Я тебя не предавал

– Я простила, Рус, – грустно улыбаюсь и глажу его по щеке. – Но не приняла.

Я и правда не держу зла. Просто не хочу общаться с человеком, который выбирает не меня. Все понимаю, но не принимаю такой расклад. Уж лучше никак, чем быть всегда в запасе. В этом они с Вороном похожи. Для обоих кто-то где-то всегда важнее.

– Ты сделал меня разменной монетой, Рус, – в который раз поясняю. – Служба у тебя… жизни людей. А моя жизнь? Что она для тебя значила? О ней ты подумал? Ее тебе не хотелось спасти? – Меня отчаянно несет, а на глазах выступают слезы обиды. Той старой, засевшей глубоко в сердце. – А я ждала! Каждый день умоляла, чтобы ты появился и спас меня! Но тебя не было рядом, когда я умирала! Ты был на службе! Такой, сука, важной и необходимой! Так чего ты хочешь от меня сейчас? – уже кричу, захлебываясь слезами. – Нет у тебя сестры! Не спас ты ее! Все. Умерла.

– Что ты такое говоришь, глупая? – Рустам дергает меня к себе и прячет на своей груди. Не сопротивляюсь, выдержка сегодня ни к черту, и даю волю слезам.

– Ну что я мог сделать? – шепчет брат и гладит по спине. – Я был за много километров и без связи. А когда вернулся, ты уже была замужем и беременна. Это же был твой выбор, Ириш, – отстраняется и испуганно смотрит в глаза. – Ты же мне сама сказала…

– А что я могла еще сказать? – с вызовом бросаю я и вытираю слезы.

Вот такая неприглядная правда, Рустам. Мне хочется рассмеяться ему в лицо. Как можно быть слепым, когда очень хочется.

– Господи, Ира! – Брат вновь встряхивает меня. – Почему ты столько лет молчала?

– Было слишком поздно для меня. А ты и не захотел разбираться, Рус…

– Да я сейчас…

– Не надо, – останавливаю его прыть. – Я тебя ни в чем не виню. Это и правда мое решение и мой выбор.

– Меня ты за что наказываешь? – Рустам умоляюще смотрит в глаза.

– А я не тебя наказываю, а себя, – выдыхаю и сжимаю его плечо. – Прости. Не приходи больше…

Скрываюсь в подъезде и прислоняюсь спиной к двери. Черт. Хочется побиться головой об стену. Слишком много лишнего наговорила сегодня. Дура. Ну зачем? Только бы Рустам не начал устраивать разборки. Я не хочу его подставлять. Столько лет удавалось сдерживать его, а сегодня все пошло не так. Этот мучительный день когда-нибудь закончится? Сил никаких не осталось.

Жду лифт и лихорадочно соображаю, что можно предпринять, чтобы обезопасить брата. Не дай бог Асад узнает, что я встречалась с Вороном или Рустамом… Черт бы его побрал. Их всех.

Глава 21

Ирина

Поднимаюсь в квартиру. Дверь не заперта, на кухне горит свет. Прохожу. Кругом кровь и разводы. Отмывать придется долго и упорно, но сил уже нет. Значит, не сегодня. Асад спит, уткнувшись в стол лбом. Рядом стоит недопитая бутылка водки. Смотрю на него и едва сдерживаю желание прикончить по-тихому. Давно надо было это сделать. Уже бы отсидела и вышла. Зато мир был бы чище.

Сжимаю кулаки и разжимаю. Дышу часто и глубоко. Но так и не решаюсь. Не могу я. Пусть сдохнет своей смертью. Выключаю свет и иду к сыну. Негромко стучу и приоткрываю дверь. Егор сидит на кровати в наушниках. Видит меня и снимает.

– Мам, ну наконец-то. Где ты так долго была?

– Ездила осматривать одного пациента, – мягко улыбаюсь и сажусь на край кровати.

– Все нормально? – Егор хмурится. – Выглядишь не очень…

– Да, я просто очень устала.

Ложусь сыну на колени и прикрываю глаза. Так хорошо и спокойно. Мальчик мой любимый. Моя жизнь. Моя вселенная. Я так счастлива, что он у меня есть. Сколько сил и нервов ушло на то, чтобы он сначала родился, а потом вырос. Каждая болезнь, каждая царапина или синяк – все отпечаталось в моем сердце. Я отдала ему всю себя. Но сможет ли он меня когда-нибудь понять?

– Мам, ты чего? – Ладонь сына ложится на голову, а я улыбаюсь.

– Я чуть-чуть полежу. Соскучилась по тебе очень…

Егор нежно гладит меня по волосам, а я проваливаюсь в какое-то пограничное состояние. Вроде все слышу и понимаю, но в то же время меня уносит в прошлое. В тот роковой для всех нас день, когда я позвала к себе в больницу Асада.

– Ты все еще хочешь меня в жены? – спрашиваю, глядя в глаза. Без страха и сомнения. Мне некуда отступать.

– Что за вопрос? – хмурится он.

– Ответь.

– Хочу, – небрежно пожимает плечами.

– Ты говорил про сделку, – сухо напоминаю. – Я готова предложить тебе свою.

– Как интересно, – хмыкает Асад и расплывается в хищной ухмылке. – А я тебя, оказывается, недооценил.

– Это точно, – слабо усмехаюсь. – Так как?

– Говори.

– Я беременна и хочу сохранить ребенка, – вздергиваю подбородок, чтобы не подумал, что мой малыш – какая-то ошибка. – Еще я хочу сама дать ему имя и воспитывать его.

Асад несколько мучительно долгих секунд молчит, а я внутренне дрожу от ужаса. Если он сейчас откажет, даже не представляю, что делать. Отец не разрешит позорить его внебрачной беременностью, а одной мне не выносить ее. Врач прав, организм не справится.

– В тихом омуте, да, Ира? – хмыкает, наконец, Асад.

– Если тебе это не подходит…

– Я этого не говорил. – Он приближается и склоняется к моему лицу. – Это ребенок Ворона?

Распахиваю глаза, не понимая, откуда он может знать. А Асад лишь хохочет.

– Можешь не отрицать, – кривится он. – Я и так все знаю.

– Что «все»? – выдыхаю и сжимаю кулаки, чтобы скрыть нервную дрожь.

– Он приходил ко мне недавно, – проходит по палате и останавливается у окна. – Угрожал, что если я не откажусь от одной сделки, изнасилует мою невесту. – Сглатываю, не веря своим ушам.

Это же не может быть правдой? Или может? Даже не знаю, что хуже.

– Так как, Ира? Он тебя изнасиловал?

До боли закусываю щеки и качаю головой.

– Одно слово, и он сядет. – Голос Асада становится вкрадчивым. Он, как змей-искуситель, вьется вокруг и предлагает наказать предателя. – Ну же!

– Нет. – Не могу я так. Подло это. – Меня никто не насиловал.

– Значит, соблазнил, – цокает Асад. – Не суть, ладно, – язвительно оскаливается. – Ты же хочешь, чтобы я признал этого выродка?

Молча проглатываю оскорбление и киваю.

– Ты станешь моей женой. Очень хорошей и послушной. Мы уедем из этого города и начнем все с начала. Твой ребенок и все наши остальные дети будут носить мою фамилию. Они станут моими детьми. Ты понимаешь, о чем я?

Мне все равно. Я готова на все, лишь бы спасти свое сокровище.

– Да…

– В моей семье не бывает разводов.

Он предлагает мне рабство. Добровольное. Без возможности выбраться. На одной чаше весов моя свобода, на второй – жизнь малыша. Выбор не стоит в принципе.

– Я согласна.

– Я пришлю юриста с брачным договором, – довольно хмыкает Асад и направляется к двери.

– Чего? Зачем?

– Ты же не думала, что я поверю на слово? – оборачивается он. – Какие-то проблемы?

– Нет…

А еще через две недели я выхожу замуж. И вместо свадебного подарка муж дает мне папку. В ней столько всего, что волосы шевелятся. Бланки. Записи. Фотографии. Рустам. Ворон. Еще какие-то мужчины. Кровь. Мясо. Изуродованные тела. Страшно очень.

– Что это? – поднимаю на Асада глаза, едва справляясь с тошнотой.

– Это то, чем занимаются твой брат и любовник. – Колючие мурашки ползут по спине, а внизу живота неприятно тянет. – Запомни это, Ира. В этой папке смерть обоих.

– Не понимаю. – В ушах звенит, а перед глазами прыгают черные точки.

– Если ты решишь меня как-то наебать или грохнуть по-тихому, эта папка попадет в нужные руки. И пиздец обоим. Так что в твоих интересах играть по правилам. Я слежу за каждым твоим шагом.

Моя ловушка захлопывается, а глаза открываются. Столько лет прошло. И папку эту я так и не смогла найти, но это не значит, что ее нет. Я не могу рисковать. Не имею права распоряжаться чужими жизнями. Замкнутый круг какой-то.

Глава 22

Ворон

Я вроде окончательно протрезвел. Башка только трещит нещадно. Прошу Фила подождать в машине, а сам поднимаюсь к себе в квартиру. Мелкая пакость, поселившаяся на моей территории, нихрена не спит. Скрестив ноги, сидит на диване и пялится в телек.

– О. ты вернулся, извращенец? – подает голос Дуня.

– Выпорю, – огрызаюсь на девчонку.

Захожу на кухню. На плите кастрюля с отварными спагетти. Не знал, что они у меня есть. Лезу в угловой шкафчик. Достаю аптечку и вываливаю ее содержимое на стол. Ладонями равномерно распределяю таблетки и ищу взглядом что-то от головы.

– Ты же бухал, нельзя таблетки, – снова жужжит у меня над ухом.

– Брысь, – отгоняю ее и цепляю нужный блистер. Выдавливаю две на ладонь, глотаю и только после наливаю в стакан воды.

– Знаешь, мне вообще-то невыгодно, чтобы ты тут откинулся, – заявляет Дуня.

– Хоть это радует. Не придушишь меня подушкой во сне.

– Я бы предпочла яд в борщ, – лыбится зараза.

– Такая маленькая и уже такая стерва. Спать иди, я работать уеду до утра, – наливаю себе еще воды из-под крана. На зубах неприятно поскрипывает пыль из зала. Полощу рот, жду, когда голову отпустит.

Зависаю взглядом на назначениях, которые Мирный взял у Иры после полевой операции. Что-то меня напрягает, едва заметное, с первого взгляда неочевидное. Подхожу ближе, снимаю бумажку с холодильника, всматриваюсь в почерк. Тот, что в письме, я знаю наизусть. Каждый изгиб линии, наклон. На листке у меня в руке почерк совершенно другой.

С чего я взял, что это писала она? В бригаде дежурят врач, фельдшер и водитель. Может, вообще та баба, которой я деньги передавал с подачи Мирного.

Подношу бумагу ближе к лицу, втягиваю в себя запах. Тонкий, едва уловимый, ее…

Мой мир снова начинает штормить. Нет, блядь! Там начинается землетрясение. Все покрывается кривыми трещинами и норовит вскрыться в любую секунду, выпустив наружу тонны бурлящей лавы. Я делаю вдох, а у меня ощущение, что в легкие заливаю кипяток. На выдохе грудную клетку пробивает охреневшее от осознания сердце.

Ира не писала это проклятое письмо!

Твою мать… Впившись пальцами в короткий ежик темных волос, зажмуриваюсь и снова пытаюсь вдохнуть.

– Эй, – как сквозь вату доносится до меня. – Эй, ты чего, все же решил помереть? Не надо! – В голосе Дуни настолько ярко выражена паника, что нарастающая внутри меня буря застывает.

Смотрю в большие, перепуганные глаза девчонки.

– Не дождетесь, – зло рычу. Во мне проснулось нечто темное, голодное и очень злое.

Ворон – это птица, существующая в двух мирах одновременно. Он может свободно перемещаться между ними, иногда забирая с собой души неугодных. Один умный мальчик из моих подопечных сказал, что демонов, живущих внутри, иногда надо кормить, иначе они вырываются из-под контроля и происходит что-то непоправимое. Мальчик этот был очень сильно прав. Но у меня нет демонов. Я сам по себе демон для тех, кто переходит мне дорогу.

Аккуратно расправляю смятый листок, складываю его пополам и убираю в задний карман джинсов.

– Я уехал. Не высовывайся.

– Стой. – Дуня ловит меня за куртку. – Я с тобой.

– Нет!

– Да! – топает ногой. – Мне все равно не уснуть. Я могу пригодиться.

Наверное, да, может. Своего рода маленький громоотвод. Благодаря ей подо мной еще не полыхает.

– Три минуты у тебя на сборы. Покурю пока.

Дуня пулей уносится в комнату, а я достаю сигарету, выключаю свет и отворачиваюсь к окну. Не вижу нихуя перед собой, кроме этих строчек из письма. Я могу проснуться среди ночи и рассказать, где стоят запятые, в какой по счету строчке от времени немного поплыли чернила.

Не ты писала, не ты… Но кольцо-то наше в ящике! Тоже не ты принесла?

– Я готова. – Дуня выходит ко мне в своих старых шмотках. Потом займусь.

– Пошли, – киваю ей и первым выхожу в прихожую.

Сразу сгружаю ее на Фила. Планшета нет с собой, только телефон. Набираюсь терпения и жду, когда нас доставят к головному офисному зданию Грановского. Глушу воду, чтобы хоть немного унять сушняк и выжигающее внутренности пламя. Я обязательно дам ему выход в нужный момент. Сначала надо разобраться, в каком порядке встанут имена в моем личном списке смертников.

– Ого, – задирает голову Дуня, пытаясь разглядеть последние этажи высотки. Подталкиваю ее ко входу.

В холле нас встречает охранник.

– Своя, – говорю ему. – Пропускать сразу ко мне. По этажам шляться запрещено. Без моего согласия на улицу не выпускать.

– Понял, – кивает парень. – Передам сменам.

Дуня догоняет меня у лифта и недовольно сопит в затылок. Встает рядом. Пока мы взлетаем на последний этаж, снова осматривается по сторонам.

– Это все твое? – спрашивает она.

– Нет. У меня есть доля в этом бизнесе. И «гнездо».

– Гнездо? – хмурит брови.

– Сейчас увидишь.

Выходим на моем этаже. Дуня тут же прилипает ладонями к ближайшему окну и, восторженно вздыхая, смотрит на город.

– Можешь тут погулять по этажу. На остальных тебя срисуют по камерам, поймают и приведут ко мне.

– А здесь нет камер? – крутит головой, пытаясь найти хотя бы одну.

– Есть, но изображения с них не выходят на обычные посты охраны. Те, у кого имеется доступ на просмотр этого этажа, не такие добрые, как милый парень внизу. Поняла?

– Да уж не тупая, – фыркает моя мелкая головная боль.

Захожу к себе в кабинет. Включаю свет, комп, снимаю одежду, делаю кофе покрепче, беру чистый лист бумаги и набрасываю список людей, причастных к истории шестнадцатилетней давности, начиная с себя, потому что тоже часть этой схемы.

Я – рядом рисую ворона, раскинувшего крылья. Я был счастлив…

Ира.

Алихан и Эльмира Ахмедовы – родители.

Рустам – старший брат.

Асад Юнусов, мудак – зачеркиваю и пишу: «муж, будущий» – тогда он еще только претендовал.

Это самый первый круг причастных. Делаю метки возле каждого имени:

Алихан жаждал брака нагулянной дочери с проблемами со здоровьем и сложным характером с представителем известного рода Юнусовых.

Перепроверить и дополнить информацию по Асаду.

У меня есть на него папка, но там мало.

Эльмира Ахмедова ненавидела дочь любовницы своего мужа, которую ей пришлось принять в их доме. Прилюдно унижала. Жаждала быстрее избавиться.

Рустам…

Стучу ручкой по столу. Слушаю, как по коридору шаркает Дуня. Открываю в углу изображение с камер, смотрю за ней. Бродит вдоль окна. И не боится ведь, а. Отбитая на всю голову.

Отвлекает, да. Стоит перестать думать о ней или схеме, внутри вспыхивает адское пламя и ворон расправляет крылья, желая прямо сейчас вцепиться когтями в чью-то душу.

Мирный Иру увез. А почему? Потому что я позволил!

Глава 23

Ворон

Мой фокус смещается туда, и к пламени прибавляется разъедающая кислота ревности. Она плещется внутри, то и дело прожигая броню и брызгая прямо на сердце. Давлю на грудь кулаком, делаю вдох. Лицо горит.

– Блядь, блядь, блядь! – луплю ладонью по столу. Подставка с канцеляркой подпрыгивает, на пол улетают карандаш и пара серебристых скрепок.

Дуня засовывает нос в кабинет.

– Я думала, ты тут уже кого-то бьешь. И без меня.

Кидаю в нее массивной точилкой для карандашей. Взвизгнув, скрывается за дверью, а приступ ярости во мне все равно гасит.

Выдыхаю, включаю вытяжку и закуриваю прямо в кабинете. Стряхнув пепел со своей схемы, расписываю ее дальше.

Рустам… Друг? – жирно обвожу вопросительный знак.

На моих глазах из упрямого пацана он превращался в сильного бойца, в лидера, которого я тренировал. Следом за ним меня отправили на ту спецоперацию, где я оказался в плену. Руса и часть выжившей команды вернули домой. Мы почти перестали общаться.

Был против моих отношений с Ирой. Любил сестру. Поддерживал отца в решении отдать ее замуж за Асада.

Друг? – повторяю вопрос самому себе.

Не враг – делаю метку.

Подумав, рисую в конце еще один вопросительный знак.

Асад Юнусов – неудачливый бизнесмен, потерявший семейный бизнес, выстраивавшийся поколениями.

Позор своей семьи, если уж быть честным.

Трус, скользкий тип, огрызался, когда я приходил к нему.

Копать глубже! Проверять внешние связи! – несколько раз обвожу каждое слово.

Дотлевшая сигарета обжигает губы.

– Ай, с-с-сука, – с шипением вынимаю ее изо рта и тушу в пепельнице.

Облизываюсь, сдавливаю пальцами виски и лезу в базы на компе. Но сначала беру телефон, долго смотрю на экран и болезненно ржу над собой.

Ты, блядь, пацан что ли, такое вытворять?

Но мне больно и мне похуй, поэтому я вытворяю. Набираю номер Мирона. Долго слушаю гудки.

– Ворон, ты озверел? – хриплый выдох в трубку.

Кислота, скопившаяся вокруг моего сердца, начинает активнее капать на жизненно важный орган. В моменте передергивает от мысли, что прямо сейчас Ира может быть под Мирным.

– Отвлек? – Мой голос вибрирует от ревности.

– Да пошел ты! – огрызается Мирон и сбрасывает, а я сижу и обтекаю.

Ты охренел там, что ли?!

Стоп, стоп, я сам отпустил. Я отдал… Но не трахаться же!

А что ночью должны делать два взрослых человека?!

Пиздец!

Грохаю телефоном о стол. Он у меня противоударный, иначе я бы задолбался менять технику. А разбить что-нибудь хочется, и я швыряю в стену кружку с остатками кофе. Темное пятно расползается по стене, а крупные керамические осколки глухо падают на пол.

– Работать, мля! – рявкаю на себя и заставляю смотреть в монитор.

Вбиваю в одну из баз по очереди каждое имя. Всплывает информация, делаю дополнительные метки возле имен, намеренно пока избегая Иры. У меня в пальцах начинает трещать корпус ручки, а это никоим образом не способствует работе.

Надо добить эту часть схемы и ехать спать.

Итак.

Алихан Ахмедов мертв.

Компания ликвидирована за долги. Позже Ахмедов объявлен банкротом. Движимое, недвижимое имущество распродано. На остатки средств куплена однушка в не самом благоприятном районе города.

Причина смерти: инсульт. Пять лет назад.

Не вывез мужик… Всех вас Асад опрокинул, а вы так рвались заполучить выгодного зятя. Ну-ну.

Эльмира Ахмедова мертва. Причина смерти: онкология.

Хм… недавно совсем. На днях буквально ее не стало. Мужа пережила. И почему я не удивлен?

Рустам Ахмедов не женат, недавно уволился со службы, на данный момент нигде не работает.

У меня снова рядом с его именем выстраивается ряд вопросительных знаков.

Все, не могу больше.

Убираю расчерченный лист в сейф, закрываю все программы и папки на компе. Забираю свое зевающее недоразумение и спускаюсь. Фил спит в тачке. Бужу его, прошу отвезти нас домой.

– Отсыпайся завтра, – говорю ему, глядя, как Дуня выводит пальцем на стекле слово «мама» и тут же зло стирает его рукавом.

Займемся мы тобой, малая, потерпи немножко.

– Я завтра все равно пробуду весь день в офисе.

И послезавтра, и на следующий день тоже…

Выполняя основные обязанности днем, я на четыре ночи зависаю над схемой, все еще избегая верхней строчки. Утром попросил парнишку из айти-отдела распечатать мне некоторые файлы. Сложил в папку и пока не смотрел.

Под блоком про Рустама появился следующий – второй круг. Не менее интересный.

И первое имя в нем – Джага, не совсем обычный таксист. Большая семья.

Работает на разных людей. Любит деньги и шлюх. Прикрывает торговлю наркотой развозом девочек по клиентам. За первое можно сесть, во втором случае отделаться предупреждением или штрафом, потому что девочки не его. Мало ли, кто такси вызывает.

Заполняю информацию по нему и кошусь взглядом на черный матовый корешок. В кабинете светло уже. Утро, мать его! И надо свалить поспать хоть пару часов.

Но рука сама тянется к папке. Открываю, вчитываюсь:

Юнусова Ирина Алихановна, тридцать четыре года.

Дипломированный хирург. Работает врачом скорой помощи.

Год назад вернулась в родной город. Проживает по адресу своей матери. Квартира досталась в наследство.

О, да тут не только квартира. Счет в банке… пуст. Хмуро перебираю бумаги. Дарственная на имя Асада Юнусова, документы из банка по всем операциям по этому счету. Бабки были сняты едва ли не на следующий день после заключения брака.

Возвращаюсь к первой странице.

Замужем за Асадом Юнусовым.

Дети: сын – Юнусов Егор Асадович, пятнадцать лет.

Смотрю на прикрепленную к файлу фотографию кареглазого, темноволосого пацаненка с упавшей на лоб челкой, упрямо поджатыми губами и уверенным взглядом.

– О! – раздается у меня за спиной, и снова увязавшаяся за мной Дуня, заглядывает в файлы через плечо. – Ты не говорил, что у тебя есть сын.

Глава 24

Ирина

Сквозь сон чувствую на груди руку мужа и мгновенно распахиваю веки. Я давно не вижу снов. Эта опция специально отключена в моем сознании, чтобы избежать неприятных сюрпризов. Привычка. Я просто закрываю глаза, проваливаюсь в темноту и открываю по звонку будильника. Но мои рецепторы обострены всегда и чутко улавливают малейшее движение вокруг.

Асад с силой стискивает мою грудь, оставляя синяки на нежной коже, и пахом прижимается к ягодицам. Даже сквозь ткань ночнушки отчетливо чувствую эрегированный член и покрываюсь липкими мурашками. Только не это. Внутри все сжимается от ужаса, а по телу прокатывает дрожь.

– Не трогай меня, – цежу сквозь зубы и дергаюсь в сторону, но Асад не отпускает.

Проводит языком по шее к уху и шепчет, опаляя перегаром.

– Да брось ломаться, я и так тебя три дня не трогал, – трется о меня и распаляется все больше. – Все понимаю, но и я мужик… мне надо.

Горячий язык втыкается в ушную раковину, а меня подбрасывает от омерзения.

– Не смей, – пытаюсь вырваться, но не получается. Муж гораздо сильнее и массивнее меня.

– Сколько их было, а? Расскажешь?..

Одна его рука больно сжимает сосок, а вторая решительно задирает сорочку и пытается притиснуться меж моих плотно сжатых бедер. Ни за что. Не могу. Особенно после того что было.

– Хватит! – собираю всю волю в кулак и бью его локтем в живот.

Асад шипит и от неожиданности разжимает свои тиски. Мне хватает этой доли секунды, чтобы освободиться и вскочить с кровати.

– Ты охренела, что ли? – хрипит он и сгибается пополам. Ни капли не жалко и никаких мук совести.

– Это ты охренел, – огрызаюсь в ответ и натягиваю халат. – Или думаешь, я сделаю вид, что ничего не случилось?

– А что случилось-то?

Действительно. Продал жену и как будто так и надо. Урод.

Будильник звонит и буквально на полуслове перебивает меня. Нельзя терять время, меня ждут.

– Вечером поговорим.

Ухожу в душ. Раздеваюсь и встаю под горячие струи. Всю трясет, но не позволяю эмоциям взять верх. Все хорошо. Обошлось, но так больше продолжаться не может. Асад совсем озверел и слетел с катушек. Надо что-то делать. Но что? Что я, блядь, могу? С отчаянием бью ладонью в кафельную стену и прикрываю глаза, усмиряя эмоции. От любого моего движения кому-то может стать плохо. Сын, Рустам, Ворон – все они зависят от меня. Как я могу подвергнуть их жизни опасности? Это невозможно. Надо найти эту чертову папку, но дома я ее не видела. Может, и нет ее давно? Но Асад далеко не идиот, вряд ли стал бы терять такой мощный козырь. Надо еще раз все проверить…

Выхожу раньше положенного, даже не выпив кофе. Тороплюсь очень. Договорилась с подругой и по совместительству моим гинекологом, Олей Яровской, на срочный осмотр. Она специально ради меня придет пораньше. По-другому я не успеваю на смену.

Задержка все-таки есть, а тест я так и не сделала. Не смогла себя заставить увидеть результат. Трусливо спряталась и выиграла себе пару дней. Головой я все понимаю и точно знаю, каким будет решение, но принять его крайне сложно.

Выхожу из автобуса и натягиваю капюшон. Снег пошел и в принципе похолодало. Зима скоро, а там и Новый год. Когда-то в детстве я любила этот праздник. Рустам каждый год делал его для меня особенным. А сейчас ничего не осталось.

Смотрю на часы и прибавляю шаг. Нельзя опаздывать. Почти бегом влетаю на парковку медцентра.