Девятый

Интересно, для Чарли мы значили хоть что-то большее, чем работа?

И что мы значим для Эли?

– Ты странно на меня смотришь, Эрих, – сказала Эля беззаботно.

– Да так. Непохожа ты на ангела, – Эрих пожал плечами. – Пойми правильно, я видел тебя в ореоле и с крыльями. И что ты сделала тоже помню. Но…

– Ты видел меня и в другом виде, – сказала Эля. – Три года, семь месяцев и шесть дней назад. Ты вёл группу красных и оранжевых в патруле над экватором Юпитера. Серафим Иоэль сражался с падшими вблизи Ио. Вы не приближались к месту сражения, но наблюдали его до самого конца.

– И почему мы не приближались? – спросил Эрих дрогнувшим голосом.

– Потому что серафим Иоэль запретил вам входить в зону боя. Вы получили бы смертельные дозы радиации, но не принесли никакой пользы.

Эрих кивнул.

– Верно. Но ты говоришь о серафиме в третьем лице.

– Правильно, – согласилась Эля. – Серафим Иоэль куда больше, чем я. Мне не вместить ни его память, ни его силу. И в то же время без меня его нет.

– Спасибо, что спасла нас на Каллисто, – сказал Эрих, тряхнув головой. Я понял, что он поверил. – И тогда, у Ио. Спасибо, что запретила приближаться.

– А я благодарна вам, – ответила Эля. – За то, что не бросили на Каллисто. Поэтому вы можете задать любой вопрос и получить ответ. Святослав уже выбрал, но, может быть, хотите передумать?

– Я спросил, кто такие ангелы, – сообщил я.

Эрих усмехнулся, Боря показал мне большой палец, Анна и Хелен радостно закивали.

– Святик правильно выбрал, – согласилась Анна. – Ангелы настоящие? Многие думают, что вы инопланетные существа. Нет, не подумай, я сама так не считаю…

– Мы настоящие, – серьёзно сказала Эля. – Только вам надо понять, что мы много больше, чем думали люди. Мы… я попробую фонетически…

Она нахмурилась и что-то произнесла.

Голос был человеческим, без ультразвукового визга или инфразвукового гула, негромкий.

Но слово оказалось незнакомым, непонятным и… тяжёлым.

Анна закричала, зажимая ладонями уши. Хелен распласталась по полу. Боря кинулся ко мне и повис, вцепившись в плечи. Только Эрих, набычившись, смотрел на Элю. Из уха у него выступила капелька крови, он мотнул головой, потом стер кровь пальцем, размазав по щеке.

Я вдруг обнаружил, что стою у стены, прижимая к себе Борю. Альтер, похоже, был не прочь вновь оказаться в моём сознании. Меня трясло, голова звенела, в глазах потемнело.

– Простите, – сказала Эля сокрушенно. – Я попыталась.

Она взмахнула рукой, и я ощутил касание благодати. Голова прояснилась.

– Ничего ты не пыталась, ты знала, что так будет, – пробормотал Эрих. – Что это было?

– Язык ангелов, – Эля вздохнула. – Нет. Осознанно причинять зло людям я не могу. Но теперь вы понимаете, как мне сложно?

Анна, успокаивая всхлипывающую Хелен, укоризненно посмотрела на неё.

– И нам сложно, – сказал я. – Но мы, вроде как, друзья? Так постарайся объяснить нашим языком.

Эля кивнула.

– Ладно. Но это будет лишь слабая аналогия.

– Сгодится, – сердито сказал я, отцепляя от себя Борю. Альтер был мрачный и смущенный одновременно. – Кто вы?

– Мы эмерджентные существа, – сказала Эля. – Самоорганизовавшиеся процессы в структуре Бога. Мы его инструменты… органы… программы… всё это и многое другое. Сознание Бога настолько же превышает наше, как наше превышает ваше, а ваше сознание – сознание инфузории. Сознание Бога слишком велико, чтобы контролировать отдельные процессы, а уж тем более – разумные личности.

– Слишком велико? – не понял я.

– Ну да, – просто подтвердила Эля. – То, на что обратится внимание Бога, не сохранит целостность. Это разрушающее наблюдение, превращающее объект в малую часть наблюдателя. Поэтому есть мы.

– Он вас создал? – спросил я осторожно.

– И да, и нет. Мы возникли сами, как его потребность контролировать Вселенную, не уничтожая её. Переносить информацию без ограничений законов природы, вроде скорости света. Контролировать локальные процессы – от взрыва звезды и до возникновения капли росы на цветке. Регулировать фундаментальные законы природы, во исполнение Его воли. Поддерживать баланс мироздания. Мы даже способны выдержать Его внимание… в какой-то мере и на какой-то срок. И можем взаимодействовать с материальным миром на простом уровне.

– Вот как сейчас? – спросил Эрих.

– Да. Я ведь в человеческом облике. Но в основе своей мы – устойчивые структуры в самой ткани Вселенной, в пространстве-времени, энергии, обычной и тёмной материи. Мы – нарушения топологии пространства. Самоподдерживающиеся квантовые состояния, сложные диссипативные структуры, устойчивые волны в скалярных полях.

Мы молчали, глядя на неё.

Эля вздохнула.

– Как много потребовалось слов, вместо одного, которое объясняло всё глубже и правильнее.

– Это то, что ты произнесла? – недоверчиво спросил я.

– Ага! – она улыбнулась. – Собственно говоря, это было всего лишь слово «ангел», но выражающее суть на максимально доступном человеку уровне. Видимо, я не учла, что имеется в виду теоретически доступный уровень, а не ваш конкретный. Вы получили информационный удар, но понять ничего не смогли.

– Как это прекрасно! – воскликнула Анна пылко.

Эля посмотрела на неё с удивлением.

– Прекрасно? Ты не шокирована, дитя? Я не разрушила твою веру, не нанесла душевной травмы?

– Нет конечно! – Анна глянула на нас с Борей, будто ища поддержки. – Ну я же не дурочка, чтобы представлять Бога сидящим на облачке, а ангелов – человеками с крыльями! Я понимаю, что всё куда сложнее, что до конца мне не понять. Но я рада, что вы есть, что вы с нами! Это… это так чудесно! Скажите, ваше совершенство…

– Зови меня Эля.

Анна замялась, но тряхнула коротко стриженной головой и храбро продолжила:

– Скажите, Эля, а когда мы умрём – мы же попадём к Богу?

– О, – сказала Эля в легком замешательстве. Вопрос её неожиданно смутил. – Ну, да. Конечно.

– Тогда мне ничего не страшно, – Анна снова обняла Хелен, всё ещё пребывающую в ошарашенном состоянии. – Ваше… Эля, вы можете исцелить Хелен? Видите ли, она забыла всё!

– Я обещала ответить на один вопрос, – серьёзно сказала Эля. – И я уже ответила.

– А это не вопрос! – воскликнула Анна дерзко. – Это просьба! Молю вас, всеблагой Иоэль!

Эля молчала. Потом покачала головой.

– Нет. Вернув сознание вашей Хелен, я тем самым убью эту.

Хелен вцепилась в Анну и замотала головой, будто от той зависело решение, жить ей или умереть.

Эля кивнула, примирительно сказала:

– Именно так. Всё имеет свою оборотную сторону. Но я утешу вас, девочки. Воспоминания прежней Хелен будут прорастать в памяти новой. Со временем они могут соединиться в одну общую личность. Если вернётся Эйр, её альтер, это станет хорошим знаком.

Она протянула руку и погладила Хелен по голове, будто маленькую. И та мгновенно успокоилась.

– Что ж, мне пора…

– Хоть про водород скажи! – внезапно попросил Эрих. – Ну зачем он вам?

Я не ожидал, что Эля ответит. Но, кажется, вопрос ей понравился.

– А из чего ещё строить? Во-первых, его много на Юпитере и Сатурне, с них не убудет. Во-вторых – универсальный элемент творения. Кирпичик. Первый атом времён рекомбинации.

Она едва заметно улыбнулась, будто припомнив что-то забавное.

Нет, я не был отличником, да и не забивали нам голову лишними вещами. Но космогония была моим любимым предметом в рамках божественной космологии.

– Ты помнишь время рекомбинации? – спросил я.

Эля медленно перевела на меня взгляд. И её глаза вдруг стали глазами ангела – чёрными провалами в искрящуюся бесконечность.

– О… это сложно. Иоэль помнит.

– Тринадцать с половиной миллиардов лет назад, – сказал я.

– Иоэль помнит, – повторила Эля, будто извиняясь. – Он появился раньше.

– Ты помнишь первый атом во Вселенной, – произнёс я.

Эля молчала, глядя на меня.

А я смотрел на неё – такую обычную с виду молодую девушку, к которой меня неудержимо тянуло, которую я вытаскивал из кристаллической «спасательной капсулы» на парящем в атмосфере Юпа серафиме, с которой мы делили один на двоих костюм в несущейся сквозь пространство наудачу «пчеле», которая пришла мне на помощь и которую я смог спасти, вернув благодать. Она живая и тёплая, я помню её голос и манеру говорить, ощущение её кожи и запах волос.

И она – крошечный осколок существа, которое мы зовём серафимом. Существа, построенного из чего-то, что я даже постичь не смогу, как она там сказала? Процесс, нарушение топологии, диссипативная структура, устойчивая волна…

Какой-нибудь грязный свинопас или бесправный батрак в средние века мог украдкой бросить взгляд на проезжающую в карете принцессу – и помечтать, что он спасёт короля, найдёт гигантский клад или победит дракона. Станет равным или хотя бы достойным.

У меня даже таких наивных иллюзий нет.

Это пропасть, которую невозможно перешагнуть. Её даже осмыслить невозможно.

Лучше бы ты была инопланетянкой. Разумной медузой или червём в человеческом теле. Это куда ближе. С медузой я бы попытался поладить.

– Я то, что я есть, – сказала Эля. – Даже в этом теле. Прости, Святик Морозов.

Я вдруг понял, что все смотрят на меня.

Смотрят с сочувствием. Даже Боря.

– Сейчас я уйду, – продолжила Эля. – Мне надо поговорить с командиром базы. В том числе и для того, чтобы у вас всё было хорошо. Потом я загляну кое-куда. И отправлюсь… – она улыбнулась, – в убежище. Думать. Искать выход. Я хочу спасти этот мир. Это моя функция, пилоты. А вы… выполняйте свою. Не лезьте в игры больших сил, делайте свои маленькие дела правильно и вовремя!

– Мы что-нибудь можем сделать для тебя? – деловито спросил Эрих.

– Хорошо, что именно ты задал этот вопрос, Эрих. Если я решу, что мне нужна помощь, я обращусь. Лично к тебе.

Она перевела взгляд на меня прежде, чем я успел обидеться или расстроиться этим словам.

– Святослав, ты помог мне на Юпе, я обещала вернуть долг. Так и случилось.

– В расчёте, – горько сказал я.

– Но ты опять меня спас, – продолжила Эля. – Так что зови снова, если что. А когда зайдёт Кассиэль, то передай ему привет и скажи, что я помню его тензор.

– Тензор? – с сомнением спросил я. – Какой ещё тензор?

– Тензор Риччи. Он поймёт.

Кожа Эли засветилась, когда ореол проступил над ней – и она исчезла.

– Чур я первый в туалет! – завопил Боря и метнулся к двери. – Это она так угрожает Кассиэлю, поняли? Что-то типа «знаю где тебя найти»!

– Дверь закрой, балбес! – крикнул я.

– Серафим велела делать малые дела вовремя! – хихикая откликнулся Боря, но дверь всё-таки закрыл.

– Какой невоспитанный малыш, – чопорно произнесла Хелен. Села на кровать, где только что сидела Эля и глубоко вздохнула: – Ах! Тут пахнет ангелом небесным и её мудрыми словами!

Вот и пойми, что у Хелен в голове, что из услышанного она поняла и как. Может для неё все наши разговоры – как одно-единственное слово на ангельском, от которого кровь из ушей идёт?

– Хорошая у тебя подружка, – задумчиво произнёс Эрих.

– С чего бы моя? – огрызнулся я. – Она вроде пообещала к тебе за помощью обратиться, если потребуется!

– Ну, есть то, в чём я объективно лучше всех, – спокойно ответил Эрих. Встал и потянулся. – Пойду-ка спать. Не бери в голову, Слава!

Вначале я думал, что не смогу уснуть. Под утро, да ещё после такого дня…

Но Борька, рухнувший на свою кушетку, отрубился мгновенно. Я полежал минуту, пытаясь придумать, в чём Эрих лучше меня.

В полётах и сражениях?

Ну так чем может помочь даже самый лучший пилот ангелу высшего чина? Пусть даже такой травмированной, как Эля…

Так что я закрыл глаза, поймав напоследок цифры на часах: «4:36» Подумал, что мы всё равно пока не летаем, временно отстранены, спать можно хоть до обеда.

И уснул, чтобы проснуться в другое время и в другом теле.

– Часто случаются такие приступы, Святослав?

Вопрос был докторским, интонации тоже соответствовали.

Но лётчик Святослав Морозов сидел не в кабинете врача, а на пляже. До горизонта раскинулось море, а может быть и океан – спокойная гладь с мягкими волнами, накатывающими на песчаный берег. Было жарко, но дул легкий ветерок, да и Святослав был в одних плавках, мокрый – видимо, только что окунался в море.

Меня пробило обидой. Уж если снова оказался в сознании своей основы, так стоило бы чуть раньше! Я люблю купаться в бассейне, но они у нас небольшие, да и в низкой гравитации это как-то странно. Наверняка в настоящем море ощущения другие.

– Тридцать пять раз случалось, – ответил Морозов. – Память у меня хорошая, да такое и трудно забыть. Первый раз в детстве, лет в двенадцать-тринадцать.

– То есть примерно раз в год, чуть пореже? – спросил его собеседник.

Это был худощавый мужчина, немолодой, лет пятидесяти, в очках с тонкой оправой, короткой прической ежиком, загорелый, тоже в плавках. Я подумал, что он, похоже, ровесник Святослава, по разговору чувствовалось. Только моя основа была гораздо мускулистее и спортивнее.

– Примерно, – согласился Святослав. – Но не равномерно… О, стих получился.

Святослав глотнул из жестяной банки, стоявшей рядом. Ну вот, опять пиво! К тому же тёплое, вдвойне гадость!

Его собеседник отпил из такой же банки.

– И как ты это чувствуешь? – очень спокойным, каким-то обволакивающим голосом поинтересовался он.

Мозгоправ, точно. Я-то с ними постоянно общаюсь, даже не помню себя без них.

– Ну… – Святослав замялся. Я чувствовал, что он готовился к этому разговору, заранее репетировал рассказ, но сейчас засомневался. – Вначале просто ощущение неприятное, тягостное. Будто что-то приближается, что-то должно случиться. Примерно полчаса длится. А потом – раз! Как отрезало. Но возникает другое… словно я – это не я. Будто во мне другой человек. Но он… – Святослав покрутил рукой перед собой, разглядывая пальцы. Я увидел тонкое обручальное кольцо, маленький шрам на ладони, коротко постриженные ногти. – Но он – тоже я. Понимаешь?

– Понимаю, – спокойно ответил очкарик.

Святослав взял с песка пачку сигарет, зажигалку. Закурил.

– К психологу идти не хочу. Спишут к чертям собачьим. Вот… решил с тобой поговорить. Приватно.

– И правильно решил, – сказал очкарик.

– Не подумай, с алкоголем это не связано. И никакой дряни я не курю, не глотаю.

– Свят, да мы с первого класса знакомы, – ухмыльнулся очкарик. – Если у тебя это в детстве началось… ты, по-моему, только после школы первый раз пива выпил.

Свят кивнул. И резко спросил:

– Володька, у меня шиза? Скажи честно?

– Как ты ощущаешь другую личность внутри себя? Она не враждебна?

– Нет. Скорей удивлена, или напугана, или хочет поступить как-то иначе. Иногда вроде и поступает, по мелочам, но может мне лишь кажется так. Я вот думаю… может ли быть такое, чтобы я ловил мысли… ну… его.

– Своего клона? – неожиданно жестко спросил Володя.

– Да! Я же думаю об этом всё время. Прав был или нет! Вроде как сам согласился, себя на подвиги отправил, но ведь по факту – как ребенка в янычары отдал! Ты же знаешь, у них там такая хрень, квантовая связь… их клонируют непрерывно, растят как овощи, а если пилот погибнет – оживят в новом теле! Может меня от этого торкает, а? Или шиза?

Сказать, что я обалдел – ничего не сказать.

Во-первых, выходит, Свят меня чувствует. Не понимает, что происходит, но чувствует.

Во-вторых, я еще много раз буду оказываться в его теле, верно?

В-третьих, он, оказывается, переживает! Всерьёз!

И в-четвертых – он совершенно правильно всё понял!

– Нет, Свят, – сказал Володя. – Ни то, и ни другое. Ну какой клон, какая квантовая запутанность? Если тебе с детства это мерещится? Когда программа с пилотами стартовала?

– Пять лет назад.

– Ну! А у тебя началось сорок лет назад, так?

– Тридцать восемь.

– Ну и?

Свят потёр лоб.

– Может этим квантам наплевать на время?

Мысленно я зааплодировал. Какой же я умный! Ну, то есть он умный!

– Свят… – сказал Володя. – Ну перестань придумывать. Время – это время. Оно и ангелам не подвластно.

Свят помолчал, зло спросил:

– Так что, шиза?

– Нет конечно! У тебя самое обычное диссоциативное расстройство идентичности, – сказал Володя.

– Это ещё что такое? – спросил Святослав подозрительно.

– Вот именно то, что ты ощущаешь.

– Типа раздвоение личности? – уточнил Свят.

– Так говорить не стоит, но в целом – да. Это часто случается. Процента два-три населения страдает. Ощущение чужих мыслей в голове, детского голоса, чужих воспоминаний, разговоры о том, чего не знаешь или о чём не хочешь говорить. Иногда будто щелкает – и та, другая личность берёт контроль над телом. У тебя же скорее пассивное влияние, чужая личность не вмешивается в управление… Немножко необычно только наличие предвестников: тревоги перед появлением второй личности.

Свят громко выдохнул. Бросил окурок в пустую банку из-под пива и закурил новую сигарету.

– Опасно?

– Да нет, в целом не опасно. Но настроение портит, депрессия возникает, расстройства сна.

– И какая причина?

– Обычно детская травма. Насилие, физическое или сексуальное…

– Но-но! – возмутился Свят. – Не было такого!

– Пережитая война, катаклизм, смерть близкого человека… Ты пойми, диссоциативное расстройство – защитный механизм. Когда человек не может справиться с какой-то серьезной бедой или потерей, он словно бы создаёт другую личность. Этой личности пережить случившееся проще. Понимаешь?

– Отца со службы выгнали, спиваться начал, мать любовника завела, вокруг страна горит… годится под катаклизм? – спросил Свят.

Володя молча похлопал его по плечу. Тоже взял из пачки сигарету. Минуту они молча курили, глядя на море.

А я размышлял. Хорошо это или плохо, что Свят меня чувствует, но теперь считает болезнью, глюком в голове?

Наверное, так лучше. Для нас обоих.

– Работе ведь не мешает? – небрежно спросил Святослав.

Володя откашлялся.

– В обычной ситуации я бы сказал «да». Но ты ведь военный лётчик.

– Так точно.

– Как сам считаешь? Если тебя в полёте переключит? Да ещё и в боевой обстановке, когда будешь где-нибудь над Краковом патрулировать с ядерным зарядом. А твоя вторая личность, к примеру, летать не умеет и высоты боится!

– Как лечить? – деловито спросил Святослав. – Ты извини, я сразу о главном. Достаёт меня это расстройство идентичности, и летать я не брошу.

– А вот тут извини, – Володя вздохнул. – Таблетками не лечится. Психотерапия, гипноз. Можно ввести тебя в транс и попробовать поговорить с другой личностью.

– Так гипнотизируй, – сказал Святослав. Убрал окурок, отряхнул руки и лёг навзничь на песок. – Я же не случайно разговор завёл, Володька. Он сейчас во мне. Сидит тихо и слушает.

Мне очень сильно захотелось проснуться.

Но это, кажется, от меня ни в малейшей мере не зависело!

Глава 5

Я помню, как впервые услышал Борю. Из пятилетнего возраста обычно сохраняется немного воспоминаний, только самые яркие: падения, травмы, обиды. В общем – боль и страх. Иногда вспоминается и что-то радостное, но обычно расплывчато, перемешано с более поздними воспоминаниями.

Борю я запомнил, как голос, мой собственный голос в моей голове, прошептавший «скучно!»

Вот чем я занимался – не знаю. Может быть, читал что-то, я уже умел читать: какие-нибудь рассказы о зверюшках (нас ими пичкали), или об ангелах (этого добра было ещё больше). А может разбирал-собирал конструктор, или работал на простеньком спортивном снаряде, или даже играл в какую-то игру?

Но я услышал голос. Удивился. И даже огрызнулся вслух – мне-то скучно не было. Воспитательница услышала, подошла и, улыбаясь, спросила:

– Альтер заговорил?

– Он зануда! – сказал я.

Было ли у меня до этого ощущение чужого сознания в голове? Не помню. Может и было, не так уж легко это почувствовать пятилетнему шкету. Да, с нами что-то делали… объясняли… ещё были уколы, никогда их не любил, и гипноз, а вот он мне нравился… то есть я как бы знал, что у меня будет альтер, но прошло время, прежде чем я его услышал…

Сейчас Свят чувствует меня. Но не слышит, хоть на этом спасибо. А может быть мне стоит как-то сосредоточиться? Боря ведь тоже никогда не был открыт, я слышал лишь то, что он хотел сказать.

Попытаться заговорить с ним?

Сидящий рядом со Святославом Морозовым мозгоправ Володя (я не сомневался, что он либо психиатр, либо психолог), покачал головой.

– Погоди, Свят. Это так легко не делается! На жаре, под пивко. Да и нечасто мне доводилось работать с диссоциативными расстройствами. Я больше по параноидным и шизоидным…

– Володя!

– Ну ты дай хоть подготовиться. Не беспокойся, вытащим мы твою вторую личность, разберемся.

Мысленно я усмехнулся. Фиг вам, не вытащите вы меня, я буду далеко от вас.

– Вот только не летай пока, – осторожно добавил Володя.

– Володька, мне пятьдесят три. Как думаешь, часто я за штурвалом? Ещё пару лет – и спишут подчистую. Повезёт, если «Охотника» пилотировать посадят…

– Так и не парься! Есть у тебя вторая личность, тащит на себе груз твоих детских страхов и комплексов, спасибо ей за это… Давай-ка ещё по пивку?

Меня отпустило. Я помнил тот первый раз, когда оказался в теле Святослава, пилотирующего самолёт. И тот случай, когда он был в реальном бою.

Сам не хотел бы повторения.

И будто только это напряжение держало меня в чужом теле – я вывалился обратно, в своё собственное. Дёрнулся, открыл глаза, привстал.

Боря спал. Слабо светились часы. Пять утра.

Я с облегчением опустил голову на подушку.

Этим утром (был почти полдень, но на базе, когда встал – тогда и утро) я почувствовал, что отношение к нам изменилось.

Вряд ли Гиора рассказал всем мою версию нашей эмиграции с Каллисто. Но что-то, вероятно, сказал, а на Титане он явно пользовался авторитетом. И все, конечно, уже знали, что на базе появлялся Кассиэль. И возникший вокруг Эли, которую все считали обычной девчонкой-пилотом, ангельский ореол, добавил пищу для догадок.

В общем, десяток запоздало завтракавших пилотов, при нашем появлении перестали спорить и принялись исподтишка наблюдать. Несколько человек, уже закончивших завтрак, отправились к раздаче за кофе или чаем.

Мы в столовку пришли всей своей поредевшей группой. Оккупировали один стол в углу, набрали еды. Сегодня был день азиатской кухни: суши, сасими, чёрные маринованные яйца, пахучие поджарки, где не разберешь из чего сделаны – может, и к лучшему. Эрих набрал чёрных яиц и тостов, я взял лапшу, составив её из разных компонентов и щедро бухнув приправ, прихватил и несколько спринг-роллов, обожаю их. Девчонки, не сговариваясь взяли обычной овсянки и ядовито-зеленый овощной сок, за фигурой, что ли, решили следить? Борька набрал полную тарелку сосисок и добавил к ним в компанию горку картошки-фри.

Лично я чувствовал зверский аппетит. Похоже прощальная благодать Эли опять запустила наш рост на полную катушку. Пойдёт сейчас рост, год за неделю. Я вспомнил анекдот про мальчика, который попросил у Санта Клауса день рождения каждый день и умер от старости через пару месяцев. Ухмыльнулся.

В нашей ситуации не прокатит. Мы умрём раньше. Только тушки бы дорастили…

Подошла девушка лет семнадцати. Видимо, хорошая летчица, впрочем, большинство пилотов на Титане, как я заметил, держались в возрасте не младше тринадцати-четырнадцати лет. Похоже, благодаря тактике минных сражений и магнитосферы поспокойнее, тут гибли реже, чем у Юпитера.

– Привет, – девушка дружелюбно улыбнулась. – Я Мари. Альфа-два третьего крыла.

– Привет, – сказал я.

– Слышал о тебе, ты ничего так, – блеснул галантностью Эрих и смачно откусил от маринованного яйца.

– Как вы, обживаетесь?

– Да всё нормально, – сказал я. – Спасибо за гостеприимство.

Мари помялась секунду.

– А где… девушка с вами была?

– Ты про ангела? – спросил я.

Чего уж тут скрывать – после её представления в столовой.

– Правда? Не врут? – Мари подалась ко мне, и я невольно заглянул в её, почему-то слегка расстегнутый на груди, комбинезон. – Ангел?

– Ну да, – сказал я. – Извини, никаких деталей, никаких объяснений.

– Нам выпала честь ей помочь, – сообщил Эрих.

Вот как он это умудряется делать?

Вроде ничего особо и не сказал, и «нам» прозвучало, а сразу сложилось ощущение, что вся заслуга – его.

Мари тут же переключилась на Эриха. Подхватила стул, присела рядом.

– Ребята, что же вы молчали? Посмотреть на ангела…

– Ты раньше не видела? – снисходительно спросил Эрих.

– Только на вахте, в пространстве. Или, когда Кассиэль является, – она поморщилась. – К нему приблизиться жутко, он такой высокомерный…