Я тебя не предавал

Я вижу кружево дешевого белья, обтянувшего грудь. В глазах темнеет от злости, работающей на всю мощь мясорубке в моем животе и всего происходящего. Это, блядь, какой-то сюр!

– Вышли все нахуй отсюда! – ору на весь зал, забив на свой принцип не материться при женщинах.

Сегодня все принципы летят к черту. Мир переворачивается, потому что в моей башке никак не уложится, что вот эта женщина – моя, чтоб ее! – Ира, сейчас реально раздевается при толпе мужиков и улыбается при этом! Не дрожит, не пытается меня остановить!

Мне хочется ударить ее за это. А потом поехать и вырвать кадык Асаду за то, что он сделал с ней. Но это же ее выбор! Она его любит? Реально, вот так любит?!

– Вышли все, я сказал! – рявкаю еще раз.

Ира вздрагивает. Впервые, наверное, с тех пор как ее сюда приволокли, проявляя какую-то знакомую мне настоящую эмоцию. А взгляд упрямый.

Мы идем до конца, да?! Ты в этом уверена?

Дверь зала хлопает. Мы остаемся вдвоем.

– Так хочешь его спасти, что готова лечь под меня? – цинично усмехаюсь. – Надо же, какая любовь!

– Я его жена, Ворон, – с вызовом смотрит в глаза.

Наверное, я все еще пьян, раз по мне бьет с такой силой. «Его жена» легко проходит сквозь броню и смазывает лопасти мясорубки. Она с радостью начинает работать активнее, причиняя мне физическую боль. Каждая мышца натянута как струна. Подушечки пальцев покалывает. От невидимых потоков воздуха кожу жжет.

– А могла стать моей. – Внутренности покрываются льдом. Просто нереальный, дикий контраст ощущений.

– Могла, – шипит, прожигая меня взглядом. – Если бы ты появился в ЗАГСе, а не трусливо сбежал.

Я сбежал? Сбежал?!

Я как мог подстраховался со всех сторон в тот момент. Эта поездка не должна была занять больше трех-четырех суток с учетом дороги, и отказаться от нее было нельзя. Сообщать напрямую в таких случаях тоже запрещено, а на месте мы без связи с внешним миром, только со своими, иначе можно вернуться и обнаружить лишь тела своих близких. Остывшие, изуродованные. Я не хотел такой участи для нее. Я должен был вернуться раньше!

Ей просто надо было поехать тогда с моим человеком. И подождать! Верить в меня, в конце концов! Женщина же должна верить в своего мужчину?

– Я дал тебе выбор, Ира! – Во мне кипит едва контролируемая ярость.

– Выбор?! – Ее взгляд темнеет, а губы презрительно кривятся. – Я его сделала.

О да, родная! Сделала! Теперь я сделаю свой.

Усмехаюсь, глядя ей в глаза, и дергаю пряжку, расстегивая ремень, берусь за ширинку.

– Давай-ка сначала проверим, на что ты способна. – Обжигающий лед от внутренностей поднимается к горлу. Голос хрипнет, а член встает колом от одной только злости и взгляда на эти проклятые губы.

Точно ведьма!

Ширинка расстегивается. Ира смотрит на мой пах, снова поднимает взгляд на меня.

– На колени, – давлю ей на плечо.

Останови меня! Бля, давай же! Сейчас!

Сука! Молчит и послушно опускается на пол, поднимая на меня болотные глаза.

Тону, я тону в них, как когда-то…

– Такое же ничтожество, – звучит сухо, но с какой-то горечью. Или презрением. Тем интереснее.

Дергаюсь всем телом, скидывая наваждение.

– Сейчас, кстати, – жестко ухмыляюсь, – ты тоже сделала выбор, – и, ухватив ее за затылок, дергаю к своему паху.

Глава 15

Ирина

– На колени, – приказывает Ворон и давит мне на плечо.

Глаз не отводит. Наблюдает за мной и упивается своей властью. Вижу его насквозь. Все гнусные желания выделяются на лбу бегущей строкой. Хочет, чтобы я начала сопротивляться, а он унижал. А потом взял силой. С болью и слезами. Изощренно. Как любит делать это Асад.

Тело привычно деревенеет и сжимается, но я не доставлю им такого удовольствия. Ни за что. Молчу и послушно опускаюсь на пол.

Ну давай, Ворон, убей меня еще раз. Сможешь? Ты же палач. Тебе не привыкать.

Смотрю на него с издевкой и жду очередного унижения.

Сколько их у тебя, Ворон? Ну же, удиви меня оригинальностью.

Вижу, как натянуты его боксеры, и едва сдерживаю тошноту, подступающую к горлу. Минет – это всегда неприятно и гадко, но нужно переключиться с реальности на воспоминания, и становится легче. Но не сегодня. Ворон уничтожил даже те крохи хорошего, что были между нами в прошлом. Придется пройти это без анестезии.

Возбуждаешься от чужих страданий? Давай уже, не томи.

Быстрее бы все закончилось. Но Ворон отчего-то медлит. Издевается и изводит меня ожиданием?

Как предсказуемо. Я думала, этот мужчина не сможет сделать мне больнее, чем тогда. Как же я жестоко ошиблась.

Смотрю в его горящие похотью глаза и едва сдерживаюсь, чтобы не сплюнуть от омерзения. Ненавижу. Даже сильнее, чем мужа. Тот хотя бы никогда не прикидывался и не лгал.

– Такое же ничтожество, – выплевываю с горечью, вкладывая в эти слова все свое презрение.

Не боюсь. Страха как такового нет. А вот волна отчаяния зарождается где-то в глубине души и разрушает все шаблоны, выстроенные в голове за много лет. Маленькая девочка, что все эти годы жила внутри меня и терпеливо ждала чуда, поднимает голову и в ужасе содрогается. А я лишь криво усмехаюсь от ее наивности.

Не ожидала? Напрасно. Давно пора перестать верить в сказки. Смирись уже, несчастная, хватит мучиться. Никто тебя не спасет и не пожалеет кроме меня.

Мысленно обнимаю ее, закрывая от этой грязи. Она единственное, что у меня осталось, и я не дам ее в обиду.

Ворон дергается всем телом и едва заметно прищуривается.

– Сейчас, кстати, – жестко ухмыляется он, – ты тоже сделала выбор, – хватает меня за затылок и дергает к своему паху.

Не сопротивляюсь, хоть внутри все протестует, а «девочка» оглушающее визжит. Он сам останавливает меня в сантиметре от члена, все еще обтянутого тканью, и заставляет смотреть в глаза. Ждет, что я начну молить о пощаде, а я только усмехаюсь.

Удушающая волна перехватывает горло. Я лишь сглатываю, но взгляд не отвожу. Начинает колотить от напряжения, а зубы отбивают ритмичную дробь.

Ну давай, чего медлишь? Просто сделай это и отпусти меня.

– Да что с тобой, Ира?! – зло рычит Ворон, хватает меня за запястья и дергает вверх.

От неожиданности покачиваюсь, но он помогает поймать равновесие и чуть прижимает к своему горячему телу. Меня окатывает кипятком с головы до ног. Дыхание рвется, а сердце лупит, как сумасшедшее. Ворон все еще смотрит мне в глаза и ждет ответа. А что я могу сказать?

– Со мной, Ворон, жизнь, – язвительно тяну я и пытаюсь вспомнить его фразу. – «Действительно счастливая» или как ты там говорил. Чего и тебе желаю.

Свирепый взгляд проникает внутрь и переворачивает все вверх дном, а я не могу остановить эту пытку. Больно, все старые раны вспороты и кровоточат, а сердце захлебывается, пропуская удар за ударом.

Ворон неприятно кривится и отпускает меня из плена. Дергает от его пренебрежения. Я отхожу на безопасное расстояние и растираю запястья. Моя блузка расстегнута, а его штаны приспущены. Что за идиотскую игру он затеял? У меня нет желания в нее играть.

– Неужели ты совсем не боишься? – хмыкает Ворон и все же застегивает джинсы.

Передумал?

Озадаченно слежу за его действиями и немного выдыхаю.

– Чего? Члена? – выразительно дергаю бровью и криво ухмыляюсь. – Смешно.

На самом деле совсем не смешно. Но и не трагедия вселенского масштаба. Это просто член. Детородный орган, который не убивает, а дарит наслаждение. Просто не всем и не всегда.

Отворачиваюсь, чтобы перевести дух, и застегиваю блузку. Дрожащие пальцы не слушаются и путаются в маленьких пуговицах, а сердце колотится все быстрее. Как же сложно сохранять лицо, а противостоять этому монстру и вовсе не хватает сил. Но я должна продержаться.

– Какая ты стала… – Уничижительные нотки в его голосе неприятно царапают.

Поджимаю губы, но не реагирую.

– Не нравлюсь? Ну извини, другой нет.

«Ты сделал меня такой!» – хочется крикнуть, но не стану.

– И часто ты так, – крутит пальцем по воздуху, делая вид, что подбирает слова, – платишь долги любимого мужа?

Издевается, нарочно смешивает меня с дерьмом. Я лишь усмехаюсь. Накрывает ответной агрессией. Кровь мгновенно вскипает в жилах и разносится по организму вместе с убойной дозой адреналина.

– Тебя это не касается, – небрежно веду плечами и вздергиваю подбородок.

Решил меня оскорбить? Не выйдет. Как он правильно заметил, я стала другой. Той наивной и беззащитной девочки больше нет. А я могу за себя постоять. У меня есть когти, зубы, а главное – язык. Очень острый и опасный.

– Отвечай, – рявкает Ворон и сам заводится с пол-оборота. – Ну!

А вот теперь я чувствую, как его сносит на эмоции. Упиваюсь этой сладкой субстанцией. Мне мало. Хочу еще. Жестче. Мучительнее. Агонию его хочу и бью сокрушительно, не заботясь о последствиях.

– Да пошел ты, – шиплю с ненавистью, глядя в глаза. – Кто ты такой, чтобы я тебе отвечала?

Нарываюсь. Специально. Катком качусь по мужскому самолюбию. Луплю наотмашь, не заботясь о последствиях. Пусть ему будет больно. Пусть хотя бы отчасти почувствует то, что чувствую я.

– Ира, тормози, – предупреждающе скалится Ворон, а по моей спине ползут колючие мурашки. – Не искушай судьбу.

Бесится. Мне не по себе, но я не намерена сдаваться. Меня несет локомотивом отчаяния, и остановить его невозможно. Если только не врежется в глухую стену. Внутри все кипит и рвется наружу. Демоны словно взбесились и совершенно не поддаются контролю.

– А то что? – выплевываю с вызовом и прожигаю взглядом. – Что еще ты можешь мне сделать?

Ты меня уже убил. Уничтожил все, что было дорого. Если бы не сын…

Ворон подозрительно прищуривается, но молчит. А у меня внутри все разлетается в щепки и кровоточит. Все, что должно было давно умереть, внезапно ожило и восстало против меня. Не вывожу. Колотит и мутит. Мне нужна передышка.

– Ответь мне только на один вопрос. – Его голос звучит очень опасно и едко.

Внутренне напрягаюсь, но не показываю слабость. Держусь из последних сил. Ворон приближается. Кружит вокруг меня, словно караулит добычу и готовится к решающему прыжку. Останавливается напротив и смотрит в глаза. Упивается своим превосходством, некогда любимые губы искривляются в ехидной ухмылке.

– Как тебе… После меня… – специально растягивает слова, чтобы каждое оставило отпечаток. – Под него было ложиться?

Вот и все. Не пощадил. Ударил по самому больному, и защита разлетелась вдребезги. А во всем виновата эта девочка внутри меня. Напуганная и истерзанная. Я не смогла ее убить. Видимо, напрасно.

Меня сносит волной боли и оглушает отчаянием. Мгновение и прошлое вгрызается острыми зубами. Прикрываю глаза всего на секунду, чтобы справиться с эмоциями. Едва слышный вдох срывается с губ, а тело непроизвольно сотрясается в предсмертной агонии. Того самого первого раза с мужем.

Асад был благосклонен и дал мне время привыкнуть к новым реалиям. Дождался, пока меня перестало выворачивать от токсикоза, а потом заявил свои права на жену.

Как это было? Ты правда хочешь знать, Ворон? Тебе ли не все равно? Как я раз за разом умирала в чужих, жестоких руках, а вспоминала твои? Ни капли нежности, ни грамма жалости. Слезы и желание содрать кожу, на которой отпечатываются чужие поцелуи. А еще отчаянные попытки сохранить хоть капельку тебя…

– Хватит, – болезненно выдыхаю, отгоняя мучительные воспоминания и инстинктивно прижимаю пальцы к его губам. – Ту мач, Ворон. Ту мач.

Пробил. Все же попал в десятку. Никогда не промахивается. Только я знаю, какую цену пришлось заплатить за жизнь сына. Нашего сына. Но Ворон об этом никогда не узнает. Каждый получил, что хотел. Пресловутый выбор давно сделан.

Он дергается, как от удара, перехватывает мое запястье и сильно стискивает. Останется синяк. Морщусь от боли, но не произношу ни звука. Ворон хмурится и разворачивает мою руку к свету.

– Что это? – Подушечкой большого пальца разглаживает шрам на запястье.

– Прививка от слабости, – криво усмехаюсь и выдергиваю руку. – И тупости.

Просто детский порыв, который едва не стоил двух жизней. Протест против несправедливости жизни.

– Поясни! – Ладонь Ворона врезается в стену рядом с моим лицом, а бешеный взгляд обещает испепелить заживо.

– Нет, – качаю головой.

– Ир-р-ра. – Рык раненого зверя прошибает меня словно удар тока, но завести эмоции не получается.

Все. Я пустая. Нет у меня больше ни сил, ни желания с ним бодаться. Но Ворон не сдается, стискивает горло и вынуждает смотреть на него. Нельзя… Прикрываю глаза и инстинктивно чувствую, как он нависает, словно скала.

– Ты мне все расскажешь, иначе…

Он так близко, что я ощущаю его всем телом. Каждой клеточкой. Каждой порой. Его запах, почти забытый, но такой родной беспрепятственно проникает в меня через легкие и бальзамом разливается по кровоточащим ранам. Закусываю губу и едва сдерживаю отчаянный стон.

– Ворон, стой! – Знакомый голос эхом разносится по помещению и выводит меня из оцепенения.

Распахиваю веки, но вижу только Ворона. Его глаза в сантиметре от моих, а губы едва не касаются. Его горячее дыхание скользит по моим губам, а мощная грудь тяжело вздымается.

– Свали нахрен отсюда! – Он даже не двигается и продолжает давить на меня взглядом.

А я, как кролик перед удавом, тону в его глазах и не могу пошевелиться.

– Стой, я тебе говорю!

В плечо Ворона врезается мощный кулак.

– Да чтоб тебя, Мирный! – рявкает, отпускает меня и оборачивается. – Что?!

– Это моя женщина. – Мирон кивает на меня. – Все ее вопросы решай со мной.

Вот это неожиданность. Округляю глаза, с изумлением смотрю на своего спасителя и не знаю, как реагировать.

– Че-го? – Ворон дергается и впивается в меня убийственным взглядом.

Внезапно ощущаю новый приток энергии и расправляю плечи. Вот это подарок вселенной. Так умыть Ворона одна я бы не смогла точно. И мне становится хорошо. За одну эту его эмоцию я готова многое отдать. Нельзя злорадствовать? Плевать. Я переживу долг кармы.

– Мирон? – Торжественная улыбка появляется на моих губах. – Спасибо.

– Иди в машину, – мажет по мне хмурым взглядом.

Киваю и направляюсь к двери. Трусливо сбегаю от себя и своего так неожиданно нагрянувшего прошлого.

– Стоять, – рычит Ворон и словно натягивает поводья, что вшиты в меня.

Вздрагиваю и замираю. Сердце с размаху впечатывается в ребра, а дыхание срывается в глухой хрип.

– Я сказал в машину. – Мирон безапелляционно давит своей силой.

Мне надо сделать выбор. Опять? Какая ирония. Когда-то я уже выбрала Ворона, и счастья мне это не принесло. Поэтому…

Оборачиваюсь. Мужчины стоят друг напротив друга и сверлят уничтожающими взглядами.

Глава 16

Ворон

Я, блять, нихрена не понимаю, что происходит! Раз в пятилетку решил нажраться и влетел в такое комбо. Спустил с поводка свои нервы, которые обычно всегда под строгим контролем. И вот вся эта тема сейчас совсем некстати.

В смысле моя женщина – его женщина?!

У меня, как у пацана, в ушах звенит эта фраза Мирного. И эта женщина послушно сваливает к нему в тачку?!

Челюсть пробивает пол, зубы громко клацают друг об друга и сжимаются до скрипа. Планка падает, и я врезаюсь кулаком в челюсть Мирного. Он отшатывается, встряхивается и налетает на меня. С подножки роняет на пол. Я тут же группируюсь, выхожу из его захвата и оказываюсь на ногах. Бухло сильно притормаживает реакции. Еще одна причина, почему я пью так редко. Трезвый Мирон успевает обхватить меня сзади и сдавить ребра. Выкручиваюсь, пробиваю двойку в его каменный пресс, от прямого в лицо он уклоняется и снова заваливает меня на пол.

Шумно дыша и сопя побелевшими ноздрями, мы катаемся, отрабатывая друг на друге удар за ударом. Мне прилетает по роже. Хорошо так! Мирный постарался. В ушах звенит, и я на время теряю концентрацию, а друг успевает надавить мне на горло и зафиксировать в болевом так, чтобы не дергался.

– Давно ты с ней знаком?! – проталкиваю слова через его захват.

– Успокойся сначала! – рявкает друг. – Потом поговорим.

Закрываю глаза, чувствую, как остатки алкоголя выходят из меня вместе с потом. Резко выдохнув, смотрю на Мирного. У него губа лопнула и наливается красный след от моего удара по линии челюсти. В нас обоих до задницы адреналина и чертова тестостерона. Все базовые мужские инстинкты обострились.

Мирон тоже шумно дышит. Чувствую, как расслабляет мышцы. Его захват ослабевает, и я резко перехватываю его руку, напрягаю пресс, выворачиваю кисть и скидываю с себя эту стокилограммовую тушу. Прижимаю его лопатками к полу. Зло смотрю в глаза.

– Рассказывай, – требую, пересаживаясь удобнее, фактически верхом на Мира. Сжимаю бедрами и продолжаю удерживать в захвате. Он и не дергается, я тупо страхуюсь.

Все внутренности горят. Меня продолжает разрывать от ревности. Сюр какой-то, честное слово! Я с трудом принял выбор Ирины тогда. Сейчас я его вообще нихрена не понимаю! Я ее не понимаю!

Это что за пиздец? Ты же замужем, ведьма. Ты ж выродка своего любишь. Как с Мирным-то до кучи оказалась? Тоже долги мужа?

И бомбит от того, как легко она встала передо мной на колени. Дура! Да я же, блядь, не верю тебе! Не верю, что ты была готова мне отсосать за сраные бабки, которые должен этот ублюдок.

А кому готова? Мирному?!

Оу, черт. Стоп-стоп-стоп. Эту часть мы уже проходили, когда я вернулся из плена и узнал, что меня никто не ждет. Это все было там. Вот эти самые чувства. Болезненные, острые, будто, сука, лезвием по венам.

Вены… нездоровое что-то произошло тогда…

Отпускаю Мирона и ложусь спиной на пол. Смотрю в потолок, скриплю зубами, слушаю, как сердце стучит в висках и затылке.

Наша проклятая годовщина для меня как полнолуние для оборотней. Броня слетает к херам, показывая все, что так и не зажило внутри. А я запретил себе обнажаться. Обратно наращивать в десятки раз неприятней.

– Мирный, не разочаровывай меня, – прошу друга.

Сажусь, растираю лицо ладонями. Он поднимается и тянет мне руку. Долго смотрю на его ладонь, но все же цепляюсь и позволяю подтянуть себя вверх. Я по пальцам одной руки могу пересчитать своих настоящих друзей. Терять Мира из-за собственной праздничной агонии глупо.

– Рассказывай, – повторяю, отправляясь на поиски сигарет, потому что карманы обшарил и там пусто.

– Да нечего рассказывать особо. Ты когда пулю словил, она тебя шила. Но сначала спасала. Ты там сдох почти. Сердце остановилось, думали все, не вытащим. Она смогла. И операцию в скорой проводила. Сама, без ассистентов. – Вижу, как в его глаза вспыхивает мужской интерес.

Мне снова хочется дать ему в челюсть, но я молчу и перевариваю услышанную информацию. Мирный тоже не торопится продолжить.

Нахожу все же сигареты, закуриваю. Открываю форточку и сокращаюсь весь от потока холодного воздуха, ударившего в разгоряченное тело.

– Почему сразу не сказал? – спрашиваю, так и не дождавшись от него продолжения.

– Слово дал. И сейчас не сказал бы, если бы ты херню не начал творить.

– У меня все было под контролем, – огрызаюсь в ответ.

– Видел я твой контроль, Ворон! – Мирный тоже все еще кипит.

– Бабки я кому отдал? – перевожу тему.

– Договорился с врачом, которая должна была на самом деле дежурить в ту ночь.

Ржу, крепко затягиваясь. Мирный косо на меня смотрит. А я что? Я в очередной раз убеждаюсь, что даже при смерти не ошибся и видел именно Иру. И интуиция моя работает исправно.

Я эту женщину всегда и везде узнаю. Меня ведет от нее так же, как шестнадцать лет назад. Но второй раз я в это не полезу. От меня столько людей зависит. У меня нет права выходить из равновесия. Один день в году – исключение. Этого и не видит никто почти. Только самые приближенные. Они знают: если откроют рот, я им лично голыми руками языки повырываю.

Мне запрещено иметь слабости. Однажды я нарушил правило и чуть не погиб. И нарушил его снова, притащив в дом ребенка. Думаю, этого более чем достаточно.

– Я не могу работать с людьми, которым не доверяю, Мирный.

– То, что я скрыл, никак не может тебе навредить, – отвечает спокойно, без попытки оправдаться. – Такой была цена за твою жизнь. Ты бы тоже не торговался.

– Ты мне солгал, – напоминаю другу.

– Ты знал, – хмыкает Мирон. – Просто почему-то решил оставить все без изменений.

Вырубить тебя, что ли? Чего ты умный такой сегодня?

Там за три секунды все считалось. Я не стал копать. Зачем? Чтобы нарушить слово, данное самому себе? Это уже полное извращение. Я Иру отпустил в ее семейное счастье, в материнство от другого мужика. Мне там не было места. И сейчас нет, иначе она не встала бы передо мной на колени, защищая проворовавшуюся тварь.

– Не обижай ее, Ворон. Хорошая, – закуривая, просит Мирон.

Меня передергивает от каждого его слова. Сажусь на стопку матов, смотрю на него снизу вверх.

– Я бы попробовал с ней… – признается он, выпуская под потолок струйку дыма.

– Что? – клинит меня жестко, туплю еще жестче. Надо в себя приходить, на работу завтра.

– Говорю, попробовал бы с ней замутить что-то, – проводит пятерней по волосам и гасит сигарету в жестяной банке-пепельнице.

– Она замужем, – за каким-то хреном напоминаю ему.

– Да и похуй, – пожимает плечами Мир. – Будет свободна.

– Благословляю, – болезненно усмехаюсь. Шов еще ноет, сука. Как я не порвался, до сих пор удивляет.

– Пойду. Она ждет там. – Друг тянет мне ладонь. Пожимаю и отмахиваюсь.

– Вали.

– Я парней тебе оставлю за дверью. На всякий.

– Как хочешь, – поднимаюсь и разминаю шею, приложив ладонь к боку.

– Кстати, – тормозит Мирон. – О какой сумме речь? Я сам закрою вопрос.

Я тебе точно сейчас въебу еще пару раз!

– Не надо. Все уже оплачено, – продолжаю тихо беситься.

Мирный забирает свои вещи, оставляет мне пачку сигарет и медленно идет к двери. Пусть уходит, везет ее куда хочет.

Че ты ее присваиваешь, Ворон? Это теперь чужая жена. Ты отпустил ее. Вот и сейчас отпусти. Какая тебе, нахрен, разница, с кем она трахается? С мужем, с любовником.

За Мироном закрывается дверь, я разворачиваюсь и с размаху врезаюсь кулаками в уже истерзанный за сегодня боксерский мешок. Луплю по нему без перчаток, чувствуя, как на костяшках лопается кожа. Меня глушит звоном цепей. Под потолком раздается треск. Мощные крепления вылетают из пазов. Отскакиваю в сторону, а тяжелый мешок с грохотом и скрежетом металла падает на пол, поднимая в пространство облако пыли.

– А я, пожалуй, достану свою любимую лопату и копну глубже, – ухмыляюсь, глядя на вырванные крепления. – Что-то мне подсказывает, что где-то меня наебали.

Глава 17

Ирина

В машине тихо и тепло, а меня потряхивает. Ледяной озноб, кажется, пробрался глубоко под кожу. Пережитые эмоции никак не утихают, а в душе беснуется ураган смятения. Встреча с прошлым всколыхнула все, что я с таким трудом пыталась забыть. Все, что так долго уничтожала. Болезненные воспоминания обрушились подобно снежной лавине и погребли под собой. Так и не зажившие раны кровоточат, а к ним добавляются новые. С трудом удается держать себя в руках и не впасть в истерику, но успокоиться не получается.

А всему виной Ворон. Стоило ему только появиться в моей жизни, как выдержка начала трещать по швам, а годами выстроенная защита разлетелась на части. Ненавижу. Как же я его ненавижу. Даже сильнее, чем когда-то любила.

Мирона долго нет. Волнуюсь. Может, зря я их там оставила? Впрочем, не маленькие, сами разберутся. Наверное. Прикрываю глаза и упираюсь лбом в холодное стекло.

Зачем? Ну зачем это все? Я давно научилась жить без него. А он… почти не изменился. Такой же уверенный в себе и опасный. Те же губы, глаза… Тот же запах… И взгляд, что заставляет вибрировать каждую клеточку тела. Рядом с ним все так же перехватывает дыхание, а кожа покрывается мурашками.

Закусываю губу до боли, чтобы сдержать надвигающуюся волну слез. Ни за что. Я больше никогда не буду плакать из-за него. Ненавижу!

Двигатель тихо мурлычет, успокаивая и даря зыбкое ощущение защиты. Вымотанный организм не может больше сопротивляться, и меня отрубает. Плевать. Хоть бы чуть-чуть отдохнуть.

Грохает дверь. Подпрыгиваю от неожиданности и распахиваю веки. Мирон плюхается на сидение и что-то недовольно бурчит себе под нос. И правда уснула? Теперь буду заторможенной.

– Эй, ты как? – Тяжелая руку опускается на мое предплечье.

Вздрагиваю от неожиданности и оборачиваюсь. Мирон внимательно рассматривает меня, а я его.

– Терпимо, – зябко веду плечами и хмурюсь, замечая кровоподтек под губой. – Что с лицом?