О драконах и тенях: расстановка фигур

Но там, в лесу, странная связь превращалась в обременительные оковы, мешая двигаться в привычном ритме, путая мысли как простому человеку. Там его больше не беспокоили призраки прошлого, голосом матери нашёптывающих о том, какой он плохой сын. Зато иллюзорный образ девушки в голове стал ярче, превратившись в слабость, заставляя чаще отвлекаться, делать ошибки. Бэнуа в самые опасные моменты охоты казалось, что Кейта где-то рядом, руку протяни и вот она. Потом уставший егерь обязательно заваливался в дом травницы с дружеским визитом. Он, успокаиваясь, штопал полученные раны, а она – ворчливо причитала и латала табб. Почти домашняя идиллия. Прямо как сейчас, подумал Бэнуа, глядя на спящее лицо.

И всё же, минувший день мог стать для него последним. Тогда ему было то холодно и обидно, то мысли разъедало едкое раздражение и безысходность, то неожиданно накатывала спасительная тишина. Егеря бесило, что он слышал её плачь и не мог понять: это лесная иллюзия или всё происходило наяву. Под раздражающее хныканье у него никак не получалось сосредоточится, внутреннее заклинание, которое спасло ему жизнь на Стене, то и дело срывалось, он пропускал атаки и слабел. Его спасло лишь то, что холод делал тварей медлительнее.

К моменту, когда изнуряющая охота завершилась, Бэнуа едва стоял на ногах, взгляд плыл, а лес всё сильнее заигрывал со страхами. По ориентирам он вышел из аномалии и, тяжело шагая сквозь белую стену, лишь на злом упрямстве добрался до дома травницы. Пусть возьмёт на себя ответственность, грела его едкая мысль, давая силы двигаться. Но, чем ближе был одинокий дом, тем быстрее угасал гнев, а замерев у двери, у него в груди снова разлилось тёплое чувство. В тот момент Бэнуа уже не мог на неё злиться: одна лишь уверенность, что девушка рядом, что это не чья-то шутка, затмевала любые обиды.

Он постучал в дверь лишь бы убедиться, что Кейта спит. Негромко, да у него и не получилось бы стучать от души, но затем его будто накрыло волной нарастающего страха. Сперва нахлынувшее чувство вызвало просто беспокойство вперемешку с непониманием. Никогда за полгода знакомства он не чувствовал Кейту так сильно. Пару тяжелых вздохов спустя егерь снова постучал, вот только ответом ему была уже незримая лавина. В спешке Бэнуа отыскал припрятанный для таких моментов покойным травником ключ. Кусок металла сразу всколыхнул отвратительные воспоминания, ведь это именно он в тот роковой день нашёл мёртвое тело старика, отчего его беспокойство нарастало, грозя превратиться в панику. Руки тряслись, он лишь с третьей попытки смог попасть с замочную щель и едва не упал, когда дверь под порывом ветра распахнулась. Бэнуа сделал вглубь дома всего два шага и огляделся: окутанная мраком, большая комната выглядела пустой и холодной, только кухонный очаг лениво доедал скормленные дрова. Именно туда тянула парня странная связь.

«Вот ты где…», – облегчённо подумал егерь. Или не подумал? Или ему так показалось?

В следующее мгновение Бэнуа будто ударили чем-то тяжёлым. От навалившегося чужого страха закружилась голова, мысли ещё сильнее путались, а каждый шаг к травнице был подобен попытке сдвинуть стену. Как вдруг она рассвирепела: начала кричать, размахивая руками. Да что он сделал не так? Из последних сил егерь поймал Кейту за запястья, лишь бы она себе не навредила, но проявлением заботы только сделал хуже. Девушка буквально кинулась на него и вместе они упали на пол. От удара головой в ушах зазвенело, Кейта вырывалась, а Бэнуа просто пытался её удержать, на что-то большее у него уже не осталось сил.

– Не надо… – расслышал он, находясь в шаге от того, чтобы потерять сознание. – Я буду послушной… не надо…

От услышанного Бэнуа разозлился. Гнев всегда был отличным топливом для последнего рывка.

– Да очнись ты, дура! – рявкнул он…

И всё прекратилось: давящий страх, истерика Кейты, осталась только его слабость. Навалившуюся тишину разбавлял вой метели снаружи да удары сердца в ушах, но стоило облегчённо закрыть глаза и казалось, что их, двух обнимающихся глупцов, будто покачивая на волнах из стороны в сторону, уносит куда-то далеко. Егерь хотел напоследок сказать, чтобы она не выходила из дома, что возможно убил не всех вистэ, но язык заплетался как после попойки, и он не успел, провалившись в темноту.

Как славно, что ей так ненавистен холод, расслабленно подумал Бэнуа, продолжая любоваться спящим лицом. Сидя у кровати, он осмысливал пролетевший день, но не находил среди воспоминаний даже эха правдоподобного объяснения.

«Запомни: ничего не появляется на пустом месте, – наставлял его мастер-егерь за несколько лет до назначения. – Даже на самые загадочные вопросы есть ответы, ищи их вокруг себя… Или жди пока они не найдут тебя сами».

Бэнуа прокручивал в голове отдельные эпизоды снова и снова, не замечая, что в доме посветлело, но так и остался ни с чем. Разочарование в самом себе и в совете застряло где-то в горле раздражающим комом. Впрочем, когда травница открыла глаза, ему стало не до самокопания. Проснувшись, Кейта превратилась в маленькое суетливое торнадо. Вдох – и она уже на ногах, слетела с кровати, широким взмахом откинув одеяло. Ещё и его заставила встать и потянула за собой к дивану. Другой – и завалила всевозможными торопливыми вопросами, он даже их не слушал и отвечал невпопад. Третий – и ловкие пальчики ощупывали тело в поисках ран, будто девушка забыла как быстро те заживали на егере, а он и не сопротивлялся. Ему нравилось это суматошное внимание. Нравилось, что чувство вины, эхо которого ощущал, сделало Кейту ещё немного ближе к нему. Бэнуа старался дышать мелено, его пьянила забота. Она находилась так близко, невольно отметил парень, что даже руку протягивать не придётся, только наклониться. Обидно было бы упускать такой шанс, и, встретившись с травницей взглядом, Бэнуа осмелел и поцеловал её. Неловко, как ничего не смыслящий в любовных делах подросток. Ещё пару мгновений они молча смотрели друг на друга, пока Кейта, глядя на растянутые в глупой улыбке губы, сама не потянулась к нему за вторым поцелуем.

С того дня их отношения изменились. Совместные ночи и приготовленные им завтраки быстро и как-то незаметно стали обыденностью. Часто, суетясь у кухонного очага, Бэнуа грезил, как сделает ей предложение в последний день своего контракта и попросит дождаться его.

По крайней мере, он верил, что так поступит.

Неоправданные надежды отцов и детей. Глава 6

(пол месяца спустя)

Перед тем, как дверь распахнулась, он услышал знакомый стук каблуков.

– Как это понимать?!

Рыжая ведьма без стука ворвалась в его кабинет. Запыхавшаяся, растрёпанная, злая – видеть её такой было воистину приятным зрелищем. Настолько приятным, что Рован едва смог сдержать улыбку. Такой она ему даже в чём-то нравилась.

– Не понимаю, о чём вы, – нагло соврал он, с трудом сохраняя невозмутимый вид. Бывший офицер догадывался, что конкретно заставило раздражающую девицу потерять самообладание, и уже предвкушал новую волну гнева. Ведь их обмен любезностями только начался.

– Эти пятеро… – она отчего-то запнулась, лицо на мгновение исказила гримаса. Посредник Явана быстрым шагом пересекла кабинет и яростно бросила на письменный стол стопку бумаг, часть из которых, будто сбегая, соскользнули за край к его ногам. – Да как ты посмел?!

Он чуть не рассмеялся: девица была в таком гневе, что отбросила формальности и перешла на «ты». Рован подцепил один лист и вчитался в содержимое. Да, именно этого и ждал. В руке у него находилась короткая выжимка из личного дела ещё не приступившего к службе солдата. Скромная, без особых пометок и привлекающих внимания достижений – прямо как его собственное личное дело. Более того, это была переданная посреднику копия. Говоря прямо, бывший офицер нагло посягнул на то, чем с попустительства предшественника распоряжалась рыжая ведьма. Поэтому всё утро Рован гадал: с каким же лицом она к нему заявится? Подумать только, всего несколько месяцев, а им уже нравилось выводить друг друга.

– Не вижу повода для такой бурной реакции, посредник Явана, – Рован расслабленно откинулся на спинку стула, а девица буквально задохнулась от возмущения, упустив возможность едко ответить. Это дарило пьянящее чувство превосходства. – У троих вот-вот закончатся контракты, – пользуясь моментом, пустился в пояснения он. – Один по глупости получил ранение и даже после лечения не может держать оружие. Здесь не нужен такой солдат. Ещё один по приказу совета переводится на другой объект. Потому, посредник, не понимаю вашего недовольства – я всего лишь подыскал замену.

– Эти пятеро ни на что не годны! – разъярённая девица хлопнула по столу.

– Правда, что ли? – наиграно удивился Рован, не поленившись поднять упавшие документы, чтобы затем демонстративно на них посмотреть. – Выносливые, хорошие исполнители, немногословные… На мой взгляд вполне толковые ребята для такой не пыльной работы как патруль.

– Защищаешь эти мутные личности? – вдруг прошипела она, а Ровану стало не до смеха.

У рыжей ведьмы была поразительная интуиция. Порой данный маленький факт восхищал его, но чаще раздражал настолько сильно, что хотелось придушить везде лезущую стерву. Чтобы билась в крепкой хватке как пойманная птица, задыхалась, слабела… Он встряхнул головой, заставляя себя думать о другом.

– Мне кажется, – прохладно возразил Рован, – или вас задевает, что я не позволяю вмешиваться дела гарнизона?

– Я не это имела в виду, – девица резко отшатнулась от стола, будто и правда почувствовала опасность. Да, он подобрал нужные слова.

– Но, посредник, – бывший офицер снова почувствовал превосходство, – вы сами посоветовали мне заняться солдатами гарнизона. Не разводите теперь суету.

Несколько быстрых вдохов она прожигала его злым взглядом, а затем не спеша, сохраняя достоинство, покинула кабинет. Даже дверью не хлопнула, как-то разочарованно подумал Рован. Его раздражало умение посредника вовремя заткнуться. Этим они оказались удивительно схожи.

Но как бы забавно не выглядел их разговор, Рована немного настораживала мысль, насколько близко он находился к провалу уже приведённого к исполнению плана. Нельзя было легкомысленно отмахнуться от возмущений везде сующей свой нос ведьмы. Личный опыт лишний раз напоминал: игнорировать даже самые незначительные мелочи – всё равно, что поставить себя под удар. Эти пятеро должны оказаться в Танэне, ведь сам Рован не справился бы с егерем.

Подслушанный разговор двух подруг стал толчком и для бывшего офицера. Признание охмелевшей травницы что-то в нём опять надломило. Его снова будто стало двое. В одно мгновение он собирался сдаться, выкинуть из головы девушку и уйти в работу. Вот только сомнениям Рована будто вторил голос отца, причитающего о том, каким нерадивым сыном сделала его жизнь, что в свои тридцать два года не порадовал родителя внуками. То, что служба оттесняла личную жизнь младшего отпрыска на второй план, воспринималось старым воякой особенно болезненно. Но вот в другое в нём просыпался пугающий холодный интерес. Не столько к девушке, сколько к её избраннику, словно они оба являлись цельной картиной, от которой хотелось избавиться. Красиво избавиться, поправлял Рована тихий внутренний голос. Красочно от «него» и драматично от «неё». Это тоже в своём роде искусство. Раньше, оправляясь от ранения, посетившая его впервые странная мысль настораживала и почти пугала. Какое, мать его, искусство?! Вот только шло время и получивший повышение офицер однажды поддался настойчивому шепоту, встретив красивую пару. Затем ещё раз, став смелее. И ещё, окончательно растеряв страх и совесть. Сколько «холстов» он так погубил? Рован недовольно скривился – все бережно собранные им на память безделушки остались в «прошлой жизни».

К своему стыду, план, как извести егеря, родился не в его голове. Он хотел, не привлекая лишнего внимания, узнать о парне с алыми глазами больше, изучить, оценить с чужих слов, понять. Поэтому Рован написал письмо на имя, которое часто попадалось на глаза в пояснительном ответе от совета. А две недели спустя в Танэн прибыли облачённые властью люди с подозрительной проверкой. Посредник Явана выглядела такой растерянной, что он впервые с момента назначения получил истинное удовольствие от созерцания чужой беспомощности.

* * *

В тот день события приобрели неожиданный характер. Рован стоял у окна, наблюдая за приехавшими и разводимой вокруг них суетой. Только начал сходить снег, и люди, и прибывшие экипажи казались серыми. Никто ничего не выгружал, обслуживающий персонал из транспортной гильдии выглядел нервным. Кто-то что-то объяснял, кто-то куда-то спешил, отчего обычно сонный город вдруг стал оживлённым. Тогда он ещё не знал, кто приехал и с какой целью, но стоило услышать в коридоре знакомый стук каблуков, и бывшего офицера накрыло раздражение. Рыжая ведьма была у него только вчера, чего её снова принесло?! Рован как-то вяло отметил, что шаги звучат торопливо, и сам поспешил сесть за стол, имитируя рабочую деятельность. Посредник открыла дверь в кабинет после короткого стука, чего никогда не делала раньше, будто подтверждая – она явилась не просто так. Растерянная, глаза то и дело стреляли куда-то в сторону, словно девица хотела поскорее оказаться где-нибудь подальше, хмурая, отчего-то бледная. Такой она показалась ему неожиданно маленькой и милой. Но ровно до того момента, пока вслед за ней не вошли двое. Посредник, пропустив незнакомцев, спешно представила их командиру гарнизона, озвучив не отложившиеся в памяти имена и должности, и буквально сбежала из его кабинета – её шаги так стремительно удалялись.

«Да что это с ней?!» – успел подумать бывший офицер и наконец-то всё его внимание переключилось на нежданных гостей: невысокий человек в свободных одеждах и молодой парень с цепким взглядом и скупыми движениями. Помощник, неуверенно решил Рован, вот только что-то в нём казалось неправильным и заставляло нервничать. Но стоило взглянуть на человека, и у бывшего офицера возникло желание сесть ровно и вести себя тихо – в точности как на него давил своим присутствием отец, когда служба портила тому настроение. На нём была накинута «вуаль», и Рован на мгновение почувствовал укол черной зависти: если бы он тоже умел пользоваться таким сложным заклинанием внутреннего круга, то сейчас жил в другом месте под настоящем именем. Не молодые черты лица – единственное, что благодаря магии осталось у него в памяти о том человеке. «Или полукровке?», – поймал себя на внезапной мысли Рован, ведь не просто так говорят, что эльфам «вуаль» даётся без особых усилий.

– Некоторое время назад, я получил занимательное письмо, – лениво начал гость в свободных одеждах.

Его помощник быстро пересёк кабинет, повернув единственное кресло у письменного стола так, чтобы человеку было удобно в него сесть без лишних движений. И так же быстро вернулся к закрытой двери.

– Забудем названные имена. Уверен, ты понимаешь кто сейчас перед тобой, – продолжил гость и, будто в подтверждение своих слов, извлёк из кармана конверт со сломанной печатью гарнизона Танэна, положив на стол поверх документов.

– Мастер Кайра́н, я полагаю? – нервно уточнил Рован, узнав собственный почерк.

– Я здесь не официально, – проводя чёткую границу, предупредил собеседник. – Тебе будет выгодно считать, что этой встречи никогда не случалось.

– Как скажете, – быстро согласился бывший офицер. Было во властном человеке что-то такое, из-за чего совершенно не хотелось с ним спорить.

– Итак… – в голосе Кайрана начала звучать скука. – В вашем захолустье многие интересовались моим внуком, – соврал он. – Их любопытство можно понять, но только ты решился написать… мне. Признаю, некоторые твои вопросы показались вполне интересными.

– Надеюсь, – выдавил из себя Рован, – я вас не оскорбил?

– Я же прибыл в эту глушь лично. Ради письменного оскорбления я бы и пальцем не пошевелил, – сухо ответил гость, неопределенно махнув в сторону заваленных папками стеллажей. Его будто раздражало само место, но приходилось сдерживаться. – Скажу прямо: мне нужно понимать твою мотивацию… мастер Бестолла, – он сделал особый акцент на имя, давая понять, что знает больше.

– Не понимаю о чём вы, – слова вырвались у Рована не осознано. Приняв новое имя, он привык таким образом уходить от ответа. Лучше выглядеть глупо, чем легкомысленно.

– Не разочаровывай меня, парень, – недовольно вздохнул Кайран и покачал головой. Человек был в шаге от сожалений о потраченном на Танэн времени. Его стоящий у двери помощник будто громко прочистил горло, прижав кулак ко рту, но на Рована навалилась тяжесть, в висках остро кольнула боль, уши заложило.

– Ваш внук мне мешает, – выдавил он из себя несколько мучительных мгновений спустя, и давление сразу же прекратилось.

– Насколько… сильно… он тебе мешает? – лениво уточнил гость, пряча за тягучими словами возросший интерес. Неужели в этот раз у него может получиться?

Они проговорили ещё полчаса. Кайран неспешно задавал вопросы, оценивая, как сможет использовать сидящего перед ним беглеца от закона, и подталкивая, как ему казалось, потенциального исполнителя к «правильному» решению. Интригана мало заботило грязное прошлое парня, хотя заглянуть в него одним глазом всё же пришлось. Его едва не передёрнуло от брезгливости. В то же время отчасти он был благодарен этому «Ровану»: с момента окончания срока заключения, Кайран всеми силами пытался отыскать внука, но всякий раз упирался в препятствия, которые не мог преодолеть даже с помощью связей. Мальчишке просто повезло не сдохнуть на Стене и стать егерем, а те отлично защищают своих: никто не давал ему информацию о Бэнуа, даже о разъяснительном запросе он узнал из письма беглеца. Кайран едва не скривился. Вспомнив имя, ему хотелось что-нибудь сломать.

«Не дави на меня, – оправдывался перед ним старый друг, офицер из Стражи, – между советом и егерями существуют четкие договорённости. Просто ткнуть для тебя пальцем в карту – всё равно, что нарушить одно из них. Совет не может себе позволить потерять доверие синтагмы, от них и так многое зависит… К тому же, егеря обязательно докопаются до сути, как бы ты себя не скрывал. Поверь, я знаю о чём говорю – среди них есть тен-юден. А потом они будут мстить… Прости, но их я боюсь больше тебя».

Умом Кайран понимал друга и разделял его опасения, вот только отступить ни как не мог: смерть внука была приказом патриарха семьи и неприятным условием, чтобы ему вернули право голоса на семейном совете. «Даже тебе нужно платить за ошибки и недальновидность». Этот беглец от закона, возможно, станет его последним шансом на успех.

– Я услышал всё, что хотел, – подвёл итог разговора Кайран. – Предлагаю своё содействие, мастер Бестолла, – он выдержал паузу, наблюдая за реакцией.

– Признаю, мне и правда понадобится помощь, – ответил Рован. – Здесь я один, а ваш внук – егерь.

В глазах парня что-то промелькнуло. Интерес? Надежда? Что такого успел сделать удачливый пацан с алыми глазами этому беглецу? Кайран не особо нуждался в ответах, но в одном лишь человеке он отчётливо увидел возможность, в которой остро нуждался. Гость жестом подозвал помощника и прошептал тому на ухо несколько имён.

– Говорят, в Танэне весьма нестабильный штат, – продолжил Кайран, в то время как молодой парень выпрямился, что-то быстро записывая. – Едва ли не каждый месяц одни уходят, другие приходят. Легко потеряться, если знать как действовать, – помощник закончил и положил клочок бумаги поверх письма, демонстративно отступив обратно к двери. – Эти пятеро – моя тебе помощь. Слаженный отряд. Когда будешь подбирать в гарнизон новые кадры, найди их среди претендентов на службу.

– Я могу принять только четверых, – признался Рован, пробежавшись по списку имён глазами.

– Место, – Кайран поднялся на ноги, – будет.

Его предложение могло казаться жестом доброй воли, а на деле это были далеко идущие планы. Даже если покушение на егеря провалится, у него останутся в Танэне глаза и уши.

– Тогда у меня есть условие, – неожиданно заявил Рован, а гость нахмурился, хотя этого не было видно из-за «вуали». – Я хочу руководить отрядом.

Кайран удивился, но изумление быстро превратилось в довольную улыбку. Амбиции и личная выгода всегда двигали большинством – так он рассуждал… и редко ошибался.

* * *

Рована злило, что подготовка заняла столько времени. Раньше, до той глупой ошибки, он наслаждался процессом, чувствовал прилив эйфории только планируя красочную расправу и сладкую дрожь от предвкушения. Теперь прошлые радости сменила бюрократическая рутина, от которой сводило скулы, а ноги будто сами несли его на тренировочный плац, откуда почти сразу сбегали солдаты. Кратковременное чувство превосходства помогало немного успокоиться Ровану, но он всё равно изливал на окружающих накопившееся раздражение. Посредник Явана больше остальных ощутила на себе резкие перемены в новом командире гарнизона. Порой девица вылетала из его кабинета такой разъярённой, что Рован чувствовал физической удовлетворение и провожал её с довольной улыбкой, словно они не кричали друг на друга, а предавались страсти. Но улыбка угасала от ироничной мысли: именно рыжая ведьма спасала его от срыва до прибытия отряда.

Спустя ещё полмесяца, когда пятеро новых солдат приступили к службе, ожидание Рована сменилось другой рутиной, интересной, успокаивающей. Бывший офицер даже не пытался запомнить их имена, кое-как в голове отложились только фамилии да и то потому, что в спорах ими часто прикрывалась посредник, лишний раз упрекая Рована в некомпетентности. Это всё, что она могла. Пятеро и правда добросовестно отыгрывали отведённые роли, но в то же время производили не самое положительное впечатление вне службы.

«Чтобы попасть к тебе в кабинет нужен веский повод, – разводя руками, пояснил Третий – человек с тонким вертикальным шрамом на лбу. Между собой они называли друг друга числами, имея под рукой правдоподобное оправдание. – Как-никак, естественное течение вещей привлекает меньше всего внимания».

Рован не мог с ним не согласиться. Выговоры, перетекающие в наказания, позволяли ему легко ставить нужных людей в патрули в конкретные смены, а главное – общаться с отрядом без посторонних, обмениваться информацией. Участвовать в процессе, как он сам того и желал. Так трое следили за домами егеря и травницы, остальные собирали слухи в городе, обременяя своим любопытством расквартированных в Танэне исследователей. Но пролетел месяц, а у них были только наблюдения.

– Как же это всё выматывает, – ворчал Третий, заходя вместе с Пятым в кабинет.

– Ты и правда выглядишь скверно, – согласился Рован.

Бледный наёмник тяжело упал в кресло у письменного стола, в то время как второй, эльф, остался у закрытой двери, прикрыв глаза и сложив руки на груди.

– А ещё эта погода… – продолжал жаловаться Третий, хотя конкретно сегодня местность за городом так удобно укутал плотный туман, но быстро стал серьёзным. – Впрочем, ты был прав: в доме он не живёт, даже не появляется. Во-от такой слой пыли о многом говорит, – он преувеличенно широко развёл руки. – Делать там засаду гиблое дело. К тому же по всей границе леса слабый магический фон, скрыться не получится.

– Тогда не задерживаю, – Третий по сути не сказал ему ничего нового.

– Я ещё не закончил, – через силу усмехнулся наёмник. – У меня для тебя подарок, – несколько смятых листов легли поверх документов. – Там были не отправленные письма. Я не знаю что в них, потому что спешил и едва не сдох, пока делал копии и заметал следы. Такая магия меня выматывает. Я жутко устал, командир, дай хоть день на отдых… – вот только договорить он не успел.

– Командир, – внезапно подал голос Пятый. – По лестнице поднимается ведьма.

Третий вместе с Рованом выругались вслух. В отряде никто не любил посредника, слишком часто она мешалась под ногами, появляясь в самый не подходящий момент. Порой наёмники шептались, а не подстроить ли для неё какой нибудь несчастный случай? Ногу сломать, заразить чем-нибудь, рассуждали они, и тогда бывшему офицеру приходилось напоминать: на одну случайную смерть в заповеднике ещё закроют глаза, но два подозрительных случая станут поводом для более серьёзного расследования.

В тот день рыжая девица ушла из его кабинета с довольной улыбкой на лице и издевательски расхохоталась, когда вслед ей полетела чернильница, но разбилась о дверной косяк. Воздух кабинета наполнился приятным металлическим запахом, наверно потому он не бросился на тренировочный плац, чтобы выместить на ком-то накопившееся раздражение, а остался сидеть за столом. Взгляд тяжело блуждал по стеллажам, по мебели, пока не упал на бумаги, под которыми спешно спрятал доставленные наёмником письма. Первое Рован едва не разорвал в клочья в новом порыве злости, но что-то его удержало. Тот самый холодный интерес, просыпающийся в нём время от времени. Несколько минут он осмысливал прочитанное, потом снова посмотрел на ровные строки. Взгляд упрямо цеплялся за отельные фразы: «Не знаю, хватит ли мне смелости сказать тебе лично… та метель показала, что наши чувства взаимны… Прошу, дождись меня, два года пролетят быстро..». Письмо его злило, но не признанием травнице. Рован завидовал. Даже просто излить на бумаге чувства, как это сделал егерь, у него не получилось бы. Глубоко в душе он понимал, что для подобного смелого шага нужна искренность, что для бывшего офицера уже было роскошью.