз осмотрела ее.

Здесь не было других дверей – только входная и дверь ванной комнаты.

Но мой взгляд отчего-то притягивал ковер на стене.

Я пригляделась к нему, потом опустила взгляд…

На полу возле ковра виднелись клочья пыли. Только здесь, в других местах пыли не было.

Что это значит?

Это значит, что там есть щель, через которую сквозит воздух, собирая пыль…

Я подошла к стене, отогнула край ковра…

И увидела на стене под ковром потайную дверь.

Собственно, это был просто прямоугольник, оклеенный такими же обоями, как все стены, но на нем обои были чуть светлее, чем в других местах.

Я провела рукой по стыку двери со стеной – и почти сразу нащупала едва заметный выступ.

Это была замаскированная защелка…

Я отодвинула ее – и потайная дверь открылась.

Я вернулась к столу, взяла бабушкин альбом.

Подошла к шкафу, нашла там пакет с ручками, в него положила альбом – все же удобнее, чем таскать его под мышкой.

Вернулась к потайной двери, прошла через нее и снова оказалась на площадке перед железной лестницей.

Дверь за мной захлопнул сквозняк, и она тут же исчезла, слилась со стеной.

Теперь я при всем желании не смогла бы вернуться, да и зачем? Что мне делать в Аленином тайном убежище?

Я осветила ступеньки фонарем телефона и осторожно пошла по ним вниз.

Шла я недолго – всего один лестничный марш, – и снова оказалась перед дверью.

Эта дверь была самая обычная, обитая железом и запертая на ржавый засов.

Я с трудом отодвинула засов, толкнула дверь – и оказалась на улице, возле торцовой стены Алениного дома.

Дверь я аккуратно прикрыла, – я больше не собиралась туда возвращаться.

Нужно понять, где я оказалась, и быстрее уходить. Как-то мне было здесь некомфортно. С Аленой потом свяжусь, чтобы ключи от той квартиры отдать…

Дверь, через которую я вышла, с виду была дверью обычной трансформаторной будки, на которой был нарисован нагло ухмыляющийся череп со скрещенными костями, и крупными красными буквами было написано: «Не влезай, убьет!»

Я перевела дыхание и отправилась в обратный путь. Здесь мне делать больше нечего.

Я шла и думала: кто же такая Алена, если у нее есть такое тайное убежище? Неужели она связана с каким-то криминалом?

За этими мыслями я обошла дом и снова оказалась с той стороны, где подъезды.

Старухи на скамейке не было, но что еще интереснее – не было на прежнем месте и синей «мазды».

Она исчезла, пока я обследовала тайное убежище Алены…

Значит, Алена была здесь?

Была и куда-то уехала? Но как она проскочила мимо меня?

Я в недоумении пожала плечами и пошла прочь. Альбом оттягивал руку, действуя в противоречие с пословицей, которую часто вспоминала бабушка, – «Своя ноша не тянет».

Так что я решила немного срезать дорогу и прошла через сквер. По краю сквера росли густые кусты, за которыми был пустырь, где стояли старые гаражи.

И вот на этом пятачке позади гаражей я увидела знакомую синюю «мазду»!

Интересно, выходит, Алена не уехала на своей машине, а только отогнала ее, причем совсем недалеко от дома… Но почему сюда, на ремонт, что ли? Да какой ремонт в этих задрипанных гаражах?

Я приблизилась к «мазде» – и тут увидела, что возле ее багажника кто-то копошится.

В первый момент я подумала, что это Алена, и пошла к ней…

Однако, подойдя ближе, разглядела, что это – прыщавый белобрысый мальчишка с крысиной физиономией. Он явно пытался открыть багажник «мазды» какой-то закорючкой вроде той отмычки, которая лежала в моей собственной сумке.

– Ты что там делаешь? – выпалила я возмущенно. – А ну прекрати немедленно!

Он вздрогнул, оглянулся.

Разглядев меня, видимо, сообразил, что я не представляю для него опасности, оскалился и прошипел:

– А тебе какое дело? Шла мимо – и иди, пока цела! Иди, а то пожалеешь!

Он состроил зверскую физиономию (на самом деле зрелище получилось довольно жалкое) и сделал угрожающий жест.

Я подумала, что этот крысеныш может быть и правда опасен, и попятилась.

А он как раз справился с замком багажника, крышка багажника с чмокающим звуком поднялась…

И вдруг лицо малолетнего уголовника удивительным образом переменилось, он побледнел, как полотно, губы его затряслись, глаза, уставившиеся в багажник, округлились, и он тонким, почти детским голосом выкрикнул:

– Мама!

За этим жалким возгласом последовала порция отборного, профессионального мата – и мелкий крысеныш бросился наутек, сверкая пятками.

Я проводила его удивленным взглядом.

Что такое он увидел в багажнике «мазды», если сбежал с такой поспешностью?

Я подошла к синей машине сзади, заглянула в багажник…

Наутек я не бросилась, но, думаю, тоже побледнела.

В багажнике лежал труп.

Это был труп крупного мужчины, свернувшийся в багажнике в позе эмбриона.

Оправившись от первого шока, я внимательно пригляделась к мертвецу.

И я его узнала.

Грубые черты лица были немного смягчены и разглажены смертью, но все же вполне узнаваемы. Бульдожьи щеки, тяжелый квадратный подбородок…

Это был тот самый человек, который вломился ночью в квартиру, куда меня поселила Алена.

Тот самый мужчина, которого я ударила по голове цветочным горшком, после чего он на какое-то время отключился, а потом бесследно исчез…

В первый момент у меня мелькнула ужасная мысль – что это я убила его цветочным горшком.

Но он же исчез из той квартиры, – значит, был жив! Мертвец не мог сам уйти!

Может быть, он на какое-то время пришел в себя, смог подняться и уйти, а потом, спустя какое-то время все же умер… Ага, и сам себя положил в багажник Алениной машины.

Мозг – сложное устройство, с ним могут происходить самые неожиданные вещи…

Но не до такой же степени!

Но потом, внимательно приглядевшись к мертвецу, я увидела в его виске небольшое круглое отверстие, окруженное сгустком темной запекшейся крови.

Наверняка это входное отверстие пули…

Как ни странно, при виде этого отверстия у меня немного полегчало на душе.

Значит, это не я убила его… На моей совести нет убийства! Хоть этого нет…

Но тогда… кто убил этого человека?

И кто положил его в багажник синей «мазды»?

Первой, кто приходил при этом на ум, была Алена… Машина ее? Ее. Только когда же она успела…

Тут я осознала, что стою перед чужой машиной с открытым багажником, а в нем – труп. И тут же поняла, что нужно немедленно бежать отсюда как можно дальше и как можно быстрее. И тапок никаких при этом не ронять, чтобы улик не оставлять. И так уже везде, где можно, засветилась. Крысеныш этот меня запомнит, ну, он-то, конечно, ничего не скажет. А вот бабуля с ястребиным взглядом… Эта запросто мое описание в полиции предоставит.

Я аккуратно закрыла багажник и юркнула в проход между гаражами. Но там тусовались трое подростков во главе со знакомым мне крысенышем. Как-то не захотелось мне с ними встречаться, я повернула назад, миновала «мазду» и тут же столкнулась с мужчиной, несшим на плече какой-то сложный агрегат.

– Твоя машина? – спросил он.

– Не моя, – открестилась я.

– Она мне ворота перегородила!

– А я при чем?

Я ускорила шаг.

– А чего тогда тут вертелась?

Он бросил свой агрегат и схватил меня за руку.

– Отвали! – рявкнула я. – Бюстгальтер застегивала, ясно? Подробности нужны?

– Ясно… – протянул он с сомнением, но руку отпустил.

Скверно, сейчас он будет искать владельца «мазды», поднимет шум, – в общем, труп найдут довольно быстро. А Алену, я так понимаю, не найдут. Так что я припустила как можно быстрее от этого места и до вечера не выходила из квартиры.

– Вряд ли эту церковь удастся восстановить, – проговорил епископ, оглядев руины.

– Какое горе… какое горе… – причитал старенький настоятель. – Должно быть, Господь разгневался на нас за грехи прихожан… надо же, молния ударила в храм, и пожар уничтожил его до основания…

– Не следует гадать о помыслах Господних! – строго оборвал епископ старого аббата.

– Вы правы, ваше преосвященство, вы совершенно правы! Но что же теперь делать?

– Остается только разобрать руины. Для вас, падре, найдется другой приход.

– А что делать с церковной утварью? К счастью, сундук с ней не пострадал во время пожара.