Две недели лета

Алёна Ветрова

Две недели лета

1.

Впервые я встретила Димку в пять лет. Родители привезли меня к бабушке в Москву, пока сами уехали на какую-то важную конференцию . бабушка жила почти в центре, в старой сталинской коммунальной квартире. Ей принадлежала огромная (так мне тогда казалось) комната с балконом и переделанный дедушкиной умелой рукой личный туалет, который раньше был просто чуланом. Димкиным родителям достались остальные четыре комнаты, а вот кухня и ванная были общими. Бабушка уже вышла на пенсию и жила, как она выражалась в своё удовольствие, а раньше она работала проводником на спец. поезде и возила разных шишек в правительственном вагоне. Именно из-за этой её работы и досталась ей эта шикарная ведомственная жилплощадь в столице.Впервые я встретила Димку в пять лет. Родители привезли меня к бабушке в Москву, пока сами

Помню как бабушка привела несколько застеснявшуюся меня на кухню знакомится с соседями. Маленький тощий мальчик сидел за круглым, покрытым клеёнкой столом и нехотя ел кашу под присмотром невысокой полноватой женщины – тёти Оли, как представила её бабуля.

– А это Димасик, – продолжила знакомство бабушка и ласково потрепала мальчика по волосам. Он недовольно покрутил головой, отложил ложку и сползнув со стула, встал напротив меня настороженно изучая внимательными серыми глазами.

– Привет, – я решила быть максимально дружелюбной и схватила его руки, совершенно забыв про свои перепачканные недавно съеденным мороженым пальцы ,– я – Алёнка, будем дружить?

– Нет, – твердо ответил Димка и я поспешно отпустила его ладони, которые с энтузиазмом трясла в знак приветствия.

«Дурак» – почти уже произнесла я, но увидев бабушкино строгое лицо сдержалась.

Дружить мы всё-таки стали. А проводить две недели лета у бабушки в Москве стало своего рода нашей с ней семейной традицией. По словам бабули она «убивала трех зайцев сразу» окультуривала меня, позволяла совершить перезагрузку родителям и наслаждалась общением с любимой внучкой. Димка был моим неизменным спутником все время, пока я гостила в их общей московской квартире.

Мы были почти ровесниками. Он родился осенью, в конце октября, а я ещё через полгода летом, но из-за того, что он был тощим и маленьким и часто болел в раннем детстве в первый класс мы поступали одновременно.

В честь такого события бабушка повезла нас на ВДНХ. Меня, Димку и уже подросшую пятилетнюю Димкину сестру Полину. Как бабуля с нами справлялась я искренне не понимаю.

Помню тогда мы впервые сильно поругались. Димка хотел в павильон Космонавтики, я тянула в Москвариум, а Полинка мечтала попасть в «СоюзМультПарк». Бабушка предложила проголосовать и я, подкупившая Полинку обещанием подарить ей свою новую розовую сумочку с блёстками, взамен на посещения океанариума, выиграла. Как тогда выразился Димка абсолютно бесчестным и примитивным путём. На что я показала ему язык и ответила, что он даже до такого примитива не смог догадаться. Несколько дней после того мы держали хладнокровное молчание и старательно игнорировали друг друга за завтраком и другими приёмами пищи. Но потом Димка, как и всегда сдался и притащил купленное дядей Женей вкуснючее мороженое.

Мы сидели на балконном полу в комнате бабушки, ели слегка подтаявшее мороженое и смотрели на небо. Димка сказал, что на падающую звезду нужно загадывать желание. Я загадала дружить с ним ещё долго-долго и никогда не ругаться, а что загадал он я не знаю, потому что по словам Димки желания произносить вслух неправильно и моё теперь точно не исполнится.

2.

Вы когда-нибудь видели ангела? Ко мне он явился в пять лет в образе маленькой рыжеволосой девочки с ярко-синими глазами и перепачканными в сладком липкими ладошками.

Она стояла напротив окна нашей кухни и солнечные зайчики прыгали в её задорных золотистых кудряшках.

Я ел ненавистную кашу и капризничал, а мама выстраивала параллели между моей тягой к нездоровому питанию и преследовавшими меня в детстве простудами и вирусами.

В то время я был тощим и мелким и очень стеснялся своей неказистости.

"Давай дружить?" – предложила девочка и схватив мои руки сжала пальцы своими перепачканными ладошками. Я смотрел на неё оглушённый всей этой радостью, потоком света и блеском открытых сияющих, словно весеннее небо глаз и не знал, что ответить. Единственное, что я понял уже тогда – точно не хочу быть с ней просто друзьями. ведь друзей может быть и много, а я хотел стать для неё кем-то особенным. " Нет," – искренне вырвалось тогда у меня и только по укоризненному взгляду мамы я понял, что ляпнул что-то совсем бестолковое. Девочку звали Алёнка. Она сердито посмотрела на меня и обиженно вздёрнула свой аккуратный, слегка курносый носик.

– Ну как хочешь, – топнув ножкой заявила Алёнка и, развернувшись, собралась уйти в их с бабушкой Ирой комнату.

– Стой, – неосознанно схватил я её за подол коротенького платья, словно уже тогда понимал, что если сейчас отпущу, то уже никогда не смогу приблизится снова к этой яркой и красивой девчушке, – ты меня не так поняла.

– А ты странный, – развернувшись обратно резюмировала Алёнка, рассматривая моё покрасневшее от смущения лицо, – Ну и ладно, друзья же могут быть чуточку странными? – мило рассуждала она.

Я хотел объяснить ей свои слова, но совсем запутался от неловкости и неумения выразить чувства, переполнявшие тогда мою тощую грудь. Знаете, даже возмужав с годами я все так же терялся в нашем с ней общении и никогда не мог подобрать правильных слов, которые просто застревали непроизнесенными у меня в горле.

– Почему ты не ешь? – с укоризной спросила она, – Мама говорит, что тот, кто ест кашу по утрам обязательно вырастет здоровым и сильным. – и добавила, – Если ты останешься таким же хилым как сейчас, как ты будешь меня защищать?

Полинка, моя младшая, но не по годам развитая сестрёнка, говорила что я аленкозависимый. Вечно за ней таскаюсь и смотрю большими и влажными, как у собаки глазами. Тогда я яростно отнекивался, а сейчас понимаю, что все было именно так.Хитрая, маленькая бестия, из-за её слов я до сих пор ем кашу. В детстве она вообще вила из меня верёвки: таскала самые вкусные конфеты из вазочки, отнимала пульт от телевизора и постоянно подставляла перед старшими. Вляпывалась она, а ругали почему-то ошарашенного ничего не понимающего Димочку.

Девочка с крупными тугими кудряшки, чуть-чуть похожая на красивую и недоступную куколку просто засела во мне, подчиняя и заполняя собой и сердце и мысли. Я ждал лета, как остальные ждут Дед Мороза и Новый год. Собирал для неё магнитики из «Пятёрочки», прятал самые дорогие конфеты и строил планы, советуясь с бабушкой Ирой.

В год перед нашим с ней поступлением в школу мы умудрились впервые очень серьёзно повздорить. Я пожалел о сказанном через пару минут и хотел уже позорно капитулировать, но Алёнка надулась и несколько дней ходила важная и молчаливая. Положение спас мой отец, видимо сжалившись над страдальцем, он купил самое любимое Аленкино мороженое и торжественно вручил его мне со словами: «Иди, мирись со своей невестой». Я густо покраснел и буркнув: «Никакая она мне не невеста» пошёл к бабушке Ире выторговывать за вкусняшки благосклонность рассерженной красавицы.

А потом мы сидели на полу балкона и смотрели на звезды. Я поведал Алёнке рассказанную папой примету загадывать желание на падающую звезду и мы долго вглядывались в тёмно-серое московское небо, ожидая яркую искорку. Алёнка горела нетерпением, а я мечтал, чтобы звезды не падали вовсе, ведь тогда мы могли сидеть так долго долго, почти до рассвета, вместе.

3.

Димка всегда был моим лучшим другом. Даже когда мы ругались и подолгу не разговаривали друг с другом, я никогда, ни на единую долю секунды не переставала считать его своим самым близким человеком. И пускай мы виделись всего две недели летом, но ниточки, связавшие нас ещё в раннем детстве только крепли со временем. Я ждала летних каникул и с предвкушением мечтала о том, что же на этот раз придумает этот невысокий тощий мальчишка.

          В первом классе мама вручила мне громозский кнопочный мобильный телефон. И, хоть папа был против приобщения ребёнка к как он выразился вредностям цивилизации, мама стояла на своём, потому как  по её словам важно быть на связи с любимым чадом. Чадо, то есть я, тут же воспользовалась вредностями цивилизации и отправила Димке своё первое коротенькое смс: «Привет!» Он, в отличии от меня осчастливленный бывшим папиным blackberry  вежливо   ответил: «Здравствуйте, откуда вы знаете мой номер?» Я засмеялась и написала: «Глупый! Это  же я, Алёнка, ты сам мне его дал перед отъездом!»

«Алёнка, привет!!!» – тут же получила я радостное приветствие, а ещё через секунду Димка позвонил мне и мы протрещали до ночи, изрядно потратив положенные на счёт телефона деньги. После назидательного втыка от  Димкиных родителей мы умерили свой пыл и стали созваниваться, нечасто, по выходным, рассказывая друг другу что же интересного случилось у каждого за неделю.

   В четвёртом  классе Димка  устроил мне сюрприз и приехал с бабушкой Ирой на Новый год. Его родители, вместе с сестрёнкой улетели к его дедушке и бабушке на Урал, а Димка каким-то чудом уговорил отпустить его к нам на праздники.

        Я таскала его по городу, показывая любимые места, познакомила с девченками и заставила встать на лыжи. В Москве снега практически нет и его уроки физкультуры зимой проходят в бассейне.

В первый же день приезда бабушка авторитетно заявила: «Алёнка, отведи его на горку, а то наш бедный ребёнок снега белого в этом году ещё не видел». Несчастный Димасик!

Мы катались на санках и я нещадно подрезала его на всем ходу, а он падал в сугроб и смеялся, увлекая меня за собой в белую, пушистую бесконечность.

  А потом мы сидели, прижавшись друг к другу у батареи, замотанные одним на двоих одеялом и пили чай с малиновым вареньем. Это было настолько здорово, что  я с радостью предложила и следующий Новый год тоже встречать вместе.

         Первые, ещё незаметные изменения произошли после нашего окончания начальной школы. Я приехала в Москву в июле и Димка не подлетел ко мне как обычно с обнимашками, а так и остался стоять, прислонившись к косяку дверного проёма бабушкиной комнаты.

– Привет, – тихо сказал он мне, чуть прищурив глаза от льющегося через распахнутые балконные окна солнца.

Я смотрела на его окрепшую фигуру и немного не узнавала прежнего друга. Он вытянулся за год и кажется даже стал чуточку выше меня, а ещё он немного поправился и был теперь скорее стройным мальчиком, чем «гремящим костями скелетом». Димкины волосы, выгоревшие от летнего солнца,  заметно отрасли и больше не походили на гладко выбритую вертолётную площадку. Мне всегда нравились длинноволосые мальчики и Димка, с его короткой, почти под ноль, стрижкой часто являлся объектом моих насмешек. Правда до этого лета данная ситуация его вполне устраивала.

– Привет, – радостно ответила я и подбежала с намерением привычным жестом схватить его за руки, точь-в-точь, как в самую первую встречу в раннем детстве и слишком поздно заметила, что Димка держит руки в карманах.

От неловкости меня спасла не пойми откуда взявшаяся Полинка с шумом налетевшая на меня с поцелуйчиками и обнимашками.

– Ты такая красивая-я, – восторженно заявила она, отойдя на два шага и беззастенчиво разглядывая мой теперешний облик, – прямо как куколка.

     Меня часто называли куклой из-за длинных кудрявых волос, что лежали на моей спине крупными буклями. Я специально не стригла их, оттягивая внимание от цвета. «Пусть лучше зовут куклой, чем рыжей» – решила я, стесняясь своего яркого оттенка.

– Ну что встали, входите, – мы торт привезли, – пригласила всех бабушка, которая  в этом году сама забирала меня у родителей.

    Мы пили горячий чай с «наполеоном» и я украдкой поглядывала на непривычно молчаливого Димку, гадая, что с ним случилось.

– Алёнка, не переживай,  он просто обалдел от твоей красоты, – заметив это, тихо прошептала Полинка, – на самом деле он каждый день ждал твоего приезда, даже дни в календаре зачёркивал, весь извёлся, хочешь покажу? –  заговорщически предложила она.

4.

Я знал, что она приехала. Дни в календаре зачёркивал, а когда увидел, как они с бабой Ирой заходят в подъезд, то рванул следом из магазина и плевать, что сумки были тяжёлые, Не успел, они уже на лифте уехали.

С каждым годом аленкозависимость во мне только росла, если бы я уже тогда изучал геометрию, то сказал бы, что в геометрической прогрессии*.

Помню в шестом классе я весь декабрь ходил за мамой и уговаривал её отпустить меня с бабушкой Ирой в гости к Апенкиным родителям. Посуду за всех мыл, мусор выносил без напоминаний и даже четверть закончил на одни пятёрки. Но усилия того стоили!

Наверное, это был лучший Новый год в моей жизни. Даже сейчас, спустя много лет, я по-прежнему так думаю.

Запах еловых веток, обжигающий губы чай и вкус клубничного варенья, если я закрою глаза, то легко нарисую в своём воображении эту картину. А ещё её – маленькую и замёрзшую, с покрасневшими от мороза щёчками.Толи из-за любви к клубничному варенью, толи из-за гигиенической помады с тем же ароматом, или из-за её неизменного шампуня «Love Nature» фирмы Oriflame, но Алёнка из моих воспоминаний всегда пахла клубникой.

Милая, клубничная фея с укравшими кусочек весеннее неба глазами и рыжими кудряшками. Она всегда была очень хорошенькой. Такой, что при взгляде на неё у меня сбивалось дыхание, но сегодня я действительно не был готов к ожидавшим меня переменам.

Я влетел в квартиру следом за ними, бросил сумки на кухне, проигнорировав недовольно заворчавшую Полю и буквально побежал в комнату Ираиды Петровны. Но застыл.

Новая, незнакомая мне, Алёнка стояла в лучах яркого летнего солнца и улыбалась.

Я с трудом успокоил участившееся дыхание, прислонился к косяку, словно искал опору для собственного, разом ослабевшего тела и поспешно спрятал в карманы затрясшиеся от волнения руки.

– Привет, – глухо сказал я, щурясь толи от солнца, толи от ее лучезарной улыбки.

– Привет, – тут же отозвалась Алёнка.

Думаю она хотела привычным жестом схватить меня за руки и закружить по комнате, восторженно визжа, но растерялась, наткнувшись на мою застывшую фигуру. Положение спасла вовремя появившаяся сеструха, правда потом выдала меня с головой, ну зачем ей было выдавать Алёнке то, насколько я по ней скучал?

Мы пили на кухне чай с тортом. Я сидел, молчаливо уткнувшись в чашку и лишь изредка поднимал глаза на свою повзрослевшую подругу. Кажется Алёнка стала красить ресницы. Или они всегда были такими длинными и темными?

– А ты чего это волосы так отрастил? – неожиданно спросила Алёнка и я выплеснул от неожиданности чай.

– Все в порядке? – участливо уточнила бабушка, а я красный, как помидорка поспешно наступил на ногу, сидящей рядом и открывшей было рот сестре. Она ойкнула и выразительно посмотрела на меня хитрыми, оценивающими глазами. Мелкая шантажистка, наверняка придумывает, что же у меня попросить за молчание!

Волосы я на самом деле отрастил тоже из-за Алёнки. Как-то по весне, зайдя в комнату к Полине, я заметил, что она с интересом рассматривает фотографию незнакомого мне паренька.

– Кто это? – без особой заинтересованности спросил я, выглядывая у нее из-за спины.

– Мальчик, который нравится Алёнке.

– Чего? – почти заорал я, не справившись с эмоциями и чувствуя, как жжёт в лёгких, словно из них разом выкачали весь воздух. Я с семи лет занимался плаванием, так вот это чувство, как будто плывёшь стометровку не в своём темпе и забываешь сделать очередной вдох.

– А что? – сощурила глаза Полина, – Страшно, Димочка? – издевательски рассмеялась она.

А я смотрел на фото и понимал, что меня по-жёсткому развели. Парень на снимке был безусловно симпатичным, темноволосым, с густой, довольно длинной шевелюрой, но каким-то ярко накрашенным и немного узкоглазым.

– Это кто? – требовательно повторил я свой вопрос.

– Наш с Алёнкой общий биас.**

– Чего? – все так же непонимающе продолжил я, но расслабился, сел на кровать и теперь уже спокойно ждал объяснений.

– Тёмный ты, Дима, – миролюбиво ответила сестра, – это наш любимый певец Эл – вижуал корейской группы Infinite

– Пофиг, – я поменял положение, и закинув руки за голову, вытянулся на кровати. Где Аленка, а где Корея? Этот красавчик нам вовсе не страшен.

– Кстати, – ехидно добавила Поля и я инстинктивно подобрался, ожидая следующих её откровений, – а ты знал, что Алёнка терпеть не может коротковолосых?

______________

*Геометрическая прогрессия – это последовательность чисел, где каждый последующий член получается умножением предыдущего на одно и то же число. Это число называется знаменателем – q.

Например, последовательность 2, 6, 18, 54 – это геометрическая прогрессия с первым членом a₁ = 2 и знаменателем q = 3, так как: 2×3=6 6×3=18 18×3=54

** «Биас» (от англ. bias – предвзятость) – любимый участник или участница в группе в культуре k-pop

5.

Все окончательно изменилось в мои четырнадцать. То лето стало поворотным моментом в наших с Димкой отношениях .

Обычно я приезжала к бабушке в июне, но в этот раз в июне мы летали к папиным родителям в Мурманск и мои «московские каникулы» было решено перенести на август.

Я впервые путешествовала одна, папа, посадив меня в вагон скоростного поезда, помахал доче ручкой и ускакал праздновать с мамой временное «безподросковье», как он выразился.

Димка должен был встречать меня на вокзале. Я вышла из своего седьмого вагона, тащя за собой тяжёлый чемодан и высматривая щуплую фигурку на перроне.

Вдруг какой-то незнакомый мне, высокий, и видимо не вполне адекватный парень в белой футболке и потертых удлиненых джинсовых шортах , принялся этот самый чемодан просто выдирать из моих рук. Я, обалдевшая от такой наглости, пнула его под колено, и пока он согнулся от боли, рванула в сторону здания вокзала.

– Стой, – закричал парень смутно знакомым голосом.

Я повернулась и глупо уставилась на Димку, который снимал, скрывавшие его лицо тёмные очки. Реально обалдевшая я только сейчас поняла, что это был он.

– Ты почему ничего не сказал? – сердито начала я.

А он улыбнулся какой-то новой, чуть нагловатой улыбкой и тихо сказал: «Прости».

Мы виделись всего полгода назад, я сдержала обещание и уговорила родителей встречать Новый год в Москве.

Мы опять ездили на ВДНХ, катались на фуникулёре и учили Полину стоять на коньках на местном катке. А тридцать первого всей толпой отправились на Красную площадь и кричали : «С новым годом!» Родители и бабушка пили шампанское, а мы чай. А потом пешком шли домой…

Я прикрыла ладонью глаза, щурясь от яркого солнца и внимательно разглядывала «нового» Димку. Как этот худощавый и не слишком высокий мальчишка мог превратиться в стоящего передо мной широкоплечего и довольно мускулистого детину всего за полгода было для меня загадкой.

«Даже если встану на цыпочки, врядли наши глаза будут на одном уровне» – самое глупое, что пришло тогда в голову.

– Все рассмотрела? – немного самодовольно заметил Димка и рассмеялся, заметив моё смущение, – Тогда пошли.

Кажется теперешнее преимущество в росте прибавило ему самоуверенности.

Мы нырнули с толпой в метро у Казанского вокзала и поехали к бабушке.

На выходе с эскалатора я споткнулась и почти упала, но идуший позади меня Димка заботливо подхватил за локоть. Я повернулась, чтобы поблагодарить и столкнулась с обеспокоенными серыми глазами.

Мир почему-то замедлился…

Я никогда не смотрела на Димку, как на привлекательного парня. Мальчика, от которого может перехватить дыхание и сейчас, смущённая собственными дикими мыслями рванула от него к выходу.

– Алёнка, ты чего? – испугался он. – Ударилась? Больно?

Он поспешил за мной, бросил чемодан и с осторожностью осматривал меня, дотрагиваясь своими сильными загорелыми руками. А я, смущённая и раскрасневшаяся, заворожённо смотрела как напрягаются вены под его тонкой золотистой кожей.

Вот так неожиданно я кажется влюбилась в лучшего друга…

Мне было четырнадцать, а ему четырнадцать с половиной. В этом возрасте страх быть непонятым и отвергнутым встаёт на пути наших признаний и смелых поступков. Я боялась его потерять, боялась, что если расскажу, что чувствую, то навсегда потеряю Димку даже, как друга.

Мы по-прежнему проводили вместе большую часть времени.

Ходили в кино, ели на балконе мороженое и смотрели, как в детстве на звезды. Когда Димка не видел, я украдкой рассматривала его лицо, стараясь запомнить каждую чёрточку: прямой нос, тёмные, с лёгким изломом брови, серые глаза и тонкие, обветренные губы. Он любил развалиться на балконе, положив голову мне на колени и я гладила его по волосам, с наслаждением пропуская шелковистые пряди через пальцы.

За два дня до возвращением в Нижний Димка пригласил меня в аквапарк. Собиралась большая компания: мы, Полинка и его одноклассники, несколько мальчишек и девчёнок.

Наверное, в каждой из нас живёт желание быть лучшей для самого дорого нам человека. Даже, если притворятся, что он всего лишь друг.

Я рассматривала себя в зеркале, хрупкую, в бирюзовом купальнике с собранными в высокий хвост волосами и немного смутилась. Ведь Димка впервые увидит меня в таком виде.

В аквапарк мы приехали порознь, мы с Полинкой стояли у входа, а Димка пошёл искать одноклассников. Шумный темноволосый Толик, сдержанный, немного отстраненный Антон, болтушка Нина и яркая, фигуристая блондинка Таня. Вот и вся компания, которую представил нам с Полей Дима. Чуть позже должен был приехать Влад, старший брат Антона, студент. Он был нашим проходным билетом, ведь Полинке ещё не было четырнадцати и её могли пустить на аттракционы только в сопровождении взрослого.

Мальчишки шутливо поклонились с интересом рассматривая меня (Полинку, как оказалось они уже знали), а девочки нестройно сказали : «Привет!»

– Значит ты та самая подружка детства? – как бы между прочим поинтересовалась Таня, убирая вещи в рядом с мои расположенный ящик.

– Да, – настороженно ответила я.

Это Дима рассказал ей о нас или она просто узнала от мальчишек? Если честно, меня мучила ревность, Яркая, женственная Таня, Интересно, насколько они близки?

Я засмущалась, выходя в водный зал, и застенчиво скрестила руки на груди. Новые, с трудом контролируемые чувства придавали каждому событию иное значение. Что он скажет, впервые увидев меня такой? Я не была округлой и мягкой, как выходившая за мной следом Димкина одноклассница. С тонкой талией и выпирающими лопатками и рёбрами я ощущала себя гадким утёнком, рядом с гораздо более фигуристыми красавицами.

Поискав глазами Димку я наткнулась на его восхищенный взгляд. Он на меня так смотрел или на Таню?

А потом мы начали веселиться. Брызгали в друг друга водой, скатывались паровозиком с горок и катались по ленивой реке на водных ватрушках.

Димка почему-то был мрачным, он не поддерживал общее веселье и все больше лежал на шезлонге в одиночестве.

Может быть он переживал за Полинку, которая, как шальная уже четвёртый раз отправилась покорять «камикадзе»?

– Ты в порядке? – Я присела рядом с другом, на время оставляя шумную компанию.

– В полном, – немного резко ответил он мне, старательно избегая зрительного контакта.

Он злится на меня? Почему?

– Димка, – я осторожно взяла его за руку и он отдёрнул её, как ошпаренный, а потом неожиданно вскочив с шезлонга бросил, – давай, пошли к остальным!

Боль засела глубоко внутри, я закрыла глаза, стараясь унять появившиеся в них слезы и легла на живот, пряча от всех расстроенное лицо.

– А-ле-на, – растягивая моё имя тихо позвал наш новый знакомый – Влад, – тоже устала от всеобщего веселья? Он плюхнулся на соседний шезлонг.

– Да, немного, – соврала я, желая скрыть истинную причину своего добровольного одиночества.

– Как ты смотришь на то, чтобы сбежать отсюда и поесть что-нибудь вкусненькое? – весело предложил он и я непонимающе посмотрела на разместившегося рядом парня.

Почему он предложил это мне? Я что, ему понравилась? Мне конечно же льстила такая ситуация, но Владу девятнадцать, он студент третьего курса, а я – обычная тощая семиклассница.

К тому же мама всегда меня учила осторожности в общении с малознакомыми людьми.

– Не стоит, – как можно мягче отказала я, – кажется мне нужно отлучиться.

Я струсила и просто сбежала в уборную, избегая даельнейшей неловкости, а когда возвращалась, то к Владу присоединилась уже вся мужская половина компании.