Степан, охваченный паникой, побежал к своему дому. Ворвавшись в комнату, он подбежал к окну и заглянул в него. "Ничего… Абсолютно ничего… Что же это все значит? Может быть, я и вправду болен?"
Степан, вошел в ванную и уставился на свое отражение в зеркале. Лицо его попеременно выражало то бледность, то смирение, то безумную ухмылку.
Не раздумывая больше ни секунды, Степан выскочил из дома и побрел куда глаза глядят.
И вдруг, словно из ниоткуда, перед ним возникла коричневая скамейка, а рядом – могучий дуб. Степан был ошеломлен. Ему казалось, что в этом пустом мире не может быть ничего, кроме пустоты.
Он с трудом подавил удивление. Ему было все равно, откуда они взялись. Он был слишком уставшим.
Степан опустился на скамейку, пытаясь собраться с мыслями. "Хм… Похоже, я и правда сумасшедший… Такие фантазии… Хм… Интересно, если тут ничего нет, то как я оказываюсь в разных местах? Хм… Красивый дуб…"
Пока Степан терзался сомнениями, пытаясь определить, безумец он или нет, тишину разорвал четкий звук приближающихся сапог.
Встревоженный, он огляделся по сторонам, пытаясь понять, кто или что это может быть.
И тут, сзади, появилась женщина среднего роста у Степана такой же. Она медленно подошла к нему и приветливо поздоровалась.
– Привет.
Степан, невольно залюбовавшись, отметил, что женщина, на его взгляд, была очень красива: длинные золотые волосы,кожа тонкая, оттенок лица тусклый, сероватый, бездонные голубые глаза…
– Эмм… Это ты еще один мой бред, да?
Неожыданно женщина отвесила ему звонкую пощечину.Степан погладил свою щеку.
– Что это было? За что?
Женщина, с вытянутым лицом и чуть припухшими нижними веками, широкие густые брови,выглядела лет на тридцать, у неё на лбу и в зоне вокруг глаз были видны тонкие мимические морщинки. Она стояла перед ним с надутыми щеками.
– Я тебе не бред! Понял?
– Ты тоже больная?
– Чего? Чего?
Степан растерянно почесал голову, не зная, что ответить.
– Может быть, ты мой лечащий врач?
Женщина, озадаченно нахмурившись, ответила:
– Во-первых, я не больная. И я не твой врач, и не бред, как ты там себе надумал.
Степан недоверчиво посмотрел на нее.
– С чего я должен тебе верить?
– А что, легче поверить, что ты больной, или что я – твой бред?
Степан, не отрывая от нее взгляда, задумался. В ее словах была какая-то логика.
– А как по-другому, если тут все ненормальное?
Женщина обвела взглядом окружающее пространство.
– Ненормальное? Это же твое место! И ты называешь его ненормальным?
Степан удивленно посмотрел на нее.
– Что ты имеешь в виду под "моим местом"?
– То и имею. Все это – твое. Все, что здесь есть, – оно твое.
Степан, все еще не понимая, переспросил:
– То есть? Я не совсем улавливаю… Ты хочешь сказать, что все, что здесь есть, принадлежит мне?
– Ага.
– Но откуда ты это знаешь?
– Пфф… Да это и ежу понятно!
– Ты не ответила.
Степан посмотрел на женщину с нахмуренными бровями.
– Ой-ой… Ты правда не понимаешь?
– Ага.
– Ох… Ну, хорошо. Тогда я объясняю для тупых.
– Я не тупой!
– Не перебивай! Так вот…
Степан, немного обидевшись, продолжал слушать эту незнакомку.
Женщина, словно играя, говорила с ним слегка приподнятым тоном:
– Так вот… Откуда я знаю? Очень просто! Это все из-за тебя! Тебе так одиноко! Тебе так больно! Вот как-то так…
– Погоди… Я не понял… Я все равно не понимаю… Хочешь сказать, я тебе как-то открылся? Но как? И вообще…
Степан, не зная, что ответить, почесал в затылке. Женщина, не дав ему закончить, перебила:
– Я все чувствую! Я знаю твои чувства! Прими это как факт.
– Но как ты…
Женщина внезапно вытянула ладонь перед его носом.
– Неважно, как я это умею делать. Просто я это умею.
Женщина опустила руку, а Степан все еще не понимал, кто она такая. Откуда она взялась? Бред это или нет? Он не особо ей доверял, хотя… Поговорить с красивой женщиной, которая не казалась сумасшедшей, было приятно. Даже если это всего лишь плод его воображения.
– Я – Виктория. А тебя как зовут?
Степан, погруженный в свои мысли, пропустил ее слова мимо ушей. Она заметила это и бросила на него гневный взгляд. Степан, испугавшись, вздрогнул.
– А… Чего?
– Хватит летать в облаках!
– Слушай, а откуда ты?
– А… Не поняла вопроса.
– Ну, в смысле…
Женщина вдруг поняла, что он имел в виду.
– А… Откуда я? Ты сам захотел чтобы я появилась.
– То есть? Если я захочу, чтобы ты исчезла, ты исчезнешь?
– А ты хочешь?
– Наверное, нет.
Виктория, надув щеки, посмотрела на Степана с озадаченным видом.
– Наверное? Пфф… Скажи уже свое имя! Я же сказала тебе свое!
– Извини, я не расслышал.
– Как грубо! Не расслышал он… Хм…
Сказала она, повернувшись к нему спиной, скрестив руки на груди и по-прежнему надув щеки.
Степан, слегка смущенный, подбирал слова для извинений.
– Ну, серьезно, прости! Ладно, давай начнем сначала. Меня зовут Степан. А тебя?
Виктория повернула голову в его сторону и, уже без надутых щек и не скрещивая руки на груди, снова произнесла свое имя:
– Виктория. Очень приятно.
Они смотрели друг на друга. Степан, разглядывая ее, думал, можно ли ей доверять, но в то же время радовался, что у него появился хоть кто-то, с кем можно поговорить. Но если она попытается причинить ему вред, он за себя не ручается…
Пока Степан погружался в эти мрачные мысли, Виктория одарила его своей милой улыбкой.
Степан, удивленный, задумался: почему она так ему улыбается? Такая красивая – и вдруг оказалась здесь, в этом пустом месте. Только она и он… Разве такое возможно?
– Эмм… Не хочешь присесть?
Виктория вопросительно посмотрела на Степана.
– Что? Что? Не очень поняла.
– Присесть говорю! Ты глухая, что ли?
– Что? Я не глухая! Просто такой грубиян предлагает мне место на скамейке. Вот я и удивилась.
– Я не грубиян! Я же извинился.
– Ладно-ладно. Присяду.
Они уселись рядом и стали смотреть вдаль.
Степан, продолжая смотреть вперед, решил украдкой взглянуть на Викторию, чтобы понять, злится ли она на него. Но, к своему удивлению, он увидел, что она не злится. На ее лице играла приветливая улыбка, и она, как и он, смотрела вдаль. Виктория, однако, заметила его взгляд, но ничего не сказала. И они продолжали молча смотреть вдаль.
– Слушай, Виктория, я хотел бы задать тебе вопрос.
– Вика, если хочешь. Какой?
– Если тут все принадлежит мне, то значит, и ты мне принадлежишь?
Виктория, не в силах сдержать смех, прыснула.
– Что такого смешного я сказал?
– Человек никому не принадлежит.
– Да? Возможно.
– Не возможно, а точно.
– Но тогда почему ты здесь?
– Потому что ты так захотел.
– То есть? Но почему именно ты?
– Ты и так все знаешь.
Помолчав немного, они снова устремили взгляд вдаль.
Вдруг Степан повернулся к Виктории и внимательно посмотрел на нее. Стройная фигура, черные сапоги, черные калготки, средняя черная юбка, белая рубашка, черная куртка, накинутая поверх. Он всмотрелся в ее маленькие губы, прямой нос, изящные уши… Он вдыхал аромат ее золотых волос. "Здесь никого нет… Я могу сделать с ней все, что захочу… И никто мне не помешает… Если она станет звать на помощь, никто не придет… А я буду ей обладать… Нет! Нет! Выбрось эти мысли из головы! Я не такой! Я не такой! Не такой!"
Пока Степан боролся со своими темными мыслями, Виктория с усмешкой посмотрела на него.
– Задумал что-то пошлое?
– Что? Нет!
– Ты забыл? Я чувствую, что у тебя внутри… А внутри у тебя похоть.
– Нет! Ты ошибаешься!
– Как знаешь, но попробовал бы ты только… Я бы тебе потом голову свернула, – прошипела она, и в ее голосе было слышно некоторую серьезность.
Степан и Виктория молчали, словно между ними пролегла пропасть. Степан, не выдержав тягостного молчания, шагнул в пустоту:
– Слушай, я хотел спросить…
Виктория смотрела на него, прожигая взглядом, полным презрения и… чего-то еще, неуловимого. Но она позволила ему говорить.
– Что еще? – в ее голосе просквозило едва уловимое, но отчетливое раздражение.
– Может, это прозвучит странно, но… сколько сейчас времени?
– Время? – усмехнулась она, и в этой усмешке не было ничего доброго. – Здесь время не имеет значения.
– В смысле? Не понимаю.
– В прямом. Здесь времени не существует. Смирись.
Степан опустил голову, разглядывая жижу у своих ног. В этот момент Виктория резко поднялась со скамейки и пошла прочь. «Почему она вообще заговорила со мной? Могла же просто пройти мимо», – подумал Степан и окликнул ее:
– Скажи, почему ты со мной заговорила?
Виктория обернулась, в ее глазах мелькнуло удивление, быстро сменившееся раздражением.
– Почему, почему… Вечно эти "почему"! Бесит!
– Так почему?
В ее взгляде вспыхнула ярость.
– Захотелось, вот и все!
– Захотелось и все?
– Да. А что такого? Почему я не должна с тобой разговаривать? Ты что, особенный?
– Нет, просто…
– Хватит! Захотелось, и точка.
Виктория отвернулась и снова пошла прочь.
– Постой! А ты куда?
Виктория замерла, но не обернулась.
– Куда хочу, туда и иду.
– Но если мне придется тебя найти?
– Найдешь, не бойся.
– Откуда ты можешь это знать?
– Знаю, и все.
– А если мне придется искать тебя?
Уголки ее губ дрогнули в усмешке, которую Степан не мог видеть.
– Не забывай, я чувствую тебя. Где бы ты ни был, я найду тебя.
С этими словами Виктория растворилась в воздухе, словно ее никогда и не было.
Степан долго смотрел туда, где она исчезла. Потом поднялся и пошел домой. Высохшая одежда покачивалась на сушилке. Он вошел в комнату и рухнул на кровать, думая о Виктории. Кто она? Можно ли ей доверять? Или она плод его воспаленного воображения? Хотя… она казалась вполне реальной, живым человеком, с которым можно поговорить.
Степан решил немного поспать. Сон окутал его, но внезапно пронзительный женский крик разорвал тишину. Он донесся откуда-то снаружи. «Что это было?»
Степан подскочил и выглянул в окно, но там никого не было. Он выбежал из дома, осматриваясь по сторонам. Мир вокруг казался чистым листом, но источник крика словно испарился.
И вдруг он увидел алый ручей, струящийся по асфальту и подступающий к его ногам. Он поднял глаза и пошел по кровавому следу. Вскоре он увидел Викторию, лежащую на земле в луже собственной крови. Алая жидкость сочилась из ее тела.
Не раздумывая, Степан бросился к ней и попытался остановить кровотечение, прижимая рану руками.
– Виктория! Кто это сделал?
Виктория смотрела на него печальными глазами. Он видел, как она захлебывается кровью. Степан не знал, что делать, и продолжал прижимать рану, тщетно пытаясь остановить поток жизни.
Как вдруг зазвонил телефон
– Что? Откуда это? – выдохнул Степан.
– В правом кармане, – прошептала Виктория
Степан, дрожащей рукой извлек телефон из кармана Виктории, и в тот же миг из динамика хлынула ледяная волна знакомого, зловещего голоса:
– Это я говорит ну что, как там развлекаешься?
Степан, судорожно прижимая кровоточащую рану Виктории правой рукой, поднес телефон к уху левой, стараясь уловить каждое слово.
– Это ты сделал? Отвечай, мерзавец!
– Это я говорит не понимаю, о чем ты…
– Я говорю, это ты сделал!
– Это я спрашивает тебя Кому причинил боль? Не понимаю… Пока. И в трубке повисла зловещая тишина.
В трубке раздались гудки, и телефон завибрировал, как и тогда. Степан отбросил его в сторону, и произошел взрыв, но на этот раз не было никаких черных человечков.
Степан закрыл Викторию своим телом, защищая от осколков. И тут он понял, что больше не прижимает ее рану.
Он вернул руки на место, но было поздно. Виктория не двигалась. Он прислушался к ее сердцу, но оно молчало. Она была мертва. Степан схватился за голову и начал трясти ее из стороны в сторону, пытаясь проснуться.
Наконец, он успокоился и уставился на ее неподвижное тело. И вдруг ее глаза начали беспорядочно вращаться как и голова. Степан отшатнулся в ужасе.
Глава 7 Мёртвая
Степан, ошеломленный, не мог отвести взгляда от Виктории. Как она могла вертеть головой, когда мертва? Он не понимал, как такое возможно.
Виктория, в свою очередь, не понимала его замешательства.
– Степан, почему ты так на меня смотришь?
– Ты… ты же была мертва. Как ты вдруг ожила?
– Что? Мертва?
Виктория не понимала его слов. Внезапно она ощутила, как замерло сердце. Обхватив плечи руками, она задрожала, и беззвучный рык вырвался из ее груди, перерастая в безудержные рыдания. Она съежилась в комок, пытаясь спрятаться от невыносимой реальности.
Степан, видя ее страдание, решился обнять, чтобы утешить.
Виктория отпустила плечи и вцепилась в Степана, рыдая у него на плече.
– Я же столько не успела…
В объятиях Степана он не чувствовал тепла, которое всегда от нее исходило. Сердце не билось, не было никаких признаков жизни, но она рыдала, как человек, чья душа разрывается от горя.
Степан все еще обнимал ее, но внезапно отстранился. Виктория смотрела на него глазами, полными слез.
– Скажи… ты знаешь, кто это сделал?
Виктория растерянно повела головой из стороны в сторону.
– Скажи… ты помнишь, как ты кричала?
– Нет… я не помню. Я вообще ничего не помню. Как же так? Почему это произошло со мной?
– Вообще ничего не помнишь?
– Нет, ничего.
Виктория продолжала лить слезы, а Степан, с грустью глядя на нее, выдохнул.
– Слушай, я знаю, это глупо прозвучит, но… мне тебя жаль.
– Жаль, говоришь? Что я умерла?
– Ну да.
– Ну да? Серьезно? Ну спасибо.
Виктория бросила на Степана злобный взгляд.
– Я что-то не то сказал?
– Ты сказал "ну да". Ничего больше в голову не пришло?
– А что я должен был сказать?
– Мог бы просто промолчать.
– Хорошо, извини.
– Ты опять?
– Ладно, молчу.
Долгая тишина повисла между ними. Виктория все еще рыдала, а Степан никак не мог понять, как она, мертвая, разговаривает с ним. Он задавался вопросом, не болен ли он, не выдумал ли он все это.
– Скажи, если ты мертва, то как ты можешь рыдать и разговаривать со мной?
Виктория, вытерев слезы рукой, смотрела на него.
– Не знаю… но разве это важно? Я ведь все равно мертва.
– Если ты рыдаешь и общаешься со мной, то важно.
– Да не знаю я…
В ее красных от слез глазах читалась растерянность. Несмотря на боль, она расправила плечи.
– Ну ты хотя бы чувствуешь, что у меня на душе?
– Да.
– Но как? Если ты мертвая, как ты можешь знать, что у меня на душе?
– Может, не важно, мертв ты или жив. Может, и живые, и мертвые чувствуют душу людей.
– Может быть…
Виктория и Степан молчали, не зная, что сказать друг другу. Виктория была мрачнее тучи, а Степан все еще хотел кое-что узнать.
– Скажи, а ты не знаешь, кто он такой?
Виктория с раздражением ответила на вопрос Степана.
– Кто?
Степан рассказал о мужчине в черном капюшоне, после встречи с которым его жизнь перевернулась.
Виктория лишь вертела головой, ничего не понимая.
– Но может…
– Хватит уже! Имей совесть!
– Но я… прости, извини, если я тебе нагрубил и столько раз спрашиваю. Просто я ничего не понимаю. Прости.
Виктория увидела, как Степан опустил голову.
Внезапно Виктория схватила его за плечо.
– Ну ты чего? Ты же живой, а я мертва. Живой не должен опускать голову. Ну же, взбодрись!
Степан все еще смотрел вниз, сжимая кулаки.
– Я ничего не могу… Ничего… Я не понимаю, что творится. Не понимаю, что это за мужчина в капюшоне… И меня не было рядом, чтобы спасти тебя.
– Хватит. Это я виновата. Это я решила пойти одна. В этом нет твоей вины.
Виктория обняла Степана, и он обнял ее в ответ.
Глава 8 Человек.Часть 3
О Степане… что сказать? Он ходит на одну и ту же работу, смутно помня, чем там занимается. Он не истерик. Пусть не самый удачливый, но никогда не отчаивается. Порой, в глубине души, теплится надежда, что жизнь может стать лучше, хотя он и не делает ровным счетом ничего, чтобы это изменить. Это, признаться, немного раздражает. Когда-то, переехав в другой город, он пытался дотянуться до мечты, но потерпев неудачу, решил просто плыть по течению, влачась на нелюбимую работу. Но ведь есть и жить на что-то же надо…
Смирился ли Степан с невозможностью достичь желаемого? Как я уже писал, он скорее надеется на какое-то чудо. Хотя, если бы люди полагались только на чудеса, они бы не достигли и толики того, что имеют сегодня. Впрочем, и достигли много спорного… Но меня опять понесло. Возвращаясь к Степану: смирился ли он? Нет. Смирившийся человек не надеется ни на что.
Кстати, о смирении. Правда ли, что человеку нужно смириться с отсутствием достижений в жизни? Если хочется – воля твоя. Но подумай, что было бы, если бы ты не сдавался, а продолжал стараться, даже если в конце концов ничего не добьешься? Хотя, конечно, бывают случаи, когда человек бьется из последних сил и ломается… Жизнь у каждого своя. Но стоит ли отчаиваться? Это, безусловно, твое право. Но правда ли это стоит того?
Читатель скажет, что я противоречу себе. Как же высокомерие, о котором я писал ранее? Поясню. Я говорил, что высокомерным людям следует смириться с тем, что в чем-то они могут быть хуже других. Именно это я и имел в виду. В этом и отличие одного смирения от другого: есть смирение, когда человек опускает руки, а есть смирение, когда надменный человек должен признать, что он не так уж и хорош. Надеюсь, я достаточно понятно изъяснился. Иначе, как я уже говорил, я излагаю подобные мысли сумбурно.
Возвращаясь к Степану, что еще я хотел о нем написать?
Я хочу написать о том, что мир Степана, как говорила некая Виктория (о, это имя, означающее победу! Как же люди любят придавать значения, хотя это всего лишь имя… опять меня понесло), так вот, эта женщина говорила, что мир Степана состоит из черного солнца и пустоты. Хотя в этой пустоте есть его дом, скамейка под дубом и много чего еще, но это я забегаю вперед.
Интересно, из чего состоит внутренний мир человека? Люди постоянно пытаются его рационализировать, но по сути он сумбурен. У Степана – вот только что описанный мир. А какой мир у другого человека?
Говоря о другом человеке… Женщина, Виктория, присутствует в его мире. Что она там забыла? Неужели он ее и правда придумал? Хотя он встречал ее, хотел познакомиться, но слишком боится. Вдруг она замужем? Вдруг она проститутка? Вдруг знаменитость? И так далее, и так далее… Одна отговорка за другой.
Мое мнение таково: если бы все так поступали, человечество давно бы исчезло.
Люди страшно боятся знакомиться друг с другом. Почему? Люди сами в этом виноваты. Но мне ли их судить, хотя я и сужу.
Куча оговорок. Зачем быть вместе, заводить семью? Зачем все это, если нет никакого смысла?
Если знакомство и взаимоотношения не имеют смысла, то вся история человечества лишена смысла. Ради чего тогда ваши предки все это делали, чтобы вы в конце ныли, что он мне будет изменять, она мне будет изменять, он меня бросит, она меня бросит? Разве это не высокомерие?
Ладно, опять меня понесло не туда. Что еще можно написать о Степане?
Я могу написать о нем, что он не курит и не пьет. Что он неплохой человек, хотя у него и мелькнула мысль овладеть Викторией. Вообще, можно ли это считать чем-то из ряда вон выходящим? В какой ситуации он оказался… Чтобы вы думали, какие бы мысли вас посещали? Несмотря на это, он не дает себе этого сделать, потому что считает, что так поступать нехорошо.
Ладно, пока на этом закончу. А пока на этом все.
Глава 9 Степан дурак
После объятий Степан и Виктория отправились в неспешную прогулку по миру, сотканному из пустоты, но манящему призрачной возможностью найти хоть какой-то путь. Они шли бок о бок, украдкой обмениваясь взглядами. "Неужели я и впрямь сошел с ума? Или это всего лишь сон? Почему все это происходит именно со мной? И что она здесь делает? Я сам захотел ее видеть? Но почему именно она? Почему не родители, например? Впрочем, понятно… Мне стыдно перед ними. Столько всего наобещал, когда уезжал, а в итоге – хожу на ненавистную работу, даже не помню, чем там занимался. Хотя, какая теперь работа? Меня же уволили… Да и вообще, разве сейчас стоит думать о работе? Ведь я невесть где, и осознаю, что творится что-то неладное."
Погруженный в свои мысли, Степан застыл на месте, опустив голову. Виктория, заметив это, подошла и легонько шлепнула его по затылку.
– Ай! За что опять?
– Степан, хватит много думать. От этого будет только хуже.
– Да ну? Серьезно?
– Ага.
Виктория смотрела на Степана с легкой грустью, а он, немного раздраженный, отвернулся.
– Степан, прими уже все как есть.
– Да я всегда все принимаю! Когда меня увольняют с работы – я могу принять все как есть. Но это… Это что-то из ряда вон выходящее! И ты предлагаешь мне смириться? Не смеши!
– Степан…
– Да и вообще, ты – плод моей больной фантазии!
– Я тебе еще раз повторяю: я – не твоя фантазия.
– Хорошо, допустим, ты реальна. Но почему тогда ты такая спокойная? Скажи, разве тебя не напрягает ситуация, в которой ты оказалась?
– Нет, не напрягает.
– Почему же? Позволь узнать.
– А что такого плохого в том, что я оказалась вместе с тобой здесь, где нет людей, ничего нет? Можно ни о чем не беспокоиться, не нужно ходить на работу и заниматься прочей рутиной, которая мне уже осточертела.
– А как же я?
– Ты? С тобой приятно общаться. Ты приятный человек, хоть немного грубый и пошлый. Но все мужчины такие, так что ничего страшного.
– Нет, если бы ты знала меня лучше, ничем хорошим это бы не кончилось. Ты бы повесилась, если бы была жива.
– Скорее, ты бы сам из-за меня повесился.
– Не знаю…
– А я знаю.
Степан молчал, не находя, что ответить. Виктория посмотрела вверх.
– Степан, может, это шанс разобраться в себе? Отдохнуть от забот? Как думаешь?
– Разобраться в себе, говоришь? Отдохнуть от забот? Ха, не смеши!
– А тебя что-то напрягает?
– Да, напрягает! Может, ты со всем смирилась, но я – нет! И вообще, если ты мертва, то почему ты со мной разговариваешь? Все это странно… Очень странно.
– Степан, это твой мир. Прими его условности.
– А может, и не мой.
– Нет, он твой. Ты просто боишься признаться в этом самому себе.
– Хорошо, предположим. Но почему я должен тебе верить? Ты можешь мне врать.
В глазах Виктории появилась грусть.
– Почему ты так думаешь?
– Я тебя не знаю. И вообще, ты мертва, но почему-то не валяешься там, где тебя убили.
– Я думала, тебя печалит моя смерть…
– Да, печалит. Но ты же мертва! Это как-то странно…
– Повторяю: прими все как есть.
– Это не так-то просто, знаешь ли.
– Я приняла все как есть. Знаешь, я тоже не знала, как себя чувствовать после такого… Что я разговариваю с тобой, хожу с тобой, смотрю на тебя, даю тебе советы… Но я приняла все как есть. Может, и ты примешь?
Степан внимательно посмотрел на Викторию и заметил, что на ее рубашке нет пятен крови.
– Ты это куда смотришь?
– Слушай, я тут задумался… Скажи, а где твое пятно от крови?
– Что? Ты о моей рубашке, что ли, сейчас? Сейчас посмотрю…
Виктория озадаченно взглянула на свою рубашку.
– Что… Куда оно делось?
Степан вперил в Викторию взгляд, полный недоверия.
– Видишь? С чего я должен тебе доверять? Мало ли что ты можешь сделать…
– Так что тебя не устраивает? – слегка огорченно спросила Виктория.
– Ну, твоя кровь исчезла непонятно куда. И вообще, где следы от ударов?
– Слушай, я не знаю, ясно тебе? С тобой приятно общаться, но ты такой придурок!
– Но послушай, все это…
Виктория, смотря на Степана, вдруг закричала, так что у нее задрожали губы:
– Почему… Почему? Хватит уже! Хватит!
– Виктория, я…
Виктория, с горечью опустив голову, тихо произнесла:
– Тебя волнует это все, да? А меня – нет. Просто живи и все. Пожалуйста.
Степан сделал шаг к Виктории, но она отступила.
– Ты… Если ты мне не доверяешь, то я могу уйти. Я ухожу.
Виктория пошла прочь, а Степана, хоть он и думал, что это уловка, терзали кошки на душе.
Напоследок, не оборачиваясь, она горестно произнесла:
– Когда я тебя обнимала, я искренне это делала. Без каких-либо уловок.
– Виктория, но ты же должна меня понять! Я…
Виктория ушла, оставив Степана наедине со своими мыслями. "Виктория, кто ты такая? Правда ли я могу смириться с тем, что происходит? Ты – сообщница того мужчины или нет? Как мне во всем этом разобраться? Неужели я и вправду придурок?"
