Четверняшки мафии

Мгновение спустя дверь открывается, и он входит. – Босс?

– Я передумал. Пора взыскать долг с Беннеттов, – говорю я, мой голос ровный, несмотря на бурю в душе. – Привези мне Клэр.

Дмитрий кивает с бесстрастным выражением лица. – Когда?

Я на мгновение задумываюсь. – Завтра. С самого утра.

Пока Дмитрий уходит выполнять мой приказ, я снова поворачиваюсь к окну. Передо мной раскинулся город. Я потратил годы на создание своей империи, тщательно расставляя все фигуры на доске. И всё же сейчас, перед перспективой встречи с Клэр Беннетт, я чувствую, как внутри шевелится нечто незнакомое.

Нечто опасное.

Я разминаю плечи, пытаясь сбросить напряжение, что скопилось в них. Мышцы ноют от постоянной бдительности, необходимой для удержания моих позиций. Я надавливаю пальцами на узел у основания шеи, рассеянно разминая его, пока обдумываю свой следующий шаг.

В последнее время жизнь стала немного пресной, понимаю я. Острота игры притупилась, сменившись рутиной и предсказуемостью. Возможно, именно поэтому меня так интригует мысль о встрече с Клэр. Она представляет собой нечто новое, неизвестную переменную в моём тщательно контролируемом мире.

Что-то нежное и сладкое в суровой горечи моей реальности.

То, во что можно вонзить зубы.

Я допиваю виски, наслаждаясь теплом, что разливается по груди. Пора всё встряхнуть, напомнить себе и всем остальным, кто здесь хозяин положения.

Вернувшись к своему столу, я снова смотрю на стопку фотографий, разложенных на нём, и семья Беннетт оживает передо мной. Непринуждённые снимки их повседневной жизни, проблески мира, столь далёкого от моего. Кажется, худшее, что омрачало их существование – это бремя зависимости Джея.

Я беру в руки свою любимую фотографию Клэр, которую уже не раз рассматривал, и изучаю её более пристально. В ней есть что-то, что притягивает меня, какое-то тепло, которое, кажется, исходит даже от этого застывшего мгновения.

Завтра я встречусь с ней лицом к лицу, и от этой мысли по телу пробегает дрожь…

А в штанах всё встаёт.

Глава 3

Клэр

Резкая трель телефона пронзила тихую послеполуденную атмосферу «Цветочного дома», заставив меня вздрогнуть и рассыпать лепестки роз по деревянному прилавку. На экране высветилось имя Джея и наше фото из более счастливых времён: он обнимает меня за плечи, и мы оба, улыбаясь, стоим на пляже. Пальцы слегка дрожат, пока я провожу по экрану, чтобы ответить. Узел тревоги всё туже затягивается в животе.

С ним вечно что-то случается, всегда есть какая-то причина. Он никогда не звонит просто так, чтобы узнать, как у меня дела.

– Клэр? – голос Джея с треском доносится из динамика, густой от эмоций и с тем самым оттенком, который я научилась узнавать – предвестником очередной беды. – Я облажался. Серьёзно облажался. – Его слова дрожат, как осенние листья на ветру, и каждый слог пропитан сожалением.

Желудок ухает вниз, словно я оступилась на лестнице – ощущение настолько сильное, что приходится вцепиться в край прилавка. Сладкий аромат лилий вдруг кажется приторным, удушающим. – Что ты натворил? – срывается с моих губ шёпот, хотя я уже предчувствую масштаб грядущей катастрофы.

– Меня арестовали, – выдавливает он, и за словами следует звук, похожий на всхлип. – Они устроили облаву в подпольном игорном заведении в Маленькой Одессе. Клянусь, я не знал. – Его голос срывается, и отчаяние в нём заставляет моё сердце сжаться, несмотря на злость, закипающую под кожей.

– Ты же обещал мне, Джей! – перебиваю я, повышая голос. – Три дня назад ты смотрел мне в глаза и говорил, что уже несколько месяцев не играл!

– Знаю, знаю, – голос Джея дрожит, его плечи опускаются. – Прости. Я думал, что смогу выиграть достаточно, чтобы расплатиться с долгами.

– С какими долгами? – требую я, крепче сжимая телефон. В трубке раздаётся треск, а затем – тишина. Желудок скручивает в узел, пока молчание между нами затягивается. – Джей, отвечай.

– Слушай, – наконец говорит он, с трудом выговаривая каждое слово. Помехи трещат в тюремной телефонной линии, почти заглушая его дрожащий выдох. – Позаботься о маме с папой, хорошо? Проследи, чтобы они не… – его голос ломается, звучит так надломленно и беззащитно, что у меня сжимается живот. – Кажется, на этот раз я не выпутаюсь. Улики, обвинения… Всё плохо, Клэр. Очень плохо.

Над головой гудят люминесцентные лампы, а я хожу взад-вперёд по кухне, прижав телефон к уху. В памяти вспыхивают воспоминания: как он «одолжил» мои сбережения на колледж, бесчисленные долговые расписки и мамины слёзы, когда он заложил её обручальное кольцо.

Это должно было стать непростительным, и всё же мы его простили. Сколько ещё раз это повторится? Сколько ещё нам страдать из-за его поступков?

– И почему я должна разгребать твой бардак на этот раз? – слова срываются с моего горла, острые, как нож. Свободная рука сжимается в кулак. – Я больше не буду тебя выручать, Джей. Я серьёзно.

– Клэр, пожалуйста. Ты должна кое-что ещё знать. Кое-что важное…

Колокольчик над дверью магазина звенит, прерывая его.

– Мне нужно идти, – быстро говорю я. – Зашёл покупатель.

– Подожди, Клэр! Ты не понимаешь!

Я вешаю трубку. Руки дрожат, когда я кладу телефон. Сделав глубокий вдох, я натягиваю улыбку и поворачиваюсь, чтобы поприветствовать вошедшего. Улыбка застывает на моём лице: в магазин входят двое мужчин в безупречно сшитых костюмах, с непроницаемыми выражениями лиц. Что-то в их целеустремлённой походке заставляет меня почувствовать себя неуютно.

– Чем могу помочь, джентльмены? – спрашиваю я, и мой голос слегка дрожит.

Мужчина повыше переносит вес, и половицы скрипят под его итальянскими кожаными туфлями. Его рука исчезает под угольно-серым пиджаком и появляется с матово-чёрным пистолетом. Металл ловит утренний свет, льющийся сквозь витрины. У меня перехватывает горло, когда он опускает оружие, частично скрывая его за бедром, но так, чтобы я его отчётливо видела.

– Мисс Беннет, – его голос звучит с отработанной мягкостью дорогого виски. – Наш босс хотел бы с вами поговорить. Вы пойдёте с нами, тихо и спокойно.

Колокольчик над дверью снова звенит – входит ещё один покупатель и начинает рассматривать нарциссы у входа. За ним, мимо рядов душистых лилий и ярких гвоздик, моя мама что-то тихо напевает, составляя композицию из белых роз в рабочей зоне за прилавком. Второй мужчина прослеживает мой взгляд, и его тонкие губы изгибаются в усмешке.

– Я бы не советовал вам делать глупостей, – говорит он, подходя ближе. Его одеколон – резкий и дорогой. – Нам бы очень не хотелось, чтобы ваша мать попала под перекрёстный огонь. – Он незаметно кивает в сторону пожилой женщины, которая теперь изучает наш выбор открыток с соболезнованиями. – Не говоря уже о невинных прохожих, когда мы выйдем на улицу. Когда люди не выполняют приказы, всё быстро выходит из-под контроля.

Сердце колотится, пока я взвешиваю варианты. Эти люди – явные профессионалы, и я не сомневаюсь, что они исполнят свои угрозы. Я медленно киваю, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Только позвольте сказать маме, что я на минутку выйду.

Первый мужчина качает головой. – Нет времени на прощания. Вы выйдете с нами сейчас. Ведите себя естественно.

Я с трудом сглатываю и выдавливаю улыбку. – Мам, – окликаю я её, и голос звучит лишь немного напряжённо, – я быстро сбегаю по одному делу. Скоро вернусь.

Она рассеянно машет рукой из-за огромной композиции из лилий. – Хорошо, милая. Не забудь, у нас скоро большой заказ.

Мужчины идут по бокам от меня, когда мы выходим из магазина, их тела напряжены и начеку. У тротуара на холостом ходу стоит гладкий чёрный лимузин с настолько тёмными тонированными стёклами, что они кажутся почти непрозрачными. Один из мужчин открывает заднюю дверь.

– После вас, мисс Беннет, – говорит он с притворной вежливостью.

Я на долю секунды замираю, прежде чем забраться внутрь на дрожащих ногах. Салон отделан мягкой кожей и полированным деревом. При других обстоятельствах я, возможно, была бы впечатлена, но сейчас мне ужасно страшно.

Мужчины садятся по обе стороны от меня, фактически зажимая в тиски. Лимузин плавно вливается в поток машин.

– Куда вы меня везёте? – спрашиваю я, ненавидя то, как тихо звучит мой голос.

– Скоро узнаете, – отвечает мужчина повыше. – Наш босс не любит ждать.

Поездка кажется вечностью, хотя на самом деле она длится не более двадцати минут. Мы петляем по оживлённым улицам центра Филадельфии, прежде чем остановиться перед возвышающимся небоскрёбом из стекла и стали.

Мои похитители выводят меня из лимузина и ведут через внушительный холл здания. Люди оборачиваются, когда мы проходим мимо, но никто не вмешивается, а я не кричу, не желая, чтобы в кого-нибудь стреляли. Мы входим в лифт, и один из мужчин достаёт ключ-карту, проводит ею, чтобы получить доступ на уровень пентхауса.

Пока лифт поднимается, мысли в моей голове мечутся. Кто этот таинственный босс? Что ему может быть от меня нужно? Единственное, в чём я уверена, – это как-то связано с Джеем и его игровыми долгами. Слова брата из нашего утреннего разговора вдруг эхом отдаются в голове. «Есть ещё кое-что, что тебе нужно знать. Что-то важное…»

На верхнем этаже лифт звякает. Двери разъезжаются, открывая приёмную, отделанную в строгих чёрно-белых тонах. За внушительным столом сидит статная блондинка, её холодный взгляд скользит по нам.

– Валериан Ростова вас ждёт, – говорит она, указывая на тяжёлые двустворчатые двери.

Один из мужчин хватает меня за руку, подталкивая вперёд. Я готовлюсь к чему угодно, или к кому угодно, что ждёт меня по ту сторону.

Тяжёлые двустворчатые двери распахиваются, открывая просторный кабинет в пентхаусе, от которого у меня захватывает дух. Огромные окна открывают панорамный вид на небоскрёбы Филадельфии, а мебель выглядит такой дорогой, что я боюсь к ней даже прикоснуться.

Это что, настоящий Моне? Похоже на то, но моё внимание полностью приковывает мужчина, стоящий за внушительным чёрным столом. Валериан Ростова излучает власть и опасность, сшитый на заказ угольно-серый костюм подчёркивает широкие плечи и поджарую фигуру. Его тёмные волосы искусно взъерошены, а леденящие голубые глаза изучают меня с напряжённостью голодного ягуара.

Когда я вхожу в комнату, у меня всё внутри сжимается. Двери за моей спиной закрываются с металлическим щелчком, который звучит до странности окончательно, и я громко сглатываю.

– Мисс Беннетт, – глубокий голос Валериана раскатывается по комнате. – Прошу, садитесь.

Я присаживаюсь на краешек элегантного кожаного кресла, разглаживая джинсы влажными ладонями. Температура в кабинете, должно быть, градусов двадцать, но по моей коже пробегают мурашки.

– Вы знаете, почему вы здесь? – Валериан с плавной грацией обходит свой стол и прислоняется к его переднему краю. От его близости мой пульс сбивается с ритма.

– Полагаю, это как-то связано с моим братом, – отвечаю я, гордясь тем, что мой голос не дрогнул.

Уголок его рта приподнимается. – Вы полагаете верно. – Он изучает меня долгий миг. – Джей накопил довольно существенный долг в моём заведении.

У меня перехватывает горло. – Насколько существенный?

– Достаточный, чтобы он лишился всего, – тон Валериана бесстрастен. – Включая цветочный магазин вашей семьи.

Эти слова бьют меня, словно пощёчина. – Это невозможно. Магазин принадлежит моим родителям.

– В моём мире, мисс Беннетт, грехи одного члена семьи становятся ответственностью всех. – Его взгляд непреклонен. – Ваш брат проиграл гораздо больше, чем мог бы когда-либо надеяться вернуть. Теперь магазин принадлежит мне.

Паника сжимает мне грудь. – Должен быть другой выход. Пожалуйста, мои родители вложили в этот магазин всю свою жизнь. Они не заслуживают потерять всё из-за ошибок Джея.

В глазах Валериана что-то мелькает, возможно, смягчение, настолько мимолётное, что мне могло показаться. Он отталкивается от стола и подходит к окну, сцепив руки за спиной. – Возможно, мы сможем договориться, – произносит он после долгой паузы.

Надежда вспыхивает, отчаянная и дикая. – Что угодно. Я сделаю что угодно.

Валериан оборачивается, выражение его лица непроницаемо. – Мне как раз нужен личный массажист. У вас ведь есть необходимые навыки?

Я киваю, едва осмеливаясь дышать.

– Тогда я предлагаю вам работать на меня, применяя свои таланты для снятия… напряжения, которое сопутствует моему положению. Взамен я сочту долг вашего брата выплаченным после того, как вы отработаете у меня достаточное количество времени.

Я думаю о родителях, о том, какое опустошение их ждёт, если они потеряют магазин, а с последними проблемами Джея с законом… – Я согласна, – слышу я собственный голос, – но у меня есть условия. Вы засчитываете мне пятьсот долларов в час, и я предоставляю только легальные массажные услуги. Никаких «счастливых концов».

Я чувствую, что должна добавить последнее из-за того, как его холодные голубые глаза скользят по моему телу. Да, он красив, но я никогда не лягу в постель с человеком, который очевидно является преступником. Я не из таких женщин.

Брови Валериана приподнимаются, а уголки его рта трогает лёгкая усмешка. – Договорились. Я давно уже не верю в «счастливые концы».

В его тоне есть что-то, мимолётная уязвимость под холодной внешностью, что заставляет меня взглянуть на него внимательнее. На одно мгновение мне кажется, что я вижу за безупречной маской заблудившегося человека.

– Вы переезжаете в мой особняк сегодня вечером, – говорит Валериан, и его прежняя уязвимость исчезает за маской власти. – Вы должны быть доступны всякий раз, когда мне потребуются ваши услуги.

Я вскакиваю с кресла. – Это нелепо! У меня есть своя квартира, своя жизнь!

– Которую вы сохраните в дневное время. – Он подходит ближе, его высокая фигура нависает надо мной. – Можете продолжать помогать в магазине родителей и принимать своих обычных клиентов на массаж. Мои люди будут возить вас, куда вам нужно.

– Мне не нужен шофёр. – Я скрещиваю руки на груди, вздёрнув подбородок. – Или новый адрес.

– Это не переговоры, мисс Беннетт. – Его голубые глаза впиваются в меня. – Считайте это страховкой от вашего побега. Каждую ночь вы будете спать в моём поместье, доступная в любой момент, когда понадобитесь.

– А как же моя кошка? – вопрос срывается с языка прежде, чем я успеваю его остановить. У меня даже кошки нет.

На его лице мелькает удивление. – Берите кошку.

– Моя одежда? Мои вещи?

– Мой персонал упакует и перевезёт всё, что вам нужно. – Он подходит к столу и берёт телефон. – Ваши новые телохранители, Иван и Сергей, отвезут вас сегодня, куда вам нужно: обратно в магазин или к вашим клиентам. Выбор за вами. – Его губы изгибаются в холодной улыбке. – Наслаждайтесь правом выбора, пока оно у вас ещё есть.

Я впиваюсь ногтями в ладони. – А если я откажусь?

– Тогда ваши родители потеряют магазин немедленно, вместо того чтобы получить шанс вернуть его вашей службой. – Он говорит с непринуждённым безразличием человека, обсуждающего погоду. – Что вы предпочитаете?

Мои плечи опускаются. Он знает, что загнал меня в угол. – Хорошо. Я перееду.

– Превосходно. – Он нажимает кнопку на телефоне. – Иван будет ждать в холле. Не пытайтесь бежать. Мои люди будут наблюдать.

Я поворачиваюсь к двери, ноги у меня дрожат.

– Ах да, и, Клэр?

Я замираю, положив руку на дверную ручку.

– Соберите что-нибудь красивое для ужина. Сегодня мы ужинаем вместе.

Я сверлю его взглядом и холодно произношу: – Конечно, мистер Ростова.

– Валериан, – поправляет он. – Когда мы одни, вы будете называть меня Валериан.

Я киваю, не в силах вымолвить ни слова под его напряжённым взглядом. Несмотря ни на что, от того, как он отдаёт приказ, по мне пробегает лёгкая дрожь.

– Добро пожаловать в вашу новую жизнь, мисс Беннетт, – говорит он, когда я подхожу к двери. – У меня такое чувство, что мы с вами отлично сработаемся.

Стоило мне выйти из кабинета Валериана, как мой желудок свело резким спазмом. Мир поплыл перед глазами, и я прижалась рукой к стене, чтобы удержаться на ногах.

– Уборная, – бормочу я, чувствуя, как желчь подступает к горлу.

Мужчина, встречавший тех двоих, что привели меня, материализуется рядом, на его лице застыло выражение, среднее между досадой и отвращением. Он хватает меня за локоть и ведёт по коридору в безупречно чистую гостевую ванную. Я едва успеваю добежать до унитаза, как меня начинает рвать.

Мраморный пол холодит колени, пока я содрогаюсь в рвотных позывах, а глаза щиплют слёзы. Когда тошнота наконец отступает, я плещу в лицо холодной водой и ополаскиваю рот, избегая смотреть на своё отражение в зеркале.

Когда я выхожу, меня уже ждёт Дмитрий, скрестив руки на груди.

– В чём дело? Вы беременны, что ли? Боссу это не понравится.

У меня вырывается горький смех. В памяти вспыхивают слова врача, сказанные десять лет назад: синдром поликистозных яичников, трудности с зачатием и возможное бесплодие.

– Нет, я не беременна.

– Тогда в чём ваша проблема?

– Моя проблема? – мой голос срывается на крик. – Моя проблема в том, что вся моя жизнь пошла под откос из-за того, что мой брат не может совладать со своей игроманией. Моя проблема в том, что меня заставляют работать на человека, который думает, что может владеть людьми, и жить с ним. Моя проблема в том, что у меня отнимают всё, ради чего я трудилась.

Дмитрий закатывает глаза.

– Не драматизируйте. Босс великодушен. Он мог бы забрать магазин, а вашего брата выбросить в реку.

От того, как обыденно он говорит о насилии, у меня по коже бегут мурашки. Эти люди и впрямь живут в другом мире.

– Иван и Сергей отвезут вас обратно в магазин, – говорит Дмитрий, указывая на двоих мужчин, которые привезли меня сюда. – Постарайтесь не блевать в машине. Она новая.

Обратная дорога проходит в тишине. Я смотрю в окно на проносящийся мимо город. Знакомая витрина «Цветочного дома» показывается слишком быстро. Мама, наверное, уже волнуется, где я. И как мне всё это объяснить?

Глава 4

Валериан

Я откидываюсь на спинку своего кожаного кресла, вновь и вновь прокручивая в памяти меняющиеся выражения лица Клэр. Гнев в её глазах, вызов в её позе и, наконец, покорность, застывшая на её лице. Что-то незнакомое шевельнулось во мне.

Чувство вины? Я гоню его прочь, загоняя поглубже. Это бизнес, не более того.

– Дело в деньгах, – бормочу я себе под нос, проводя рукой по волосам. – Только и всего.

Но даже произнося эти слова, я знаю, что это не совсем правда. В Клэр есть что-то, что бросает мне вызов так, как я не привык. Её яростная преданность семье, готовность пожертвовать собой ради них… Это достойно восхищения, хоть и немного наивно.

Стук в дверь прерывает мои мысли. – Войдите, – отзываюсь я, выпрямляясь в кресле.

Входит Дмитрий, его лицо, как всегда, бесстрастно. – Босс, вам следует кое-что знать о девчонке Беннетт.

Я приподнимаю бровь. – Продолжайте.

– После того как вы её отпустили, ей стало плохо в ванной. Её вывернуло наизнанку. Она сказала, что не беременна, но кто знает.

Эта новость расстраивает меня больше, чем я ожидал, но не потому, что я думаю, будто она беременна. Она не похожа на лгунью. Скорее всего, она просто на нервах из-за нашей маленькой сделки, вот её и тошнит.

Я представляю Клэр, согнувшуюся в приступе рвоты, её тело бунтует против нашего соглашения. Чувство вины возвращается, на этот раз острее. Я сжимаю челюсти, силой загоняя его обратно.

– Понятно, – говорю я, сохраняя нейтральный тон. – Что-нибудь ещё?

Дмитрий качает головой. – Пока что всё. Хотите отчёт по ситуации с Петровым после инцидента в доках?

Я киваю, благодарный за смену темы. – Да, предоставьте мне полный отчёт.

Пока Дмитрий излагает подробности нашего последнего столкновения с синдикатом Петрова, я пытаюсь сосредоточиться, но мои мысли постоянно возвращаются к Клэр. Я представляю её руки на своём теле, разминающие напряжённые мышцы. От этой мысли по телу пробегает волна жара.

Я вспоминаю её условие – никаких «счастливых концов». На губах появляется ухмылка. Я никогда этого и не ждал, уж точно не от кого-то в её положении. И всё же я не могу отрицать влечение, которое испытываю. Если бы наши отношения перешли в физическую плоскость… я бы не возражал.

– Валериан? – голос Дмитрия прорывается сквозь мои блуждающие мысли. – Вы слышали, что я сказал о новой поставке Матвея?

Я моргаю, заставляя себя вернуться в настоящее. – Простите, Дмитрий. Не могли бы вы повторить?

Пока он продолжает свой доклад, я прилагаю сознательное усилие, чтобы слушать, но даже кивая и задавая вопросы, я частью своего разума остаюсь с Клэр. С тем, как её глаза сверкнули вызовом, с изгибом её губ, когда она согласилась на мои условия.

Я слегка качаю головой, пытаясь прояснить мысли. Это опасная территория. Клэр здесь, чтобы отработать долг брата, не более. Я не стану всё усложнять, позволив влечению затуманить моё суждение.

И всё же… её образ не отпускает. То, как она мне противостояла, отказываясь пугаться даже перед лицом моей власти. Это освежает. Интригует.

– На этом пока всё, босс, – заключает Дмитрий. – Вам нужно что-нибудь ещё?

Я отпускаю его взмахом руки. – Нет, всё в порядке. Держите меня в курсе любых подвижек с Петровым.

Когда за ним закрывается дверь, я снова откидываюсь в кресле и пытаюсь работать, закуривая сигару, чтобы успокоить нервы. Мой взгляд скользит по настенным часам. Время до моего первого сеанса массажа с Клэр тянется слишком долго. Несмотря на все мои усилия, по телу пробегает волнительное предвкушение.

Я встаю, поправляя пиджак. Подойдя к двери, я ловлю своё отражение в зеркале. Моё лицо спокойно, оно не выдаёт бурю, что бушует под этой маской.

Хорошо. Так и должно быть.

– Помни, – сурово говорю я своему отражению, – это из-за долга. И ничего больше.

Но даже произнося эти слова, я знаю, что лгу. Клэр Беннетт уже стала чем-то большим, чем просто способ взыскать карточные долги её брата. Она стала милым подарочком с ярко-розовым бантом.

И держу пари, внутри она ещё розовее…

***

Я шагаю по коридорам своего особняка, ступая по импортному каррарскому мрамору. Мысли возвращаются к лицу Клэр и к тому, как слегка вздёрнулся её подбородок, когда она мне противостояла. Большинство людей съёживаются. Она – нет, по крайней мере, до тех пор, пока я не пригрозил заставить её родителей выплатить долг. Даже тогда она уступила, но дрожи от страха не было.

Знакомый силуэт моего главного дворецкого, появившийся из восточного крыла, привлекает моё внимание. – Анатолий, – зову я, и мой голос разносится по огромному пространству.

Он материализуется рядом со мной через несколько секунд, его чёрный костюм безупречен, седые волосы аккуратно зачёсаны. В свои шестьдесят пять он двигается с той же расторопностью, что и в моём детстве, когда он служил сначала лакеем, а в итоге – дворецким моего отца до самой его смерти.

– Да, господин Ростова? – он складывает руки за спиной, выправка у него военная. Десятилетия службы научили его читать моё настроение. Сегодня в его обычной формальности сквозит нотка любопытства.

– Подготовьте голубую комнату для нашей гостьи, мисс Беннетт. В обозримом будущем она будет жить у нас. – Я провожу пальцем по полированному красному дереву своего стола, представляя себе комнату с её сапфировыми шёлковыми портьерами и антикварной коллекцией Фаберже.

Анатолий кивает, выражение его лица не меняется. – Конечно, сэр. Я велю Марии сменить постельное бельё и освежить цветы. Голубая комната выходит окнами на розовый сад. Возможно, мисс Беннетт оценит такой вид.

Я задумываюсь. Воспоминание о её недавнем неповиновении, та вспышка духа, подсказывают, что ей нужно нечто большее, чем просто позолоченная клетка, какой бы роскошной она ни была. – Да, и сообщите шеф-повару Михаилу, чтобы сегодня приготовил особый ужин. Я хочу и русские фирменные блюда, и несколько американских. Бефстроганов, например, и хороший старомодный стейк. Что-нибудь привычное для мисс Беннетт.

– Очень хорошо, сэр. – Анатолий выпрямляется ещё больше, хотя его осанка и так безупречна. – Я поговорю с Михаилом о сочетании обеих кухонь. Вы предпочтёте ужин в парадной столовой или в приватной нише?

– В нише. Не стоит ошеломлять её в первый же вечер.

– Сию минуту, сэр, – с деловитой чёткостью отвечает Анатолий. Он безупречно разворачивается кругом, и его начищенные туфли бесшумно скользят по сияющему мраморному полу. Его движения плавны, в них угадывается военная выправка.

Когда он уже отходит, я окликаю его: