Марвин и другие. История в жанре фэнтези

Думая обо всем этом, он решительно не знал, что делать дальше. Бежать смысла не было – Богиня на то и Богиня, чтобы достать его из любой норы, хоть кротовьей, хоть лисьей.

Светлячки опустили на землю корзину со снедью и понемногу стали разлетаться в стороны, давая понять, что дальнейший путь Марвин продолжит один – солнце почти взошло, и помощь путнику больше не требовалась, да к тому же впереди уже хорощо виднелись темные очертания покосившейся хижины.

Взглянув на покидающих его провожатых, он с теплом сказал им:

– Спасибо, милые! Надеюсь еще увидеть вас.

Светлячки описали круг над головой человека, показывая, что принимают его благодарность, и растворились в утреннем воздухе.

Дойдя до хижины, он остановился у открытой двери в изумлении. На печи стоял котелок с горячей похлебкой, а на столе уже лежал нарезанный большими ломтями еще теплый хлеб с хрустящей корочкой. Марвин обрадовался неожиданному подарку, но тут же сам себя осадил:

– А что, если кто-то сюда пришел и приготовил это все для себя? Драться за похлебку и крышу над головой я точно не готов. Хватит с меня потрясений.

В этот самый миг в его голове прозвучал уже знакоиый певучий женский голос:

– Ничего не бойся, человек. Здесь тебе ничего не угрожает.

– Ну… если меня будут кормить, то все не так уж и плохо. – подумал Марв, беря с печи котелок с дымящейся похлебкой.

Усевшись за стол, он взял ломоть хлеба и принялся жадно есть, отметив про себя, что по мере того, как горячая еда попадала в желудок, нервы успокаивались, и становилось легче.

– Вот, что похлебка животворящая делает! – усмехнувшись проговорил он, доставая из корзины початую в лесу бутылку вина, чтобы трапеза прошла еще приятнее и веселее.

Крысиный Хвостик

Солнце катилось к закату, становилось прохладно, и Грэм понимал, что нужно найти место для ночлега. Попросив у старика, служившего сторожем в вишневом саду, разрешения остаться, парень не особенно рассчитывал на положительный ответ, но, как говорится, за спрос не бьют.

После того, как Грэм озвучил свою просьбу, старик удивленно вскинул брови и долго смотрел на него, точно изучая этого нахала, который так беспардонно и бессовестно, а главное – бесстрашно, решил спросить о ночевке. Грэма ничуть не смутил пристальный и тяжелый взгляд сторожа, скорее наоборот – вызвал интерес и любопытство.

Парень разглядывал нового знакомца, отмечая про себя, что старик выглядел не совсем обычно. На вид ему было лет 75, хотя Грэм подозревал, что на самом деле возраст был не столь преклонным: да, сторож был этаким обычным дедом бездомно-безродного вида. Кожу его лица, покрывала сеточка морщин, зубы успели заметно подгнить, а из-под дырявой шапки выбивались сальные космы. Он взирал на Грэма из-под нахмуренных кустистых бровей поразительно ясными, совсем не замутненнными ярко голубыми глазами в обрамлении длинных белых ресниц. Сами эти глаза настолько не соответствовали всему его образу, что казались чужими, доставшимися этому человеку по нелепой случайности.

Старик же в свою очередь видел перед собой высокого светловолосого, хорошо сложенного юношу, с курносым носом и веснушками, беспорядочно рассыпавшимися по бледному лицу. По его плотно сжатым тонким губам и колючему взгляду серых глаз сторож понял, что парнишка настроен решительно и, видимо, так просто сдаваться не намерен.

– Остаться, говоришь? Может, тебе еще пряник на лбу раздавить и губы маслом смазать? – ответил старик.

– Пряник мне в общем-то ни к чему, хотя, если к нему прибавится горячий винный герет, то я бы не отказался. – сухо проговорил Грэм, по-прежнему глядя в глаза сторожу.

– Ишь ты! Нагленький Крысиный Хвостик! Герету ему подай да налей!

– Нет, так нет. – спокойно проговорил Грэм. – Я думаю в этом городе найдутся желающие получить пару серебряных монет за горячий напиток и место для сна.

– Вон оно что! Пара себеряных монет, говоришь?, – задумчиво переспросил старик, – давай три монеты и ночуй у меня.

– Я сказал две. И не больше. – спокойно, но жестко осадил его Грэм.

– Морж хреновий! Он еще и торгуется! Да ты понял, куда попал? Тут тебе не деревня Задний Задец, а столица Монвана! Понимать надо.

– За три монеты соглашусь, только если к винному герету добавится горячий ужин…

– Ну, ты и мастак запросы накидывать, Крысиный Хвостик! С ужином, геретом и койкой сам разбирайся. И выметайся побыстрее отсюда, мне обход еще делать.

– Добро! Поищу людей посговорчивее. – ухмыльнувшись и подбросив в воздух серебряную монетку, проговорил парень, делая шаг к калитке и мысленно радуясь тому, что рыночные ярмарки не прошли для него даром, ведь именно там – хочешь ты того или нет – тебя обучат урокам торга лучше, чем где бы то ни было.

Старик замешкался, глядя, как Грэм открывает калитку и уверенным шагом выходит из сада.

– Эй, Крысиный Хвостик, притормози!

Парень остановился и обернулся.

– Эт самое… не найдешь ты тут ничего за свои три монеты, это я тебе точно говорю. Оставайся, но деньжата за ночлег, ужин и горячий герет вперед. И не наглей! Спать будешь на соломенном матрасе у меня в сторожке. Койка моя!

Грэм высыпал в грязную ладонь старика три монеты, тот запер калитку, и они направились в сторожку.

Помещение, которое служило и жилищем, и пунктом наблюдения за посетителями, находилось в противоположном конце сада и скрывалось за вишневыми деревьями.

– Отсюда ж не видно ничего… Все закрыто листвой. Как ты тут сторожишь?

– А чего тут тащить-то, морж хреновий? Вишни? Да они даром никому не нужны. Я слежу, чтоб дебоширы да хулиганы не ходили. А они, если и приходят, так их и видеть не надо… Слышно за версту.

– И что ты? Палкой их своей гоняешь? Слушаются? – насмешливо спросил Грэм.

– Ты тут посмейся мне еще! Охрану я зову, что у Дома Мастера в карауле стоит, они отряжают бойцов-молодцов. Тут же цитадель этого прохиндея почти что за теми воротами, что у сторожки. Так-то местные все знают, что тут лучше не шастать.

– Вот тебе и городской сад! И не погулять толком. Того и гляди заметут.

– Да ты, Крысиный Хвостик, чай, испужался? Днем-то тут гуляют. Ты вон даже спать улегся. Я попусту стражников не беспокою.

Грэм представлял, что проведет ночь в унылом помещении с затхлым сырым воздухом, паутиной в каждом углу и валяющимися повсюду грязными сосудами от вина и эля. А чего еще можно было ждать от жилища старика, одетого в рваную шапку, замызганные сапоги и старый плащ, подобранный незнамо где? Войдя в сторожку, парень огляделся и не мог поверить своим глазам. Здесь был идеальный порядок: пол намыт и начищен до блеска, кровать заправлена лоскутным одеялом, сшитым чьими-то заботливыми руками, вся посуда аккуратно расставлена в старинном буфете из мореного дуба, а стол, опиравшийся на массивные резные ножки – тоже, кстати, дубовый – покрыт белоснежной кружевной салфеткой. В углу стены небольшой очаг, рядом с которым стоит кресло-качалка со сложенным на нем теплым шерстяным пледом, на котором гордо восседает огромный черный кот с белой манишкой на груди, с интересом разглядывающий гостя своими круглыми зелеными глазами.

Сторожка была настолько уютно обустроена, что при первом же взгляде чувствовалось, наколько этот дом, пусть маленький и неказистый, любили и берегли.

– Ну, проходи! Чего встал, как вкопанный?, – немного раздраженно спросил старик, – иль думаешь, что если три монеты заплатил, так тебе тут красную дорожку развернут, да припудренные попки муравьев на серебряном блюде поднесут?

Тем временем кот спрыгнул с кресла и подошел к хозяину, не забывая при этом поглядывать на незнакомца.

Наклонившись, чтобы погладить хвостатого, дед расплылся в счастливой улыбке, взгляд его стал теплым, лучащимся нежностью и любовью.

– Ну, здравствуй, мой котик-беленький животик, теплые ушки, толстенькое брюшко! Что делал, пока меня не было? Всех мышей разогнал?

Кот благодарно терся о ноги хозяина и громко мурчал.

Грэм был поражен. Как этот человек, только что называвший его самого крысиным хвостиком, к месту и не к месту поминавший кого-то или что-то под названием "морж хреновий", мог так любить обычного черно-белого кота, каких по всем улицам пруд пруди! Все это никак не укладывалось в его голове.

– Обувку свою сыми. Пужерушка любит, чтобы чисто было. – ласково глядя на кота, проговорил старик.

– Пужерушка? – удивленно переспросил Грэм.

– Пужерушка. Китеньку моего так зовут. Я нашел его на главной площади Пужера…

– И решил дать имя в честь города?

– Да не то, чтобы я решил… Есть у меня знакомцы близкие, как семья мне, муж да жена – Лексис и Анасти. Они иной раз и погостить зайдут, и помогут всегда… Так вот мы на площади с ними и были, когда я котика нашел. Взял его домой. Вот Лексис и предложил Пужером его назвать. Так и повелось с тех пор.

– Пужер, значит… Ну что ж, давай знакомиться, кот Пужер! – с улыбкой проговорил Грэм и протянул тому ладонь, чтобы дать обнюхать.

– Ты, Крысиный Хвостик, проходи, располагайся, где хочешь, а мне надобно в уборную.

– Тут еще и уборная есть?

– А как жо? Вот дверь, видишь?

– А это точно сторожка? Я таких еще не видал. – задумчиво сказал Грэм.

– А много ль ты вообще видал? По тебе ж видно, что ты из деревни… Небось дальше рынка-то и не заходил.

– И то правда… – смутившись ответил парень.

Старик скрылся за дверью уборной и Грэм остался в одиночестве. Он думал о том, насколько порой люди внешне не походят на то, что у них внутри. Ему даже стало интересно, а что думают о нем, когда видят его впервые… Он еще не знал, что ему предстоит удивиться еще раз.

Дед вышел из уборной… Грэм застыл в оцепении, глядя на него. Перед ним стоял пожилой мужчина в льняном домашнем костюме в крупную клетку, с шелковистыми седыми волосами, собранными в хвост на затылке и яркими голубыми глазами в обрамлении длинных белых ресниц. При этом он был все так же сгорблен и суров. Видимо, у него всегда было такое выражение лица, за исключением тех моментов, когда он любовался своим котом.

– Это как вообще может быть? – спросил парень.

– Чего? А, ты про мой вид? Так я ж сторож. А сторож должен внушать нежелание с ним сталкиваться, морж хреновий… Вот я и преображаюсь, так сказать. Так что не дрожи, Крысиный Хвостик, мы тут почти никогдане колдуем.

Услышав уже привычное обращение и присказку про моржа, Грэм понял, что в уборной все же нет никого, кто мог бы перевоспитать этого грубияна.

– Как звать-то тебя? Ты вроде там что-то пискнул, как только встретились, да я не расслышал. Хотя… не надо мне твое имя, Крысиный Хвостик, все равно не запомню.

– Ну, спасибо. – мрачно пробурчал Грэм.

– Ась? Ничего не разобрал, морж хреновий! Порой слух подводит: то слышу, то не слышу.

– А тебя-то как звать, дед? А то я тут уже и кличку кота знаю, а твое имя до сих пор и не спросил.

– Но-но! Полегче! Не кличку, а имя. Не кота, а китеньку! И никакой я тебе не дед. Придумал тоже.

– Хорошо-хорошо. – Грэм поднял обе руки в примирительном жесте. – Имя-то свое назовешь?

– Отчего ж не назвать? Катри меня зовут.

– Будем знакомы. Я – Грэм.

– Грэм, Шлем, Хрум, Бум… не напрягай меня этим всем, Крысиный Хвостик.

Грэм молча кивнул, поняв, что с новым именем ему придется смириться, по крайней мере на ближайшие несколько дней.

Турнир

Вечером того же дня, когда дед Катри привел Грэма в свою сторожку – на поверку оказавшуюся вполне приличным небольшим домиком – пришли давние друзья сторожа – Анасти и Лексис. Грэм отметил про себя, что рядом с ними ему было очень уютно и спокойно, хотя видел он их впервые. В них была та мягкая сила, ощутив которую, парню показалось, что он окутан тягучей энергией, которая дарила тепло и чувство защищенности, совсем, как в детстве, когда вечером после ужина они всей семьей собирались у очага и пили душистый горячий герет с песочным печеньем и ягодным джемом. Когда бабушка – мать отца – была в настроении, то рассказывала всем чудные истории, изрядно приукрашенные собственной фантазией, порожденной старческой забывчивостью. Мать и отец лукаво посматривали на нее и улыбались, а дети то замирали от страха, то заливались хохотом, ярко представляя себе все приключения главных героев из бабулиных сказок.

Пока Лексис и Катри обсуждали последние новости из замка Мастера, Анасти спешно постелила на стол белую скатерть и расставила приборы. Грэм в это время молча рассматривал новых знакомцев. На вид Лексису было чуть больше тридцати. Поджарый, среднего роста, светловолосый и голубоглазый, как и сам Грэм, он спокойно и очень размеренно рассказывал что-то о турнирах, которые прошли в замке в прошлом месяце.

Анасти, высокая и статная, с живыми карими глазами и утонченными чертами лица, с той самой родинкой над верхней губой, что украшает и делает особенно запоминающимся любое лицо, сосредоточенно прислушивалась к разговору мужчин, нарезая картофельные клубни и складывая их в кастрюлю с водой.

Внезапно она повернулась к Грэму и мягко, но настойчиво попросила его залезть в погреб и достать оттуда банки с маринованным луком – его Катри держал исключительно для гостей, так как сам он лук не переносил – и маленькими хрустящими грибами-коропятами, которыми были богаты местные леса. Пока парень лазал в подпол, Анасти успела поставить на огонь кастрюлю с картошкой и разогреть мясное рагу, приготовленное ею же накануне.

Грэму стоило большого труда найти то, о чем просила хозяйка. Погреб был заставлен всевозможными горшочками, баночками и даже глиняными стаканчиками, плотно накрытыми пробковыми крышками. Пойди разбери, где лук, а где грибы, да еще и в полумраке. Под чутким руководством Анасти, диктовавшей ему что-то вроде "на верхней полке стеллажа, что справа. Правее, еще правее… Воооот тут, да!" парню все же удалось отыскать нужные соленья. Он вылез из погреба и передал хозяйке две большие стеклянные банки.

Он отдышался и уселся в кресло, и вдруг заметил, как женщина что-то шепчет над кастрюльками, доставая из льняного мешочка неведомые специи и высыпая их в еду. Грэм тут же ощутил, как внутри появилась тревога.

– Что это вы делаете? – озабоченно спросил парень.

Анасти повернулась и, прищурившись, посмотрела на гостя.

– Любопытному Грэму оторвали эмблему, – со смехом проговорила она. – Не боись, не отравим.

– Я же тебе говорил, что мы тут почти не колдуем. – добавил Катри.

– Ну, началось! Напугали парня. Эти специи усиливают вкус и делают еду более ароматной. Мы их собираем каждое лето и сушим. А шепоток… Это маленький трюк Анасти, которым она регулярно пользуется, чтобы сэкономить время и приготовить блюдо быстрее. – пояснил Лексис.

Грэм молча кивнул, но все еще был напряжен.

Спустя несколько минут все действительно было готово. Котелки с картошкой и рагу поставили прямо на стол, а соленья разложили в красивые и объемные пиалы, покрытые серебристым орнаментом на синем фоне.

– Ну, Крысиный Хвостик, чего уставился, как леший на русалку? Садись давай! Иль приглашения на позолоченной бумаге ждешь? – сказал Катри.

Грэм сел за стол. Он уже успел порядком проголодаться и готов был несколько отодвинуть страхи и все же попробовать диковинную стряпню.

Отправив первую ложку в рот, парень удивился соединению ароматов и вкусов, казалось бы, самой простой еды. Это было невероятно! Он наслаждался каждым кусочком, словно это было какое-то изысканное блюдо высокой пужерской кухни, а не вполне привычные ему картошка и рагу. Остановиться было решительно невозможно.

Анасти, Лексис и Катри поглядывали на него и чуть заметно улыбались.

– Ну что, Крысиный Хвостик, как тебе наши яства? – ухмыльнувшись в седую бороду, спросил Катри.

– Вкусно. – с набитым ртом пробормотал Грэм не в силах оторваться от тарелки.

– То-то и оно, что вкусно! Анасти у нас кудесница! – сказал Лексис, поглаживая руку жены.

После ужина Катри поставил на очаг котелок и начал варить винный герет для всех своих гостей, а для себя приготовил обычный, без вина – были у него и тут свои странности и причуды.

Как только хозяин поставил котелки на огонь, по комнате сразу разлился запах сладких специй, сушеных ягод, фруктов и черного винограда. Все уселись у очага в ожидании напитка.

– Грэм, а чего ты вдруг пришел в Пужер, да еще и к Мастеру в услужение решил идти? – спросил Лексис.

– Заработать хочу, – буркнул парень, всем своим видом давая понять, что не хочет обсуждать подробности. – Надо денег домой привезти. Вы не знаете, когда ближайший турнир?

– Знать-то мы знаем, Крысиный Хвостик, да вот готов ли ты? – со вздохом спросил Катри. – Турнир завтра… И что с того?

– Я-то готов. Главное, чтобы Мастер тоже был готов к моему приходу!

– Ишь, ты, морж хреновий! Молодо-зелено… Туда абы кого, притащившегося из деревни Задний Задец, не берут.

– Моя деревня называется Мировинка. А ты на себя посмотри. Сам, небось, тоже из деревни. – жестко проговорил Грэм.

– А я и не скрываю. Да, много лет назад я приехал сюда из такой глуши, что тебе и не снилось! Поэтому и говорю тебе, что не рассчитывай уж сильно…

– Во сколько завтра смотр? – упрямо глядя на старика, спросил Грэм.

– В полдень. Но утром надо прийти и вписать свое имя в список.

Лексис и Анасти с тревогой смотрели на парня, но видели, что отговаривать его бесполезно.

Выпив герета и еще немного поболтав с хозяином, гости засобирались домой. Уходя, они пожелали Грэму спокойной ночи и обещали непременно прийти на турнир, чтобы поддержать его.

Проводив друзей, Катри определил спальное место для своего постояльца, сам улегся на кровать и объявил отбой.

"Они так добры ко мне, хотя совсем меня не знают. Да и Катри, несмотря на его скверный характер, человек добрый." – думал Грэм, лежа на соломенном тюфяке, выданном сторожем.

Отчего-то парню совсем не спалось. Смутная тревога не давала сомкнуть глаз, хотя он и был уставшим. Грэм посмотрел на Катри – тот мирно посапывал, приобняв кота, растянувшегося на кровати рядом с хозяином.

"Какой же он странный… Одинокий, но как будто довольный своим одиночеством, при этом так нежно любящий кота и друзей, которые, к слову, отвечают ему взаимностью. У них тут какой-то свой небольшой мирок, построенный ими для себя и только. И чужим туда хода нет." – так размышлял Грэм, пребывая в бесплодной попытке заснуть.

Через какое-то время он забылся поверхностным и беспокойным сном. Ему снилось, как он стоит на арене с мечом в руке. На него смотрит высокий, седой и худощавый мужчина, сидящий на резном дубовом троне. Он буквально буравит Грэма острым взглядом ледяных глаз. Парень отворачивается и смотрит на свои сапоги занесенные песком, покрывавшем арену. Он слышит приближающийся топот конских копыт, поднимает голову и видит всадника с копьем, несущимся прямо на него…

С криком Грэм просыпается. Смотрит на Катри, готовясь снова услышать что-нибудь про моржа, но дед лишь переворачивается на другой бок и продолжает мирно похрапывать. Лишь Пужер слегка приподнялся и недовольно посмотрел на разбудившего его гостя.

За окном уже начинало светать. Грэм понимал, что уже не уснет. Тихонько поднявшись и накинув на себя плед, он вышел из дома.

Воздух был влажный и прохладный. Тишину нарушал только шелест вишневых листьев, слегка колыхавшихся на утреннем ветерке. Грэм глубоко вдохнул. Он не знал, что принесет ему этот день и справится ли он с тем, во что решил ввязаться, но другого выхода он не видел.

– Дрейфишь? – услышал он за спиной. Катри вышел на крыльцо с котом на руках.

– Да не то что бы… – задумчиво проговорил Грэм.

– Идти в новую жизнь страшно. То, что скрыто от нас, всегда пугает. Так уж дурно все устроено, морж хреновий… – с грустью сказал старик.

Грэм повернулся к нему лицом и внимательно посмотрел в ярко голубые глаза в обрамлении длинных белых ресниц. Он чувствовал, что старик что-то знает, но недоговаривает.

– Катри, что ты замалчиваешь? Скажи мне! Мне не стоит идти туда? – с волнением спросил парень.

Старик положил ему на плечо теплую сухую ладонь и сказал:

– Таков твой путь, Крысиный Хвостик. Его уже не изменить. Мы сегодня пойдем с тобой на турнир. Посмотри на нас, если станет страшно.

– Чем вы мне сможете помочь… Тут только на себя и приходиться полагаться.

– Я тебе говорил, что мы почти никогда не колдуем? Не говорил? Так вот… почти никогда.

Грэм улыбнулся.

– Катри, пойдем в дом. У нас еще есть немного времени. Сваришь мне обычного герету?

– Ась? Не слышу ничего, морж хреновий! Что за уши! То слышу, то не слышу.

"Опять глухим прикинулся." – подумал Грэм и с усмешкой посмотрел на старика.

Через час пришли Анасти и Лексис и сообщили, что сами внесли будущего рыцаря в список для участия в турнире и ему не придется тратить на это время.

– Может, позавтракаем? – спросил Грэм.

– Еще чего не хватало? С ума что ли сошел? Как ты будешь биться? – спросила Анасти.

– А что такого? Наоборот силы будут! – ответил ей парень.

– Матерь Пужерья, до чего глупый! А ты знаешь, что рана, нанесенная на полный желудок намного опаснее? – сказала женщина, всплеснув руками.

– А меня что, могут ранить?

– А ты как думал, Грэм? Это не детская игра… – сказал Лексис.

Грэм побледнел, но ничего не сказал. Менять свои планы он не собирался.

В мрачном молчании все четверо вышли из дома и направились к замку. Дорога казалась неимоверно долгой, хотя от сторожки до ворот было всего несколько метров.

У Дома Мастера выстроилась очередь. Для зрителей турнир был одним из немногих доступных развлечений, а вот для участников – возможность получить приличную и хорошо оплачиваемую работу. И те и другие пребывали в страшном возбуждении: одни от предвкушения кровавого зрелища, вторые – от волнения и желания показать себя достойнейшим образом.

–Бойцы в эту дверь! Зрители в ту! – кричали стражники, пытаясь распределить потоки людей так, чтобы никто никому не мешал. Нельзя сказать, что они сильно в этом преуспели – тем более, что бойцов было все трое, не в пример толпе горожан, пришедших на них поглазеть – но все же продолжали создавать видимость порядка и строгости.

Катри пошел вперед, толкаясь локтями и крича, чтобы пропустили участника турнира. На удивление, его слышали и толпа перед ним расступалась. Дойдя до ворот, Анасти, Лексис и Катри подтолкнули Грэма к стражнику.

– Имя? – стражник держал в руках список, проверяя кто из участников прибыл к месту, чтобы потом распределить их по парам.

– Грэм. Грэм Боргруд. – сухо сказал парень.

– Есть такой. Эй, Кулебяка, Грэм Боргруд здесь. Ставь его с Люком Пином. – прокричал стражник напарнику.

Катри, Анасти и Лексис вытаращили глаза. Люк Пин был одним из сильнейших воинов Мастера, и был известен не только на весь Пужер, но и на всю Солнечную Империю. До прошлой недели турниры проводились только среди новобранцев, желавших прийти на службу в замок. Теперь правила изменились: новенькие должны были драться с теми, кто уже давно состоял в войске и проявил себя как достойный воин. И, конечно, после такого нововведения желающих участвовать в испытаниях сильно поубавилось, чего на самом деле и добивался Мастер, не желая тратить лишнего времени на смотр всех, кому было не лень прийти. Он понимал, что выйти лицом к лицу с его воинами отважатся только те, кто действительно уверен в себе.

Грэма пропустили в ворота, и он отправился во внутренний двор, чтобы выбрать оружие и приготовиться к бою.

Трое друзей остались снаружи и ждали своей очереди на вход, ведущий к зрительским местам.

– Везет, как утопленнику. – с волнением проговорила Анасти. – Что делать будем?

– Нанна поможет. – шепотом сказал Катри.

– Нанна? Ты ее видел? Говорил с ней? – с удивлением спросил Лексис. – Она уезжала в Торугу и никто не знал, вернется ли она.

– Она уже здесь. Ей пришлось вернуться. Ради Грэма. – объяснил Катри.

– Ради Грэма? Так значит… О нем говорилось в…

– Тихо ты! Услышат же! Вполне вероятно, что Грэм один из тех, кого мы ждем. И кого ждет этот прохиндей Мастер. Я когда встретил его в саду, сначала принял за обычного городского лентяя. А потом, что-то во мне как щелкнуло, и я понял, что нельзя его отпускать. Сегодня ночью мне явилась Форрестина и сказала, что мальчишку надо беречь, но на турнир он пойти должен. Нанна подстрахует.

Анасти и Лексис стояли в немом удивлении, не смея произнести ни слова. Они столько лет ждали этого юношу, о котором говорилось в Пророчестве, что им даже начало казаться, что древние что-то напутали, и он никогда не придет.

Наконец, до них дошла очередь. Они прошли в ворота и заняли места на трибуне арены, с волнением ожидая начала турнира.

Через несколько минут в ложе появился Мастер. Он сел на свой резной трон и презрительно посмотрел на собравшуюся публику. Все затихли и уставились на него. Он внимательно следил за тем впечатлением, которое произвел на горожан, не без удовольствия демонстририруя свое величие, которое находило отражение во всем его облике: начиная с холодного ледяного взгляда и надменно склоненной головы и заканчивая кроваво-красной мантией, дополнявшей его строгий и властный образ.