Два сюрприза для бывшего

– Ну что, будущая мамочка? – голос Марины звенит, как хрустальный колокольчик. Как обычно, комната окутана шлейфом ее духов. – Поздравляю, сестренка, ты официально беременна моим ребенком!

Я не могу сдержаться и отвечаю резко:

– Ты имеешь в виду – моим и Матвея.

– Фу, какая ты сегодня противная! – с Марининого лица сползает улыбка. – Забудь такие слова. На сей раз я тебя прощаю… Впрочем, тебе надо и правда говорить, что это твой ребенок. Ты же играешь мою роль. Как-то я подзабыла. Пока Матвей даже не знает, что станет отцом. Но я его сегодня обрадую. Эта честь достанется мне, – сестра снова начинает улыбаться.

Я резко поворачиваюсь:

– Неужели, он не поймет, что беременности нет? У тебя нет?

– А как? Или ты ему скажешь? – она смеется. – Матвей слишком хочет ребенка. Он так ухватился за идею ЭКО, что вообще не думал о нюансах. Его легко обмануть. Сдал сперму и посчитал, что его функция на этом закончена. Куда там дели этот его драгоценный материал, чего с ним делали… – Марина хохочет. – Кому подсаживали…

Комната вдруг плывет перед глазами. Я хватаюсь за подоконник.

– Эй, ты в порядке? – Марина поднимает бровь. – Не вздумай падать в обморок! Ты теперь в ответе за драгоценный груз. Береги себя, Алён, правда. В санатории ты будешь под присмотром врачей. Но пока будь любезна сама о себе позаботиться. Врач что-то посоветовал? Витаминки? Питание? Я все оплачу, не волнуйся.

– Вроде прошло, – вру я: ничего пройти не может. – Надеюсь, сильного токсикоза не будет. Да, мне посоветовали витамины. Вот тут на бумажке написаны названия.

Марина встает и подходит ко мне. Поправляет на моем платье складки.

– Расслабься, ты слишком напряжена. Никаких неловких ситуаций, никаких лишних вопросов. Никто не знает о нашем плане, – Маринины пальцы скользят по моей щеке, обдавая холодом. – Ты просто вынашиваешь продукт нашей с Матвеем любви. Без твоего участия в… самом приятном. Я-то с ним очень активно сплю в последнее время. Скоро ведь уезжать и поститься, – она опять смеется. – И ему, и мне. Уверена, узнав о беременности, он не заведет себе любовницу в мое отсутствие. Потерпит.

Я закрываю глаза. Я должна чувствовать облегчение – первую часть договора я выполнила. Причем, весьма непростую часть. Так почему же в груди так больно?

– Да, по поводу дальнейших планов, – вдруг говорит Марина, возвращаясь к своему креслу.

– Каких планов? Мы уезжаем в санаторий? Когда?

– Не тараторь, боже мой! Как я с тобой там выдержу! Да, так вот. Через две недели юбилей моей компании. И ты будешь там.

Ледяная волна прокатывается по моей спине.

– Как там? Ты же говорила, что мы не должны появляться вместе?

– А кто сказал, что мы в Метрополе будем вместе? Ты все-таки дурочка, сестренка. Ты пойдешь туда одна. Сыграешь свою вторую роль. Ключевую.

Мое дыхание участилось.

– Я не смогу…

– Сможешь, – Марина опять встает и подходит ко мне вплотную. – Там будет Матвей. И еще сотня людей, которые знают меня годами. Ты должна будешь говорить, как я, смеяться как я, танцевать с ним… – она наклоняется к моему уху. – Как будто ты и есть его любимая жена. Любые странности списываем на беременность. В самом крайнем случае, уходи, сославшись на плохое самочувствие. Народу будет много. Толпа. Ходи, здоровайся… Обычно на таких мероприятиях мы с Матвеем общаемся крайне мало. Не до того.

Комната закружилась. Я плюхаюсь в кресло без сил. Неужели на меня так действует беременность? В прошлый раз я чувствовала себя нормально, хотя и была будущей матерью-одиночкой.

– Я… я не… смогу…

– Не бойся, я все продумала, – Марина достает очередную папку. – Вот список гостей с фотографиями. Вот мои типичные фразы. Вот флэшка с моими фото с предыдущих мероприятий. Там же видео. Ты будешь идеальной.

– Но зачем? А если он… если Матвей заметит? Зачем так рисковать? К тому же, это юбилей твоей компании! Тебе разве не жаль, что ты его пропустишь?

Марина засмеялась.

– Он не замечал, когда я подменяла его любимый кофе на декаф. Не заметит и это. – она вдруг становится серьезной. – Да, мне очень жаль, что меня не будет! Очень! И это решение далось мне с трудом. Но мы слишком мало тебя предъявляли людям, которые меня знают. Фактически, ты лишь один раз съездила в офис и появилась перед врачом, который до этого видел меня. Но с врачами самое простое – они толком со мной не знакомы. Поэтому блеснешь в Метрополе. Если провалишься, контракт аннулируется. И тогда… – ее глаза стали холодными. – …ты останешься одна. Без денег. А на данном этапе еще и беременная. Конечно, придется тебя заставить избавиться от ребенка… Ой, лучше вообще о таком не думать. Жуть какая!

Она поворачивается к выходу.

– Марина… – шепчу я. – Не могу…

– Можешь, – сестра оборачивается на пороге. – Потому что альтернатива – вернуться в свою старую жизнь. С долгами по уши. Без Мишки, ты же помнишь. Без квартиры. Ты не забыла, что ее продала? – она улыбается, словно позирует для обложки глянцевого журнала. – Привыкай, сестренка. Теперь ты – я. И мне это, поверь, не менее противно, чем тебе.

Дверь закрывается.

Я медленно подхожу к зеркалу. В отражении на меня смотрит Марина – безупречная прическа, идеальный макияж, дорогое платье. И только глаза, как всегда, меня выдают.

Мои глаза. Широкие, испуганные, полные слез.

Я кладу руку на живот. Где-то там уже бьется маленькое сердечко. Еще неизвестно чье – мальчика или девочки. Неизвестно, какого цвета у него будут волосы, глаза. Какой будет характер. На кого вообще он будет похож – на меня или на Матвея. Говорят, и на другого родственника может быть похож. Например, на свою тетю…

– Прости, – шепчу я. Не знаю кому: ребенку, Матвею или себе самой.

За окном продолжает падать снег, укрывая город чистым, белым покрывалом. Как в клинике – кипенно-белым саваном. Но я знаю: никакой снег не сможет скрыть чудовищный обман, который теперь живет внутри меня. И растет вместе с младенцем.

На столике лежат Маринины инструкции и флэшка. Через пару недель мне предстоит встретиться с Матвеем. Улыбнуться ему. Прикоснуться к нему. Сыграть роль любящей жены. Притвориться счастливой.

А ребенок внутри… ребенок – просто еще одна деталь в этом безумном спектакле.

Я глубоко вздыхаю и беру флэшку. Надо учиться. Запоминать. Превращаться. Перерождаться дальше. Совершенствоваться.

Не выдерживаю и вытаскиваю недопитую бутылку вина. Нельзя, но мне надо успокоиться.

Я снова увижу Матвея. Мы крайне редко встречались после его ухода к Марине. Я старалась этих встреч на семейных сборах избегать. Сестра никогда не настаивала, что упрощало ситуацию.

Он даже не догадается, что перед ним – та, которую когда-то любил.

Я допиваю вино. Долгожданное тепло разливается по телу. Заставляю себя приготовить поесть. Вставляю флэшку в ноут.

ИГРА НАЧАЛАСЬ!

Платное!

Часть 2. Игра началась

Глава 1. Матвей

Ресторан сверкает хрусталем и золотом. Шампанское льется рекой – Марина любит, чтобы все на широкую ногу. Почему бы нет.

Гости смеются, поздравляют меня с юбилеем компании, в которой я владею половиной акций. Поддержал в свое время жену и правильно сделал. У нее жесткий характер настоящей бизнесвумен. Иногда в семейной жизни – это минус для мужика. Но со мной она мудро старается гасить свои деловые замашки.

– Господа! Друзья! – Марина просила не делать этого объявления, но меня распирает от желания поделиться. Я так долго ждал! – У нас сегодня не просто юбилей семейной компании. Компании, которую создала моя жена. Я так, чуток поддержал на начальном этапе…

– Не прибедняйся, Матвей, – кричит мой друг.

– Я не прибедняюсь. Но сказать хочу вот о чем. Буквально на днях Марина мне сказала совсем другую новость. И это настоящий подарок! Скоро я стану отцом! Ну, относительно скоро, – я непроизвольно улыбаюсь во весь рот. – Через девять месяцев.

Раздаются тосты:

– С грядущим отцовством!

– И материнством! – добавляю я. Мой взгляд постоянно возвращается к ней – к Марине, стоящей у окна.

Она нервно теребит бокал с минералкой. Опоздала – приехала, когда гости уже начали собираться, что на нее совсем непохоже. Стоит в стороне. Хотя обычно в центре внимания.

Что-то не так.

Она кажется… другой.

– Ты сегодня какая-то не такая, – я подхожу сзади, обнимаю за талию, которая еще не успела потерять свою форму. Чувствую, как Марина вздрагивает. – Поздравляю, будущая мама, – шепчу ей в волосы, целуя в висок.

– С-спасибо, – она замирает, будто боится пошевелиться.

Я отстраняюсь, изучая ее лицо.

– Ты в порядке? Ты… – я хмурюсь, – какая-то нервная.

Ни радости, ни блеска в глазах. С тех пор, как Марина объявила мне о беременности, она чуть ни летала. Немного даже слишком – радостно суетилась, постоянно меня обнимала и ворковала, что на нее вообще не похоже.

А тут – полная противоположность.

– Гормоны, – она быстро улыбнулась, но глаза ее продолжают выглядеть потухшими. – Ты же знаешь, беременность – это не только розовые мечты. Видимо, начался сложный период. Тошнит постоянно.

– Да, но… – провожу пальцем по ее запястью, – ты даже дрожишь.

Она резко одергивает руку.

– Просто устала. И… здесь душно. В общем, привыкай. Беременные – не подарок, – Марина вздыхает.

Она права. Я хочу спросить что-то еще, но к нам подходит партнер по бизнесу.

– Марина Аркадьевна! Поздравляю! Наконец-то Матвей станет отцом!

– Да… наконец-то, – она закусила губу, будто эти слова ее обжигают.

Я наблюдаю, как она избегает прямых взглядов, как слишком быстро отвечает на тосты, как неловко отстраняется, когда кто-то касается ее живота.

Может, она уже пожалела, что решилась на ЭКО?

Она ведет себя как… Как Алена, когда я объявил ей о расставании. Такой же взгляд побитой собаки. Они сестры. И впервые я это четко вижу.

– Ты помнишь, как мы познакомились? – спрашиваю я жену, когда нас снова оставляют вдвоем.

– Конечно помню, – она засмеялась, но смех звучит фальшиво. – Нас познакомила Алёна. На свою голову.

– Да, вот именно. Я вдруг ее вспомнил. Как она?

Марина замерла.

– Нормально. Живет, точнее, существует.

Сердце пропускает один удар. Существует. Как это печально!

– Вы очень похожи, Марин. Я тебе говорил? Если ваши волосы были бы одного цвета, как когда-то в детстве, то вообще не отличишь. Только у нее глаза, как у испуганной лани. А у тебя…

– Какие у меня? – спрашивает она игриво и становится снова похожа на саму себя. Ждет комплимент.

Марина обожает лесть. Я ей говорил, что не все люди с ней искренни. Она понимает, но все равно аж тает, когда слышит в свой адрес похвалу.

А Алена… Алена всегда краснела, когда я ею восхищался. И почему я ее постоянно сегодня вспоминаю?..

– У тебя? – я наклоняюсь ближе. – Как звезды на небе! Всегда так блестят! И…

– И что? – она опять чуть испуганна.

– И шикарные ноги! – смеюсь я. – Я сразу на них запал. Ты любишь мини. И правильно делаешь.

Марина бледнеет.

– Тебе плохо? Мариш, я правда идиот. Но ты меня прости дурака. Это у меня первая беременность.

Она чуть расслабляется.

– У меня тоже.

– Почему ты не ешь икру? Я взял проверенную. У него черная просто отпад, ты знаешь. Ешь, пока народ не расхватал.

– Я… у меня токсикоз, – Марина отодвигает тарелку.

– Но ты же обожала икру, – я купил ее специально для жены. – Говорила, что готова есть ее ложками.

– А теперь не могу даже смотреть! – она смеется, но в глазах читается ужас.

К устрицам она тоже не притронулась, хотя раньше их очень любила.

М-да, вот что значит беременность! Я и не думал, что вкусы меняются так сильно и так быстро.

Марина смеется тише, жестикулирует меньше, даже голову наклоняет так, как…

Как Алена. Я опять вспомнил бывшую, Маринину сестру. Именно сейчас, совсем не вовремя она упорно лезет в голову.

Раздается звон разбитого стекла – у Марины из руки выскользнул бокал с водой.

– Ой! Я… я неловкая сегодня, – она резко наклоняется, чтобы собрать осколки, но я перехватываю ее руку.

– Мариш, ты чего! Тебе нельзя так резко наклоняться. Официанты все уберут.

Ребята на самом деле уже бегут к нам.

Марина замирает.

– Да, действительно, чего это я.

Дома у нас домработница, и жена раньше пальцем не шевелила сама. В общем-то правильно – если есть деньги на прислугу, надо пользоваться.

И официантов с удовольствием гоняла. Вот уж правда – поверишь во все эти рассказы про то, как меняются привычки и вкусы у беременных.

К нам подходит директор филиала, хлопает меня по плечу:

– Поздравляю! Счастливое событие! Двойной праздник. Но чего вы тут в углу засели? Пошли, Матвей, скажешь тост.

Я иду к сцене. Произношу правильные слова в адрес наших партнеров и сотрудников компании.

Краем глаза замечаю, как Марина уходит из зала. Надеюсь, в туалет.

Закончив говорить, на всякий случай иду за ней.

Марина почти бежит к выходу.

Я догоняю ее в гардеробе.

– Марина! Постой!

Она оборачивается.

– Что с тобой? – я подхожу ближе. – Ты ведешь себя так, будто…

– Будто что? – голос ее срывается.

– Будто ты не ты. Я тебя не узнаю, дорогая!

Тишина.

Потом она глубоко вдыхает и вдруг… смеется. Легко, естественно, как всегда смеется Марина.

– Боже, Матвей, ну конечно я – не я! Я беременна, у меня скачет давление, меня тошнит, я не спала три ночи из-за нового контракта! – она целует меня в щеку. – Просто дай мне отдохнуть, ладно? Да, и тебе придется к этому привыкать. Я сама пока не могу привыкнуть, честно говоря. Ребенок оказался делом непростым.

И вышла.

Я остался один.

С одной мыслью: «Что-то не так».

Но беременность… да, наверное, это она.

А ведь это только начало вечера. Придется всем объяснять, куда она делась.

Придется привыкать к новой Марине. А что я хотел? Правильно, я хотел ребенка. У жены перестройка организма и все такое.

В сорок лет готовиться стать отцом непросто. Я дурень, конечно. Матерью в тридцать семь – вообще жесть! Особенно учитывая Маринин характер. Да и гормоны пила, чтобы забеременеть. Все говорят, это ужасно сказывается на женщине.

Оно и к лучшему, что она уедет в санаторий. Когда родится ребенок, наймем няню. Все наладится и вернется в свою колею.

Меня что-то продолжает мучить.

Сегодня Марина мне до жути напомнила свою сестру. Алёна… Я никогда ее и не забывал. Такая любовь не проходит безвозвратно…

– Матвей, все в порядке? – ко мне подходит Маринина подруга.

– Ох, даже не знаю, что сказать. Уехала. Сказала, что плохо себя чувствует. Она сама не своя, Лер, – я нервно ворошу волосы.

– Матвей! Успокойся хоть ты, – Лера по-дружески хлопает меня по плечу. – Да, беременных колбасит. Ты не в курсе? Ну теперь будешь знать, – улыбается. – Особенно в первый триместр. Потом у меня лично стало полегче. К тому же, ну ты знаешь Марину. Она привыкла думать только о себе. А тут такое дело.

– Ты права, Лер. Спасибо за поддержку!

– Ничего, будущий отец! Все самое главное впереди! Никакая няня не поможет.

Я одергиваю пиджак и возвращаюсь к гостям.

Факт – они воспринимают отъезд Марины из-за плохого самочувствия более чем нормально. Особенно женщины – кроме Леры, ко мне подходят еще несколько дам, делясь подробностями своей беременности.

Поздно вечером дома я застаю Марину на кухне. Ест черную икру.

– Блин, ты прикинь, какая засада! – говорит она. – Вернулась, поспала и все прошло. Зато голод адский. Вспомнила про икру. Хорошо, что осталась в холодильнике. Ты мудро не увез всю в ресторан.

– Ты на нее даже смотреть не могла.

– Ага, обидно, жуть! Там вообще кусок в горло не лез, а сейчас аппетит проснулся. Выпить бы шампанского…

– Мариш, не думаю, что один бокал повредит. Мне там столько рассказали про беременность! Короче, надо потакать твоим капризам. Если чего беременной надо – дай ей это!

Я иду в бар за бутылкой. Все стало на свои места.

Скоро Марина уедет в частный санаторий. Ну и хорошо. Все-таки тяжеловато выносить колебания настроения жены.

Марина бодро жует бутеры с черной икрой и медленно пьет шампанское.

Б-р-р, не верь глазам своим, называется.

Глава 2. Алёна

Я вышла из сияющего огнями Метрополя с ощущением, будто мое тело больше мне не принадлежит. Ноги двигаются сами по себе, механически, а в душе бушует хаос.

Вечерний воздух насыщен холодом, но он не приносит облегчения – каждый вздох обжигает лёгкие, словно вдыхаю не воздух, а дым от только что погасшего пожара.

Редкие снежинки садятся на мое пальто – точную копию Марининого.

Но тошнота отступает. Не пойму, то ли токсикоз начинает мучать, то ли это из-за нервов и слишком сильного волнения.

Матвей…

Его имя эхом отдается в сознании, сливаясь с ритмом бешеного сердцебиения. Я сжимаю ладони, пытаясь остановить дрожь, но пальцы не слушаются.

Теперь я понимаю, зачем Марина устроила мне эту финальную проверку. Она хочет убедиться, что старые чувства не вспыхнут вновь.

Я-то знаю, что по-прежнему его люблю. Но от сестры этот факт надо скрыть.

Это невыносимо. Десять лет я убеждала себя, что забыла, вычеркнула его из сердца. Десять лет лжи. Потому что стоило ему меня обнять, стоило ему посмотреть в глаза – и все. Стены, которые я так тщательно выстраивала, рухнули в одно мгновение.

И самое страшное – он словно почувствовал.

Не просто удивился моему странному поведению, нет. Он всматривался. Как будто пытался разглядеть за маской Марины что-то знакомое. Как будто увидел во мне ту самую Алёну, которую бросил, но тоже не забыл и не разлюбил.

А если он в итоге догадается?

Мысль ударила, как ток.

Мне ведь с ним, скорее всего, придется встречаться в санатории. Марина обещает, что встречи будут максимально редкими. Но если я так буду реагировать каждый раз, я себя выдам…

Я позвонила водителю и вскоре я вижу, как машина выруливает со стоянки и подъезжает ко входу. Я сажусь в салон и уточняю адрес – я же Марина, но везти меня надо в другое место. Водитель что-то спрашивает, но я не слышу – в ушах стоит гул, как после взрыва.

Я приоткрываю окно, и ветер бьет в лицо, но это не помогает.

– Марина Аркадьевна, включить кондиционер? – удивленно спрашивает водитель.

– Нет. Вы же знаете новости? Я жду ребенка. Токсикоз. Мне нужен свежий воздух

Водитель с понимаем кивает, хотя что он может понимать…

Перед глазами снова и снова всплывает его лицо – напряжённое, изучающее.

– Ты сегодня какая-то… другая, – сказал он.

И в его голосе не было недоумения. Было узнавание.

Огни города за окном машины расплываются в слепящие полосы. Я уткнулась лбом в холодное стекло, пытаясь взять себя в руки.

Что он понял?

Может, просто почувствовал, что с «Мариной» что-то не так? Или…

Или он узнал меня?

Безумие. Десять лет. Я изменилась, повзрослела, у меня другая жизнь. И мы так старались сделать из меня куклу Марину.

Но тогда почему его пальцы так дрогнули, когда он прикоснулся ко мне? Почему взгляд стал таким… пристальным?

Машина резко тормозит на светофоре, и я чуть не ударилась головой о переднее сиденье.

– Простите, Марина Аркадьевна, ради бога! Урод спереди дал по тормозам!

Я не отвечаю. Вполне в духе сестры проигнорировать извинение.

Все мое существо сосредоточено на одной мысли:

Я не должна была соглашаться.

Но как я могла отказать Марине? Сестре, которая постоянно меня шантажирует? Деньгами, сыном. Интересно, на что она еще способна пойти?

***

Квартира, в которой я теперь живу, встречает меня тишиной. Я медленно закрываю за собой дверь, прислоняясь к стене, чувствуя, как подкашиваются ноги.

– Марина? – зову я шёпотом.

Из комнаты доносятся шаги. И через секунду сестра появляется в коридоре.

– Не слышала, как ты появилась. Читала документы. Ну? – Марина скрестила руки на груди. – Как всё прошло?

Я отвечаю не сразу. Снимаю туфли, почувствовав, как ноют ступни от непривычных каблуков.

– Алёна! – Марина нетерпеливо топает ногой. – Очнись!

– Матвей… что-то заподозрил, – наконец выдыхаю я.

Лицо сестры мгновенно становится каменным.

– Что?

– Он постоянно удивлялся. Понимаешь, я не смогла есть ни икру, ни устрицы. У меня же жуткая на них аллергия. – Я закрываю глаза и снова вижу его взгляд. – Он сказал, что я сегодня «другая». И смотрел… как будто сквозь меня.

Марина резко подносит руку ко рту, словно хочет удержать слова, готовые вылететь наружу.

– Ты что-то сказала? Сделала? – её голос резкий, почти шипящий.

– Нет! Я все делала, как ты просила! Но он… – я развожу руками. – Он знает тебя, Марина. Лучше, чем ты думаешь. Конечно, я все сваливала на токсикоз, беременность. Но мне пришлось уехать раньше. Матвей удивился. Я сказала, что плохо себя чувствую. Он смирился. Но смотрел как-то странно.

Марина резко разворачивается, хватает со стола телефон, проверяет сообщения и звонки.

– Нет, не звонил… – шепчет она. Потом вдруг метнулась в комнату. – Блин, блин, блин!

Я иду за ней. Марина бросает бумаги в сумку. Тащит меня к зеркалу и оглядывает нас с головы до ног.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я растерянно.

– Что делаю?! – Марина смотрит мне прямо в глаза. – Если он сейчас сорвется с приема и приедет домой, а меня нет? Ты понимаешь? Он поднимет шум. Возникнут ненужные вопросы: куда я поехала и зачем.

Она поправляет такое же как на мне платье, касается волос расческой.

– Марина, он ничего не понял, – пытаюсь я ее успокоить, хотя сама только что была в панике. – Он просто удивился, что ты…

– Замолчи! – кажется сестра готова меня ударить. – Ты вообще не понимаешь, во что ввязалась! Если он хоть на секунду заподозрит подмену – все. Все, Алёна! Наши усилия тщетны. И вдолби в свою пустую голову – наши усилия! Ты в провале также не заинтересована, как и я. Даже больше.

Она хватает сумочку, на ходу засовывая в нее телефон, пудреницу и расческу.

– Я еду. А ты… – Марина останавливается в дверях, надевает копию моих туфель и бросает на меня взгляд, в котором смешались ярость и страх. – Репетируй. И поменьше думай о Матвее. А больше о себе и малыше. Я, кстати, заказала полезной еды и витаминов. Все на столе и в холодильнике. Приведи свои мысли в порядок!

Дверь захлопнулась.

Тишина.

Я медленно опускаюсь на диван, чувствуя, как снова накатывает дрожь. Привести мысли в порядок – легко сказать…

Что я наделала?

Но хуже всего другое.

Где-то в глубине, под всеми этими страхами и угрызениями совести, теплится что-то совершенно ненужное, неуместное.

Он смотрел на меня.

Не на Марину.

На меня!

И это… Это самое страшное. Это разрушит не только планы, но и жизни – мою, Марины, Матвея и не родившегося еще ребенка.

Потому что означает одно: я до сих пор его люблю.

НО МНЕ ПРИДЕТСЯ ИГРАТЬ МОЮ РОЛЬ ДО КОНЦА.

Глава 3. Марина

Лифт медленно спускается. Я в бешенстве несколько раз подряд нажимаю на уже горящую кнопку первого этажа. Мое отражение в зеркальных стенах кажется чужим: несмотря на идеальный макияж, безупречную укладку, я с ужасом замечаю, как мой взгляд становится похожим на взгляд сестры. Он выдает внутреннюю панику.

Я резко отворачиваюсь, не в силах смотреть на свое лицо. Я своими руками превратила Алёну в точную свою копию.

«Чертов медленный лифт!» – мысленно ругаюсь я, постукивая острым каблуком по мраморному полу. Каждая секунда промедления может мне стоить всего. В кармашке сумочки молчит телефон. Очень хочется снова проверить, не звонил ли Матвей. И я даже подумать боюсь, какие вопросы меня ждут, если он не застанет меня дома.

Когда двери наконец разъезжаются, я пулей вылетаю в холл. Стремительно его пересекаю. Какой-то мужик учтиво придерживает передо мной дверь подъезда.

– Извините, у вас что-то случилось? Помочь не нужно? – спрашивает он.

Боже! Неужели у меня паника так очевидно написана на лице?!

– Нет, спасибо, – бросаю я через плечо, не замедляя шага.

Холодный вечерний воздух остужает и немного приводит мысли в порядок.

Я резко открываю дверь машины, и водитель, игравший в мобильнике, аж вздрагивает.

– Давайте побыстрее доберемся до дома! И выключите эту дурацкую музыку.

Он знает, что я люблю ехать в тишине – часто приходится решать деловые вопросы по дороге. Без вопросов выключает и заводит двигатель.

Я откидываюсь на сиденье, наконец позволив себе достать телефон. Ни пропущенных звонков, ни сообщений. Это должно было успокоить, но тревога только растет.