Там, где цветет папоротник

Лена Бутусова

Там, где цветет папоротник

Пролог

Золотистые солнечные лучи падали через отмытые до блеска оконца и переплетались на дощатом полу в замысловатый узор из света и полутеней. Нагретый за день пол щедро отдавал тепло, и маленькое мохнатое существо с удовольствием вытянулось посреди избы, грея пузико на теплом дереве.

В опасной близости от лежащего на полу домового торопливо суетилась юная девушка, высокая и стройная, словно молодая березка, с толстой золотисто-русой косой ниже пояса, перевитой гибкими стеблями озерных трав, и с огромными зелеными глазами в цвет украшавшим волосы листьям.

Любомира очень торопилась, впопыхах прилаживая на голову заранее сплетенный венок из ярко-желтых кубышек и оправляя складки длинной праздничной рубахи, расшитой все теми же желтыми кубышками. Все ее подружки уже давно собрались на берегу и ждали ее, но юная травница, опаздывала. Она сама готовила свои наряды для праздника, и очень волновалась, все ли вышло впору. Не глядя под ноги, она все-таки споткнулась о домовенка:

– Шуршаня, опять ты на дороге разлегся! – голос у девушки был под стать внешности, нежный и мелодичный, словно переливы весенних ручейков.

Мохнатик обиженно засопел, вставая на короткие кривые ножки. Размером домовой был с крупную кошку, такой же шерстяной и ушастый, разве что ходил на двух ногах, и лицо у него было человеческое. Словно у старого дедушки, но только сплошь заросшее короткой темной шерсткой.

– А ты под ноги гляди, торопуля, – он проворчал, насупившись и потирая ушибленный бок.

– Не могу, Шуршаня, миленький, я спешу, – Любомира в последний раз бросила на себя взгляд в зеркальце, – Сам знаешь, какой сегодня день.

И выскочила на улицу.

– Знаю-знаю, – домовой проворчал, глядя вслед убежавшей девушке. – Может, хоть в этом году суженого себе выберешь, привереда…

***

… Любомира танцевала вместе со всеми. Рядом с ней были Весняна и Стожара, румяные, запыхавшиеся, разлохмаченные, счастливые. Веселая свирель вела их в танце, все быстрее и быстрее. Уже совсем скоро они смогут надеть венок на голову избраннику и увести его за собой в ночную тишь. И пусть купальская ночь коротка, но так ли много времени нужно для любви?

Когда угаснут костры, затихнут свирели и обрядовые песни, серые утренние сумерки огласятся другими песнями, потаенными и бесстыдными, песнями самой жизни. А наутро счастливые парочки разойдутся по домам. И вскоре в поселке будут играть свадьбы. Много свадеб. Нет, не все, кто прыгал через купальский костер, останутся вместе, но таких будет большинство. Так уж сложилось.

Любомира искала глазами Маруна. Не мог же он просто так уйти после того, как зажег купальское пламя? Но нет, охотник был рядом, среди молодцев, задорно отбивая ритм сапогами, а сам все время бросал по сторонам ищущие взгляды. И каждый раз, увидев Любомиру, улыбался.

– Смотри, Любаша, охотник-то глаз с тебя не спускает, – Весняна зашептала на ухо подруге. – Не сглупи, выбирай его. Не прогадаешь.

Любомира судорожно вздохнула и задержала дыхание. Марун и впрямь смотрел только на нее, он свой выбор явно уже сделал. Сердечко Любомиры колотилось, словно птичка в силках. Всего-то и стоит, что прыгнуть навстречу охотнику через костер, и на эту ночь он станет ее парой. И случиться то, чего Любомира так ждала и боялась. А потом… Потом она станет ученицей ведьмы и не сможет хранить верность суженому. Не такова ведьмовская доля. Сумеет ли Марун принять такое?

И Любомира засомневалась. Судорожно выдохнула, чувствуя, как кружится голова. От быстрых танцев, волнения и запаха тлеющих трав. В глазах мутилось совсем как тогда, когда Василина учила ее разговаривать с духами. Тогда старая ведьма тоже поджигала особые травки. Вот и сейчас знакомый сладкий запах струился от купальского костра, путая мысли.

– Любаша, Марун прыгать собрался, – Весняна одернула подругу за рукав, выводя из транса. – Иди, скорее!

Впрочем, торопиться резона не было. Желающих прыгнуть вместе с угрюмым охотником больше не нашлось. Любомира на ватных ногах шагнула ближе к костру. Еще шаг. И еще. И замерла перед пламенем. И таким оно ей показалось высоким, что она даже испугалась. Как же такое перепрыгнуть? И губы сами собой начали шептать наговор об усмирении огня. Чтоб горел потише да грел поласковее. Только вот от волнения Любомира нашептала что-то не то…

Сквозь языки пламени она видела силуэт мужчины – ладный и статный. Не юнец, но зрелый охотник с широким разворотом плеч, крепкими руками. Видела, как блестят его глаза, и сама таким же блестящим взглядом смотрела на суженого.

Шаг, небольшой разбег… Любомира задержала дыхание и прыгнула первой. Марун бросился ей навстречу… В голове юной ведьмы вдруг стало так звонко и ясно… пелена с глаз упала, и она увидела… что вместо статного молодца через костер перемахнул огромный мохнатый медведь.

Глава 1. Студеный Белояр

Накануне перед праздником…

Сминая босыми пятками шелковистую траву, Любомира мчалась к берегу озера. У мостков ее уже ждала звонкая стайка девушек, красивых и нарядных. Они без умолку щебетали, возбужденные предстоящим празднеством.

– Любомира! Давай скорее, тебя только ждем! – статная пышногрудая девица в рубахе из белоснежного льна, расшитой ярко-алыми маками, помахала рукой травнице. Губки у девушки были под стать украшавшим одежду лепесткам цветов, красные и сочные, на щеках играл румянец. Про таких старшие говорили «кровь с молоком» – невеста-загляденье.

Сама Любомира тоже была хороша, но скорее как нежная весенняя березка. Такая же стройная и с невероятными зелеными глазами в цвет молодой листве. Добежав до подружек, она застыла, едва переводя дыхание:

– Весняна! – она кивнула подруге. – Куда идем купаться? – девушка оглядела мостки, украшенные свежими цветами и зелеными ветками.

– Да, прямо здесь и будем! – Весняна заговорщически подмигнула.

– Здесь? – Любомира растерянно оглядела берег. – Так увидит же кто…

– А, и пусть смотрит. Для того же и купаемся! Мне прятать нечего! – с этими словами яркая красавица скинула через голову свою нарядную рубаху и с довольным визгом кинулась в озеро.

Хоть на дворе и стояла середина лета, вода в Белояре была холодной. Бьющие со дна ключи приносили ледяные струи из-под земли, делая воду в озере невероятно вкусной и наделяя целебными свойствами. Каждый год в канун купальской ночи юные девицы купались в студеных волнах Белояра. Умывались его колдовской водой, чтобы стать краше да силу женскую в себе пробудить. Ну, и знамо дело покрасоваться перед молодцами, которые, несмотря на показное ворчание старших, ходили подглядывать за юными купальщицами. А потом, в чародейскую ночь, среди тех молодцев, кто подглядывал за девичьим обрядом омовения, девчата ворожили своего суженого. И не мог уже парень отказать той девице, которая выберет его в эту ночь своим нареченным.

Уже третий год Любомира, как и все ее подружайки, окуналась в Белояр. Как все они, нарядная, водила хороводы на холме после заката солнца. Но ни в прошлый, ни в позапрошлый раз ей так и не довелось прыгнуть через обрядовый костер. В первый раз девчат оказалось на одну больше, чем молодцев, и скромная Любомира осталась в стороне. А в прошлом году не к месту разразившаяся гроза разогнала всех празднующих, потушив купальские костры. Кому-то, впрочем, это не помешало шуршать по кустам до самого рассвета, но Любомира так и осталась без пары.

И в эту ночь у нее был последний шанс найти суженого.

Не пристало ученице деревенской ведьмы ходить в девках, ей женскую силу растить надобно. А как ее растить, коли молодца еще ни разу не касалась?

Остальные девушки, чуть помявшись, тоже поскидывали наряды и веселой гурьбой побежали купаться голышом. Любомира сомневалась дольше других. Зорким глазом окинула окрестности – нет ли подглядывающих. На холме, среди молодых сосенок, ей почудилась мужская фигура.

– Любомира! Ныряй к нам! Водица – огонь! – позвала вторая подруга, Стожара. С синими глазами, с ярко-рыжими волосами, которые она тщательно выпрямляла, сплетая в косу. Но непокорные локоны все равно выбивались озорными колечками из прически, делая ее круглое личико веселым и лукавым.

И Любомира решилась. Стянула через голову рубаху, покосилась на сосенки… и, все-таки увидев там мужчину, с веселым визгом плюхнулась в воду.

– Подглядывают за нами, Весняна, – Любомира, отфыркиваясь, подплыла к подружке.

– Да, и пусть. Не запрещается ведь, – та игриво повела круглым плечом. – Это Марун, поселковый охотник.

– Марун? – Любомира пригляделась. – Точно, знаю его. Он мне частенько травки интересные с болота носит. Самой-то мне туда не дойти, а он, видать, хорошо лес знает.

– Травки? – Весняна звонко рассмеялась. – Да, он с тебя глаз не сводит. Куда только смотришь, Любаша?

Любомира присела глубже в воду, по самый подбородок, и покосилась на рощицу. Мужчина, не скрываясь, следил за купающимися девушками. Он был высок и статен, с темно-русыми отливавшими золотом волосами и такого же цвета бородкой. Не в пример многим поселковым мужикам, отращивавшим бороду лопатой, Марун следил за растительностью на лице. Его борода, всегда подстриженная, имела аккуратный и ухоженный вид. Когда охотник приносил ей травы, Любомира не раз ловила себя на желании коснуться кудрявой бороды Маруна, но по понятным причинам сдерживалась.

– Мужик-то видный, – поддакнула Стожара, и Любомира неожиданно для самой себя зарделась, как наливное яблочко, опустившись в воду еще глубже, по самые уши:

– Только живет бобылем в лесу и угрюм, что еловый пень, – проворчала с показным недовольством. – Да, и старый он.

– Не старый, а оперившийся, – Весняна наставляла подругу, словно она была старшей в их паре, хотя на самом деле была на два года моложе Любомиры. – Ты вон, тоже почти что перезрела. На кой тебе юнец желторотый? У тебя бати-то нет, дом кому-то надо держать. Одна, поди, умаялась братца на горбу тащить?

Любомира только вздохнула, смерив подругу сердитым взглядом. Но Весняна была права. После смерти родителей Любомире нелегко было одной. Она потому и подалась в ученицы к деревенской травнице. Та всегда могла прикормить в голодный год, да и мудрости житейской ее учила.

– Говорят, супружницу у него лютый зверь загрыз, вот с тех пор он бобылем и живет в лесу, – еще одна девица, русоволосая Ярослава, подплыла к болтающим подружкам, косясь любопытным серым глазом на статного молодца.

Поняв, что его присутствие окончательно обнаружено, Марун решил спуститься с холма на мостки. С показным визгом, девчата попрятались в воду, хотя каждой из них льстило мужское внимание.

Самой смелой, как водится, оказалась Весняна. Она первой заговорила с подошедшим охотником:

– Чего смотришь, глаз не оторвешь, Марун Северный Ветер?

– Выбираю, которая из вас краше, – мужчина чуть усмехнулся, перебирая взглядом девчат и остановив его на Любомире.

– Так как же ты выберешь, коли мы все в воде сидим? – Весняна продолжала любезничать. – Давай, мы, что ли, покрасуемся перед тобой?

И попыталась встать.

– Весняна! – Любомира в ужасе схватила подругу за плечи, удерживая в ее воде, и сама ненароком приподнялась чуть выше, чем следовало, явив на всеобщее обозрение белоснежную нежную грудь.

При виде девичьих прелестей охотник хмыкнул и смущенно отвернулся, а девчата разразились заливистым смехом. Красная, словно маки с рубахи Весняны, Любомира снова окунулась в воду.

– Смотрите, не застудитесь, лебедушки, – не поворачиваясь, охотник заторопился прочь.

– Ты вечером-то к костру придешь? – Весняна кричала ему вслед. – Мы будем ждать тебя, Марун-охотник.

Ничего не ответив, Марун скрылся в прибрежных зарослях.

***

Со смехом и веселой болтовней девушки выбрались из озера. Любомира задержалась дольше других, внимательно осматривая окрестности, не остался ли где Марун подглядывать. Но охотник ушел совсем. И Любомира неожиданно для себя самой расстроилась.

– Любаша, не окоченела там еще? – Весняна окликнула подругу. – Вылезай, водица студеная, а тебе еще деток рожать.

– От Маруна! – Стожара пошутила, и все девицы прыснули. Вроде смеялись по-доброму, но Любомира все равно обиделась. Они еще сватать ее взялись! Сама решит, с кем и когда ей обручаться!

Однако пальцы на ногах и впрямь застыли от холода. Любомира вышла из воды и принялась торопливо обтираться жестким полотенцем.

– Да, не спеши ты так, – Стожара все не унималась. – Никуда теперь Марун от тебя не денется. Главное, чтобы грозы не случилось, как в прошлом году. А то зальет костер, опять в девицах останешься, – она хихикнула своей злой шутке, и Любомира только фыркнула.

– Бросьте ссориться, девчат, – Весняна взялась мирить подружек. – А ты не болтай попусту, Стожара. Не ровен час, и вправду дождь накличешь. Смотрите, как восток ярится.

Девушка махнула рукой, указывая на висящие над лесом грозовые тучи. Подсвеченные лучами закатного солнца, они смотрелись, словно непромытая сизая кудель на прялке неряшливой хозяйки. Тяжелые, напитанные густой влагой, как груди кормилицы.

В темно-сизых недрах облаков мелькнула быстрая молния, и Любомира вздрогнула. Закусила губу. В воздухе действительно чувствовалась влага и тот особый свежий запах, что витает перед грозой. Если и в эту ночь дождь помешает им жечь обрядовые костры, то Любомира так и останется в девицах. И тогда о ведьмовском ремесле можно будет позабыть. Да, и замуж ее никто уже не возьмет, такую старую девицу.

Разве что Марун-охотник.

Любомира вздохнула. Почему-то эта мысль не приносила досады, наоборот. Она, наверно, была бы даже рада, если бы их обоюдный выбор пал друг на дружку. И пусть эти пигалицы смеются над ней. Просто они завидуют. Марун был сильный и опрятный. И охотник умелый, к нему за дичью да за редкими шкурками целая очередь выстраивалась. Просто так и не купишь, только по особой договоренности. И шкурки все, как на подбор, гладкие, лоснящиеся. Где он только таких зверей находил?

А ей вот травки за просто так приносил. И ни разу оплаты не спросил, все только рукой махал да улыбался потихоньку себе в бороду.

В этот момент небо расколол далекий низкий рокот – громовые раскаты прокатились от края до края, словно груженая телега, и затихли где-то вдали, рассыпавшись мелкими одиночными ударами.

Девчата разом втянули головы в плечи и затравленно переглянулись.

– Гневается Батюшко, опять грозу не ко времени чародеит, – Ярослава пробормотала, осеняя себя охранным знаком.

– Да уж, не время еще для гроз, – Весняна нахмурилась. – Любомира, ты бы поспрошала Василину, за что осерчал на нас Батюшко? – она повернулась к ученице ведьмы. – Или вдруг неможится ему? – от неожиданной догадки Весняна аж рот приоткрыла.

– Скажешь тоже, подруга, – Стожара скривила губки, пытаясь высушить полотенцем свою непослушную рыжую копну. – Батюшко да занемог. Не бывает такого.

– А ну как бывает? – девушки принялись задорно спорить, а Любомира только глаза подвела. Не в первый раз.

А между тем начал накрапывать дождик, мелкий и теплый, но так не ко времени зарядивший.

– Идем, девчат, – Любомира остановила препирающихся подруг, – помочь надобно костры разжечь. А то и впрямь останемся без купальской ночи.

И первая направилась к холму-огневику.

***

На холме уже вовсю кипела работа. Младшие помогали укладывать костры. Потом, когда начнется таинство, их всех повыгонят с огневика, но пока что бойкие девчонки и мальчишки сновали туда-сюда с охапками хвороста и вениками зеленых свежесрезанных веток, путаясь под ногами у взрослых. Старшие тоже помогали устраивать праздник, где советами, а где и своевременными оплеухами. Позже старики сами уйдут с холма, хотя их никто гнать не станет. Но купальская ночь – это время молодой жизни, и в эту ночь считалось зазорным мешать молодым куролесить и любовничать.

– Эй, Могута, ты готов через костер сегодня прыгать? – Весняна, завидев среди парней знакомую рослую фигуру, замахала рукой.

– С тобой, краса моя, хоть сто раз через сто костров, – красивый широкоплечий парень распрямился над центральным кострищем, молодцевато уперев руки в бока и вперив сияющий взгляд в Весняну.

– Ой, ты хоть один-то разок осиль! – девчата вокруг Весняны захохотали, с визгом рассыпавшись в разные стороны, когда Могута показательно сердито затопал на них ногами:

– Ах вы, трещотки!

Любомира вздохнула с улыбкой, глядя, как Могута и Весняна ласково увиваются друг подле друга, уже никого особенно не стесняясь. Наверно, если бы не старшие на холме, они бы вовсе не стали дожидаться ночи. Зачем им обрядовый костер, ежели и без него все ясно? Хоть сейчас прыгнут через колдовское пламя, взявшись за руки. И будут жить потом долго и счастливо, детишек рожать да нежить друг дружку. Любаша снова вздохнула, но уже с грустинкой. Она, в отличие от Весняны, еще не знала, с кем будет прыгать через костер. Все надеялась, что духи мудрых предков подскажут ей, как поступить.

Или знала?

Девушка принялась стрелять глазами по сторонам, отыскивая Маруна, но охотника видно не было. Она закусила губу. Что если он решит не приходить сегодня на холм? Зачем ему еще одна суженая? У него уже была одна, да вот ведь не уберег ее…

– Ой, Любаша, а где твой венок? – оторвавшись от милого друга, Весняна посмотрела на подругу и только руками всплеснула.

Любомира вскинула руки к голове – на волосах остались лишь стебли озерных трав да мокрые листья – венка не было.

– Наверно, в озеро упустила, когда купалась, – ученица ведьмы скорбно нахмурила бровки, устремив ищущий взгляд на Белояр, будто могла теперь на озерной глади отыскать потерянный убор. А ведь она три вечера подряд его плела. Все, как положено, с присказками и наговорами, все, как Василина ее учила. И вот теперь, с таким трудом сделанное украшение, которым в эту ночь она должна была бы одарить своего избранника, уплыло куда-то в озерные дали.

– А зачем тебе венок, Любомира? – слышавший разговор Могута усмехнулся, смерив снисходительным взглядом тонкую фигурку девушки. Его суженая была не в пример сочнее да справнее. – Таким, как ты, через костер прыгать не надобно.

Любомира аж задохнулась от возмущения. Уперла руки в бока, зафырчала на обидчика, словно самовар, но ответить не успела. За нее вступилась сама Весняна:

– Помолчал бы ты, добрый молодец, а то глядишь, и тебе сегодня через костер прыгать не доведется. – Снова повернулась к загрустившей подруге, – Не горюй. Хочешь, помогу тебе новый сплести?

Любомира только головой покачала:

– Да, разве ж купальский венок так запросто сплетешь?

– Тоже верно, – Весняна вздохнула. – А хочешь, возьми мой! – она сорвала с головы венок из белых речных лилий и протянула подруге.

– Эй, ты чего удумала, Весняна? – Могута переполошился, протянул руку к венку, но Весняна ловко отскочила от юноши.

– А чего надо, того и удумала. Ты вон глупости городишь, дырка тебе от бублика, а не мой венок. А Любомире нужнее.

Могута насупился, исподлобья глядя то на суженую, то на Любомиру, ставшую виновницей их размолвки. Ученица ведьмы попятилась:

– Нет, Весняна, не возьму. Оставь себе. Видно, доля моя такая.

– И то верно, выше головы не прыгнешь, – Могута снова скривил губы. Не терпел он Любомиру. Верно, за то, что отказала ему еще два года назад. А может потому, что вступиться за нее некому было – ни отца, ни старшего брата. – Идем, Весняна, я в этот раз купальский костер разжигаю, негоже хозяевам праздника опаздывать.

И, схватив подругу за руку, юноша бегом потащил ее за собой на холм, словно бы невзначай толкнув Любомиру в сторону.

– Тоже мне, хозяин нашелся, – девушка только обиженно фыркнула, и не спеша направилась к центральному кострищу. Там уже собирались юноши и девушки, которые готовились в эту ночь пройти обряд посвящения во взрослую жизнь. Да и вообще вся молодежь, желающая весело покутить в самую короткую ночь в году.

Смерклось очень быстро, хоть на дворе было время коротких светлых ночей. Но приползшая с востока туча плотно закрыла небосвод, отчего казалось, что царит глубокая ночь. Дождь капал все настойчивее, но теперь Любомира уже не боялась грозы. Теперь ей не было разницы, разгорится купальский костер или нет. Нет венка – нет пары. Никто не будет прыгать с ней через костер без венка. Разве что…

– Эдак у тебя до утра костер не разгорится, – от центрального кострища послышался спокойный низкий голос охотника Маруна. – Дай, подсоблю.

– Не учи меня, одинец, как очаг разжигать! – ему ответил Могута, уже далеко не так спокойно.

Марун пожал широкими плечами и отступил в сторону, а Могута, считавшийся главным поселковым удальцом и умельцем, продолжал пыжиться над костром. Вот только усиливающийся дождь мешал ему, и как Могута ни прятал огонек в ладонях, тот быстро чах и не желал разгораться.

– Не так могуч наш Могута, как про него девки по околицам сплетничают? – возле мокнущих под дождем дров, словно из ниоткуда, появилась Василина, деревенская травница. Хотя многие за глаза называли ее попросту ведьмой. Высокая и сухая, с длинными белоснежными волосами, заплетенными в две толстенные косицы.

– Ты бы не каркала под руку, карга старая, а помогла бы лучше, – Могута огрызнулся непочтительно, и по стоящей вокруг толпе прошли испуганные шепотки и вздохи. Грубить деревенской ведьме мог либо очень смелый, либо очень глупый человек.

– А ты не дерзи мне, добрый молодец, – Василина строго прищурилась. – Хотя, не очень-то ты добр, как я погляжу. Тебе предлагали помощь, токмо ты отказался.

Могута бросил колючий взгляд на охотника. Марун стоял, скрестив руки, наклонив голову к груди, и исподлобья следил за его потугами.

– Ну, на, разжигай! – Могута в сердцах сунул в руки Маруну кремень и огниво. – Погляжу, как у тебя искра разгорится под таким дождем!

И тряхнув мокрой копной светло-русых волос, Могута попятился, снова едва не сбив Любомиру:

– Опять ты здесь мешаешься? – он процедил сквозь зубы. – Зачем только пришла? Все равно не видать тебе суженого.

– Не твое дело. Захотела и пришла, – Любомира огрызнулась в ответ. На душе и без того кошки скребли, еще только препираться с главным поселковым красавчиком ей недоставало.

Почувствовав на себе пристальный взгляд, Любомира подняла глаза. Деревенская травница улыбалась ей, заговорщически и по-доброму:

– Кажется, ты кое-что позабыла, девочка моя, – она протянула девушке венок из ярко-желтых кубышек.

– Ой, баба, мой венок! – Любомира всплеснула руками и бросилась к травнице. – Где же ты его нашла?

– А разве он терялся? – Василина только плечами пожала. – Такие вещи не теряются, – и очень многозначительно посмотрела в спину Маруна, склонившегося над костром.

Мгновения тянулись, дождь крепчал, и даже в руках умелого охотника огонь не желал разгораться. Он ярко вспыхивал, казалось, вот-вот зайдется пламя, но каждый раз порыв ветра приносил пригоршню дождевой воды, швыряя ее на дрова, словно нарочно гася огонь.

Любомира с надеждой покосилась на наставницу – ей вдруг почудилось тихое бормотание с ее стороны. И вправду губы той едва заметно шевелились. Почувствовав ее взгляд, Василина снова хитро улыбнулась, и в этот момент под пальцами Маруна вспыхнуло пламя, сильное и уверенное.

Марун выпрямился, с высоты своего роста оглядев притихшую молодежь:

– Ну что, молодняк, приуныли? Будет у вас сегодня праздник. Айда хороводы водить!

Глава 2. Купальское пламя

Костер быстро занялся, широкий, но невысокий. Аккурат такой, чтоб прыгать через него сподручно было. Веселые языки пламени быстро разогнали хмарь, высушили воглую одежду. Народ заулыбался, разрумянился подле костра. Заиграли свирели, кто-то запел, и многие подхватили задорный мотив. И хоть дождик продолжал моросить, мелко и по-осеннему, настроение стало праздничное. Поначалу юноши и девушки встали в два хоровода и принялись кружить подле костра. Девицы – во внутреннем круге лицами к огню, молодцы – в наружном – лицами к окружающей темноте. Они пели хором, по очереди, парни и девчата. Девушки заклинали огонь, чтоб был смирнее в домашнем очаге, юноши отпугивали от подруг злых духов ночи.

И ни один злой дух не смел подойти к купальскому костру!

Хороводы кружились все быстрее. Вот, юноши перемешались с девушками, и теперь они танцевали все вместе, взявшись за руки. Они вертелись и подпрыгивали, взмахивали руками, словно пытаясь взлететь в темное небо. Девушки распускали по ветру длинные косы, изгибали станы, ворожа и колдуя своими телами, призывая особую заветную магию. Юноши тянулись к ним, пытаясь поймать молодых красавиц, но те ловко ускользали из жаждущих мужских рук. Эти дикие пляски, великолепные в своей первобытной свободе, будили томительный трепет в сердце любого смотревшего на них. Трепет древний, как сама природа.