Ну, здравствуй, перестройка!

– Ну что, Наташа – три рубля и наша? – радостно щерится фиксой самый здоровый из парней ростом с меня, но шире в плечах. Уши у него сломаны, борец что ли?

Оглядываюсь – во дворе темно, народу нет. Придётся драться, и борца надо вырубать первым, уронит на землю, потом толпой запинают. Опа, ещё двое выходят сзади. Это уже хреново. Чую, сейчас меня отоварят. Паники нет, а огонёк по жилам побежал! Я что – адреналиновый маньяк?

– Остань! – визжит Наташа, а я понимаю, для чего я ей нужен был – в качестве провожатого.

– Ты можешь свалить, – неожиданно предлагает один из компании мне. – А Наташка останется с нами.

В принципе, после этих слов драку можно было считать начавшейся! Левой, без замаха, бью миротворцу в челюсть, и тут же слышу свисток! К нам бегут четыре фигуры. Торможу драку, компашка тоже замешкалась.

– Что тут такое? – говорит девушка, в которой я узнаю свою бывшую подругу Женьку!

Дружинники. Вот уж вовремя, особенно знакомый мне морячок – двухметровый дядя с такой рожей, что увидишь в переходе такого вечером – сам карманы вывернешь без звука.

– Толян, привет, это ты тут хулиганишь? Не убил никого? – басит приветственно моряк мне. Двух других парней-дружинников я вижу в первый раз.

– Да вот ребятам три рубля ляжку жгут, хотят себе на эти деньги любовь купить, – отвечаю я, видя, что хулиганы растеряли свой задор.

– Пусть друг друга пользуют, как раз три рубля сэкономят, – советует Женька.

– Деньги мне! – морально добиваю поникших парней.

– Ладно, потом поговорим, сплёвывает борец и пытается уйти.

Двоечка в челюсть укладывает его на клумбу рядом со своими товарищами. С размаху бью ногой по роже, чтобы было потом что ему вспомнить.

– Толя, не надо, – хватает меня за руку Женька. – Убьёшь же или покалечишь.

– Жень, они вшестером девушку прессуют, и меня бы замесили, если бы не вы. Надо их сдать в ДНД, – говорю я.

– Мы ничего не сделали, отпустят нас, – храбро говорит девушка из их компании.

– Отпустят, но личности установят и сообщат куда следует, – говорю я. – Если хоть раз ещё к Наташе подойдёте, яйца оторву, и это не метафора!

– Чё-чё? – не поняла бандитка.

– Не для красного словца сказал, натурально оторву, вы же без охраны ходите и не всемером? Вот потом и не жалуйтесь, – поясняю я смысл слова.

– Знаю я их, – говорит Наташа, прижимаясь к моей руке. Одноклассник это мой – Черепанов Игорь, вернулся с зоны недавно.

– Черепанов? – радуется Женька. – Ой, зря тебя по УДО выпустили! Мы уже дважды тебя дома не заставали, а ты ходишь и девушкам угрожаешь?

Короче, всё-таки отвели мы местную банду в опорный пункт, а я был удостоен поцелуя от Наташки под насмешливый взгляд Женьки. Никаких сближений я с ней не планирую, по факту, подставила она меня. Так бы взял с собой пару ребят с секции, Бейбута того же. Да даже Аркаша, как выяснилось недавно, может напугать хулиганов… в темноте.

Дома ждёт Бейбут, какой-то чуйкой понявший, что я только что с кем-то дрался.

– Чё за наезды? Кто? – первые его слова. – Мог бы меня взять!

– Наркомана? Ты меня за косяк продашь же, – несправедливо ворчу я, ибо так мой друг поступить точно не сможет.

Ушёл в душ, а когда вернулся, у меня на кровати появилась беззащитная и хрупкая фигурка Ленки в тонком халатике, тоже, видно, пришла прощения просить.

– Ты такой молодец! Спас нас! А я все духи свои вылила, хорошо с собой были, чтобы запах отбить! Толя – надежный товарищ! Да? – сразу стала подлизываться она.

– Лен, я на тренировке три часа фигачил, потом один против семерых дрался, сил нет, – надавил на жалость я. – Да и злюсь я на вас ещё, выгонят из школы. Не тебя, так Бейбута, куда ему потом идти? В бандиты? Короче, спать иди, не зли меня!

– Ты – мавр! Я тебя боюсь! – восхищенно сказала лиса Ленка, чмокнув меня в щёку, – и конфликт погас сам собой.

– Как они так делают? – вслух спросил Бейбут.

«Взрослеть стал парень, правильные вопросы задаёт!» – подумал я засыпая.

Очередная политинформация. Ленинградская речь Горбачева, наконец, напечатана в центральной прессе.

«Всем нам надо перестраиваться, всем!» – сказал генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Сергеевич Горбачёв.

«В принципе, он прав», – думаю я. – «Но дьявол обожает детали».

Этот год ещё не принесёт ничего особенного, а вот на следующий год начнутся серьёзные изменения, да ещё и авария эта, Чернобыльская. Как её предотвратить? Ни одной мысли нет пока. Если только через Светку влезть в доверие к генсеку, но Светка писала, что они почти не общаются с ним, а маму с папой замучили уже разные просители. И тут я ещё.

Сдаю контрольные, в субботу последний звонок для третьего курса, потом у них экзамены, а я домой поеду. Причем две недели буду жить один, так как мои уедут в ГДР. Бабуля специально со мной согласовала день прибытия, сто раз спросила про билеты, которые я купил. Получается так: я приеду после обеда, а утром на следующий день они уедут по путевке. Если бы не мой приезд, бабуля ни в какой ГДР не поехала, корову кормить и доить надо, молоко продавать! Ведь клиентская база у бабушки наработана. Короче, буду вести жизнь деревенского труженика! Я бы домой раньше уехал, но подвязался с танцами этими, да ещё и первого июня у Наташки днюха, и я приглашён к ней на дачу. Я уже морально простил её, не умею долго быть злым, но не поеду, уже буду в Ростове. В июле поеду в КЛШ, потом фестиваль в Москве, ещё месяц в деревне и колхоз! Что? Я не могу не поехать туда, ведь я обязан пример показывать, комсорг же, как бы.

– А что скажет на это комсорг? – слышу я голос Кима.

– Не согласен я! – отвечаю «по-шариковски» я, встав и пытаясь понять, про что меня спросили.

«Собачье сердце» ещё не вышло на экраны и меня понимают буквально.

– Это ясно, что не согласен, а что делать? – спрашивает математичка Ирина Игоревна.

Она комсомолка ещё и приписана к нашей комсомольской ячейке почему-то.

– Конечно, комсомолец и не должен быть согласен со спаиваньем населения страны! – громко говорит Ленка, думаю для того чтобы помочь мне понять, про что была речь.

Ленка – баба умная. Местами.

Что ж про «трезвость – норма жизни» я могу поговорить, знаю, какие меры будут предприняты партией, и чем грозит антиалкогольная кампания.

Глава 11

Собрание закончилось моим триумфом. Будущим. Я подхалимски приписал себе все будущие меры, которые предпримет Горбачёв – и повышение цен и вырубка виноградников.

– Да, потребление алкоголя на душу населения упадёт, но официальное потребление, а не реальное! А разные там самогоноварение и нелегальная продажа алкоголя расцветут, – продолжаю я беседу на эту тему уже в кругу товарищей в своей комнате вечером. – Не считаю, что алкоголь нужно запрещать совсем, борьба с ним не должна вестись запретительными мерами.

– Я слышал, в США был сухой закон, там мафия спиртным торговала, – вставил слово умный Аркаша.

– Мафию! Давайте играть в мафию! – загорелась Ленка.

– Народу мало, – отмахивается Колесников. – А знаешь, сколько людей от алкоголя погибло? А ты против запрета!

– А знаешь, сколько людей благодаря алкоголю не умерло? А сколько родилось благодаря ему? – парирую я.

– Точно! По пьяни много семей сошлось! – говорит Малышев. – Выпил, и девчонка уже симпатичная, да и добрее к тебе! Так и до детей недалеко!

Ржём.

– Что значит, «не умерло»? – не понял Колесников. И мне, кстати, что трезвому, что пьяному всё равно, красивее никто не кажется.

– Ну, стрессы там всякие, депрессию алкоголь снимает, – зачем-то начинаю говорить я, ведь точно не поймут меня советские дети.

– Какой ещё стресс? Какая депрессия? – заинтересовался Бейбут.

– Ты вообще молчи, наркоман, – пихает его в бок Ленка, она ещё зла на него за анашу.

Девочка ведь не знала и слова такого раньше, а уж что это не просто травка, а наркотик, ей и в голову прийти не могло.

– Наших бьют! – раздался стук в дверь и женский голосок.

Выбегаем на улицу мимо офигевшего вахтера, и, точно – драка! Только не наших бьют, а наши бьют. Здоровенная деваха с третьего курса, имя, как водится, не помню, сцепилась на стадионе с двумя спортсменками. Одна из них уже сидит на дорожке и не дергается, вторая ещё сопротивляется, но силы не равны. Наша комсомолка выше на голову. Идти разнимать бабскую драку неохота, а надо. Слишком много людей меня уже заметили на улице, а значит, будут вопросы – а почему я промолчал и ушёл? И нет ли в этом, какого-либо комсомольского косяка? Кое-как разнял. Оказалось, драка из-за парня, причем, неместного.

– Лен! – говорю я толстенькой, но симпотной девушке. – Что тебе, наших парней мало? Ты чего к спортсменам полезла! Ладно, сейчас их две девки было, а если будет целая команда?

– Наши парни на меня и не смотрят, – всхлипывает у меня на плече забияка.

– Неправда! Ты очень привлекательная, всё при тебе! Грудь, вон, трешка, не меньше! – успокаиваю я.

– Я толстая… – не верит мне она.

Пришлось налить ей чуток коньяка, были у меня остатки во фляжке. Сидим втроём – я, Бейбут и Петька Колесников, чего он не ушёл – неясно.

Лена рыдать перестала, и даже улыбаться начала.

– Вот видишь, мы стресс сняли, – говорю я Колесникову. – Жаль, нету больше алкашки.

Выглядываю в окно и кричу соседке, которая греет уши в наших посиделках, тоже раскрыв окно.

– Синицкая! Алкашка есть?

– Есть! Но шляется где-то, – не поняла меня Оля.

– Да я не про Лукарь! – чуть не заржал я.

– У меня есть дома! – неожиданно говорит Колесников. – Сейчас сбегаю!

– Да не надо, хватит уже, – машу рукой.

– Давай вместе сходим! – говорит толстенькая Лена. – Ничего не хватит.

Они уходят.

– Ты понял теперь, наркоша, чем надо стресс снимать? – спрашиваю я у друга, но тот презрительно фыркает.

И то верно, нет у него стрессов, живет в мире с самим собой, прёт хакаску Таню, списывает у меня на контрольных, занимается боксом три раза в неделю. Он и домой ехать не хочет, ему в Красноярске хорошо, а дома что? Дома он младший! Работать да тумаки получать.

Ночью стук в дверь. Открываю, а там Аркадий.

– Парни у вас можно на полу перекантоваться? – говорит он.

– Не понял, – тру глаза спросонья.

– Да там Петька с Ленкой этой э… .

– Какой Ленкой? Какой Петька? – уточняет проснувшийся от шума Бейбут.

– С толстухой, которая сегодня дралась. А Петька – Колесников, конечно, Малышев уже неделю живет у своей КИСИшницы. Которую ты спас от падения с обрыва, – отвечает Аркадий.

– Которую мы спасли от падения! – ревниво поправляет Бейбут. – Да заходи, чё стоишь?

Утром в столовой заловили Петьку и потребовали подробностей!

– Что, сняли стресс? – подкалываю я. – И сблизились?

– Как так вышло, не пойму, – растерян Петька. – А если она забеременеет?

– Предохраняться надо было, ты предохранялся? – спрашивает опытный Казах.

– Не помню я! Никогда больше пить не буду! – зарекается казанова.

Опять контрольная, на этот раз по ненавистной химии. Наделал шпор с формулами и благополучно решил задачку. Последняя в этом году контрольная. Есть ещё физ-ра, но мне сдавать нормативы не нужно. Сделали исключение для чемпиона СССР. Результаты по химии известны на следующий день, и у меня – пять! Странно, вот уверен, что не всё правильно написал. Скорее всего, Ким помог. Тянут меня на отличника.

Конец мая, еду с танцевальной тренировки на автобусе, народу набилось в него много, но я каким-то чудом сел на свободное место. Проезжаем остановку «Агропром», входит беременная девушка, пузо не слишком большое, но заметное. Я сразу уступаю место и получаю благодарный взгляд. Девушка читает журнал «Вокруг света» за май, а именно статью, вернее, перевод работы Жак-Ива Кусто «В поисках Атлантиды». От скуки заглядываю в журнал сверху вниз и ловлю ещё один взгляд, на этот раз уже кокетливый. Тут я внезапно вспоминаю свой отдых в Крыму в своей прошлой жизни и посещение музея в Керчи. Там демонстрировались золотые монеты, вернее, золота там было примерно половина, если я правильно запомнил слова экскурсовода, но дело не в этом. Монеты старые, до нашей эры ещё, и нашли их в пределах городища какого-то, название я не помнил, а вот название керченского мыса, где располагалось городище, мелькает у меня в голове. То ли «Караульный», то ли «Карантинный». Когда я попал в этот мир, то завел тетрадку, куда записывал все важные события, которые помнил, например, про Чернобыль, но ни одного клада я не помнил. Надо записать!

Выхожу на «Универсаме» и ловлю уже немного обиженный взгляд от беременной девушки, я так и не попытался с ней даже поговорить. В универсаме покупаю пару банок компота из персиков, что-то захотелось сладкого. Купил также хлеб, масло, яйца – ужин я опять пропустил, ведь тренировка заканчивается около восьми вечера.

Дома Бейбут, и сразу тетрадку я не достаю. Но как только тот уходит в душ, быстро лезу в свой «хитрый» тайник за вентиляционной решёткой и вынимаю оттуда спрятанную тетрадь. Записываю, что помню. Разумеется, никаких подробностей нет в голове, но слово «Карантинный» определённо, мне кажется, связано с кладом. «Мыс Карантинный» может же быть? Ещё раз читаю тетрадку, она у меня по годам разбита, тетрадка толстая, сорок два листа в клетку, и на каждый год у меня по одной странице, с другой стороны тетради у меня тоже информация, но уже географическая – примерные расположения объектов, которые я обсчитывал в прошлом.

Читаю… Сегодня давка на финале кубка чемпионов! Жаль, но уже ничего не исправить, а я помнил, и была же мысль предупредить её! Но точной даты у меня не было записано, а вот «Советский спорт» пишет, что сегодня финал кубка. Значит, сегодня. У нас матч не показывают разумеется. Блин, как я забыл-то? Читаю, что ещё я раньше вспомнил, – пожар в Казахстане, на Тенгизском месторождении нефти, около Каспийского моря. Дату не помню, помню летом было. Но тут я и дергаться не буду – да, горело долго, до зимы, но потом потушили и, вроде, без жертв. Землетрясение в Мексике, год точно не помню, может и этот, осенью. Осенью же встреча Горбачева и Рейгана. И всё. Негусто! Неожиданно вспоминаю ещё два события: после землетрясения было извержение вулкана где-то в Америке тоже, вроде Колумбия, или Уругвай, и вспоминаю, что «виндовоз первый» выйдет осенью! Через год я уже знакомился с этой операционкой в Новочеркасском вузе, хотя у нас там ЕС стояли, и изучали мы Бейсик и Фортран, вроде. С удовольствием записываю обе информации, хотя до осени ещё далеко. Прячу тетрадку, и вовремя, вернулся мытый Казах. Тут же он напомнил мне про чемпиона СССР по футболу этого года – «Динамо Киев» опередит «Спартак» ненамного. Появилась идея даже с кем-нибудь поспорить. Жаль, тотализатора нет пока. Там ещё «Торпедо Кутаиси» отличится, в последних семи турах – шесть побед, и уйдет от вылета. Явно купили матчи. Нечестная игра!

– Прилично разогнались ребята, – бубнит сосед про «Динамо Киев». – Лобановский, Протасов.

«Тоже нечестная игра», – думаю я, про будущий рекорд Протасова, засыпая.

Да что такое, то понос то золотуха! Опять нас с Бейбутом ночью будит стук в дверь.

«Если снова Аркаша – пинка дам», – решаю про себя я, открывая дверь.

На пороге стоит едва одетая Синицкая.

– Толя. Ленки до сих пор нет, – говорит тихо она с небольшой ноткой паники в голосе.

– Да шут с ней! Я ей кто – папа? Ты ей кто – мама? Придет, куда она денется, дружит, наверное, с кем-то, – пытаюсь закрыть дверь.

– Дружит, но там такие парни! Бандиты! – не даёт закрыть дверь мне бдительная соседка.

– Откуда у нас бандиты? – сзади хмыкает Бейбут.

«Откуда и ты», – мысленно отвечаю ему, вспоминая его будущее, которое я, разумеется, попытаюсь исправить, а вслух говорю Синицкой:

– Подробности рассказывай!

Глава 12

В профилакторий, где, по мнению Оли, терзали Ленку, мы вошли как нож в масло. Ну, или, как «русские в Косово», цитата из фильма. На вахте дежурила та самая «подруга Мироновны», которая видела меня уже в атаке.

– Это со мной, – кивнул я на Бейбута и довольно фривольно одетую Синицкую. – Как там триста шестая?

– Сидят, в карты играют! – охотно сдала ленкиных обидчиков вахтёрша.

Хорошо быть молодым и сильным, и без живота – мы прыжками по лестнице взобрались на третий этаж профилактория комбайнового завода, вроде.

Удар ногой в область замка, и перекошенная дверь на одной петле не стала сопротивляться нашему натиску и открылась. Лукарь сидела на кровати у окна и зажимала руками голову. Виднелись голые коленки из-под нарядной юбочки и туфельки на полу около кровати. Рядом по левой стене – двухъярусная кровать, там сидят двое, ещё один сидит на стуле. Играют в преф на небольшом журнальном столике. Я четко вижу пулю, кстати, уже исписанную. Никаких следов пьянки нет, как и нет следов пыток молодой девушки, в которых была уверена Синицкая.