О драконах и тенях: расстановка фигур

– Прекрати страдать небылицами, это же просто кристаллизованная магия, – отчего-то вслух упрекнул себя Илу’ридан.

С губ эльфа сорвалось слово-ключ, чтобы увидеть мир по-другому и удостовериться в правдивости собственных слов. Дать себе надежду на благоприятный исход. И действительно, сформировавшийся в теле саворина камень излучал много магии Воплощения. Это окончательно успокоило монаха, его страх сменился холодным любопытством. Он обновил заклинания и дотошно описал в черновике всё, что видел, попутно делая для себя кое-какие выводы, которые снова подвергали самообладание эльфа испытанию. Для Илу’ридана стало неприятным открытием понимание того, что Рашми убил вовсе не разрыв тандема, а редкий феномен – отравление магией. Сформировавшийся кристалл сперва истончил облако странного гостя, затем начал разрушать его внутренние органы, а частичная кристаллизация произошла из-за длительного соприкосновения с источником магии. Если бы эта маленькая деталь открылась немного раньше – саворин мог бы выжить. В документах учёного говорилось, что у него был слабый талант, соответственно, не имелось выработанной привычки что-то колдовать каждый день. Но если бы была, то Рашми, наверное, осознал собственные изменения, но в итоге привычное бездействие его погубило.

Илу’ридан чувствовал себя разбитым, а ведь ему предстояло выполнить ещё много работы: отправить кровь, поражённые органы и кристалл на длительное хранение, кремировать тело, переписать отчет. И пусть смерть саворина могла стать открытием, прописанный для эльфов регламент требовал не спешить и сохранять всё в строжайшем секрете. А значит, у него теперь появился ещё один повод сопроводить Вэйдэ в Скользящую академию. Тогда его служба при монастыре наконец-то окончится… нужно только подождать.

– К сожалению, мастер Вендрош, – обратился эльф к кристаллу, – нам пока рано покидать эти стены…

К его удивлению, камень мелодично зазвенел, будто что-то ответил.

Последний полёт белой вороны. Глава 1

(незадолго до «Побега» )

Просматривая утром своё расписание, взгляд титанида зацепился за выделенную дату единого календаря, мигнувшую на его персональном планшете. Шёл шестой год с момента первого контакта с драконами, но напоминание говорило Арихару о другом: приближалось время очередной попытки наладить связи с инеистой стаей. Каждые тридцать шесть дней, что соответствовало привычному титанидам месяцу, он упрямо пытался встретиться с матерью гнезда, регулярно получая отказ. Предстоящий визит мог стать юбилейным, как бы выразились его подопечные. Низким расам до странного нравились круглые числа, будто они находили в тех какую-то особую магию.

В свою очередь титанид со злой иронией предвкушал собственное разочарование, как затем отправившиеся с ним в экспедицию ученики будут подобно старикам ворчать в попытке убедить наставника бросить наконец бесполезную затею, ну и конечно же совет при следующем заседании обязательно обвинит его в растрате запасов энергии Плетения. За последние год-полтора ничего из перечисленного не менялось даже в мелочах, но с каждым цикличным повтором это вгоняло Арихара в плохо объяснимое уныние. Он привык доверять своему чутью, в прошлом часто оправдывающее риски, потому ему хватало личной причуды, чтобы продолжать упрямо биться о ледяные стены драконов, а вот остальным её было недостаточно, отчего прозвище «белая ворона» из уст недовольных звучало почти как ругательство.

Титанид отложил планшет и подошёл к большому окну. Резиденция элинэ находилась в комплексе Вулфат, где снегопады и беснующиеся метели почти всегда заменяли собой живописные виды на горные склоны, но сейчас серая масса за прозрачным полимером навевала такую тоску и душевную усталость, что начинало казаться: ещё немного и его энтузиазм иссякнет под тяжестью просчетов вместе с упрёками. В такие моменты, когда расписание не загружало Арихара рутиной и исследованиями, он невольно тянулся к воспоминаниям в слабой надежде понять, что и когда пошло не так. И поразмыслить было над чем. За пять полных лет провал экспедиции к удачливой звёздной системе уже не вызывал сомнений, хотя бы потому, что изначальные цели так и остались не достигнутыми. Как ни крути, а Делиш Ден не дала им искомые ответы, зато мелочами, словно крошечными подачками, не позволяла затухнуть научному интересу.

На самом деле большие трудности начались ещё до первого контакта, когда укомплектованная экспедиция была доставлена на луну обитаемой планеты и оставлена с запасами на двадцать лет по единому календарю в полной изоляции на случай худшего сценария. Все прекрасно понимали суть риска: звёздная система находилась в ассимилированном секторе, потому и такие меры предосторожности. Никаких обратных каналов связи, сбор информации и образцов, их хранение на протяжении отведенного срока, ну и конечно же поиск признаков заражения. В прошлом титаниды уже сталкивались с обманчиво медленным течением Кристаллической чумы, и совет, состоящий из руководителей научных групп, принял осторожное решение потратить год на наблюдения с орбиты. Тогда же выяснилось, что в атмосфере, на уровне чуть выше линии облаков, рассеяно большое количество кристаллической пыли, создавая для планеты подобие защитного купола. Казалось бы, что с того – всего лишь пыль, и поначалу многие не восприняли феномен всерьёз, пока не начались первые неудачи. За пару дней пристальных наблюдений была выдвинута абсурдная теория, что на неё не действовали фундаментальные законы, которые не менялись на всех обитаемых планетах, и у титанидов начали возникать вопросы о природе явления. В бессилии учёные, в том числе и сам Арихар, разводили руками, признавая лишь самое очевидное, каким бы нелогичным оно не выглядело: концентрация кристаллических частиц в атмосфере была неравномерной, в некоторых местах из них образовывались подобие грозовых облаков, которые вопреки ожиданиям не двигались вместе с воздушными массами, будто на поверхности планеты их что-то удерживало. О возможности разгадать загадку непосредственно с орбиты и речи не шло. К сожалению, диковинная пыль даже в минимальной концентрации создавала много других проблем: она не пропускала на поверхность никакие аппаратные сигналы, частично возвращая их обратно, выводила из строя зонды, сводя с ума их датчики, а главное – затрудняла наблюдение. Ученых, занимающихся феноменом, особенно расстраивало, что никак не получалось взять хотя бы один образец для исследований, но даже безуспешные попытки принесли свои плоды – выяснилось, что на очень короткий промежуток времени пыль рассеивалась под напором магии Плетения. Это давало надежду на высадку и порождало ещё больше вопросов, которые в свою очередь разжигали споры. В конце концов, в системах, где звёзды излучали Воплощение и куда титанидов приводили спасательные операции, они не сталкивались с чем-то близко похожим, а потому не понимали первопричину.

Из выделенного советом года половина была потрачена на скрупулёзные расчёты и симуляции. Когда вопрос касался безопасности, элинэ действовали до смешного неспешно, перепроверяя полученные результаты по несколько раз, но подопечных раздражала медлительность высоких покровителей, по лунной базе то и дело гуляли слухи, что с высадкой затягивают специально, правда возмущаться открыто никто не рисковал. Когда же сроки окончательно утвердили, среди добровольцев было много представителей низких рас. Сам Арихар в первой волне не участвовал, наблюдая вместе с оставшейся частью экспедиции за всплесками магии со спутника, и потому видел больше, чем те, кто оказался на поверхности планеты: как яркий столп энергии Плетения ударил с луны прямо в огромную равнину, как от места высадки расходилась волна, подобно кругам от брошенного в воду камня. Такое участники экспедиции видели впервые, но как-либо объяснить явление не могли. Лишь позже, в жарком споре с коллегой, он пришёл к выводу, что стал свидетелем конфликта Воплощения и Плетения.

Пробитый магией коридор сохранялся ещё четыре дня, позволяя группе и лунной базе координироваться между собой, благодаря чему ужас первых двух дней глубоко отпечатался в памяти титанида, хотя он сам находился в безопасности. Среди добровольцев на высадку находился его старший ученик, Нун, излишне импульсивный и поспешный в принятии решений. Характером он являлся противоположностью наставнику, но внешностью был очень похож на ис’Карима, отчего коллеги полушутя называли парня «сыном Арихара». К своему удивлению, со временем титанид действительно начал воспринимать ученика как приёмного ребёнка и, когда к исходу первых суток с планеты пришло сообщение об эпидемии неизвестной болезни, он испугался до дрожи в руках. На протяжении следующего дня, пока другие учёные, получив образцы и ничего в них не найдя, бились над решением, его жгло изнутри чувство сожаления, что, осознавая риски, он так и не смог отговорить упрямого юнца от участия в экспедиции. В действительности научные группы были готовы к подобным случаям, как-никак обитаемые планеты от звезды к звезде в чем-то да отличались. Одни слабо, другие гораздо сильнее, и удивить тех же элинэ страшными болезнями было весьма затруднительно. Но никто не ожидал, что сложившихся обстоятельствах знания подведут шагающих по пути науки, не оставляя иного выхода, как беспомощно наблюдать за инцидентом. И потому, оставшиеся в безопасности учёные ожидали худшего. Но к началу третьего дня все, кого поразил недуг из числа первых, чудесным образом полностью поправились, словно они не болели вовсе, спустя ещё несколько часов состояние остальной части группы тоже улучшилось. Затем произошёл первый контакт и странный инцидент отошёл на второй план, но был запротоколирован как частный случай акклиматизации и, казалось бы, забыт. Тем не менее, каждый с лунной базы, кто в последствии побывал на планете, переболел странной лихорадкой. Чутьё Арихара твердило ему, что не всё так просто, и в то же время не вызывало тревоги, а потому мысли о загадочной болезни быстро вытеснили навалившиеся хлопоты.

Позже, когда был отработан первый энергоноситель, перед советом научных групп встала иная проблема: без жёсткой экономии запасы энергии Плетения закончатся сильно раньше, чем истекут двадцать лет. Проект строительства комплекса Иллакеш язык не поворачивался назвать идеальным решением, но возведение крепости с собирающими силу Воплощения башнями в значительной степени облегчало логистику и позволяло не переживать о долгосрочных исследованиях. Нюанс заключался в том, что технологии титанидов работали на энергии Плетения, требующей точных расчётов и колебаний, а от местной магии Воплощения, которая по необъяснимым причинам на поверхности планеты была сильнее чем на лунной базе, особенно деликатная техника выходила из строя. Арихар не удержался от улыбки: никто не предполагал, что Делиш Ден станет тем местом, где возродится практически забытое направление науки о преобразовании. Да, им приходилось тратить время и собирать почти в три раза больше ожидаемого, чтобы получить требуемое количество энергии Плетения, но результат себя оправдывал, обеспечивая полную автономность комплекса.

По-своему выглядело иронично, что Иллакеш заложили именно там, где произошла высадка первой волны. Впрочем, выбор места был отнюдь не случайным – конфликт двух течений магии за короткое время превратил земли с не особо буйной растительностью в настоящую пустыню. Титанидам пришлось взять на себя ответственность, лишь бы не потерять лицо в глазах подопечных. Но чувствовали они за собой вину за необратимый удар по экологии? Арихар – точно нет, зато испытывал сильный интерес. За полтора года, пока в рамках дипломатических договорённостей разрабатывались новые логистические пути и утверждался проект второго комплекса, Иллакеш стал для учёных разных направлений удобным испытательным полигоном, где воплощались в жизнь самые смелые идеи. И как-то незаметно любопытство той части экспедиции, что независимо от роста тяготела знаниями и тянулась к ответам, оттеснило главные задачи миссии на второй план, обнажив не самые лучшие черты характера элинэ. Впрочем, Арихар позволял себе рассуждать только о том, чему стал свидетелем, не особо задумываясь об остальных, кого напрямую не коснулись научные дрязги и не поглотила трясина из зависти и гнева. Амбиции титанидов в отдельных вопросах внесли сильный разлад в научных группах: сперва началось соперничество за проекты, затем – непрекращающиеся споры об авторстве и краже идей, и довеском разгорелась правовая борьба за лаборатории и ресурсы. Ис’Карим вынужденно окунулся в это болото, а когда комплекс Вулфат наконец достроили, был в числе тех, кто вздохнул с облегчением. Но, прежде чем уехать, титанид не отказал себе в удовольствии откровенно высказаться в адрес некоторых коллег, нажив себе новых врагов.

У второго исследовательского комплекса тоже имелась неприятная предыстория. Первый контакт драконов с чужаками пробудил в них то любопытство, что прямыми или обходными путями неминуемо вело молодые расы к развитию. В прошлом, когда угроза ассимиляция хлодией ещё не выглядела опасной проблемой, титаниды внимательно наблюдали за развитием новых видов издалека, благодаря чему многих из них удалось эвакуировать вовремя. По этой же причине высокие гости с нисхождением смотрели на любознательность рептилий, с каким энтузиазмом они тянулись ко всему неизвестному. Вот только их популяция была на удивление немногочисленной, Арихар даже не поверил, когда услышал, что драконов на ряду с участниками экспедиции примерно поровну. Но всего за год не угасающий интерес крылатых аборигенов стал конкретно для элинэ обременительным. Поняв нарастающее недовольство покровителей, эльфы поспешили занять позицию посредников, принимая на себя лавину всевозможных вопросов, проясняя недоразумения и договариваясь с доверчивыми драконами так, чтобы результат был выгоден в первую очередь титанидам. Благодаря им Вулфат построили на склоне одной из гор вечно заснеженной Сабертии, куда большая часть драконов предпочитала не соваться. Исключением являлась инеистая стая – единственные жители северного континента, но рептилии-альбиносы прохладно отнеслись к появлению чужаков на их территории, хотя открытой агрессии никто не проявлял. Впрочем, на контакт тоже никто не шёл. По факту, виной такому положению дел были манипуляции эльфов: благодаря их красноречию разрешение на строительство сперва портового города, а затем комплекса дали другие стаи, инеистое гнездо просто поставили перед фактом, что теперь у них под боком будут жить странные существа. Титаниды пытались загладить вину перед драконами Сабертии, но за несколько пролетевших лет какого-либо прогресса в переговорах достигнуто не было и Арихар остался последним, кто пытался хоть что-то изменить.

Ему никак не удавалось объяснить собственное упрямство: ни совету, ни ученикам, ни себе самому. Личная причуда, недовольно ворчали на собраниях, когда обсуждали траты энергии Плетения его командой. Несколько авторских проектов в Иллакеш, перспективные исследования в стенах Вулфат – за внесённый вклад ис’Карим был на хорошем счету, в действительности ему многое прощали, просто делали это в назидательной, а потому раздражающей манере. Но титанид даже ученикам не признавался, что, выйдя из портала в Вотэриме, в нём что-то щёлкнуло, уступив место пониманию: он наконец-то на своём месте. Схожее чувство посетило Арихара чуть позже, в тот момент, когда вдалеке увидел летящего дракона. Именно оно раз за разом тянуло его к гнезду инеистой стаи, заставляя во всех смыслах биться о ледяные стены.

Из мерного течения воспоминаний его вывел писк планшета где-то за спиной. Титанид вздрогнул от неожиданности и быстрым взглядом окинул комнату в поисках часов, подозревая, что позволил себе слишком много времени на самокопания. В точности как подопечные находили красоту в круглых числах, элинэ тяготели к излишнему перфекционизму даже в мелочах: не явиться на рабочую смену вовремя считалось оскорблением руководителя группы. Низкие расы не решались открыто обсуждать причудливое поведение высоких покровителей, но в узком кругу перешёптывания не смолкали. О подобных мелочах однажды ему рассказал Ивлак, когда тот получил выговор за опоздание, тогда же он снизошёл до объяснения: в отличие от талантливых в Воплощении эльфов, Плетение оставило на титанидах сильный след, ярче прочего проявляющийся шаблонностью мышления, а на таких чудаков, как ис’Карим, свои же смотрели с настороженностью.

Когда планшет оказался в его руках, на экране терпеливо мигал запрос старшего ученика на открытие канала связи. Рабочая смена ещё не началась и Арихара на мгновение посетило чувство тревоги.

– Что-то произошло? – без приветствия спросил он. На молодом лице сперва отразилось удивление, затем взгляд метнулся куда-то в сторону.

– Да, наставник, произошло, – хитро улыбнувшись, подтвердил Нун. – Вас посетил важный гость.

В следующее мгновение, не дав Арихару и шанса что-либо уточнить, молодой титанид повернул свой планшет. Датчики захватили высокую фигуру, стоящую в центре приёмной со скрещёнными на груди руками, маг несколько раз быстро моргнул, сердце в груди забилось быстрее от предвкушения и, бросив короткое «сейчас буду», он поспешил в приёмную. Впрочем, «поспешил» – было громко сказано, элинэ в его возрасте уже не в состоянии ни бегать, ни резво двигаться, хотя ширина шага по-прежнему многое компенсировала. Титаниды немало знали о вселенной, но так полностью и не поняли, как Плетение на них влияло, что даже постепенное изменение характера оставалось лишь верхушкой айсберга. Элинэ, пропускающие сквозь себя много энергии родной звезды, с каждым прожитым годом буквально становились всё тяжелее, не наращивая притом лишнюю массу, их движения – более ленивыми, эмоции сильно притуплялись, мимика беднела, а главное – в разной степени страдал естественный иммунитет, отчего часть титанидов носила фильтрующие маски. Иногда казалось: чем могущественнее маг, тем больше он походил на камень, из которого Плетение безжалостно высасывало жизнь, и, хотя сам Арихар не считал себя разваливающимся механизмом, тем не менее, изучение хлодии как явления, а также активное участие в спасательных миссиях подорвало его здоровье. К счастью, любопытство не позволяло ему остановиться на достигнутом, пусть походка за пролетевшие года и стала медленной.

В приёмной его ожидала дракон. Её вторая форма будто являлась собирательным образом, некоторые части которого были явно позаимствованы от участников экспедиции: светлый оттенок кожи и рост переняты от элинэ, в просторных одеждах угадывался эльфийский стиль, почти белые подобно снегу длинные волосы уложены в несколько толстых кос, как это любят делать гномы независимо от пола, от рептилий в ней оставались лишь полузвериные черты лица и едва заметные участки с чешуёй. Образ пусть и выглядел вполне гармоничным, но отчего-то казался нелепым, и в какой-то момент Арихар засомневался, что гостья относится к инеистой стае, пока она не открыла рот:

– Так это из-за тебя нам приходится постоянно создавать преграды? – не позволив сделать и шага дальше открытой двери, накинулась на него с вопросом дракон. Она говорила на едином языке, но с жутким, бьющим по слуху акцентом, едва ли не чеканя каждое слово, будто была чем-то недовольна. И в то же время, вопрос гостьи звучал как выстрел наугад.

– Я действительно регулярно посещаю гору под мрачной тучей, – «отомстил» титанид, специально отвечая изворотливо, не такой встречи он ожидал, а потому начало разговора откровенно раздражало. Но дракон не повелась на маленькую провокацию.

– Тогда ты идёшь со мной, – тон гостьи мгновенно изменился, недовольство сменилось требовательными нотками. Ещё бы немного и он возмутился, но от следующих слов наоборот растерялся. – Нашей старшей матери есть, что тебе сказать.

– Я тоже пойду с вами, – скорее по привычке произнёс ученик ис’Карима, для которого забота о наставнике стала ежедневной рутиной.

– Нет! – резко отрезала дракон. – Звали только его.

– Но… – парень уже собирался возразить, но титанид жестом попросил его замолчать.

– Мой ученик хочет сказать, что в одиночку мне может быть тяжело. Возраст – отражение не только мудрости, – пояснил Арихар и наконец-то преодолел дверной проём, позволяя автоматической двери закрыться. На мгновение в глазах дерзкой собеседницы появился интерес, лишний раз показывая, что всё в крепости ей в новинку. – К тому же, – продолжил маг на ходу, – он опасается, что вы, драконы, причините мне вред.

На полузверином лице гостьи не читались никакие эмоции, но в дальнейших действиях, как она сперва посмотрела на молодого титанида, а затем на старшего, чувствовалась растерянность, будто такое объяснение было для неё чем-то диким.

– Ты не сделал моей стае ничего плохого, – после короткой паузы возразила дракон, – так с чего бы нам причинять тебе вред?

– Сочту ваши слова как устные гарантии, – улыбнулся титанид и остановился в паре шагов от собеседницы.

– Но, наставник… – попытался возразить Нун, ему явно было недостаточно скользких намеков.

– Драконы не умеют лгать, – напомнил ученику Арихар. – Поэтому не спорь и принеси мой амулет.

В тот момент на лице парня читалось много эмоций, от гнева до мальчишеской обиды, тем не менее он молча подчинился, излишне громко шагая в качестве протеста. Молодой титанид и правда решил, что таким незамысловатым способом его выдворили специально, не допуская куда более простой мысли: всё дело в его расторопности.

«Всё ещё слишком юный…» – успел подумать ис’Карим, имея в виду вовсе не возраст.

– Ты готов сразу взлететь? – уточнила гостья, как только они оказались в одиночестве.

И то ли постановка вопроса оказалась неудачной, что говорило о её несовершенном знании единого языка, то ли наоборот сравнение попало точно в цель, но титанид рассмеялся. В конце концов, долгожданный визит в инеистое гнездо действительно можно считать его личным взлётом. Не знающая контекста дракон терпеливо ожидала ответа, чуть склонив голову набок, выражая интерес и удивление.

– Прошу прощения, я немного нервничаю, – правдоподобно оправдался Арихар и продолжил с вежливой улыбкой. – К сожалению, в моём возрасте путешествие в половину дня – сомнительное удовольствие. Поэтому, пожалуй, от полёта откажусь.

– Но… – растерялась гостья, она понимала, что собеседник принял приглашение матери, но такой вот отказ никак не укладывался у неё в голове. – Тебе нужно пойти со мной!

– А вы сами готовы к чудесам? – его улыбка стала чуть шире, но дракон ответила не сразу, некоторое время буравя титанида пристальным взглядом в тишине. Ей было неприятно признавать, как нелепо она угодила в смысловую ловушку.

– Теперь я понимаю, почему старшие не захотели сюда лететь, – недовольно проворчала гостья. – Ты раздражаешь!

– Биться о ваши ледяные стены тоже не поднимало мне настроения.

– Теперь ещё и подшучиваешь…

– Точнее будет сказать: я безобидно мщу, – пожал плечами титанид. – Не принимайте на свой счёт.

– «Мщу»? – явно заинтересовалась дракон, снова склонив голову набок. – Что означает это слово?

Арихар несколько раз быстро моргнул. Он не ожидал, что во вселенной есть виды, не знакомые с чем-то настолько простым, и вместе с тем испытал смесь зависти и стыда за то, что и сам бы хотел кое-чего не знать. Дальше, ожидая возвращения ученика, маг на примерах низких рас объяснял гостье трактовку понятия мести, из чего оно произрастало и какие формы приобрело в едином обществе титанидов. К его удивлению, время пролетело так незаметно, что никто из них не подумал о собственном комфорте, продолжая стоять в центре приёмной.

– … ничего подобного среди нас не происходит, – возразила ему дракон, когда автоматическая дверь отъехала в сторону, впуская хмурого парня. – В стаях царит единство и того, о чём ты мне рассказал, нет.

– А между стаями? – нетерпеливо уточнил Арихар, будто снова став мальчишкой и начав познавать мир заново.

– Не могу сказать, я ведь, как вы говорите, из северных, – призналась гостья. – Возможно, ответ знает старшая мать моего гнезда.

– Верно… – с трудом подавив разочарование, протянул ис’Карим. – Подождите ещё немного, – и повернулся к парню. – Ты задержался. Что-то произошло?

– На обратном пути я встретил руководителя научной группы… – ученик замялся и отвел взгляд. – Вы же знаете, сегодня будет открыт канал связи, потому у него… скажем так, плохое настроение.

– Спасибо, что принял удар на себя, – понимающе улыбнулся маг.

Арихар и сам предпочитал не сталкиваться с начальством в дни, когда с лунной базы по заранее составленному расписанию сквозь кристаллическую пыль пробивался коридор. За пару суток существования канала научные комплексы пересылали собранные за год данные: наблюдения, отчёты, результаты экспериментов и течения проектов. Это породило волну соперничества между Иллакеш и Вулфат, а также между отдельными группами и учёными. Потому воздух в крепостях в день связи едва ли не искрился.