Ментовские будни. Отмывочная машина

Мария Марцева

Ментовские будни. Отмывочная машина

Введение

Полицейские будни редко похожи на героические фильмы. Здесь нет эффектных погонь под симфоническую музыку и блестящих мундиров, которые всегда остаются чистыми даже после самых сложных операций. Реальная работа правоохранительных органов – это ежедневное столкновение с человеческими пороками, бюрократической машиной и собственными проблемами.

В новом сборнике "Ментовские будни. Отмывочная машина" вас ждет честный рассказ о работе районного отделения, где служат майор Александр Воронцов и его напарник лейтенант Илья Григорьев. Это не супергерои в форме, а обычные люди с обычными проблемами: у них мизерная зарплата, семейные неурядицы и усталость от системы, которая порой работает против них самих. Но при этом они продолжают выполнять свой долг, потому что кто-то же должен стоять между порядком и хаосом.

Майор Воронцов – опытный оперативник, которого жизнь научила не строить иллюзий. Он знает, что идеальных преступлений не бывает, но бывает идеальное равнодушие системы к результатам работы. Его напарник Илья Григорьев – молодой лейтенант, который пришел в полицию с романтическими представлениями о справедливости и постепенно понимает, что реальность гораздо сложнее учебников.

В пяти детективных историях этого сборника герои сталкиваются с делами, которые на первый взгляд кажутся рутинными, но оборачиваются сложными расследованиями. "Отмывочная машина" рассказывает о том, как обычная автомойка становится центром криминальной схемы. "Праздничные будни" показывают, что преступления не знают выходных и праздников. "Правда в семье" исследует, как семейные тайны могут привести к трагедии. "Наследство наставника" заставляет задуматься о том, что остается после нас. А "Человек в форме" поднимает болезненную тему коррупции в собственных рядах.

Эти истории без героической патетики, но с пониманием того, что за каждым преступлением стоят живые люди со своими мотивами и трагедиями. Здесь нет места для красивых теорий – только жесткая реальность российской глубинки, где преступления раскрывают не благодаря системе, а вопреки ей.

Мария Марцева создает достоверные портреты людей в погонах, которые каждый день выходят на службу, зная, что их работа редко получает общественное признание, но остается жизненно необходимой. Это книга не о супергероях, а о настоящих героях – тех, кто продолжает верить в справедливость, даже когда все вокруг говорит об обратном.

Добро пожаловать в мир ментовских будней, где каждое дело – это не только расследование преступления, но и урок человеческой психологии, а каждый день службы – это маленькая победа порядка над хаосом.

Отмывочная машина

Глава 1: "Магазинная мелочь"

Александр Сергеевич Воронцов допил остывший чай из граненого стакана и с тоской посмотрел на стопку нераскрытых дел на своем столе. Февральское утро выдалось серым и унылым, как и большинство дней в его сорокадвухлетней жизни. Восемнадцать лет в погонах научили его не ждать от службы ничего хорошего, но и ничего особенно плохого тоже. Рутина, бумажки, мелкие преступники и еще более мелкие преступления.

За соседним столом его напарник Игорь Григорьев старательно изучал материалы дела о краже велосипеда. Молодой лейтенант юстиции все еще верил в справедливость и торжество закона, что вызывало у Воронцова смесь умиления и легкой тошноты. Красный диплом МГУ, армейская выправка, горящие глаза идеалиста – все это когда-то было и у самого Александра Сергеевича. Правда, очень давно.

– Игорь Валерьевич, – протянул Воронцов, затушив сигарету в переполненной пепельнице, – а вы случайно не помните, зачем мы сюда пришли? В смысле, на службу.

Григорьев поднял голову от бумаг и удивленно посмотреть на старшего товарища:

– Как зачем? Охранять правопорядок, защищать граждан…

– Ага, – кивнул Воронцов. – Именно это я и думал. Ладно, продолжайте охранять, а я пока покурю.

Он уже привычно потянулся к пачке, когда в кабинет влетел дежурный сержант Петров – красный, запыхавшийся и явно взволнованный.

– Товарищ майор! – выпалил он, забыв поздороваться. – Вызов поступил. В "Ашане" на Варшавке задержали вора. Администрация просит выехать.

Воронцов медленно поднялся со стула, потянулся всем телом и философски заметил:

– Вот она, Игорь Валерьевич, защита граждан во всей красе. Кто украл? Что украл? На какую сумму?

– Пенсионер какой-то. Консервы тушенки. Стоимость… – Петров заглянул в блокнот, – сто восемьдесят рублей.

– Сто восемьдесят, – повторил Воронцов и горько усмехнулся. – Ну что ж, поехали спасать отечественную торговлю от посягательств голодных стариков. Григорьев, с собой.

Дорога до торгового центра заняла полчаса. Воронцов вел служебную "Ладу" неспешно, время от времени поглядывая на напарника. Григорьев молчал, но было видно, что его что-то мучает.

– Говорите, – наконец не выдержал Александр Сергеевич. – Все равно будете весь день ходить с кислой миной.

– Да нет, ничего особенного, – начал, было, Григорьев, но потом решился. – Просто думаю: нормально ли это? Пожилой человек украл еды на сто восемьдесят рублей. Наверное, действительно голодный. А мы едем его арестовывать.

Воронцов притормозил перед светофором и повернулся к напарнику:

– Игорь Валерьевич, а вы закон читали? Статью сто пятьдесят восемь Уголовного кодекса?

– Читал, конечно.

– Там где-нибудь написано "кроме голодных пенсионеров"?

– Нет, но…

– Вот и я о том же. Мы не социальные работники и не благотворительный фонд. Мы полицейские. Кто-то нарушил закон – мы разбираемся. Все остальное не наша головная боль.

Светофор переключился на зеленый, и машина снова тронулась. Григорьев задумчиво кивнул, но Воронцов чувствовал, что молодой лейтенант не согласен с его жестким прагматизмом. Впрочем, это было неважно. Жизнь сама всех учит.

"Ашан" встретил их привычным хаосом парковки и толпами покупателей с тележками. У входа в магазин их поджидал охранник – плотный мужик лет сорока в черной форме.

– Вы из полиции? – спросил он, явно нервничая. – Проходите, я провожу к администратору.

Администратор оказался худощавой женщиной средних лет с усталыми глазами и множеством морщинок вокруг них. Звали ее Ольга Викторовна, и было очень похоже, что подобные инциденты случаются здесь регулярно.

– Спасибо, что приехали, – сказала она, пожимая руки полицейским. – Задержанный в подсобке, охранник за ним приглядывает. Ситуация стандартная: проходил мимо кассы с товаром, не заплатил, сработала сигнализация.

– Видеозапись есть? – спросил Григорьев, доставая блокнот.

– Конечно. Все зафиксировано. Камера показывает, как он берет банку с полки, кладет в карман куртки и направляется к выходу.

Воронцов кивнул и спросил то, что интересовало его больше всего:

– А как он себя ведет? Нервничает? Оправдывается?

Ольга Викторовна удивленно подняла бровь:

– Странно, что вы спрашиваете. Обычно они либо рыдают, либо хамят. А этот… просто сидит молчит. Спокойный какой-то. Даже документы сразу предъявил, без разговоров.

– Документы на месте? – уточнил Григорьев.

– Да, паспорт. Борис Михайлович Крылов, семьдесят один год. Прописан здесь же, в районе. Пенсионер.

Воронцов переглянулся с напарником. Что-то в этой истории его настораживало, хотя на первый взгляд все выглядело банально. Семидесятилетний дедушка украл тушенку – дело житейское, особенно ближе к концу месяца, когда пенсия заканчивается.

– Ведите к нему, – сказал он.

Подсобка оказалась небольшим помещением, заставленным коробками и ящиками с товаром. В углу на пластиковом стуле сидел пожилой мужчина в потертой куртке и вязаной шапке. При появлении полицейских он поднял голову, и Воронцов сразу понял, что его подозрения не были напрасными.

Борис Михайлович Крылов совершенно не походил на типичного магазинного вора. Во-первых, он действительно был абсолютно спокоен. Не нервничал, не суетился, не строил из себя невинную жертву обстоятельств. Просто сидел и ждал. Во-вторых, несмотря на явную потрепанность одежды, в его манере держаться чувствовалась какая-то внутренняя собранность, даже интеллигентность.

– Борис Михайлович? – спросил Воронцов, присаживаясь на соседний стул. – Старший оперуполномоченный Воронцов. Это мой напарник, лейтенант Григорьев.

– Здравствуйте, – ровно ответил пенсионер. – Полагаю, вы хотите выяснить обстоятельства произошедшего.

Григорьев удивленно поднял бровь. Такую речь нечасто услышишь от случайного магазинного воришки.

– Именно, – кивнул Воронцов. – Расскажите, что случилось.

Крылов помолчал несколько секунд, а потом спокойно ответил:

– Я взял с полки банку тушенки, положил в карман и направился к выходу, не заплатив. Это квалифицируется как кража согласно статье сто пятьдесят восемь Уголовного кодекса Российской Федерации.

Воронцов почувствовал, как у него немного сводит челюсть. За восемнадцать лет службы он повидал разных воров, но чтобы задержанный сам цитировал статьи УК – такое случалось нечасто.

– Хорошо, – сказал он, стараясь сохранить нейтральный тон. – А теперь объясните, зачем вы это сделали.

– Мне нужна была еда, – просто ответил Крылов. – Денег у меня не было.

– Пенсия закончилась? – участливо спросил Григорьев.

– Нет, пенсию я получил неделю назад.

Воронцов насторожился еще больше. Получается, деньги у деда были, но он все равно решил украсть какую-то дешевую тушенку? Это не укладывалось ни в какую логику.

– Борис Михайлович, – сказал он, наклоняясь вперед, – давайте говорить честно. Если пенсию вы получили неделю назад, где деньги? Проиграли? Пропили? Отдали кому-то?

Крылов посмотрел на него внимательным, изучающим взглядом. В этом взгляде было что-то такое, что заставило Воронцова почувствовать себя неуютно. Словно это не он допрашивал пенсионера, а пенсионер оценивал его.

– Деньги у меня есть, – наконец сказал задержанный. – Но потратить их я не могу.

– Это как понимать? – встрял Григорьев.

– Именно так, как я сказал.

Воронцов откинулся на спинку стула и закурил, несмотря на возмущенный взгляд администратора. Ситуация становилась все интереснее. Образованный пенсионер с деньгами крадет дешевую еду и при этом ведет себя так, словно все происходящее его совершенно не волнует. Либо он сумасшедший, либо здесь есть какой-то подвох.

– Борис Михайлович, – сказал он, выпуская дым, – а что вы делали до пенсии? Где работали?

– В НИИ. Кандидат экономических наук, старший научный сотрудник.

Григорьев едва не уронил блокнот. Кандидат наук! Воронцов же только усмехнулся – его подозрения подтверждались.

– Понятно, – сказал он. – Значит, человек вы образованный. Прекрасно понимаете, что делаете, и какие могут быть последствия. И при этом крадете тушенку за сто восемьдесят рублей, хотя деньги у вас есть. Интересная логика.

– Я уже объяснил: потратить их не могу.

– Тогда объясните подробнее.

Крылов снова помолчал, внимательно изучая лица полицейских. Потом тихо сказал:

– Боюсь, это будет трудно понять человеку, не знакомому с определенными… обстоятельствами.

Воронцов понял, что разговор заходит в какие-то дебри, но отступать не собирался. Его опыт подсказывал, что за этой странной кражей скрывается что-то более серьезное.

– Попробуйте, – сказал он. – Мы не такие уж глупые.

Крылов еще раз внимательно посмотрел на них, а потом неожиданно спросил:

– Скажите, вы много знаете о современных финансовых схемах? О том, как отмывают деньги?

Григорьев растерянно заморгал, а Воронцов почувствовал, как у него учащается сердцебиение. Вот оно, то самое "но", которое он чувствовал с самого начала.

– Знаем кое-что, – осторожно ответил он. – А это имеет отношение к вашей краже?

– Самое непосредственное, – кивнул Крылов. – Видите ли, я оказался в ситуации, когда любая трата денег может стать для меня смертельно опасной. Меня отслеживают по банковским операциям. Поэтому я и вынужден… добывать пропитание альтернативными способами.

Воронцов медленно затушил сигарету. В голове у него начала складываться картина, которая ему совершенно не нравилась. Если старик говорит правду, то они наткнулись не на обычную кражу, а на нечто гораздо более серьезное.

– Борис Михайлович, – тихо сказал он, – а кто именно вас отслеживает? И почему?

Пенсионер поднял на него усталые глаза:

– Люди, для которых миллионы долларов – не очень большие деньги. А я, к своему несчастью, знаю, откуда эти миллионы взялись и как их отмывают.

В подсобке воцарилась тишина. Григорьев сидел с открытым ртом, а Воронцов лихорадочно соображал, что делать дальше. С одной стороны, все это могло оказаться бредом параноидального старика. С другой стороны, поведение Крылова совершенно не походило на поведение сумасшедшего.

– Хорошо, – наконец сказал он. – Предположим, мы вам верим. Что вы предлагаете? И почему рассказываете это нам?

Крылов грустно улыбнулся:

– Потому что, товарищ майор, у меня больше нет выбора. Они найдут меня в любом случае. Вопрос только в том, успею ли я передать информацию людям, которые смогут ею воспользоваться, или унесу тайну в могилу.

Воронцов понял, что обычный день превращается в нечто совершенно непредсказуемое. И хотя весь его опыт подсказывал держаться подальше от больших дел и серьезных людей, любопытство взяло верх.

– Игорь Валерьевич, – сказал он напарнику, – идите оформлять протокол задержания. Я пока еще немного поговорю с Борисом Михайловичем.

Глава 2: "Чистые деньги, грязные руки"

Квартира Бориса Михайловича Крылова на четвертом этаже панельной девятиэтажки ничем не отличалась от тысяч других жилищ московских пенсионеров. Те же потертые обои, старая мебель времен развитого социализма и запах лекарств, смешанный с ароматом заварки. Воронцов огляделся, затягиваясь сигаретой у приоткрытого окна, и подумал, что если бы не странное поведение хозяина, он бы никогда не поверил в россказни о миллионах долларов.

Григорьев методично обыскивал письменный стол, аккуратно перекладывая бумаги и документы. Молодой лейтенант явно наслаждался процессом – наконец-то, настоящее дело, а не очередная бытовуха с пьяными драками и мелкими кражами. Крылов сидел в кресле и молча наблюдал за происходящим, время от времени поглядывая на часы.

– Игорь Валерьевич, – сказал Воронцов, стряхивая пепел в подставленную ладонь, – а вы не находите странным, что человек, которого преследуют за знание каких-то финансовых тайн, живет в такой обстановке?

Григорьев поднял голову от папки с документами:

– То есть?

– Ну посмотрите вокруг. Если у деда действительно есть информация о миллионах, где охрана? Где попытки скрыться? Зачем красть тушенку в магазине, если можно было просто уехать куда-нибудь подальше?

Крылов усмехнулся:

– Товарищ майор, а куда мне ехать? И на что? Вы же сами сказали – меня отслеживают по любым банковским операциям. Снял деньги с карты – засветился. Купил билет на поезд – засветился. Снял гостиницу – опять след.

Воронцов кивнул. В словах пенсионера была логика, но что-то все равно не складывалось. Слишком уж спокойно Крылов себя вел для человека, которому угрожает смерть.

– Александр Сергеевич! – позвал Григорьев из спальни. – Идите сюда.

Воронцов затушил сигарету и прошел в соседнюю комнату. Григорьев стоял у открытого шкафа и держал в руках небольшую спортивную сумку.

– Смотрите, что я нашел, – сказал он, осторожно поставив сумку на кровать.

Воронцов расстегнул молнию и присвистнул. В сумке аккуратными пачками лежали купюры по пять тысяч рублей. На глаз – около миллиона, может, чуть больше. Под деньгами оказались банковские карты – штук десять, все на разные имена.

– Вот это да, – пробормотал Григорьев, разглядывая карты. – Петров, Сидоров, Козлов… Борис Михайлович, вы можете объяснить, откуда у вас чужие карты и такая сумма наличными?

Крылов появился в дверях спальни. Воронцов внимательно наблюдал за его лицом, но тот даже не удивился.

– Могу, – спокойно ответил пенсионер. – Но не буду. По крайней мере, пока.

– Что значит "пока"? – нахмурился Григорьев.

– Это значит, что сначала мне нужно понять, с кем я имею дело. Вы обычные полицейские, которые расследуют кражу тушенки, или люди, готовые копнуть глубже?

Воронцов сел на край кровати и закурил новую сигарету:

– А в чем разница?

– В том, товарищ майор, что если вы обычные полицейские, то завтра утром получите команду закрыть это дело и забыть о моем существовании. А если решите копнуть глубже… – Крылов пожал плечами. – Тогда, боюсь, у вас могут возникнуть очень серьезные проблемы.

Григорьев возбужденно заходил по комнате:

– Александр Сергеевич, это же классическая схема отмывания! Подставные лица, банковские карты, наличные… Нужно немедленно передать дело в ОБЭП. Это не наш профиль.

Воронцов медленно выпустил дым и посмотрел на напарника:

– Игорь Валерьевич, а вы случайно не замечали, как наш свидетель отреагировал на слово "ОБЭП"?

Григорьев непонимающе моргнул и повернулся к Крылову. Тот действительно заметно побледнел и сжал губы.

– Борис Михайлович, – мягко сказал Воронцов, – похоже, вы не очень хотите, чтобы этим делом занялись специалисты по экономическим преступлениям. Почему?

Пенсионер долго молчал, глядя в окно. Потом тихо произнес:

– Потому что среди этих специалистов есть люди, которые работают не на государство.

Воронцов почувствовал, как у него холодеет в животе. Восемнадцать лет службы научили его доверять интуиции, а интуиция сейчас кричала: "Опасность!"

– Конкретнее, – сказал он.

– Я не могу сказать конкретнее. Не здесь и не сейчас. Но поверьте мне на слово – если информация о том, что вы нашли у меня эти деньги и карты, попадет не в те руки, мы все окажемся в очень большой опасности.

Григорьев нервно рассмеялся:

– Да что вы говорите! Мы полицейские, нам нечего бояться.

Крылов посмотрел на него с жалостью:

– Молодой человек, а вы случайно не слышали про майора Евсюкова? Или про других сотрудников МВД, которые внезапно "сходили с ума" и устраивали массовые расстрелы?

– Это совсем другое дело, – возразил Григорьев. – Там были личные проблемы, стрессы…

– Наивный вы человек, – грустно покачал головой Крылов. – Думаете, все эти "внезапные помешательства" случайны? Иногда проще убрать неудобного свидетеля чужими руками, чем рисковать самому.

Воронцов затушил сигарету. Разговор принимал совсем нехороший оборот. С одной стороны, слова пенсионера звучали как бред параноика. С другой стороны, деньги и карты были вполне реальными, и поведение Крылова совершенно не походило на поведение сумасшедшего.

– Хорошо, – сказал он, наконец. – Предположим, мы вам верим. Что дальше?

– Дальше вы принимаете решение. Либо оформляете протокол изъятия, передаете дело по подследственности и забываете обо всем. Либо даете мне возможность рассказать, как работает система, в которую я когда-то попал.

Григорьев открыл было рот, но Воронцов остановил его жестом:

– А что вы получите взамен?

– Честно? Ничего хорошего. Если я расскажу вам все, что знаю, меня найдут и убьют. Вопрос только в том, сколько времени у меня есть.

– Тогда зачем?

Крылов усмехнулся:

– Товарищ майор, мне семьдесят один год. Жена умерла пять лет назад, детей нет. Я прожил достаточно, чтобы понимать: иногда нужно делать правильные вещи просто потому, что они правильные.

Воронцов встал и подошел к окну. Во дворе играли дети, молодые мамы толкали коляски, пенсионеры сидели на лавочках. Обычная жизнь обычных людей, которые даже не подозревают, что где-то рядом крутятся миллионы грязных денег.

– Игорь Валерьевич, – сказал он, не оборачиваясь, – а что говорит ваша юридическая совесть?

– Моя совесть говорит, что мы обязаны расследовать любое преступление, независимо от возможных последствий, – твердо ответил Григорьев.

– Даже если эти последствия могут стоить нам карьеры? А может, и жизни?

Григорьев помолчал, потом не менее твердо сказал:

– Даже так.

Воронцов повернулся к Крылову:

– Значит, договорились. Рассказывайте. Только сначала объясните: почему вы решили довериться именно нам?

Пенсионер задумчиво посмотрел на обоих полицейских:

– Видите ли, товарищ майор, я всю жизнь изучал людей. Это была часть моей работы в НИИ. И я вижу, что вы – настоящий полицейский. Усталый, циничный, но честный. А ваш напарник еще не успел разочароваться в идеалах. Таким людям можно доверять.

– Лестно, – сухо сказал Воронцов. – Но давайте ближе к делу.

Крылов кивнул и сел в кресло:

– Хорошо. Только сначала заприте дверь и задерните шторы. То, что я вам расскажу, не должен услышать никто посторонний.

Григорьев выполнил просьбу, а Воронцов устроился на стуле напротив пенсионера.

– Слушаем, – сказал он.

– Начну с того, что те деньги и карты, которые вы нашли, – это мой страховочный фонд. Своего рода доказательство того, что я действительно имел отношение к большой финансовой схеме.

– Какой схеме? – нетерпеливо спросил Григорьев.

– Схеме отмывания денег, полученных от продажи наркотиков, оружия и торговли людьми. Схеме, которая за последние пять лет пропустила через себя около двух миллиардов долларов.

Воронцов присвистнул. Даже для Москвы это были очень серьезные деньги.

– И какую роль вы играли в этой схеме? – спросил он.

– Я был одним из разработчиков. Точнее, я создавал математические модели для оптимизации финансовых потоков. Думал, что работаю на государство. Оказалось – на мафию.

– Как это "оказалось"? – удивился Григорьев.

Крылов грустно улыбнулся:

– Очень просто, молодой человек. Меня пригласили в частную консалтинговую фирму. Хорошая зарплата, интересные задачи, солидные клиенты. Говорили, что помогаем российскому бизнесу выходить на международные рынки. Только через полтора года я понял, что "российский бизнес" – это крупнейшая преступная организация, а "выход на международные рынки" – это отмывание колоссальных сумм.

– И что вы сделали, когда поняли? – спросил Воронцов.

– Сначала ничего. Потом попытался уволиться. Мне объяснили, что люди с моими знаниями не увольняются. Они либо продолжают работать, либо умирают.

– Но ведь вы все-таки ушли?

– Не совсем. Я инсценировал собственную смерть. Сердечный приступ на даче, тело якобы унесло течением реки. Документы погибшего, новая личность, жизнь под чужим именем.

Григорьев недоверчиво покачал головой:

– Но паспорт-то у вас настоящий. Мы проверили.

– Конечно, настоящий. Это мой старый паспорт, который я сохранил. Борис Михайлович Крылов действительно существовал. Вот только умер он три года назад. А тот, кто сейчас перед вами, – это Геннадий Петрович Морозов, кандидат экономических наук, разработчик схем отмывания денег.

Воронцов почувствовал, как у него начинает болеть голова. Ситуация становилась все запутаннее и опаснее с каждой минутой.

– Хорошо, – сказал он. – Допустим, мы вам верим. Но зачем вам понадобилось выходить из подполья? Жили же как-то три года.

– Жил, – кивнул Крылов-Морозов. – Но две недели назад произошло событие, которое изменило все.

– Какое событие?

– Меня случайно увидел на улице человек, который знал меня в прежней жизни. Бывший коллега по НИИ. Он, конечно, очень удивился, увидев "мертвеца", но я успел с ним поговорить. Объяснил ситуацию, попросил молчать.

– И что?

– А то, что через три дня его нашли мертвым в собственной квартире. Официально – сердечный приступ. Неофициально – его убили.

– Откуда вы знаете?

– Потому что на следующий день после его смерти мне позвонили. Сказали, что знают, где я нахожусь, и предложили вернуться к работе. Добровольно или принудительно.

Воронцов закурил очередную сигарету. Картинка начинала складываться, и ему совершенно не нравилось то, что получалось.

– И вы решили обратиться в полицию?

– Я решил попробовать найти честных полицейских. Понимаете, товарищ майор, эта организация имеет связи везде. В банках, в государственных структурах, в правоохранительных органах. Но я надеялся, что где-то есть люди, которых еще не купили.

Григорьев возмущенно вскочил:

– То есть вы считаете, что полиция коррумпирована?

– Не вся, – спокойно ответил Крылов. – Но достаточная часть для того, чтобы любая информация о моем местонахождении быстро попадала к заинтересованным лицам.

– А эти карты? – Воронцов кивнул на банковские карточки. – Зачем они вам?